Мешок неприятностей (СИ)

Глава 3

Жером

Шкет вернулся из архива к вечеру. Довольный аки слон.

— Нашёл я вашего крестника. Только, это, он не один. Вы тогда в приюты и монастыри отправили шесть человек. Я их выписал в блокнот.

Он помахал потрёпанным блокнотом. Молодой ещё, а блокнот хуже, чем у меня. Я протянул руку, но Шкет отдёрнул руку. Пришлось играть строгого начальника.

— Дай! Я сам посмотрю.

— Тут это. — Шкет засмущался, но блокнот передал.

Корявым почерком было записаны имена беспризорников, которых он когда-то сдавал в приют. Имена ничего не говорили, да и беспризорники могли их уже сто раз поменять. Перевернув листок, Жером увидел строчки стихов.

— Да ты поэт!

— Пишу для себя. — Шкет покраснел и протянул руку за блокнотом. Пришлось вырвать лист и спрятать его в бумажнике. — Будем искать наших беспризорников.

Шкет не преминул уточнить:

— Ваших беспризорников.

Да чтоб тебя! Шкет начинает уже командовать. Всего два дня работает, а туда же. Жером посмотрел на него строгим взглядом, может поймёт. Куда там! Он сейчас как собака на охоте, аж трясётся от возбуждения.

Нинель

Нинель раздражённо прислушивалась к шагам за стеной фургона. В голову приходили разные мысли, и про грабителей, и мордоворотов Трога, а больше всего про Барри. Вот же зацепил он своей непосредственностью. Вроде и ничего особенного из себя не представляет, так, охламон охламоном, но всё-таки он ходит к ней и ей это нравится. А тут повадились какие-то бабы ходить по набережной, где его баржа стоит. Что за бабы шастают под окном каждый вечер? И ведь интересно, идут прямо к Барри, как будто им мёдом намазано. Хотя его сегодня нет, а кто-то продолжает ходить. Надо выглянуть и шугануть.

— А ну пошли вон отсюда, прошмандовки… Ах, это вы, дорогая Камилла! Простите, я вас сразу не узнала. Ой, а что у вас с костюмом?

Камилла Комтуа стояла на подступах к мосту с расстёгнутой блузкой и, судя по всему, собиралась снять с себя и бюстгальтер.

— Откуда у вас этот кружевной бюстгальтер? Расскажите, где вы купили такую прелесть? Я тоже хочу такой фасончик.

— Это называется балконет. — Вдова покраснела и стала застёгивать пуговицы обратно. Это было, как минимум странно и Нинель решила, надо её пригласить в фургон и расспросить поподробнее. На предложение Камилла согласилась не сразу и только когда Нинель сказала, что приглашает по-дружески, ответила утвердительно. В фургоне на плите уже фырчал кофейник и усадив вдову за стол Нинель стала её расспрашивать про жизнь а заодно и про её наряды.

— Нинель, — начала вдова, — вы не поверите, как мне тяжело жить.

Так я и поверила, — подумала Нинель, — с её то деньжищами. Можешь делать, что захочешь, а она нос воротит. Но вдова продолжала рассказывать, прихлёбывая кофе из чашечки.

Посиделки затянулись надолго. Вдова то жаловалась на жизнь, то рассказывала, как ей жить здорово. Оказалось, что муж умер, оставив своё дело и деньги ей. Желающих заполучить наследство вдовы нашлось не мало, но Камилла не была полной дурочкой и сразу пресекла все попытки с намёками на замужество от друзей и знакомых мужа. Но время идёт и ей хочется простого семейного счастья. И что примечательно, счастья по любви. Камиллу выдали замуж родители, так как принято, по предварительной договорённости. Сначала будущий муж сговорился с отцом, а потом посватался. Камилла видела мужа до свадьбы всего-то раза три или чуть больше. О какой любви можно говорить. Детей у них не было, а деньги были. Правда муж был доволен своей женой и не скрывал от неё того, как идут дела на фирме, она даже стала помогать ему в делах. Наверное, потому и фирма не разорилась в одночасье, после смерти мужа, а дела продолжали идти своим чередом. Но время идёт, а счастья как не было, так и нет.

Посиделки прекратились неожиданно. Кучер, ждавший Камиллу на другом берегу реки, не дождавшись свою хозяйку, кинулся искать её по округе. Распахнув двери фургона и увидев двух раскрасневшихся женщин за стаканчиком красного вина, он даже вздохнул с облегчением. Нашлась пропажа! Камилла засобиралась домой и спросила разрешения зайти ещё разочек поговорить по-свойски.

— С клушами-соседками ни поговорить, ни выпить вина невозможно. У них только одни шмотки и деньги на уме. Кстати, вы спрашивали про предмет, — Камилла хитро подмигнула своим подведённым глазом, так, чтобы кучер не заметил и не понял о чём речь, — в следующий раз я привезу вам такой же.

Поцеловавшись на прощание, Камилла упорхнула домой, оставив тонкий аромат своих дорогих духов. Иметь такого клиента очень даже не плохо для бизнеса.

«Дорогая Нинель! Пишу Вам, выразить свою благодарность за великолепный вечер, который мы с вами провели. Впервые со смерти мужа я смогла расслабиться и почувствовать себя спокойной. Наконец я смогла уснуть и самое главное выспаться. Благодаря Вашему обществу ко мне вернулась уверенность в завтрашнем дне. Спасибо за это. Помня наш разговор, посылаю Вам предмет, который так Вас впечатлил, а так как размер я определяла на глаз, то посылаю несколько разных, чтобы могли выбрать. Если Вам не подойдёт, считайте просто подарком, можете распоряжаться, как Вам заблагорассудится.

С признательностью, ваша Камилла».

Коробку с письмом доставил кучер, который расшаркался и, не говоря ни слова, сразу удалился. В коробке были аккуратно уложены четыре небольших цветных коробочки с женским бельём. Конечно два лучше, чем один, тем более четыре лучше, чем два. Заперев фургон, Нинель сразу стала примерять обновки пахнущие духами. По всему видно, новая подруга понимала толк в красивых вещах, но определённо не зацикливалась на этом.

Нинель смотрелась в небольшое зеркало то, подходя ближе, то возвращаясь назад к самой стенке. Белье, несомненно, красиво и определённо понравится Барри.

— А, кстати, где его носит? С вечера его не видно или мы его пропустили, когда беседовали с Камиллой.

Жером

Неспешно передвигаясь по городу, Жером наблюдал за Шкетом. Он в предвкушении и взял след. Подумалось, и я был таким же в его возрасте. Молодой, красивый и энергичный, впрочем, это и привело к первому ранению. Проявив усердие в рядовом, казалось бы, деле получил удар шпагой в бок. При воспоминании о прошедших перипетиях у Жерома сразу заныла старая рана. Слава Единому, клинок не задел жизненно важных органов и не воспалился потом. Надо по этому поводу зайти к Алеману и поблагодарить за его лечение. За всю службу пять раз он штопал Жерома и каждый раз удачно.

— Надо занести бутылочку вина. Хотя он не из наших мест, но врач от бога. Значит надо занести коньячку с лимоном.

Шкет чуть было не споткнулся.

— К кому зайти? Что занести?

Жером с усмешкой посмотрел на своего напарника и продолжил.

— Я тебе расскажу анекдот про молодого и старого бычка и про стадо коров.

— Это о том, что «мы медленно, медленно…»

— Ну, ты понял, не торопись. Важна не скорость, а качество. Я в твоём возрасте тоже старался и торопился, а в результате попал на стол к нашему врачу с дыркой в боку. Так вот я о чём, мы будем искать нашего беспризорника, а за нами будут наблюдать смотрящие от Али. Как бы нам не нагородить ошибок и не навести подозрение на непричастных. Давай посмотрим на список приютов, куда я отправлял своих так называемых «крестников». Будем искать среди них, тем более других зацепок нет.

Барри

Ближе к началу забегов на ипподроме Барри стал сильно нервничать. Деньги в кассу Барри вносил по одному золотому. Касс было больше двадцати и поэтому у него были корешки из разных касс. Получать выигрыш нужно было в своей кассе. Так, что возможность опознания крупного игрока и получения больших денег должно пройти не заметно.

Вначале Барри решил внести все деньги, затем пришло сомнение, и он остановился на половине суммы, полученной от Али, то есть на пяти золотых. Однако, едва начался первый забег и трибуны всколыхнулись азартом гонки Барри заметался между кассами и забыл своё обещание не тратить все деньги. Глаза его загорелись самым светлым и прекрасным чувством в мире. Чувством, которое двигает людей, не даёт сидеть на одном месте, заставляет идти в джунгли и дебри лесов. Чувство, которое рушило империи и троны королей. В его глазах пылала сама алчность, готовая вырваться наружу. В очередной раз, сунув руку в карман, он обнаружил только пару медяков, которые и выложил на стойку кассы. Кассиру было всё равно, сколько принимать и он выдал квитанцию на семь монет.

Только отойдя от кассы и встав в сторонку Барри понял, что он только что сделал. В данный момент он поставил все свои деньги. Всё теперь зависело от клячи, которая бежала во втором забеге. Осталось только ждать.

— Время деньги, а у меня ни того ни другого. — Буркнул Барри и пошел на самый верх трибуны, откуда было видно плохо, но место было бесплатным, забирались туда только неудачники.

Первый забег прошёл и по тому, как в первых рядах начался переполох и даже драка, стало ясно, забег прошёл не так как планировалось. «Ловкий Джек» пришёл почти последним, что так всколыхнуло ряды состоятельных игроков.

— Кто-то крупно пролетел, — буркнул себе под нос Барри. Его сосед по трибуне взглянул на него и в ответ буркнул:

— Всё куплено, парень. Но я остановиться не могу. Ведь сегодня кто-то крупно выиграл.

Он показал пальцем на соседнюю трибуну, где отчаянно обнимались два плохо одетых парня, наверное студенты, решившие применить теорию случайных чисел на бегах. Когда-то Барри сам пытался играть по системе, но только проиграл.

Второй забег готовился к старту и Барри стал наблюдать за лошадьми. «Киллар» был под девятым номером и вёл себя нервно, жокей периодически его осаживал.

Прозвенел колокол, лошади рванули со старта. «Девятка» вырвалась вперёд, уступать явно не собиралась. За ней устремилась «семёрка», но понемногу стала отставать, не смотря на плётку жокея. В первых рядах зрителей снова вспыхнула драка. Благородные зрители не любили проигрывать, тем более свои деньги.

После первого круга конюхи стали подавать сигналы своим наездникам и гонка стала напоминать клоунаду. Девятка стал натягивать удила и придерживать свою лошадь. Он постоянно оглядывался на трибуну и показывал, что делает всё возможное, но лошадь не слушалась. В какой-то момент ремень уздечки лопнул. Лошадь стала совсем неуправляема и решительно рванула вперёд, оставив всех позади. Наездник вцепился в гриву и старался удержаться в седле, падение на такой скорости чревато серьёзными последствиями. Трибуны улюлюкали и провожали смехом финишировавшую девятку. Драка на трибунах для благородных переросла в открытое столкновение двух группировок и приближалась к своей кульминации — применению оружия.

Наконец страсти накалились до предела. Зазвенели клинки, кое-где полыхнула сиреневым цветом личная магическая защита тех, кто пропустил удар. Удовольствие хотя и действенное, но чрезвычайно дорогое. Зрители со всех трибун смотрели бесплатное зрелище, устроенное благородными. Под шум драки Барри отправился в кассу и получил выигрыш по одному чеку. В кассе находились счастливчики, которые спешили получить свои деньги и поскорее убраться. На улице зазвучали полицейские трели, но так как благородных не могли арестовывать простые стражники, потасовка продолжалась. С битьём морд, стульев и фонарей.

Отоварив еще два чека и запрятав выигранные монеты в потайной кошелёк, привязанный подмышку, Барри отошёл на среднюю трибуну, чтобы рассмотреть участников драки, а заодно отоварить чеки на уличных кассах.

Золото в кошельке приятно оттягивало прочный кожаный ремешок, перекинутый через плечо. Заметить такой кошель было трудно, а забраться в него без ведома хозяина, так вовсе невозможно.

Барри спешил и нервничал. Ему пришло на ум, что не случись потасовка он не смог бы получить выигрыш. Поэтому он стал в быстром темпе переходить от кассы к кассе и получать свой выигрыш. Совершив последнюю операцию и спрятав деньги, он уже почти собрался уходить, как вдруг заметил входящего в зал Али-духанщика в сопровождении толстяка Айгора Лекса, который был главарём ипподромной мафии.

Барри понял, что он прокололся и его ждёт скорая расправа.

— Не знал, что ты проигрываешь мои денежки, — Али насмешливо смотрел на Барри.

Мафиози с подозрением посмотрел на Барри и поманил пальцем своего охранника. В голове мелькнуло — будут обыскивать.

Одновременно с этим мафиози спросил у Али:

— Много ты ему дал?

— Десять золотых.

— Это большие деньги, — мафиози пожамкал губами и повернувшись к Барри спросил:

— И много ли ты выиграл?

Барри буркнул:

— «Ловкий Джек» не такой уж и ловкий, — намекая на первый забег. Тут же в мозгу мелькнула мысль — последние медяки! Они могут быть его спасением.

— Я просадил все деньги в первом забеге. Осталось семь монет, которые поставил на аутсайдера во втором забеге. Семь монет, это всего один серебряк, это всё, что у меня было на тот момент.

Он двумя пальцами вытянул чек из кармана и показал его подошедшему охраннику Айгора. Мафиози кивнул головой, охранник отправился в кассу.

— Так нехорошо поступать с друзьями, — начал Али — я дал денег в счёт награды за поиск пропажи, а ты ставишь меня в глупое положение. Пропажа не найдена, а деньги уже проиграны.

Я буду вынужден прервать наш договор и просить вернуть деньги — Али ухмыльнулся — так, что мне нужны мои деньги.

Он замахал руками, увидев, что Барри собирается возразить:

— Я помню про уговор и лишнего не возьму.

Подошёл охранник с выигрышем и показал деньги, полученные в кассе. Али немного подумал, посчитал в уме, закатив глаза к потолку.

— Этот выигрыш будет моими процентами и одновременно это будет срок на возврат десяти золотых. Если не вернёшь в течение семнадцати дней, — Али криво улыбнулся, — то следующие проценты будут удваиваться с каждым днём.

Айгор Лекс откровенно заржал:

— Али! Я не знал, что ты работорговец. Парень ведь не сможет вернуть деньги.

— Это его проблемы, у него есть баржа

Оттолкнув Барри, мафиозная компания направилась в ресторан для благородных, в котором практически не было посетителей, все выбежали смотреть на потасовку.

Едва они скрылись за решётчатыми дверьми, Барри быстрым шагом вышел из помещения касс и, не обращая внимания на суету на трибунах, на снующих стражников с оружием, на подъехавшие кареты для заключённых, направился в сторону своего баркаса. Полученные денежки требовали подсчёта. Хотя всё уже было посчитано в уме, но руки и глаза требовали потрогать и посмотреть на монеты, на это нежданно свалившееся богатство.

Жером

Отправившись в ближайший из списка монастырский приют на поиски информации о воспитаннике Жерому и Шкету пришлось срочно переориентироваться на ипподром, на котором начались беспорядки. Пришлось прекратить беседы с монашками и, хотя они и выяснили имя воспитанника, но узнать больше не получилось. Прибыв на ипподром, они наблюдали, как стража пачками заталкивала в тюремные кареты задержанных посетителей ипподрома. Жерому со Шкетом и ещё нескольким дознавателям из благородных, досталась миссия по аресту знати. Зачитывая обвинение в участии в беспорядках, они рассаживали в фамильные кареты и коляски благородных хулиганов, определяли стражников в сопровождение и отправляли в участок для оформления. Содержать их в каталажке не позволяла «Хартия вольностей благородных». Их отправляли под домашний арест до вынесения приговора.

Неожиданно Шкет проявил себя с лучшей стороны. Сновал среди благородных и рассовывал по их каретам, иногда придерживал за локоток, подсаживая на ступеньку, иногда просто подталкивал для убыстрения перемещения. Пару раз удостоился гневных взглядов от задержанных. Таким он определял в сопровождение самых страхолюдских стражников. В этом действе Жером выбрал себе роль наблюдателя и в свару не лез. Не хотел портить отношения со знатными фамилиями, которые могли пожаловаться и шефу полиции и мэру.

Как-никак до заслуженного пенсиона осталось всего ничего. Столько лет безупречной службы и испортить послужной список жалобой очень не хотелось. Длительная и безупречная служба не позволила завести семью, а теперь то и подавно не получится. Жером давно смирился с жизнью холостяка и убедил себя, что это хорошо. Появление в своей жизни Шкета он воспринял как подарок судьбы. Как своего сына, появившегося сразу во взрослом виде. Немного непутёвого, щебутного и несуразного.

Своеобразная отеческая любовь к этому молодому человеку всколыхнула его чувства, жизнь заиграла новыми красками. Наблюдая за Шкетом со стороны он старался не выказывать свои чувства, но подспудно хотелось помочь ему. Помочь получить знания в тяжёлой службе, помочь набраться опыта, как служебного, так и жизненного.

Всего два дня, а он уже занял место в жизни Жерома.