Месть бастарда

=== Пойманный король ===

Воронья клетка висела достаточно высоко, чтобы он мог любоваться на головы вождей вольного народа, которые бастард насадил на пики. Манс проклинал поганое старковское отродье. Казалось, после падения Чёрного Замка все шло по плану, но у Восточного Дозора их встретило северное войско.

Рыцари Белой Гавани, всадники Родников и Курганов, горные кланы, люди Амберов и Карстарков…не говоря о войске из Винтерфелла. За один день Манс превратился из предводителя вольного народа и двадцатитысячного войска в бесправного пленника.

— Я не мог поступить иначе, — подумал бывший Король-за-Стеной, раскачиваясь в железной клетке. — Мне нужно было пропустить великанов с их мамонтами…проклятье, тяжёлая кавалерия северян прошла сквозь воинов Тормунда, как моча сквозь снег. А потом…

«Их куда меньше, чем нас, но что вольный народ мог противопоставить удару латной конницы? Это не разведчики на их лохматых коньках. Тенны не успели открыть ворота Восточного Дозора и мамонты с великанами остались в Застенье».

В клетке он пробыл недолго. Вообще, он удивился, что его не казнили сразу же. Харме, Великому Моржу, Стиру, Гремучей Рубашке и другим повезло куда меньше. Их головы на пиках окружали воронью клетку снизу, предоставив пленному Королю-за-Стеной смотреть, как воронье выклевывает им глаза…

«А потом, когда я впал в забытье, северяне вытащили меня из клетки и отволокли в башню, где жил их принц».

Бастард наблюдал за закованным в цепи Мансом, которого держали закутанные в меха гвардейцы Старков. Белый лютоволк тоже был здесь, он уже был не меньше гигантских псов со Стылого Берега, а ведь он ещё будет расти. На коленях сына Неда Старка покоился Длинный Коготь.

Убив Скорбного Эдда, личного стюарда Старого Медведя, Манс забрал валирийский клинок, подаренный Мормонтом Толлету за спасение жизни от упырей. Толлет и раскопал трупы разведчиков, которые встали в Чёрном Замке и чуть не убили Мормонта. Манс узнал это от пленных.

Теперь Длинный Коготь был у внебрачного сына лорда Эддарда. Бастард со странным выражением лица смотрел на Манса. Гвардейцы оставили комнату, в которой кроме грубого стула, на котором сидел северянин, не было ничего, кроме потрескивавшего поленьями очага и дубового стола.

— Знаешь, Манс, а ведь ты можешь мне пригодиться, — произнёс юноша. На черном камзоле был вышит белый волк, но сталь доспехов была серой, а не чёрной. Когда-то мальчишка хотел стать разведчиком, вспомнил Манс воспоминания из тех времён, когда он был разведчиком Сумеречной Башни.

«Хватит кланяться. Лучше умереть стоя, чем жить на коленях. Мне все равно грозит смерть за дезертирство. Новоявленный принц Дредфорта лишь издевается надо мной».

— Вольный народ не склоняет колен, — гордо сказал Манс. — Если хочешь убить меня, сделай это сразу и своей рукой, как подобает Старку.

Принц Дредфорта рассмеялся, но его темно-серые глаза оставались холодными.

— Убивать тебя… Морс Амбер найдет эту мысль великолепной и сделает из твоего черепа кубок. Флинты, Карстарки, Норри, Лиддли, Мормонты, Вуллы и прочие с ним согласны. Не говоря о чёрных братьях. И у меня в руках есть то, что ты не хочешь терять. Скажем, твоя сладкая женушка и малютка-сын…

— Проклятый бастард, — Манс рванулся вперед, звякнув кандалами, но лютоволк сбил его с ног и оскаленная клыкастая пасть оказалась у самого лица одичалого. Бастард Неда Старка был варгом, успел понять Манс. Варамир предполагал нечто подобное, когда он рассказывал ему о волчонке в Винтерфелле.

— Стоит тебе шевельнуться и Призрак откусит твою голову, Манс-Налетчик, — голос бастарда прозвучал, словно они сидели у костра и обсуждали предстоящую охоту. — А едва ты умрешь, Далла станет игрушкой для соскучившихся по женской ласке горцев. Как уже случилось с Вель, к моему сожалению.

— С моей сестрой, Сансой, обошлись в Королевской Гавани точно также, — отстраненно произнёс бастард. — Ланнистеры лгали, что с ней все в порядке, Робб собирался обменять Цареубийцу на Сансу и не понимал, почему львы юлят. Лишь когда Станнис взял Королевскую Гавань, я узнал правду.

Бастард немного помолчал и сказал: «У горцев давние счеты с твоим народом, для любого из них хороший одичалый — это мёртвый одичалый. А одичалая…тоже самое, но не сразу. Услуга за услугу. Ты ведь знаешь немало о этих тварях, от которых вы бежали. Об упырях и Иных. Ты понял меня, Манс?»

У Короля-за-Стеной пересохло в горле. Из пасти лютоволка капала слюна, но зверь не рычал. Альбинос оставался безмолвным, хотя вес его лап и острые клыки почти у самого носа одичалого не давали забыть о опасности. В помете было шесть волчат, но лишь альбинос уцелел.

— Я согласен, — прохрипел Манс. — Только убери от меня волка, я не могу говорить, когда его пасть рядом.

— Доброе слово творит чудеса, — произнёс бастард и скомандовал волку. — Призрак, на место. Не вздумай меня обмануть, Манс. Старые Боги не прощают лжецов и предателей, а я человек очень набожный. Ты и твоя семья мои пленники и можешь уже за это благодарить доброго принца Джона…

Бастард встал со стула и вложил Длинный Коготь в ножны: «Я буду задавать вопросы, ты давать на них ответы. Обо всем: о Иных, варгах, Роге Джорамуна, великанах и мамонтах, о Зачарованном Лесу и Теснине».

— Хорошо, — тускло сказал Манс, понимая, что спорить бесполезно. — Но обещай мне, что Даллу и моего ребёнка никто не тронет. И…я хочу убедиться, что они живы.

— Разве я это не говорил? — удивился Джон. — Честные ответы, вот что мне нужно. Я буду спрашивать и других пленников, так что не советую мне лгать. В Восточном Дозоре северян больше, чем дозорных, но сохранить твою голову мне стоило больших трудов. Будешь послушным- увидишь семью.

— Хорошо, — покорно сказал Манс и добавил. — Хорошо, мой принц.