Миллион в шкатулке

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Ханна возвращалась домой, вымотанная не столько физически, сколько морально, несколько кварталов до Баррон-Корта показались ей бесконечными. Замечтавшись о горячей ванне и чашке шоколада, она не заметила, что Дэниэл изо всех сил пытается привлечь ее внимание. Она заметила его, уже когда двери лифта захлопнулись прямо перед его носом.

Вернуться и спросить, чего он хочет? Но дело может подождать несколько минут: она все равно скоро выйдет на прогулку с собакой.

Доехав до нужного этажа, она услышала веселый женский смех и тут вспомнила отчаянные жесты Дэниэла. Он был настоящим джентльменом и не хотел, чтобы она застала Купера с другой женщиной сразу же после ее переселения на новое место.

Милый жест, хотя и ненужный. Ей все равно, с кем проводит время Купер!

Она небрежно махнула рукой в сторону пары, сидевшей у окна, и уже собиралась пройти к себе, чтобы переодеться, когда ее окликнул Купер. Любопытство заставило ее вернуться в гостиную. Ей даже послышались в его голосе нотки отчаяния.

— Китти решила навестить тебя, — сказал Купер. Он схватил Ханну за руку и притянул к себе.

Ей ничего не оставалось, как, повинуясь нажиму его руки, присесть на ручку кресла.

— Я предупреждала, — тихо сказала ему она.

Гостья, сидевшая напротив, широко улыбнулась Ханне:

— Я так рада, что ты наконец пришла.

У нее такой вид, словно это я пришла к ней в гости, а не наоборот, подумала Ханна.

— Я хотела расспросить тебя о квартире, в которой ты жила, — защебетала Китти, — квартире Айсобел.

— Спасибо, что не обратилась ко мне с таким личным вопросом в рабочее время, — любезно пропела Ханна.

Китти притворно ужаснулась.

— Ну что ты, отец отругал бы меня за это!

Значит, она решила заглянуть к Ханне и «случайно» встретила Купера… Выражение лица девицы было достаточно красноречивым. К сожалению, от этого было не легче.

— Я попросила отца купить эту квартиру для меня, — продолжала Китти. — Мне всегда нравился Баррон-Корт.

— По-моему, лучше всего спросить об этом у управляющего, он должен все знать. — Ханна попыталась соскользнуть с ручки кресла, но Купер стиснул ее талию, не давая двинуться с места. — Я хотела вывести Брута. Пусти, он, наверное, уже пыхтит от нетерпения.

— Все в порядке. Он уже гуляет. Не надо меня подозревать в жестокости, я не выбрасывал его на улицу. Его вывел на прогулку Аббот. Так что спокойно отдыхай и беседуй с гостьей.

Он продолжал крепко обнимать ее, интимно положив ладонь ей на бедро, и его пальцы, казалось, прожигали ее сквозь тонкую шерстяную ткань юбки. Ханна слегка обняла его рукой за плечи, однако щипок, которым она наградила его шею сзади, был далеко не нежным. Купер чуть было не вскрикнул, но в последнее мгновение ему удалось изобразить, будто он закашлялся.

— Управляющий ничего интересного мне не сообщит, — заявила Китти. — С ним папа обсудит все мелочи.

Мелочи — это, по-видимому, продажная цена и плата за коммунальные услуги, за страховку и износ.

— Ты там жила и можешь рассказать мне… ну, может быть, там происходит что-нибудь странное?

Странное? Вряд ли Китти заинтересуют причудливые архитектурные изыски или поставленный неправильно выключатель в кухне, который так и не переставили.

— Я сомневаюсь, что призрак Айсобел все еще гуляет по комнатам, поскольку там не осталось ничего из ее вещей, — сухо сказала Ханна.

— А там был ее призрак? — Глаза Китти от возбуждения чуть не выскочили из орбит. — В самом деле?

Ханна тут же пожалела о своих неосторожных словах. Неужели Китти до такой степени глупа, что не понимает шуток?

— Было бы так увлекательно иметь привидение, — продолжала щебетать Китти, — особенно призрак Айсобел!

— Ты бы так не говорила, если бы была знакома с этой женщиной, — пробормотал Купер.

Китти даже не посмотрела в его сторону.

— Такая романтичная история, правда, Ханна?

— Предполагаю, что отец посвятил тебя во все детали, — заметил Купер.

— Он не рассказывает о клиентах. Мне самой пришлось собирать информацию буквально по крупицам, — рассказывала мечтательным голосом Китти. — Она так сильно обожала своего любовника, что готова была пожертвовать ради него всем, хотя он и не имел возможности на ней жениться.

— Ты разве знаешь правду об их отношениях? — сухо поинтересовалась Ханна.

— Кстати, о сказках, — сказал Купер задумчиво. — Меня всегда занимал вопрос, как сложилась жизнь у принца и Золушки после того, как они поженились? Я уверен, что, разозлившись, она бросала в него своей хрустальной туфелькой, а он обвинял ее в отсутствии манер. А возьмем Спящую Красавицу! Спустя некоторое время она, должно быть, сбежала от мужа и детей, чтобы наверстать время, упущенное в юности.

Ханна почему-то подумала, что он говорит о себе и пережитом опыте. Развод родителей, непростой брак дедушки и бабушки… неудивительно, что Купер шарахается в сторону от всего, что хоть отдаленно влечет за собой какие-либо обязательства.

Она представила его маленьким мальчиком, а позднее юношей, представила, как на него давили со всех сторон… и ей стало грустно. Но Куперу не нужно ее сочувствие, поэтому она невозмутимо ответила:

— Должно быть, Айсобел все правильно придумала. Иллюзию легче поддерживать, если в ней много неясного и недосказанного.

— Мне эта история кажется романтической трагедией, похожей на любовь Ромео и Джульетты, — вздохнула Китти.

Ханна услышала, как Купер подавил смешок, но не посмела взглянуть в его сторону, чтобы не расхохотаться самой. Она очень хорошо понимала, что подумал Купер, так как она также пыталась представить его дедушку Ирвинга с редеющей шевелюрой и выпирающим круглым брюшком в роли романтического героя. А старушка Айсобел? Как Ханна ни пыталась, она не могла представить ее в роли роковой женщины.

Китти с любопытством переводила взгляд с одного на другую.

Прозвенел звонок входной двери, и Купер заерзал в кресле.

— Пойду посмотрю, кто пришел, — сказал он наконец.

— Только попробуй уйти, — прошипела Хана ему в ухо.

Не успел он сдвинуться с места, как появился Аббот. За ним, словно тень, следовал Брут, часто дыша после прогулки.

— Иди сюда, приятель, — позвала Ханна, и пес тяжело развернулся по направлению к гостиной, но, прошествовав мимо Ханны, уткнулся в колени Купера. Тот похлопал по подушке рядом с собой, собачонка вспрыгнула и удобно устроилась сверху.

У Ханны от удивления раскрылся рот.

— Брут! Предатель!

— Его правильно назвали, — подтвердил Купер.

Брут ухмылялся во всю свою собачью морду.

Ханна посмотрела на Купера:

— Как ты это сделал?

Купер пожал плечами:

— Накануне ночью у нас состоялся мужской разговор. — Он повернул голову к двери. — Заходи, мама.

Сара остановилась в дверях гостиной.

— Я проходила мимо и решила зайти. Но не знала, что у вас гости. Не хочу вам мешать.

— Ты и не мешаешь, — приветливо отозвался Купер. — Китти забежала всего на пару минут, хотела кое о чем порасспросить.

Даже Сара, отметила Ханна, поняла, что ей пора уходить.

Китти недовольно покосилась на Купера, потом опомнилась и, широко улыбнувшись, ответила:

— Я вовсе не спешу.

— Она говорит, — продолжал Купер, — что хотела бы купить для себя квартиру этажом ниже.

— В самом деле? — оживилась Сара. — Я как раз туда направляюсь. Хочу посмотреть, какой ремонт там требуется перед продажей. Если хочешь посмотреть, Китти, идем со мной. — Она ловко под руку дотащила Китти до двери и уже из холла добавила: — Да, Купер, то маленькое дело, которое мы обсуждали вчера вечером… Все уже улажено. Позднее обговорим детали.

— Я это предполагала, — сказала Ханна, когда дверь за ними закрылась. Отойдя от кресла Купера, она поправляла букет лилий на столике. — Хотя ты пытался уверить меня, что тебя не надо защищать от нападок Китти.

— Она поймала меня в лифте, — пожаловался Купер.

— Я говорила тебе, что нельзя недооценивать Китти. Надеюсь, ты благодарен своей матери за то, что она увела ее.

Купер откинулся на спинку кресла.

— Еще бы не благодарен. Мамочка всегда готова пожертвовать собой ради меня.

Тебя это не касается, твердила себе Ханна. Дела этой семьи не имеют к тебе никакого отношения. Ты здесь оказалась случайно.

Но почему от этой мысли ей стало грустно? При других обстоятельствах она могла бы подружиться с Сарой, но сейчас…

Склонив голову набок, Ханна разглядывала цветы в новой расстановке.

— Кстати, — заметила она как бы между прочим, — Китти очень ловко к тебе подъехала.

Купер нахмурился.

— Тебе еще не понятно? Я об этом не задумывалась серьезно, но, сопоставляя все детали, можно заключить, что она либо стремится завести с тобой интрижку, либо представляет себя трагической героиней.

— То есть видит себя в роли романтичной Айсобел?

Ханна кивнула:

— Даже желание устроиться поблизости доказывает это. Ведь когда ты, как она полагает, устанешь от меня, она будет тут как тут. Это действительно неплохой ход: ведь мама не сможет быть постоянно с тобой, чтобы защищать тебя от нападения Китти и других искательниц твоей руки и сердца.

— Кстати ты выдумала для нее историю о привидении Айсобел, это ее еще больше интригует…

— Я думала, она испугается и откажется от своей идеи. Но здесь есть и положительный момент. Проводя ежедневные сеансы по вызову призрака Айсобел, она не будет беспокоить тебя.

— Постараюсь не забыть об этом, — сухо отозвался Купер. — Как идут твои поиски?

— Ты хочешь знать, когда начинать оборонительные мероприятия? — насмешливо спросила Ханна. — С одной стороны, ты никак не можешь отделаться от меня, а с другой — если я уйду, я уступлю поле боя Китти. Впрочем, я не получила ни одного стоящего предложения, которое могло бы увлечь меня. Пока.

Купер усмехнулся, а Ханна почувствовала, что краснеет. Когда только она научится правильно подбирать слова в его присутствии?

— Ну, хорошо, — сказал он ленивым голосом, — раз ты подняла эту тему…

— Я говорила о работе, о том, что не нашла стоящей работы, которая мне понравилась бы.

— А я имею в виду другое. — Он подошел сзади и положил руки ей на плечи, большими пальцами лаская ее шею. — У тебя шея напряжена, — сказал он, — и не пытайся убедить меня в обратном. Долго ты будешь противиться своим чувствам, Ханна? Отказываться от того, чего желаешь?

— Я не желаю тебя.

В его голосе звучала легкая насмешка:

— Мы оба знаем, что это не так. — Он коснулся ее шеи губами, и чувственные волны, струясь из точки соприкосновения, постепенно заполнили все ее тело.

— Ты спрашиваешь, когда я позволю тебе соблазнить себя? — сказала она, стараясь сохранять бесстрастный тон. — Отвечаю: когда ад покроется льдами.

Массаж продолжался.

— Хорошо. — Слово прозвучало возбуждающим дуновением ветерка по ее чувствительной коже.

Ханна попыталась оглянуться:

— Что «хорошо»? Я, кажется, пытаюсь внушить тебе…

— Хорошо, что ты наконец высказала свое контрпредложение… Теперь давай поторгуемся…

Серый дождливый осенний день подходил к концу, когда Купер остановил свою машину перед конторой «Стивенс и Вебстер». Ханна ждала его под навесом. Он открыл пассажирскую дверцу, и она мгновенно запрыгнула внутрь.

Когда она захлопнула дверцу, он, обняв ее за плечи, почувствовал, что она сильно промокла, и сказал:

— Прости за опоздание. Дай-ка я тебя немного согрею. — С этими словами он крепко прижал ее к себе.

Ханна уперлась рукой ему в грудь и оттолкнула его.

— Сейчас некому демонстрировать наши «чувства». В такой дождь никто не станет заглядывать внутрь машины, а Брентон отправился домой еще час назад.

— Честное слово, я видел, как он выглянул из-за угла, — заспорил Купер, но тем не менее отпустил ее и завел мотор. — Ханна, уже целая неделя прошла с тех пор, как мы договорились с тобой кое о чем поторговаться… Но у меня что-то не получается.

Ханна сжала губы. Купер размышлял, когда и каким образом ему выпадет удовольствие нежно поцеловать эти непокорные губы?

— Ты это заметил? Ты иногда бываешь очень проницательным. — Она как можно дальше отодвинулась от него и, прижавшись к дверце, смотрела в окно.

Когда машина остановилась перед главным входом в Баррон-Корт, швейцар Дэниэл выскочил из портика с раскрытым зонтом навстречу Ханне. Она вышла из машины, даже не оглянувшись, и Купер повел автомобиль в гараж.

Такая отстраненность, нежелание поддерживать разговор, смотреть на него, даже сидеть близко к нему, по мнению Купера, говорили о том, что Ханна далеко не так безразлична к нему, как хотела показать.

А может быть, он просто внушил это себе?

Медленно шагая по холлу и пытаясь представить себе, что еще измыслит Ханна, Купер неожиданно столкнулся с матерью.

— Заходи на огонек, мама. Ханна, должно быть… — Заметив содержимое сумки у Сары, он с подозрением добавил: — Уж не сговорилась ли ты с Ханной, чтобы начать обновление моего жилища?

— Еще чего! — бесцеремонно ответила Сара. — Я еще не лишилась рассудка.

Он не поверил.

— А для чего ты тащишь целую кучу разноцветных тряпок?

— Это не тряпки, а образцы драпировки. — Лифт подошел, дверца раскрылась, и Сара нажала на кнопку седьмого этажа.

Купер отметил этот факт.

— Я бы не советовал тебе, мама, обновлять квартиру Айсобел, прежде чем ты выставишь ее на продажу. Там надо только почистить ковры, а на излишества не стоит тратиться.

— Квартира уже принадлежит Китти, — поставила Сара точку в разговоре.

— Купила все-таки! Я думал, она просто придумала предлог, чтобы покрутиться вокруг Баррон-Корта. Но если сделка заключена, что ты здесь делаешь? Похоже, ты снова увлеклась дизайном интерьера?

— Ей понравились мои предложения. — Куперу показалось, что голос Сары прозвучал уже не так уверенно, она даже слегка покраснела.

Тут дверь лифта открылась, и Купер автоматически вышел вслед за матерью. Он взял ее за руку, но Сара вздернула голову:

— Не надо ничего выдумывать, Купер. Айсобел больше нет, и не будем ворошить прошлое.

Он поднялся на свой этаж. В центре фойе стояла Ханна и поправляла растрепавшиеся волосы. Купер залюбовался, как она, скрутив французский валик, пыталась вслепую закрепить его шпильками, втыкая их наугад.

— Что с тобой случилось? Неужели ты повстречал призрак Айсобел?

— Призрак Айсобел — ничто по сравнению с тем, что я видел. — Он рассказал ей о встрече с матерью. — Но самое удивительное в другом. Угадай, кто ждал ее за дверью квартиры?

— Разве не Китти?

— Дверь открыл Кен Стивенс!

Ханна от удивления прикусила губу.

— Конечно, это странно, но я это подумала, когда увидела Сару в офисе Кена. Думаю, извинившись, Сара почувствовала облегчение. Но она возбуждена! И это началось в день, когда она утащила Китти смотреть квартиру Айсобел.

— Значит, дело не во мне? — Купер недоверчиво покачал головой. — Ханна, ты считаешь, что Кен шантажирует ее и каким-то образом заставляет продать квартиру?..

— Помнишь, я тебе говорила, что Китти всегда получает то, что захочет? Может, мы рано бьем тревогу и это вовсе не шантаж. Они заключили сделку: Сара принародно оскорбила его, а он в обмен потребовал, чтобы она помогла его дочери приобрести квартиру. Это будет своего рода публичное признание, что она сожалеет о содеянном. — Ханна наконец справилась с волосами.

Купер не слушал. Ему страстно хотелось запустить руки в ее волосы, провести по упругим каштановым волнам, зарыться лицом в эту мягкую неуправляемую массу…

И это было только начало из всего того, что он хотел бы сделать.

Шантаж… Это слово эхом отразилось в его душе. Когда-то он говорил Ханне, что не будет ее шантажировать с целью затащить в постель. В то время он был уверен, что ему это не понадобится.

Но дело неожиданно затянулось. Он должен был признаться, что по прошествии десяти дней безуспешных попыток мысли о шантаже все чаще приходили ему в голову.

Почему она никак не решится сказать ему правду? Ведь было много возможностей — в машине по дороге домой, за ужином, утром за завтраком, — но каждый раз она не решалась затронуть эту тему, что-то мешало ей заговорить об этом.

Так получилось, что Ханна не рассказала Куперу, что она наконец получила предложение о работе. Ей нужно было только ответить «да». Она была счастлива, что может больше не беспокоиться по поводу интриг Брентона, будущее было практически решено. Шкатулка влюбленных была уже ей не нужна. Она даже почувствовала себя виноватой за то, что не отдала шкатулку Куперу.

Ее ждали новая работа, новый город, даже новый штат. Безусловно, разумнее было бы хорошенько все проверить, прежде чем давать окончательный ответ, даже потихоньку организовать посещение фирмы, чтобы Брентон преждевременно не догадался о ее намерениях. Но не было никакой причины утаивать от Купера подобную новость.

Мучаясь бессонницей, Ханна откинула одеяло и на цыпочках прошла через холл в кухню. В пентхаусе царила тишина, только Брут ворочался в своем ящике в углу, да слышалось тиканье больших напольных часов в библиотеке. Стрелки показывали два часа ночи.

Она поискала в шкафу печенье и уже наливала в высокий стакан молоко, когда из двери послышался голос.

— Если это пирушка в неглиже, — сказал он, — то на мне слишком много одежды.

Ханна испуганно подпрыгнула, чуть не уронив на пол пакет молока, и медленно повернулась лицом к Куперу. На нем действительно было слишком много одежды: в своей фланелевой пижаме она чувствовала себя раздетой, а он был в джинсах и свитере.

— Я думала, ты спишь, — сказала она.

— Даже не ложился. Услышал шум в холле и решил посмотреть, кто там возится.

Сердце Ханны отбивало лихорадочную дробь. Она осторожно поставила молоко в холодильник. Скажи ему, приказала она себе. Мы оба почувствуем облегчение.

Она должна была радоваться, что этот фарс подходит к концу, что освободится и Купер. Не нужно будет никого ни в чем убеждать, думала она, не нужно больше играть роль. Не нужно притворяться, что они влюблены…

Но разве ты притворялась, Ханна?

Она смотрела на Купера, который стоял на другом конце кухни, высокий, стройный и опасный.

Он опасен, потому что она его полюбила.

Теперь все стало понятно. С самого начала было бы разумнее принять его предложение и вернуть ему Шкатулку влюбленных, но она не сделала этого. Она зашла слишком далеко в своем желании узнать все!

Но зачем обманывать себя? Ей интересна не шкатулка и связанная с нею легенда — ей интересен он сам. Она вцепилась в шкатулку, потому что хотела удержать его.

Когда же это случилось, спрашивала она себя, когда она переступила границу притворства для публики? Когда ее заинтересованность этим повесой переросла в сокрушительную любовь?