Мир Элайлиона

Глава 24 Найти смысл в пути

— Анвил, — выводит меня из раздумий ламия, — Так ты правда из другого мира?

Когда я наклонил голову вбок, то увидел её блестящие от любопытства и восхищения глаза. Кончик змеиного тела затрясся, ушки завибрировали. Платок, носимый ей уже долгое время, немного распутался, обнажая перед моим взглядом маленькую грудь, чего сама Анаэль, видимо, не замечала.

— Ну~, — протянул я, — Я же сказал. Да, я в этом мире изначально не жил.

— А… — смотрит восхищённая ламия и собирается что-то сказать, как с неё спадает платок…

Видимо, не ощутив кое-чего на теле и почувствовав лёгкий ветерок, созданный платком, она потрясённо перевела взгляд вниз.

Я и Лин молча отвернулись. И тут же раздался пронзительный визг:

— Нья-я-я! Не смотрите!

Я лишь вздохнул.

Она в этом платке ходит ещё с тех пор, как мы впервые встретились на той полянке, когда я только оказался в этом мире. Он уже грязный, ведь Анаэль им ещё и укрывается по ночам и ест, как свинка. Вообще, нам бы обоим нужно помыться. Хмм…

Взгляд переходит на духа. Мы встречаемся глазами.

Интересно, а Лин потеет? Хоть она и дух, но кажется, что не сильно-то отличается от людей. Ногти же отрастают!

— Я всё, — говорит ламия, разрешая нам повернуться назад, что мы и сделали.

Всё ещё краснеющая, змейка, сидя на своём хвосте, крепко сжимает руки на «коленях», пытаясь скрыть своё смущение.

Кажется, она смущена даже больше обычного.

— Ладно, — говорю я и встаю, после чего быстро принимаю лекарство.

Одеваться мне не нужно, ведь спал я в… «одежде». Штаны перетерпели серьёзные изменения после недавнего происшествия со скатиями и стали шортами. Их нижнюю часть я использовал как бинты на Анаэль и свои руки. Рубашка также выглядит весьма потёртой и старой. Рукава полностью испорчены, теперь доходя только до предплечья, где были нанесены бинты матерью Таури (уже вторые). Различные оттенки красного и коричневого содержатся в ранее полностью белой одежде. Обувь же… Я перевёл взгляд ближе к двери, где она стояла. Ну не так уж и плохо, как остальное. Точнее даже хорошо, просто немного грязная.

В общем, и мне, и Анаэль нужна одежда. Лин в ней не нуждается, почему-то у неё платье не пачкается.

Вопросы девочкам потом позадаю. Интересно, конечно, как можно больше узнать от них, но лучше сначала завершить все дела.

— Девочки, — обращаюсь я к духу и ламии, — Сейчас сколько? Деревня уже проснулась?

Лин ответила мне кивком.

— Анаэль, — позвал я змейку, — Нужно прогуляться.

— Ммм? — подняла она смущённый взгляд, — А… зачем?

— Хочу навестить Таури. Он спас меня на болоте, так что нужно его отблагодарить. Ещё можно попытаться добыть нам какую-нибудь одёжку. Надеюсь, аргилэ не откажут нам в этом…

— Х-хорошо! Я готова!

Я подношу к ней руку, а змейка забирается на неё. Руки и ноги уже не болят также сильно, как раньше. Но и не сказать, что я чувствую себя хорошо.

После того как положил ламию на плечо, а она обвила хвостом мою шею, говорю Лин:

— Подождёшь здесь или всё же пойдёшь с нами?

В ответ сидящий дух махает головой.

— Хорошо, — отвечаю я, обуваюсь и, закончив, говорю: — А ещё я бы хотел сходить к речке, чтобы помыться. Не хочется надевать новую одежду на грязного себя. Попросишь лес защитить нас?

— Уму, — утвердительно отвечает дух и ещё продолжает что-то говорить. Анаэль перевела:

— Лин говорит, что тоже хочет сходить помыться. И что она уже давно попросила Лес о защите.

— Спасибо, — кивнул я духу и, помахав ей правой рукой, вышел на улицу… точнее собирался, но тут нас встречает яркий свет.

— А-а-а! Солнце! Солнце! — закричала Анаэль, закрывая лицо руками.

— Чёрт! — выругался я, зашёл назад в дом и закрыл дверь.

Я уже умудрился забыть об этом…

Домик, в котором мы временно проживали, находился совсем рядом с полями. Так что, естественно, здесь будет меньше деревьев, которые до этого прикрывали Анаэль от солнца.

С прищуром я посмотрел на ламию, которая в этот момент виновато смотрела на меня.

— Прости… — извинилась она, отводя взгляд в сторону, — Просто не ожидала…

Анаэль может какое-то время находится под солнцем, однако этого лучше всё же не допускать во избежание нагревания её кожи. Иначе на коже образуются «шарики» с кровью внутри и ей будет больно.

— Ничего страшного, — выдохнул я и поднёс к ламии левую руку, — Я вовсе не с укором на тебя смотрел. На самом деле я виноват. Так что это ты должна меня прощать. Посиди пока на руке, а я выгляну на улицу проверить сколько нужно пробежать до ближайшей тени.

Так Анаэль и поступила. Я выглянул на улицу, при этом держа левую руку за стеной дома, в тени.

… А может, и необязательно так сильно прятаться от солнца? Я же не знаю, сколько Анаэль может находиться на солнце. Вдруг вовсе необязательно настолько сильно её скрывать?

Заглянув обратно в дом, я спросил Анаэль:

— А сколько примерно ты можешь находиться под солнцем без вреда для себя?

— Эмм… — задумалась Анаэль, приложив пальчик к подбородку, — Примерно… Как-то раз я провела под солнцем тридцать щелчков. И со мной ничего не случилось!

Не знаю, как дела обстоят у альбиносов, но велика вероятность, что её коже вредит именно ультрафиолет… Пофиг. Чем думать о том, сколько можно продержать Анаэль на солнце, просто не буду давать ей находиться под ним.

— … А один щелчок это сколько? — спросил я у змейки.

— … А в твоём мире нет щелчков?

— У меня секунды, минуты и часы. Может, ты имеешь в виду подобное? — предположил я и начал щёлкать пальцами на правой руке примерно раз в секунду.

— Да! — похлопала ламия в ладошки, — Это щелчки!

Щелчок как единица измерения… Неразвитое общество — оно такое, да?

Кстати, а ведь цифры переводятся на русский нормально, не заменяясь на что-то местное. Да и сердечное дерево перевелось на мой язык. А вот те же ококаны и галроты — явно что-то на местном. В первом и втором случае вшитый в Анаэль переводчик перевёл всё на то, чему в русском есть перевод. Значит, можно предположить, в этом мире система счёта примерно такая же, как в моём. Это также значит, что у них есть то же понимание значения символа сердца, что и в моём мире, да?

— Ладно… — вздохнул я, — Давай я нагнусь и спрячу тебя под собой.

Можно было, конечно, под одежду еë засунуть, но она просвечивает.

— Хорошо! — отвечает Анаэль, а потом очень тихо про себя продолжает: — Но…

— Хмм? Что «но»?

— Разве можно мне идти к ним? Они ведь считают меня плохой…

— Не волнуйся, — мягко сказал я, — Если что-то пойдёт не так, то мы сразу же уйдём.

— Угу, — кивнув.

Спрятав ламию у живота и нагнувшись, я вышел на улицу.

Уже привычное пение местных птиц, жутковатые голоса и пробивающееся сквозь ветви деревьев солнце. Нигде не цвели раноцветы, так что, скорее всего, я проснулся довольно-таки поздно.

Дойдя до деревни, в которой находилось гораздо больше деревьев, вытаскиваю Анаэль из своей тени.

— Фух, — выдыхаю я, — Как ты?

Ламия начинает ощупывать себя, осматривать, и заключает:

— Вроде всё хорошо… — подняв на меня взгляд.

После этой небольшой проверочки я снова спрятал змейку под собой и пошёл дальше. Всё же в деревне деревьев хоть и больше чем в поле, но всё же меньше, чем за её пределами.

Кстати, на ветвях деревьев повсюду были развешены небольшие банки. Хотелось спросить у Анаэль, зачем это, но как-нибудь потом. Сейчас я пытаюсь идти по улицам деревни быстро, стараясь не создавать нашим присутствием неудобств её жителям. Однако ж, на нас всё равно обращали внимание.

Окружающие аргилэ уходили с улицы на нашем пути. Их глаза, только завидев нас, втягивались глубоко внутрь головы. У одних рот сжимался, у других, наоборот, расходился в стороны, показывая зубы. Вероятно, всё это демонстрации их неприязни, отвращения и опасения.

Один ребёнок даже показал какой-то знак: оттянул уголки губ вверх, демонстрируя дёсны, и вытащил изо рта большущий, но в то же время тонкий, язык. За это стоящий рядом аргилэ тут же огрел его по затылку.

— Ууу~… — грустила Анаэль, — Всё как всегда…

— … Нда… Неразвитое общество…

Но они, как минимум, так и не выдворили нас из деревни, за что я могу их даже поблагодарить. Если бы подобное происходило в моём мире в Средневековье, то, уверен, нас бы просто сожгли на костре, как делали с ведьмами. Объявили бы пособниками дьявола, насылающими проклятья на простой люд. Здесь же к нам относятся довольно снисходительно.

… Пока что.

… Что, если это лишь временно? Что, если какой-нибудь аргилэ, не желающий мириться с находящейся рядом «белой ламией», просто проберётся к нам ночью, дабы убить? У аргилэ отсутствуют замки на дверях. Они полностью доверяют друг другу, однако… мне довериться им сложно, учитывая сложившуюся ситуацию.

— Анвил, — зовёт меня Анаэль, — Ты то туда, то обратно ходишь. Заблудился?

— … Да.

Прошло уже минут двадцать, а у меня так и не получается вспомнить, куда нужно идти до дома Таури. Каждый дом похож на другой, отличаясь только надписями на табличках, откуда пришёл уже неизвестно, так ещё и согнутым всё время хожу, аж спина болит. Уверен, ЭТО как минимум СТРАННО ВЫГЛЯДИТ!

… А почему я не использовал корзину? Можно было спрятать туда Анаэль, она бы спрятал под своей мягкой, но в то же время толстой, постельной. Уверен, уж она бы не просвечивала, как моя рубашка.

— Эхх… — вздыхаю я, — Сейчас подойду к кому-нибудь, а ты спросишь дорогу.

— Хорошо!

Я подхожу к какому-то аргилэ, который держал за руку какого-то аргилэ-ребёнка, судя по росту. Когда я приблизился, он поднёс ребёнка поближе к себе.

— [Яз. Нерейдий] Здравствуйте! — начала говорить из-под меня Анаэль, — Нам нужно добраться до Таури, вы случайно не знаете, где это?

Молча родитель (как я предполагаю) указывает куда-то вправо. Кивнув, я иду в указанную сторону.

Побродив так ещё некоторое время, спрашивая у встреченных дорогу, я добираюсь до нужного места. Солнце пробивалось сквозь ветви деревьев, почти идеальным кругляшком освещая проход, словно указывало нам путь. Стучусь в дверь, и на входе появляется… Не Таури, кто-то другой.

— [Яз. Нерейдий] С Таури хотите встретиться? — спрашивает открывший дверь аргилэ, возвышаясь надо мной.

— [Яз. Нерейдий] Да, — кивает Анаэль, — Он ведь здесь живёт?

— Здесь, — чуть наклонившись, — Заходите.

Аргилэ отошёл в сторону, давая нам пройти, чем я, собственно, и воспользовался перед этим, удостоверившись у змейки, что правильно истолковал жест.

Зайдя внутрь, огляделся и смог нормально встать, при этом почувствовав удовольствие. Окна закрыты, обнажённый Таури сидел перед растениями в центре, подогнув ноги под себя. На нём были лишь трусы.

— Таури, — обратился я к нему.

— Ммм? — повернулся он полупрофилем, вытаращив глаза из головы.

В этот момент открывает рот впустивший меня аргилэ:

— [Яз. Нерейдий] Таури, я иду готовить. Что будешь?

— Коконистери, — ответил Таури.

— Приготовлю ясай.

— … Зачем тогда спрашивать?

Аргилэ не ответил и просто вышел на улицу. Анаэль прыснула в кулачок и про себя прошептала:

— Когда мама на меня обижалась, то делала также.

Так это его мать?

Когда аргилэ вышла, в комнате повисло небольшое молчание. Подойдя ближе, я смог лучше рассмотреть Таури. На спине видны глубокие длинные следы когтей тёмного духа. На левой руке простирается глубокий порез, который, кажется, доходит до самых костей. Помню, как кровь медленно вытекала из этой раны, образуя мрачный след по руке. Разрез был настолько глубок, что заставляет задуматься о возможных повреждениях сухожилий и мышц. Но самая беспокойная рана находится на левой ноге. Помню, после инцидента мне приходилось помогать Таури идти, подставив плечо, именно из-за этой раны, оставленной словно от укуса зверя. Кожа вокруг неё сильно покраснела, свидетельствуя о возможной инфекции.

Интересно, дух действительно укусил его за ногу⁈

Вытаращив глаза из головы, он посмотрел на нас и сказал:

— Можете садиться напротив.

Анаэль перевела сказанное, после чего я сел на то место.

— Ухх, — вздыхаю я, — Таури, спасибо. Ты меня спас.

— … Да, — ответил Таури, после перевода от Анаэль.

Он не отрицал своего подвига, как обычно это делают люди, спасшие кого-то.

— Может, есть что-то, что могу сделать в благодарность? Хотя вряд ли возможно расплатиться за спасение жизни.

— … Не стоит, твоей благодарности достаточно.

Не собирался он и спорить о произошедшем, говоря красивые слова, уменьшающие его подвиг и возвышающие его личность в глазах других.

— Ты в тот момент пришёл. Спас меня от верной гибели, рискуя собственной жизнью. Я не знаю, как у вас это правильно делается… Нужно ли мне клониться или слов достаточно? В любом случае, знай — мою благодарность не выразить словами. Спасибо и извини.

Когда я закончил, лицо горело от смущения и стыда. Мои заранее заготовленные слова вылетели из моей головы, стоило только начать говорить. Потому моментами речь прерывалась, пока я придумывал, что сказать. В эти промежутки Анаэль начинала переводить, но один раз не успела закончить — я её перебил.

Чёрт… я ведь серьёзно, как ребёнок сейчас, да? Но всё же почему-то благодарить и просить прощения в некоторых ситуациях гораздо сложнее, чем в других.

Не понятно, о чём думал Таури, услышав это. Глаза его втянулись внутрь, губы сузились, и он ответил:

— Хорошо.

ДА БЛИН! Ты не мог выдать что-то более ОБЪЁМНОЕ⁈

Снова повисло молчание. Мы переглядывались, правда, я часто отводил взгляд. Только Анаэль единственный раз прервала тишину:

— Анвил такой милый, когда смущается~, — и схватившись ручками за щёчки: — Ня~! — отвернувшись. Кончик её хвоста ударял меня по шее.

Кое-как сложив мысли в слова, я снова заговорил:

— Помнишь наш разговор перед тем, как пойти на болото?

— Помню.

— Ты тогда сказал, что ваша деревня убога, так?

— Да.

— Ты ведь так и не поменял своего мнения?

Таури промолчал. Я продолжил:

— И, думаю, не поменяешь никогда. Тебе ведь и не с чем сравнивать свою жизнь, верно?

— Нет, — ответил Таури, — Я бывал в городе и могу точно сказать: жизнь здесь, по сравнению с тем, как живут там, убога.

— Но ведь ты не жил там?

— Нет, — признался Таури.

— Жизнь там не лишена своих минусов. К примеру, самое банальное, постоянный шум и отсутствие природы. Из-за этого многие из моих знакомых постоянно выезжали за город, когда выдавалась возможность.

Таури просто промолчал в ответ.

— Ну, — вздохнул я, — Ты всё равно не поймёшь меня. Сравнивать-то тебе не с чем.

Я поднялся, встав на ноги, и посмотрел на Таури. Если подумать, то есть между нами некоторая схожесть. В то время как я просматривал туристические сайты, он вспоминал тот краткий момент своего пребывания в городе. Также, как и я не так давно он мечтает выйти за пределы своей скучной и рутинной повседневности. И, подобно мне, не может найти в себе силы или же смелость на этот шаг.

Быть может, он сам когда-нибудь однажды решит покинуть привычные места и пуститься в путь. Я тебя прекрасно понимаю. Эта мысль — прекрасная и тяжёлая — тревожная и волнующая. Возможно мы — несчастные, потерявшие смысл, и сможем найти его только в долгом пути… В который сами себя не можем отправить.

Мне понадобился толчок… может, нуждаешься в нём и ты?

— Потому, — продолжаю я, — Тебе нужно самому всё это испытать.

Глаза Таури ещё до этого были втянуты внутрь, но вот рот растянулся в некое подобие улыбки у людей.

— Знаю, — ответил он злобно, — Я прекрасно это знаю…

— Так что… Как насчёт отправиться с нами?

Анаэль уже переводила на «автомате», а потому смысл сказанного поняла только после того, как перевела моё предложение.

Ламия удивлённо посмотрела на меня. Глаза её расширились, рот широко раскрылся, и она поражённо спросила:

— … Что?

Таури тоже удивился: его были выпучены, чуть ли, не выпадая из головы, а рот очень широко раскрылся, как не способен раскрыться у людей. В отличие от Анаэль, Таури промолчал.

Я продолжил:

— Раз уж ты и так хочешь отправиться в путь, то не лучше ли нам объединится? Уверен, вместе будет проще и веселее. Шанса лучше может не представится.

Только через некоторое время переглядывания, он ответил:

— Я… подумаю об этом.

Молча кивнув, я отворачиваюсь, идя к двери, открываю её и…

— А-а-а! Солнце! Солнце! — закричала Анаэль, закрывая лицо руками.

— ПРОСТИ!

Я судорожно закрываю дверь.

А ведь на таком пафосе хотел уйти…