Мишки-гамми и Невезучки

Глава десятая ПРОКАЗЫ МИШЕК-ГАММИ

Когда мишки-гамми и Вольдемар сошли с борта теплохода и почувствовали под ногами твердую почву, им сразу стало очень хорошо. Они проглотили по несколько капель сока-гамми и ощутили прилив сил и неизъяснимое желание выкинуть какую-нибудь шутку.

Вольдемар также вознамерился подкрепиться из их бутылочек, но мишки-гамми отказали ему. Ведь в бутылочках был самый настоящий сок-гамми. Неизвестно, что станет с человеком, который выпьет этого напитка.

Вольдемар обиделся и пошел в буфет. Буфет речного вокзала в это время был почти пуст, только у стойки бара щебетали о чем- то несколько девушек, коротающих время за чашкой кофе.

– Три пиццы, – сделал заказ Ворчун.

– А мне стакан лимонада, пожалуйста, – произнес в свою очередь Вольдемар.

Ворчун чувствовал себя уже достаточно хорошо, чтобы вновь подвергнуть сомнению теорию отца Доминика. Еще свежие воспоминания о плавании и услышанные истории от Вольдемара подогревали его минорный настрой. Нет, конечно, этот паренек обладал способностью притягивать к себе все мыслимые и в особенности немыслимые несчастья, но каким, интересно, образом это может навести на след девочки? Чем дальше от их родной долины, тем большей глупостью представлялась Ворчуну авантюра, в которую он позволил себя втянуть. Но он не мог ослушаться Бабушки.

«Практика – вот что поможет мне докопаться до истины!» – пришла в голову Ворчуну оригинальная мысль, и он, не откладывая в долгий ящик, решил проверить теорию отца Доминика.

Официант принес заказ. Пицца издавала восхитительный запах. Лимонад был настолько холодный, что стенка стакана запотела.

– Пожалуй, пойду вымою руки, – сообщил Вольдемар и ушел.

– Ребята? – прошептал Ворчун. – Мы должны воспользоваться отлучкой нашего шефа, чтобы проверить, действительно ли он так невезуч!

– А что ты придумал?

– Мы привяжем его стул к ножке стола! – горячо заговорил Ворчун. – Когда парень начнет двигать стулом, вот будет потеха! Вольдемар подумает, что ему опять не везет...

– Верная идея! – отозвался Толстяк, а Малыш кивнул головой, поскольку его рот уже был набит пиццей.

Сказано – сделано. Ворчун извлек из одного из своих многочисленных карманов прочный шнурок и мертвым узлом привязал ножку стула к ножке столика.

– Там что, большая очередь была? – задал отвлекающий вопрос Ворчун, когда Вольдемар вернулся.

– Да нет, – ответил парень и уселся за столик так, что ему не пришлось двигать стулом.

Парень выпил свой лимонад, поднялся и беспрепятственно вышел из кафе.

«Ну и слава Богу! – облегченно подумал Ворчун, увидев, что ничего не произошло. – А я-то едва не поверил в эту чушь с невезением.»

– Простите, нельзя ли воспользоваться вашим стулом? – услышал Ворчун и обернулся. Он хотел предупредить могучего матроса, что стул трогать нельзя, но было уже поздно. Стол, привязанный к стулу, звеня оставленными на нем тарелками, поехал по керамическим плиткам пола. Пока ошарашенный матрос дергал стул, пытаясь освободить его от стола, тарелки соскользнули, полетели на пол и раскололись на мелкие части.

– Да вы, ребята, шутники! – официант грозно уставился на мишек-гамми. – Платите за разбитую посуду!

– Никак не могу понять, откуда взялся этот шнурок? – недоумевал Вольдемар, расплатившись за разбитые тарелки. – Да ладно, друзья, не переживайте. Денег у нас пока достаточно...

– Что ты собираешься предпринимать дальше? – спросил Ворчун, переводя дух, когда они покинули кафе. – У тебя, Вольдемар, есть какой-нибудь план действий?

– Собираюсь действовать, как и подобает в таких случаях, – сказал Вольдемар.

– А как подобает действовать в таких случаях? – поинтересовался Толстяк.

– Идти по следу, – тоном преподавателя ответил Вольдемар.

– Какие следы, какие свидетели!? – уныло произнес Толстяк. – Ведь уже прошло столько времени! Полиция наверняка что-нибудь обнаружила бы.

– Но вы не знали Николь, – парировал Вольдемар. – Это замечательная девочка. Она так классно стреляла из рогатки! Однажды она попала мне прямо в глаз!

– И что, глаз остался цел?

– Как видите. А начнем мы с посещения тетушки Зонненхоппер. Ведь именно из ее парка исчезла наша юная красавица.

Солнышко – сестра Малыша – изо всех сил хотела помочь своим друзьям мишкам- гамми, однако как это сделать, не знала. Она уже нисколько не обижалась, что ее не взяли с собой. Но тем не менее решилась последовать за Ворчуном, Малышом и Толстяком, чтобы выручать их из разных невероятных ситуаций, в которые они могли попасть благодаря невезучести сына аптекаря. Для этого Солнышко сказала Бабушке, что отправляется в далекое путешествие, а сама бросилась вдогонку за мишками-гамми. Конечно, за один день ей не удалось догнать своих товарищей.

Одиночество, в котором она оказалась, самостоятельно пустившись в путь, очень пугало ее. Особенно Солнышко боялась бродячих котов и собак, от которых она спасалась, забравшись на дерево. Ночевала Солнышко всегда на чердаках.

Так она поступила и на этот раз, когда к концу дня очутилась в неизвестной местности. Хлебнув из бутылочки сока-гамми, Солнышко высоко подпрыгнула, уцепилась за конек крыши, спустилась к слуховому окну, открыла его и очутилась на просторном чердаке. В одном из углов она нашла кучу сухих листьев, свернулась калачиком и уснула.

Сыщики тем временем посетили тетушку Зонненхоппер и недалеко от усадьбы в густом лесу нашли туфельку и стеклянную банку, в которой плавал симпатичный тритончик.

– Это кажется мне подозрительным, – сказал Толстяк.

– Возвращаемся в кафе на речной пристани, там все обсудим, – приказал Вольдемар.

Как только юные сыщики пришли в кафе и уселись за столик, Малыш с самым серьезным видом нагнулся и начал вроде бы завязывать у себя развязавшийся шнурок. На самом деле шалун решил привязать шнурки от кроссовок Вольдемара к шнуркам ботинок Толстяка.

Шутка удалась на славу! Как только Вольдемар поднялся, чтобы подойти к официанту, он так грохнулся, что на полках зазвенела посуда. Привязанный к нему Толстяк смешно задрыгал ногой, не понимая, почему она вдруг приросла к ноге Вольдемара.

Ну и хохоту было, скажу я вам!

Однако официант был человеком, абсолютно лишенным чувства юмора. Он подошел к телефонному аппарату и набрал номер полицейского участка. Полицейский появился незамедлительно. Он выслушал жалобу официанта и пригласил наших друзей в участок. Там Вольдемару пришлось признаться в том, что на самом деле он не просто сын аптекаря из Зальцендорфа, а самый что ни на есть заправский сыщик.

– Да, господин полицейский, мы ваши коллеги. Не видели вы когда-нибудь девочку в таких вот туфельках, одна из которых у нас?

– Девочка была именно в такой туфельке?

– Да, именно в такой... И еще. Возможно, девочка была с такой вот банкой в руках? – с этими словами Вольдемар показал полицейскому банку с тритоном.

– Постойте, кажется, вчера была тут одна девочка, которая упала с трапа, а банка осталась целехонькой. В ней плавал точно такой тритон.

– Это была принцесса Николь! – воскликнул Вольдемар. – Расскажите нам об этом случае подробнее!

– Что ж, почему бы и не рассказать, – начал полицейский. – Я вчера дежурил. Как раз должен был отправляться теплоход... Кстати, нет ли у вас ее фотографии?

– Да, конечно, – Вольдемар показал фотографию Николь.

– Похоже, это она. Я тогда на берегу торчал. Знаете, очень интересно, когда теплоход отбывает. Мне все видно, и можно вмешаться, если что. Стою я, значит, и за пассажирами наблюдаю. Ну, там, помощь может понадобиться или физиономию знакомую увижу, – полицейский кивнул на стену, на которой красовались малохудожественные портреты, выполненные анфас и в профиль. Это были подозрительные типы, когда-либо преступившие закон. Вверху было написано большими буквами: «Особо опасные преступники – братья Дармштадские.»

– Я на нее сразу внимание обратил, – продолжал страж порядка. – Она шла как во сне. Я сначала решил, что ее в автомобиле укачало. С ней мужчина был, он ее под правую руку поддерживал. А в левой руке у нее была вот точно такая банка. Она как во сне все идет и идет. Ну и, конечно же, когда она взошла по трапу, то непостижимым образом бултыхнулась в воду. Люди бросились на помощь, и пока я туда добежал, ее уже вытащили. Мужчина заметил мою форму, подхватил мокрую девочку на руки и бросился бежать. Пока я бежал за ними, они успели сесть в автомобиль и скрыться.

– Вы не заметили, какой это был автомобиль? – спросил Вольдемар. – Может быть, номер?

– Это был небольшой черный «фольксваген», не очень новый. И номер запомнил, да толку с этого мало. Его угнали утром и бросили на обочине дороги, возле леса.

– А спутника девочки вы не смогли бы описать? – задал следующий вопрос Вольдемар. – Так сказать, словесный портрет.

– А чего его описывать? – устало произнес сержант. – Сами смотрите, – он кивком указал на стену, украшенную портретами. – Третий слева.

С портрета на юных сыщиков невинными глазами смотрело худощавое, довольно симпатичное лицо человека лет тридцати. Мужчина был с усиками, а небольшой шрам над бровью делал его лицо очень мужественным. Подпись под портретом гласила: «Разыскивается! Квазио Дармштадский, он же Антонио Бутербродсгаузен, он же...»

Как бы стесняясь плохо сшитого костюма и компании, в которой он вынужден был пребывать на стене полицейского участка, на второй фотографии Квазио скромно отвернулся вправо.

– И где его можно найти? – загорелся Вольдемар.

– А кто его знает? – философски заметил сержант. – Это фото висит уже почти пять лет.

Увидев огорченное лицо мальчика, страж порядка сжалился:

– Я бы посоветовал вам обратиться к комиссару Регенбогену из главного комиссариата. Кажется, дело передано ему. Простите, мне больше нечего вам сказать. Я всего лишь простой полицейский.