Мисс Вайоминг

Глава тридцатая

На следующее утро, после того как Дрима прочла числа Джона, Ванессы и Райана, Джон, усевшись на полотенце рядом с домом для гостей, стал названивать Ванессе и Райану. Он прилагал все усилия, чтобы поиски Сьюзен шли как можно активнее. После четвертого звонка в офис Ванессы ее терпение иссякло.

– Джон, меня выставят из компании, если узнают, что я использую их систему для выслеживания двух чокнутых типов по всему южному и центральному Вайомингу.

– Значит, они все еще в Вайоминге?

– В трехстах милях к западу от Шайенна, в данный момент… проезжают через… Тейбл-Рок штата Вайоминг.

Потом Джон позвонил Райану и устроил ему допрос с пристрастием о прошлом Сьюзен в Вайоминге.

– Мать Сьюзен вернулась в Вайоминг после того, как Сьюзен ушла с телевидения. Но родом Сьюзен из Орегона.

– Тогда, значит, ее мать может быть в Вайоминге?

– Она была там несколько лет назад, когда Сьюзен лечилась от амнезии.

– Амнезия… – презрительно произнес Джон. – Амнезия – это чушь собачья, Райан. Всего лишь кинотрюк.

– Как бы там ни было, никто не знает, где она пропадала целый год. Кстати, Джон, а куда ты подевался, когда исчез из поля зрения? Ты мне так и не рассказал.

– Никуда, ходил никуда.

– Черт, да это просто Джек Керуак!

– Нет, Райан. Ты хочешь знать, куда я подевался? Я действительно ходил никуда. Я ел из помоек. Спал под мостами. Бродяжничал по всему Юго-Западу, у меня началась цинга, кожа задубела, как свиная, и ни черта ничему меня это не научило.

Джон разъединился. Снова и снова обдумавая утреннюю информацию, он пришел к выводу, что обнаружить таинственное местонахождения Сьюзен можно, лишь найдя Мэрилин. Он позвонил Ванессе и поделился с ней этой мыслью.

– Джон, полиция Лос-Анджелеса попыталась найти мать Сьюзен, но не смогла. И кроме того, Сьюзен и ее мать ненавидят друг друга. Два года мне день изо дня забивали голову всякими пустяками из жизни Сью Колгейт. Мне пришлось везти Райана в круглосуточный магазин уцененных товаров в полтретьего ночи, чтобы купить двухсторонний скотч для его алтаря. После смерти этой уродины меня заставляли без конца смотреть «Семейку Блумов» по видику вместо того, чтобы ходить в настоящее кино. Разумеется, я познакомилась со всем материалом, который мне удалось вытащить из базы данных. Но материалы, которые печатают в бульварной прессе, я тоже знаю и знаю, что Сью Колгейт ненавидит свою мать.

Сосед выключил приспособление для сдувания листьев с газонов, и Джон поразился тому, как быстро в мире настала тишина. Он с радиотелефоном вернулся в дом.

– Ванесса, пожалуйста. Если мы узнаем, где мать, то найдем и Сьюзен. Понимаешь? Нет, ты меня понимаешь, Ванесса? – Ванесса ничего не ответила. – Я знаю, что ты меня понимаешь, Ванесса. Ведь ты же у нас профессиональный искатель, а не я.

Он сел на кушетку и стал смотреть на солнце, которое пробивалось сквозь узоры занавески, совсем как в дешевой гостинице в Рино тогда, в семидесятые. Немытая тарелка звякнула в раковине. Джон перевел дыхание.

– Ты же умная, Ванесса. И красивая. Ты легко могла бы сойти за человеческое существо, если бы только захотела. А так тебе доставляет удовольствие морочить других. Но я волнуюсь за Сьюзен Колгейт, я так волнуюсь за нее, как никогда ни за кого раньше не волновался. Ты, возможно, и не волнуешься, но тебе это тоже небезразлично, я знаю. Я знаю, что это так.

Немного помолчав, Ванесса сказала:

– Ладно.

Джон вздохнул, посмотрел на свои ногти и продолжал:

– Сьюзен. Она была близко, совсем близко и так часто, что мне просто плакать хочется. Где-то теперь это удивительное существо?

Солнце зашло за эвкалипт, и в комнате стало сумрачно и прохладно. Джон слышал шелест листьев и звуки, обычные для офиса, доносившиеся из телефона Ванессы.

– Я нуждаюсь в твоей помощи, Ванесса. Ты мой благодетель. Мой оракул. Может, ты и инопланетянка, но ты добрая инопланетянка. Супермен тоже был инопланетянином. И сегодня днем судьба дает тебе шанс заменить твое урановое сердце на сердце из плоти и крови.

Кто-то из сослуживцев позвал Ванессу через весь офис.

– Минуточку, Мэл, – откликнулась она. Джон слышал ее дыхание. Ванесса сказала: – Ее зовут Мэрилин, верно?

– Да.

Джон вышел из дома и лег на спину. После Флагстаффа он впервые подставлял свое тело солнцу.

Позвонил Райан.

– Джон, как тебе удалось уговорить Ванессу использовать ПОН?

– Что?

– Мне надо позвонить Ванессе. Я тебе скоро перезвоню.

Оба стали быстро набирать номер Ванессы, но Райан оказался проворнее. По телу Джона пробежала дрожь любопытства – безудержное желание знать, похожее на безудержную жажду секса. Он вернулся в дом, отковырял кусок холодной пиццы, лежавшей в холодильнике, и выбросил в мусор несколько рекламок продуктов китайской кухни.

Зазвонил телефон. Это оказалась Ванесса.

– Вижу, что этот номер одиннадцать уже все выболтал.

– Не совсем, – ответил Джон. – Но знаешь что? Это моя догадка. У тебя и у твоих высоколобых дружков есть какая-то жуткая новая хреновина, которая из космоса может найти пропавшего хомяка. Я прав?

– Умница. Встретимся за ланчем в «Плюще». Я не хочу уезжать из Санта-Моники. Используй твое мужское очарование и закажи столик на троих.

Джон приехал первым, потом появилась Ванесса. Со всех сторон раздавался звон посуды, шум подъезжающих и отъезжающих машин, да снаружи доносились пронзительные крики чаек. Оба немного нервничали – каждый по своей причине. Ванесса излагала мысли вслух.

– Если меня застукают, я потеряю работу. Впрочем, что я такое говорю? Меня точно застукают. Вопрос только в том, на сколько минут раньше.

– Застукают за чем, Ванесса?

– Скоро все сам узнаешь.

Она построила тетраэдр, соединив вилку, ложку и нож. Джон видел, что она хочет о чем-то спросить его, и он оказался прав.

– Джон…

– Да, Ванесса?

– Ты считаешь меня… – она сделал глубокий вдох, – холодной?

– Что? О господи, Ванесса, пожалуйста, не воспринимай мои слова так серьезно. Это не самая удачная мысль.

– Не льсти себе, Джон. Но именно это я и хотела сказать.

– Ты считаешь, что я способна на…

– На что?

Ванесса вспыхнула.

– Так неловко говорить об этом. Ладно, я скажу: быть любимой?

У Ванессы был такой вид, как будто она вдруг обнаружила, что сидит голой в общественном месте.

– Да, конечно, Ванесса. Но…

– Но что?

В голосе Ванессы Джон впервые услышал слабость.

– Ты достойна любви, Ванесса, – Джон напрягся, подбирая слова. – Но тебе придется рассечь свою грудь и подставить сердце свежему ветру, дать солнечным лучам обжечь его, а это чертовски страшно. – Он раскусил кубик льда. – Большинство людей делают это автоматически. Однако ты и я… мы этому противимся.

– И…

– Черт. Уж кому говорить, только не мне. Тридцать семь с хвостиком. Но я снял «Обратную сторону ненависти», и знаешь, почему фильм провалился?

– Почему?

– Потому что я решил, что могу смошенничать. Было так унизительно, когда фильм потерпел неудачу. Всем казалось, что мне все равно, но это не так. А рецензии…

– Ну, а теперь?

– Думаю, что даже если ты откроешь свое сердце, люди могут попросту не заметить этого. Как в неудачном фильме. Или возьмут у тебя его взаймы, а потом забудут вернуть.

Воздух между Джоном и Ванессой был плотным и теплым, как в палатке. Оба не знали, что сказать дальше. Появился запыхавшийся Райан. «Попробуй найди такси в этом Лос-Анджелесе. У меня сел аккумулятор». Он вопросительно посмотрел на Ванессу, как бы желая сказать «Он уже в курсе?». Она покачала головой. У Джона был вид отчаянного человека, решившего бросить работу, на которой проработал двадцать лет.

Ванесса объяснила ему, что такое ПОН, это сложная компьютерная программа – Проверка Ошибочных Написаний. ПОН основывалась на том, что все люди регулярно делают ошибки в одних и тех же словах, как бы хорошо они ни печатали. Образцы ошибочных написаний уникальны, как отпечатки пальцев, и кроме того, ПОН принимает в расчет образцы пунктуационных ошибок, ритм и скорость.

– Вводя данные, вы можете назваться кем угодно, но ПОН идентифицирует вас на примере двухсот пятидесяти слов. У этой программы такая чувствительная настройка, что она может узнать, не начались ли у вас месячные или не пора ли вам подстричь ногти на руках.

Джон спросил, почему ПОН до сих пор не перехватили копы.

– Это особо секретный материал, Джон, – ответила Ванесса. – Копы прибегают к использованию этой программы, только если думают, что вы как-то связаны с пропавшим брикетом плутония или нарушаете условия программы защиты свидетелей. Никто не станет использовать ПОН, чтобы найти какую-то актрису, которая пропала всего несколько дней назад. Кроме того, программа использует столько памяти, что пока она в работе, у всех остальных компьютеров в офисе развивается болезнь Альцгеймера.

Джон бросил на столик стодолларовую банкноту.

– Пошли, – сказал он. – Мы едем в офис Ванессы.

Вслед за Ванессой Джон и Райан уселись в машину. Джон позвонил Айвану и спросил, не переправит ли он их на своем самолете, стоявшем в ангаре поблизости, в аэропорту Санта-Моники. Джон услышал, как Айван глубоко вздохнул.

– И куда же, Джонни?

– Возможно, в Вайоминг… но это только мое предположение. За Сьюзен.

Айван колебался. Если не поиски Сьюзен Колгейт, то что же еще спасло Джона, после того как он чуть не умер во Флагстаффе.

– Сегодня днем деловая встреча по прокату «Суперсилы» в Европе. Ты сказал, что будешь здесь.

– Ладно, Джонни, – ответил Айван, немного помолчав.

– Отлично. Мы будем на взлетной полосе через полчаса.

Был безоблачный солнечный день, и высоко стоявшее солнце как бы спрессовало мир, сделало его плоским. Деревья казались пластмассовыми, а пешеходы напоминали манекенов. Как и было условлено, Ванесса припарковала машину на стоянке компании, а Джон и Райан остановились через улицу.

– Охрана тут будь здоров, – сказал Райан. – Они не только смотрят на вашу фотографию, когда вы проезжаете. Они требуют рентгеновский снимок ваших зубов.

– Ты хоть отдаленно представляешь, Райан, что сейчас делает Ванни? Ее уволят с работы за использование ПОН.

– Ты называешь ее Ванни? – спросил Райан.

Джон махнул рукой, как бы желая сказать «ну да, разумеется».

– Мы знаем, что ее могут уволить, – сказал Райан и спросил: – Так она делает это для меня или для тебя, Джон?

Джон нервозно засмеялся.

Райан покрутил зеркало заднего вида перед пассажирской дверью.

– Понимаешь, Джон, подрастающему поколению сегодня говорят, что на протяжении жизни им придется четыре или пять раз менять род занятий. Но при этом не говорят, что, между прочим, вам придется за это время побыть в шкуре четырех или пяти различных людей. Через пять лет меня как такового уже не будет. Я стану каким-то новым Райаном. Возможно, более мудрым или более испорченным, возможно, буду одеваться только в черное, летать только бизнес-классом и употреблять такие слова, как «птифур» и «грандиозно». Так скажи мне. Ты ведь уже прошел через все это. Ты уже успел побывать в шкуре нескольких людей.

Но сейчас – сейчас, что касается меня и Ванессы, Ванни – мы действительно любим друг друга и, может быть, у нас будут дети и, может быть, мы откроем ресторан с морской кухней. Не знаю. Но я должен сделать это сейчас – то есть действовать как можно быстрее, – потому что сегодняшнего меня скоро не будет. Скоро не будет сегодняшних всех нас. Всех до единого. Я уже оглядываюсь назад на Райана, который все это говорит.

Они сидели и смотрели на низкое современное здание корпорации и ожидали Ванессу. Напряжение стало почти невыносимым. Оба молчали. Попробовали включить радио, но там были сплошные помехи, и радио пришлось выключить. Рядом остановился автобус, и Джон с Райаном стали рассматривать сидевших в нем пассажиров, отрешенно глядевших вперед. Автобус отъехал, и они увидели, как из парадных дверей компании стремительно выбежала Ванесса с картонной коробкой в руках. Потом, перейдя на быстрый шаг, она направилась к припаркованной машине. Она выехала на магистраль рядом с машиной Джона.

– Едем в аэропорт, – сказала Ванесса, опустив стекло. Покрасневшие глаза ее были мокрыми от слез.

– Ты в порядке?

– Поехали. Я встречу вас там, – сказала она и умчалась.

Когда они нагнали Ванессу в аэропорту Санта-Моники, она уже взяла себя в руки.

– Так, значит, летим в Шайенн? – спросила она.

– Ну как, милая? – спросил Райан.

– Порядок, – ответила Ванесса. – Все равно мне там не нравилось.

– Мне так и не удалось хотя бы просто увидеть твой офис.

Ванесса открыла коробку, и Райан заглянул в нее. Там было фото Ванессы с Райаном в рамке, карта приморских районов Канады и несколько толстеньких, сочных кактусов.

Айван уже ждал их в аэропорту. Джон хлопнул его по плечу и познакомил с Райаном и Ванессой. Через десять минут они уже были в воздухе.

– Я нашла ее, – сказала Ванесса.

– Где? – спросил Джон.

– Она работает на одного оборонного подрядчика. В юридической конторе. Радарное оборудование. Угадайте, как она себя называет.

– Лезер Тускадеро.

– Ха-ха. – Ванесса выглянула в окно и посмотрела вниз на город, – Фоун Хизерингтон.

– Так старомодно, – сказал Райан. – Как будто прямо из «Молодых и беспокойных».

– Айван, – сказал Джон, – пусть нас ждет машина в аэропорту на другом конце. И проверь, есть ли в ней карта. Мы будем там через четыре часа.

– Мне удалось узнать еще кое-что довольно странное, – сказала Ванесса.

– Что? – спросил Джон.

– Судя по различным пикам в ее скорости и частоте печатания сравнительно с другими данными, она довольно долго занималась вводом данных на атомной электростанции на реке Колубмия в конце восьмидесятых, и особенно учитывая ее использование клавиши «шифт» и цифр от одного до пяти, я позволю себе выдвинуть научную гипотезу.

– Какую же?

– У Мэрилин сейчас климакс.

Джон посмотрел на Ванессу, потом обернулся к Айвану:

– Айван, Ванесса теперь работает на нас.

– Хорошо, – отозвался Айван. – И что она собирается для нас делать?

– Она будет управлять нашим миром. – Сознавая, что причастен к тому, что Ванесса потеряла работу, Джон почувствовал небольшое облегчение. Он курил как сумасшедший.

– Я думал, ты уже год как бросил, – сказал Айван.

– Я курю, когда нервничаю. Сам знаешь.

Айван заметил, что Джон никак не связывает себя теперешнего, собранного и внимательного, с той беспомощной грудой, которая валялась на полу этого же самолета несколько месяцев назад.

Они приземлились в Шайенне. Рабочий аэропорта провел их к машине. Айван попросил Ванессу быть штурманом. «Можешь приступать к своим обязанностям прямо сейчас.» – Ванесса села спереди, а Айван нагнулся к Райану и шепнул:

– Перепоручай, перепоручай и перепоручай – вот ключ к успеху, если, конечно, вы наняли компетентного человека.

Райан почувствовал себя тринадцатилетним мальчишкой, которому дает советы попыхивающий сигарой дядюшка.

Они ехали через город. Осень была в самом разгаре, холод мешался с жарой. Воздух был прозрачен. И они умудрялись каждый раз попадать на красный свет, держа путь по этому стопроцентно равнинному городу, больше похожему на Небраску, чем сама Небраска, и, уж конечно, бесконечно далекому от альпийской фантазии, крывшейся в названии Вайоминг или в давнишних воспоминаниях Джона, снимавшего «Дикую землю» в самом сердце Скалистых гор.

– Вон там, – сказала Ванесса, – голубой знак. «Калумет системз», приобретенные на прошлой неделе «Ханивеллом».

Они увидели низкое современное стеклянное здание, окруженное парковочной площадкой, забитой безымянного вида «седанами» и обнесенной изгородью, поверх которой тянулась колючая проволока. Берлинская стена не давала им въехать на стоянку. Ванесса велела Джону заехать на заправочную станцию на другой стороне улицы.

– Айван, ты захватил бинокль, как я просил? – сказал Джон.

Джон посмотрел в бинокль, не зная, собственно, что собирается увидеть – Мэрилин, готовящую кофе? Мэрилин, подшивающую письмо в папку? Поправляющую свой круглый отложной воротничок?

– Можно я взгляну, Джон?

Джон передал бинокль Райану, который принялся внимательно рассматривать стоянку. Джон включил радио и поймал какую-то испаноязычную станцию, передававшую танцевальную музыку, но Ванесса выключила приемник.

– Сейчас не время слушать чика-чока.

– Я вижу ее машину, – сказал Райан.

– Чушь, – сказал Джон.

– Нет. Точно. Это темно-бордовый БМВ. Помню, как его показывали в новостях, когда Сьюзен навещала мать.

– Младшие сотрудники юридических фирм, работающие в прерии на оборонку, не ездят на БМВ, – ответил Джон.

Райан продолжал рассматривать машину в бинокль.

– Джон, ты забываешь о том, что Мэрилин все-таки проиграла процесс против авикомпании после катастрофы в Сенеке. Теперь она цепляется за свое последнее богатство, как за спасательную шлюпку.

– Тот БМВ был красный, а не бордовый, – сказала Ванесса и добавила: – Так что дальше, Джон? Я хочу сказать – что будет, когда мы найдем Мэрилин? Установим за ней круглосуточную слежку? Зачем?

– Она выведет нас на Сьюзен.

– Тебе-то откуда знать? Мое профессиональное чутье ничего мне не говорит.

– Мы не знаем – и никто не знает, – где была Сьюзен этот год. Но Мэрилин тоже исчезла, а теперь мы вдруг находим ее под именем Фоун фон Мыльная Опера работающей в Шайенне на оборонном предприятии. Я имею в виду, что пропали одновременно два человека из одной семьи. Это не совпадение. Оборонка? Слежка? Шпионаж? Кто знает. Но связь здесь есть. И несомненная.

– О боже, – сказал Райан. – Глазам своим не верю, но фон Мэрилин вышла из здания. И направляется к своей машине. Черт, ну и видок у нее.

– Дай-ка мне посмотреть, – сказала Ванесса. – Рабочий день кончается не раньше пяти. Чего ей так рано уходить? Черт, Райан прав. Это точно она – с прической за 6,99 и в брючном костюме, выбранном по журналу «USSR This Week» 1972 года. Я думала, что она стильная. – Она поцеловала Райана. – Хорошая работа, агент одиннадцать.

Джон завел мотор, чтобы ехать за Мэрилин, которая выруливала со стоянки. Они выехали на главное шоссе, начинался час пик. Довольно долго они преследовали Мэрилин, от ее машины их отделяло еще три автомобиля. Они проезжали мимо тысячи «Цыплят Кентукки», магазинов одежды, двух сотен ресторанов «Сабвей» и через десятки перекрестков, перегруженных стильными беглецами из крупных городов, причем нигде не было видно ни единой ковбойской шляпы или обшарпанных автомобилей. Наконец они выехали из города и оказались среди окраин, где магазины были уже не такими новыми, а старые закусочные превратились в складские помещения, тиры или в оптовые лавки, торгующие кормом для животных. Мэрилин остановила машину на парковочной площадке мотеля «Лариат». Потом выбралась из нее и бегом бросилась в четырнадцатый номер.

– Ладно, ребята, – сказал Джон, – угадайте, где сегодня ночуем.