Миссия иезуитов в Китае

Глава VI Второй период деятельности миссии (1723–1775 гг.)

Вследствие участившихся преследований, последовавших за осуждением китайских ритуалов, второй период деятельности миссии характеризуется уменьшением как количества иезуитов, так и количеством миссионеров вообще[164]. И все же существовал определенный рост количества китайских иезуитов за счет макаоских братьев, и к середине XVIII в. они составляли одну треть всех членов ордена в Китае. Однако к 1800 г. ни одного из них не осталось, и только несколько иностранцев, бывших прежде иезуитами, продолжали жить в Пекине[165].

В годы правления императора Юнчжэна (1723–1736 гг.) прошли гонения на ордена в Фуцзяни (в 1723 г.), а 10 января 1724 г. и 18 ноября 1725 г. император издал репрессивные указы. Около четырнадцати иезуитов остались при дворе, служа в основном в области науки и искусства, 14 других нелегально жили в провинциях, 22 были высланы в Кантон, включая тех, которые имели разрешение на жительство. Было конфисковано около 300 церквей. В результате последовавших в дальнейшем указов (18 и 21 августа 1732 г.) 13 иезуитов из тех 22, что были высланы в Кантон, были изгнаны в Макао[166].

Император Цяньлун (1736–1796 гг.) не намного более благосклонно относился к христианству, чем его предшественник. На протяжении всего его правления христианство было запрещено, и иностранные миссионеры не могли селиться где-либо помимо Пекина, где продолжали функционировать четыре церкви[167]. Преследования христиан были часты и жестоки[168]. Помимо репрессий, спорадически организовывавшихся местными властями, с 1746 по 1748 г. по всему Китаю проводились общие гонения на христиан. В сентябре 1746 г. Жан Франсуа Бэ (Jean Francois Beuth), французский иезуит, работавший в Хунани, был схвачен и выслан в Макао. По пути, по приказу враждебно настроенного чиновника, он был подвергнут пыткам. Вскоре после своего прибытия в Макао, весной 1747 г., он умер. В декабре 1747 г. отцы Антонио Хосе Энрикес (Antonio Jose Henriques) и Тристане Франческо де Аттимис (Tristano Francesco de Attimis) были арестованы и заключены в тюрьму, где в августе или сентябре 1748 г. оба были удавлены. В результате подобных преследований количество миссионеров в провинциях значительно сократилось. В 1754 г. в Цзянани были арестованы первые пять иезуитов, а чуть позже — и еще четыре. Из этих девяти пятеро содержались в тюрьме в течение 18 месяцев, а затем были препровождены в Макао (они прибыли туда 1 апреля 1756 г.). В июле 1755 г. в Цзянани был выпущен указ, запрещающий христианство, и 50 наиболее заметных христиан были арестованы.

В дополнение ко всем трудностям, вызванным преследованиями, португальский указ 1759 г. запретил действия «Общества Иисуса» во всех местах, входивших в португальскую юрисдикцию, что немедленно дало толчок к аресту 24 иезуитов, проживавших в Макао, и высылке их в Европу. Это знаменовало конец Макао как порта прибытия и места, где обучались иезуиты, которым предстояло быть посланными в Китай и другие страны Азии.

На протяжении всего этого темного и наполненного испытаниями периода жизнь христианских коммун в китайских провинциях была загнана в подполье, и вся евангелическая деятельность осуществлялась тайно. В светлое время суток миссионеры в основном прятались (зачастую на лодках посреди озер, рек и каналов), а свои церковные обязанности отправляли по ночам. Китайские христиане боялись принимать миссионеров дома, потому что тех, кто был в этом замечен, часто разоблачали, арестовывали и подвергали пыткам. По мере того как количество иезуитов уменьшалось, остальные были вынуждены выполнять максимальный объем работы, нередко проявляя героизм при отправлении своих обязанностей. Обслуживая те коммуны, которые уже существовали, они продолжали набирать новых членов и обращать в христианство новых людей. Один епископ Лэмбекховен (Laimbeckhoven) крестил 1450 человек (1200 — в 1765 г. и более чем 3000 — с 1770 по 1775 гг.)[169].

Некоторые иезуиты в Пекине, подпадавшие под португальскую юрисдикцию, но относившиеся к французской миссии, открыто выполняли свою работу в утвержденных церквах и тайно — в окрестных районах. Например, храм Наньтан обслуживал 2000 человек из Хэцзяньфу, а Дунтан удовлетворял конфессиональные нужды более 2000 христиан в Баодинфу, более 6000 человек в Чжэндинфу и более 1500 прихожан в Вэйсяни. Португальские иезуиты также крестили 2000 христиан в Ляодуне и более 800 в Шаньдуне. Французская миссия в столице, в которую входили пятеро французов и пятеро китайцев, обслуживала 3000 христиан в Пекине и более 5000 в окрестных районах и в Ляодуне. Количество христиан в Пекине оставалось стабильным, однако новых обращенных в смежных районах не прибавлялось[170].

Несколько иезуитов продолжали служить при дворе. Среди последних можно назвать братьев Джузеппе Кастильоне (Giuseppe Castiglione), известного художника и архитектора (1688–1766)[171], художника Жана-Дени Аттирэ (Jean-Denis Attires, 1702–1768), отцов Александра де ла Шарм (Alexandre de la Charme, 1695–1767), переводчика, астронома и автора философского трактата, Флориана Бара (Florian Bahr, 1706–1771), музыканта и популярного исполнителя пасторалей, Игнаца Сишэльбарта (Ignaz Sichelbarth, 1708–1780), художника Жана-Жозефа-Мари Амио (Jean-Joseph Mari Amiot, 1718–1793) (он продолжил работу китайских иезуитов Этьена Ян Чжидэ (Etienne Yang Zhide, 1733–1798?) и Алоиса Гао Жэня (Aloys Gao Ren, 1732–1795)) и Хосе Бернардо де Алмейда (Jose Bernardo de Almeida, 1728–1805), руководителя императорской Палаты астрономии, врача и фармацевта.

Можно было подумать, что гонений со стороны светских властей со всеми следовавшими за ними расколами, тюремными заключениями, отступничествами, смертями и депортациями было недостаточно, потому что разногласия внутри самой католической церкви не меньше вредили пасторской работе и разъединяли верующих. Споры возникали по поводу сфер влияния, требований расширения юрисдикции и из-за жестких указаний Рима в отношении вопроса о китайских ритуалах. И сами иезуиты тоже несли часть вины за столь неблагоприятный ход событий.

Смертельный удар ордену и китайской миссии был нанесен, когда «Общество Иисуса» было запрещено[172]. 21 июля 1773 г. Клементий XIV под давлением правительства Бурбонов после больших колебаний все же издал бреве Dominus ас Redemptor, в котором запрещал деятельность «Общества Иисуса». Римская Конгрегация Пропаганды Веры (далее в тексте сокращаемая до Propaganda. — Д. Д.) получала задание опубликовать бреве на тех территориях, где работали миссии. Propaganda выполнила эту задачу, проинформировав епископов о действиях Папы и проинструктировав их о том, что бывшие иезуиты могли получить разрешение продолжать свою апостольскую деятельность при условии, что они принимали папское бреве и подчинялись ему[173]. После нескольких путаных сообщений первые достоверные новости о разгоне ордена достигли Пекина 12 ноября 1774 г., а сам официальный документ прибыл в столицу почти в конце следующего года.

Тем временем из самых разных источников исходили разброд и раздоры. Те иезуиты, которые оставались еще от французской миссии, заявляли, что подчиняются французскому королю, те же, которые принадлежали к португальской Вице-Провинции, говорили о своем подчинении падроадо (padroado). Существовали серьезные разногласия в отношении широты юрисдикции епископа-иезуита Лэмбекховена, которого перед своей смертью (26 мая 1757 г.) епископ Пекинский Поликарпо де Суза (Policarpo de Souza) назначил главой Пекинской епархии. Новый епископ Макао Александр да Сильва Педрос Гимарес (он прибыл в Макао 23 августа 1774 г.) оспаривал власть Лэмбекховена. Споры о дальнейшей политике стали постоянным рефреном отношений между иезуитами и миссионерами других орденов и Пропаганды. Не меньшее волнение вызывали дрязги, связанные с распределением имущества, принадлежавшего «Обществу Иисуса».

Во время своего длинного путешествия в Макао Гимарэс занимал себя сочинением длинного романтического письма, посвященного разгону «Общества Иисуса», и, приехав в Макао, первым делом опубликовал его. Это разгромное письмо было полно клеветнических нападок, отражавших его собственные чувства по отношению к иезуитам. Так как в Макао иезуиты уже не жили, потому что были высланы португальцами в 1762 г., он занялся двумя иезуитами, жившими в Кантоне, хотя не имел полномочий действовать где-либо за пределами своей епархии. Невзирая на это, оба иезуита приняли бреве к сведению и в уважительных письмах пообещали подчиниться приказам Папы. Луи-Жозеф Лефевр (1706–1783 гг.), прокуратор французских иезуитов, вернулся во Францию, а Джон Сю Маошэн Симонелли (John Xu Maosheng Simoneli, 1714–1785) остался в Китае (он был арестован в 1785 г. и в том же году умер в тюрьме). Недостаток прав не помешал Гимаресу развернуть репрессии по всему Китаю. Он даже начал писать уничижительную историю иезуитов, намереваясь презентовать ее императору в надежде, что тот со своей стороны предпримет действия против ордена в Пекине.

Но Пропаганда еще раньше, 20 января 1774 г., послала бреве о роспуске Лэмбекховену, приказывая ему лично опубликовать его в Нанкине при посредничестве его легата в Пекинской епархии. Обстоятельства сложились так, что, хотя бреве достигло Макао в конце августа или начале сентября того же года, оно было доставлено Лэмбекховену лишь 17 июня 1775 г.[174] Эта отсрочка вызвала большое возмущение среди иезуитов в Пекине, так как они уже были наслышаны о репрессиях. Мишель Бенуа (Michel Benoist, 1715–1774) и Август фон Халлерстэйн (August von Hallerstein, 1703–1774) уже умерли (соответственно 23 и 29 октября 1774 г.) от болезней, вызванных нервным потрясением. Тем не менее другие братья отнеслись к новостям о подавлении иначе. Феликс да Роча (Felix da Rocha, 1713–1781), Луиджи Киполла (Luigi Cippola, 1736 — после 1805?), который уехал жить в доме, принадлежащем иезуитскому кладбищу за пределами Пекина, Жозеф Амио, Жан-Матье Вентавон (Jean-Mathieu Ventavon, 1733–1787), Луи-Антуан де Пуаро (Lois-Antoine de Poirot, 1735–1813) и Жан-Батист Жозеф де Граммон (Jean-Baptist Joseph de Grammont, 1736–1812?) из французской миссии, получив подтверждения того, что орден действительно был распущен, незамедлительно объявили себя отныне неиезуитами. Они мотивировали свое отречение тем, что в соответствии с обычной римско-католической практикой решения Папы имеют всемирное действие с того момента, как они появляются в Риме.

Другие пекинские иезуиты, включая Хосе Эспинья (Jose Espinha, 1722–1788), вице-провинциалия и главу императорского Бюро Математики, Хосе Бернардо де Алмейда, Франсуа Буржуа (Francois Bourgeois, 1723–1792), главу французских иезуитов, Жака-Франсуа Дьёдонна д'Ольерэ (Jacques-Francois DiDiedonne d'Ollieres, 1723–1780), Пьера-Мартиала Сибо (Pierre-Martial Cibot, 1727–1780) и Жана-Поля Луи Колла (Jean-Paul Lois Collas, 1735–1781), заявляли, что они останутся иезуитами до тех пор, пока папское бреве не будет официально опубликовано в Пекине.

Несмотря на эти несхожие мнения, все пекинские иезуиты жаждали работать так же напряженно, как и раньше. Однако, ожидая официального издания бреве о роспуске, Хосе Эспинья и епископ Макаоский собирались получить юрисдикцию над миссиями в Пекине и не подчиняться власти Лэмбекховена. 15 октября 1774 г. Эспинья адресовал свое первое письмо Гимаресу, выражая озабоченность тем, что в Пекине нет португальского епископа и португальских миссионеров, в этой ситуации, предупреждал он, «иностранцы» из Пропаганды возьмут верх. Тем временем, 14 апреля 1775 г., ввиду того что Лэмбекховену было небезопасно путешествовать в Пекин, он подтвердил свои действия двухгодичной давности, когда кармелит Джузеппе М. а С. Тереса (Giuseppe М. a S. Teresa) был назначен его поверенным и облечен властью публиковать папские указы, назначать священников для принятия причастий и посещать церковные приходы. Ввиду того что Джузеппе располагал копиями официальных документов, относящихся к роспуску ордена, обе партии иезуитов настаивали на том, чтобы он опубликовал бреве, но он отказывался, ожидая приказа Лэмбекховена. 24 июля 1775 г. Гимарес написал Эспинье, приказывая, чтобы иезуиты послали ему и Эспинье как епископу их епархии свои клятвы о покорности Папе и уверения в лояльности королю Португалии. Они должны были отвергнуть назначенного Лэмбекховеном представителя, так как Пекин, по мнению Гимареса, не подпадал под его юрисдикцию, и не должны были передавать ему никакого имущества. Эспинья убедил две португальские коммуны, в Наньтане и Дунтане, подчиниться приказам Гимареса. Он пытался убедить французскую миссию поступить так же, требуя, чтобы Джузеппе М. а С. Тереса ушел с поста, но обе партии отказались, мотивируя это тем, что Эспинья не имел полномочий передавать подобные приказы и что назначения, сделанные Лэмбекховеном, были утверждены Святым престолом. Отметив, что португальцы подчинились его указу, 21 ноября 1775 г. Гимарес назначил Эспинью главным викарием и управляющим Пекинской епархией, приказав клирикам и верующим признать его под угрозой отлучения от церкви. Подобные требования были грубейшим нарушением прав Лэмбекховена, который, по мысли Гимареса, должен был заявить свои права на Пекин и обжаловать назначение представителя Гимареса.

Прошло более двух лет, прежде чем бреве о роспуске ордена достигло Пекина. Как только Джузеппе М. а С. Тереса получил официальные документы и приказы от Лэмбекховена, он попросил пекинских иезуитов назначить день обнародования бреве. Эспинья и другие португальцы отклонили предложение Тересы, заявив, что они уже подписали документы, присланные епископом Макао. Феликс да Роша и Луиджи Кипола приняли обнародование Тересой папского бреве и подписали его около 13 ноября 1775 г. Члены французской миссии подписались 14 ноября 1775 г.

Лэмбекховен по-прежнему пытался отправлять свои обязанности, но Эспинья продолжал чинить ему препятствия и не признавал ни его, ни его представителей. Лэмбекховен доложил о запутанной ситуации Святому престолу и попросил прислать епископа в Пекин, так как конфликт юрисдикций мог быть разрешен только таким образом. После смерти португальского короля Хосе 22 февраля 1778 г. португальский престол заняла донья Мария. Спустя менее чем два месяца, 7 апреля 1778 г., она приказала Гимаресу назначить в макаоскую епархию главного викария и первым же кораблем отправить его в Португалию. Святой престол попросил королеву назначить епископом в Пекин Джованни Дамасцено Салюсти (Giovanni Damascene Salusti), который уже был миссионером Пропаганды в столице. Королева согласилась, и 20 июля 1778 г. Рим подтвердил это назначение.

Вместо того чтобы внести мир в беспокойную ситуацию в Пекине, обстоятельства назначения Салюсти епископом только усилили напряжение. Салюсти получил вести о своем назначении от кардинала Кастелли (Castelli) из Пропаганды, но буллы Папы и соответствующие действия королевского дома были отложены. Невзирая на это, Салюсти пригласил епископа Натанаэля Бергера (Natanael Burger), викария Шаньси и Шэньси приехать в Пекин и рукоположить его в епископы. Несмотря на советы и противодействие как португальцев, так и французов, Салюсти уступил давлению, оказанному на него Вентавоном и Пуаро, и 2 апреля 1780 г. Бергер рукоположил его в епископы Пекина. Остальные французы не приняли предложенных им Салюсти постов, заявив, что они уже работали, будучи назначены епископом Лэмбекховеном. В результате Салюсти отлучил от церкви д'Ольере (d'Ollieres), приходского священника Бэйтана. Ввиду того что д'Ольере не придал никакого значения этому действию, Салюсти приказал всем относиться к нему как к человеку, отлученному от церкви. Несколько дней спустя д'Ольере умер.

Салюсти нанес удар также и по португальским иезуитам. Он отлучил от церкви Эспинью и его последователей. Эспинья отказался оставить свой пост викария и тоже был публично отлучен от церкви. Тем временем Мануэль а С. Катерина (Manuel a S. Catherina), епископ Кохина и административное лицо в Гоа, который пока оставался в стороне от конфликта, узнал у нового прокуратора Пропаганды Джузеппе делла Toppe (Giuseppe della Torre), проезжавшего через Гоа, что тот планировал утрясти эту проблему, назначив Лэмбекховена своим поверенным. Он собирался приказать последнему послать папские буллы Салюсти и повелеть всем пекинским миссионерам подчиниться его власти. Однако Лэмбекховен не получил приказов Делла Toppe. Тем временем, 7 апреля 1781 г., Мануэль приказал Эспинье проинформировать Салюсти, что он, администратор епархии в митрополии, осуждает незаконное отлучение его от церкви и воспоследовавшие превышения полномочий. Он убеждал Салюсти воздержаться от дальнейшего упорства в своих действиях вплоть до прибытия папской буллы. Салюсти был настолько поражен таким поворотом событий, что умер от апоплексического удара 24 сентября 1781 г., не назначив викария, которому предстояло управлять епархией.

После смерти Салюсти Эспинья объявил, что по причине его назначения Гимаресом он является официальным викарием Пекина. Вентавон и другие, которые поддерживали Салюсти против Падроадо, пожаловались в митрополию. В документе, датированном 20 апреля 1782 г., Мануэль только усилил позицию Эспиньи. Ситуация в Пекине, таким образом, возвратилась к исходному положению, в котором она была до посвящения Салюсти: двое иезуитов противостояли друг другу по разные стороны баррикад — Лэмбекховен располагал юрисдикцией, потому что он был назначен Пропагандой, Эспинья претендовал на эту юрисдикцию из-за поддержки Падроадо.

В очередной попытке разрешить запутанную ситуацию францисканец Александр де Гувэ (Alexandre de Gouvea) был назначен Лиссабоном, одобрен Римом и отправлен епископом в Пекин. Его задача заключалась в том, чтобы установить мир и единство среди миссионеров и поддержать привилегии Падроадо. По пути в Пекин он остановился в Гоа, проконсультировавшись там с губернатором и митрополитом, а также в Макао и Кантоне. Достигнув столицы Китая, он вскоре узнал, что почти все миссионеры были разобщены, находясь в течение долгих лет споров в подчинении той или иной власти. Для того чтобы восстановить столь недостающий мир, 27 января 1785 г. во время торжественной церемонии в крытой галерее храма Бэйтан — церкви, подчинявшейся французской миссии — он сначала отпустил грехи всем священникам на форуме, лишенном административных и национальных рамок, и после дал исповедникам указания отпустить грехи всем прихожанам. Затем Гувэ отслужил мессу, которая как бы объединила самих миссионеров, воодушевила верующих и, по свидетельствам, произвела благоприятное впечатление на нехристиан, которые были в курсе предыдущих раздоров[175].

29 апреля 1785 г. в Пекин прибыли первые винсентианцы, и 8 мая Гувэ (Gouvea) опубликовал указ Пропаганды, который официально передавал им полномочия иезуитов. 8 февраля 1796 г. император Цяньлун отрекся от престола в пользу своего пятнадцатилетнего сына, ставшего императором Цзяцин. Гувэ пережил репрессии 1805 г. и продолжал управлять Пекинской епархией вплоть до своей смерти 6 июля 1808 г. Его преемник Иоахим де Суза-Сараива (Joaquim de Souza-Saraiva) так и не смог получить разрешение на жительство в Пекине и 6 января 1818 г. умер в Макао. В соответствии с императорским указом от 19 июля 1811 г. все миссионеры, не служившие непосредственно императору, были высланы из Пекина, и Ситанская миссия Пропаганды была разогнана. В 1812 г. был уничтожен храм Дунган. Храм Бэйтан был закрыт в 1826 г. и уничтожен в следующем году. Последний уцелевший в Пекине иезуит Луи Антуан да Пуаро (Lois Antoine de Poirot) умер 13 ноября 1813 г.[176]

После репрессий ордена было произведено несколько попыток восстановить присутствие иезуитов в Пекине[177]. Где-то за тридцать пять лет до своей смерти, 4 ноября 1778 г., Пуаро выступил инициатором установления контактов с Пропагандой в отношении восстановления «Общества Иисуса» в Китае[178]. Сын Екатерины Великой Павел I, который разрешил существование иезуитского ордена в России после его уничтожения там, пожелал использовать иезуитов для установления дипломатических отношений с Дальним Востоком. В 1799 г. Франтишек Ксаверий Кареу (Franciszek Ksawery Каreu), который был избран викарием Верховного Генерала ордена 1 февраля того же года, послал Габриэля Грубера (Gabriel Gruber, 1740–1805 гг.) в Рим для проведения переговоров с Папой о восстановлении ордена в России. Павел воспользовался возможностью прислать еще двух иезуитов, чтобы они присоединились к тем, что еще были в Пекине. Ему ответили, что это было невозможным до тех пор, пока орден не имел разрешения посылать миссионеров в страны за границами России. 7 марта 1801 г. Папа Пий (Pius) выпустил указ, подтверждавший существование ордена только в России. Грубер работал над тем, чтобы собрать вместе бывших иезуитов со всего мира, утверждая, что они были бы совершенно незаменимы в работе в Китае, двери которого были уже открыты. В 1802 г. Пуаро снова обратился с просьбой к Папе распорядиться о посылке иезуитов в Китай и 1 сентября того года попросил отца — генерала Карэу (Каreu) снова назначить его в Орден и помочь миссии в Китае[179]. Грубер был избран Генералом 12 октября 1802 г., после смерти Карэу. Одним из его первых деяний было получение разрешения от Папы снова назначить на работу в Пекин последних из остававшихся бывших иезуитов. В результате 1 ноября 1806 г. Пуаро Граммон (Grammont) и брат Джузеппе Панци (Giuseppe Panzi) снова приняли обеты в Пекине.

В начале 1805 г. Павел I планировал послать русское посольство в Пекин и пожелал, чтобы ученые-иезуиты приняли в нем участие. В состав посольства были назначены отцы Антуан Лустиг (Antoine Lustyg), провинциалий из Польши, глава группы — белорус Норберт Корчак (Norbert Korsack), Джованни Антонио Грасси (Giovanni Antonio Grassi) и брат Иоганн Штермер (Johann Sturmer), скульптор. Они добрались до Англии через Швецию и были хорошо приняты лордом Макартнеем в Лондоне, однако директора Индийской Компании не захотели организовывать их проезд. Тогда они отправились в Лиссабон, но находившийся там римский нунций выступил против предприятия, опасаясь повторного возникновения напряженности. После двухлетнего ожидания 16 октября 1807 г. они отправились в Англию. Генерал ордена Тадеуш Бржожовски (Tadeusz Brzozowski) велел им находиться в готовности, однако 10 апреля 1810 г. они снова получили приказ вернуться в Россию в надежде отправиться с миссией в Китай через Сибирь, впрочем спустя несколько дней эти планы тоже были отменены. Однако в письме от 20 января 1812 г. Генерал объявил, что три иезуита из сибирской миссии проживают в Иркутске, и сказал: «Да наступят поскорее счастливые дни, когда наши математики… снова смогут служить мудрому императору. Это мое самое страстное желание»[180].