Мистер Писатель

Глава 13

Было рано, Такер устал и хотел проклятую чашку кофе.

Большую проклятую чашку кофе.

А вот чего не хотел, так это задабривать, пресмыкаться или ещё как-то увиливать от собственных принципов, чтобы её заполучить. Но насколько он знал Сару – а он начал её узнавать, – любой или все вышеперечисленные пункты следовало включить в повестку дня.

Такер провёл ладонью по небритому лицу и рывком открыл парадную дверь «Суперобложки». Первым его поприветствовал запах. Книг, кофе и чего-то с добавками жира и сахара. Троица утреннего блаженства.

Если только вам не посчастливилось предаваться другому совершенному сочетанию утренних утех: сексу и долгому сну.

Однако раз уж эту амброзию унесли со стола прежде, чем он успел её отведать, Такер смирился с тем, что может рассчитывать лишь на кофе. И с уступками, на которые придётся ради него пойти.

Пожилая дама оторвалась от витрины, куда явно выкладывала товары, и Такер остановился. И даже оглянулся, но других посетителей не обнаружил – специально ведь пришёл к самому открытию.

Он выдавил улыбку:

– Доброе утро.

Дама прищурилась (Такер готов был поклясться, что она намеревается причинить ему боль), затем пробормотала что-то и ушла в соседнее помещение. Мгновением позже из той же двери появилась Сара.

Она что-то сделала с волосами, и теперь они прямыми прядями, точно струи дождя, падали на плечи. «Снова заметил её причёску», – понял Такер, одновременно озадаченно и раздражённо.

– Ты и впрямь рано встал, – «поздоровалась» Сара. – Надеешься добыть червячка?

– Надеюсь добыть кофе.

– На вынос?

Плевать на всё.

– Здесь.

– Чёрный?

– Читаешь меня как книгу.

Она застыла, не дотянувшись до кружки.

– Вообще-то, я и твою книгу тоже прочла.

А вот это, как ни досадно, была всего лишь фрейдистская оговорка, вызванная усталостью. Но можно ведь и продолжить.

– Когда? После того как вчера умчалась точно буря?

– Не умчалась, а ушла, достаточно сдержанно, ибо – и уверена, я уже об этом упоминала – пыталась попасть домой до начала настоящей бури.

От её спокойного ответа желудок сжался.

– Слушай. Предполагается, что я обязан чувствовать себя, гм, виноватым… – «Идиотом…» – потому что не упомянул о своей профессии?

– Не знаю, Такер. А ты чувствуешь? – Сара налила свежезаваренного кофе. – Впрочем, должна заметить – с точки зрения книготорговца, ты понимаешь… В общем, по-моему, для писателя крайне странно избирать бойкот книжного магазина по соседству в качестве деловой стратегии.

– Я тебя не бойкотировал.

– Как скажешь.

– Ты не могла бы перестать вести себя так чертовски разумно?

Она поставила кружку на блюдце, улыбнулась:

– Как книготорговец, считаю самой лучшей деловой стратегией не посылать покупателей ко всем чертям.

– Проклятье, Сара…

– Отлично. – По её лицу волнами расходился румянец, от напускного спокойствия не осталось и следа. – Ты был очевидно раздражён, когда впервые зашёл сюда. Сопротивлялся всем попыткам подружиться, игнорировал приглашения. Действовал так, словно само наше присутствие – это некое личное наказание. Я этого не понимаю. Разве что наш маленький магазинчик слишком буржуазен на твой вкус.

– Я думал, мы закрыли эту тему прошлой ночью, но, видимо, ты медленно учишься. Я не какой-то там распроклятый сноб-элитарист. Я… – Такер не собирался использовать в качестве слезливого оправдания очень быструю и неожиданную смерть матери. Просто не мог. – У меня были свои причины для расстройства, когда я впервые сюда пришёл.

– А потом в баре спросил лишь, почему я занялась книгами. И больше не сказал ничего.

Потому что её ответ оказался так близок к его собственному. И он тронул Такера.

– И?

Сара всплеснула руками:

– Не бери в голову. Неважно. Не хочешь лепёшку к кофе? Сегодняшнее блюдо дня – абрикосовая с белым шоколадом, и поверь на слово, это райское блаженство.

Такер понял, что осталось два варианта. Он мог сказать «да», принять воздвигнутую ею стену профессионализма, выпить кофе, съесть лепёшку и уйти.

И что бы там между ними ни начиналось прошлой ночью – или несколько недель назад, – оно умрёт тихо и мирно.

Наверное, этот вариант лучше. Несомненно, проще.

Но Такер никогда не искал лёгких путей.

– У вас в ассортименте его нет.

– Чего?

– «Сердца». Я…

– Прости, прости, знаю, опоздала.

Такер развернулся, как раз когда в дверь ворвалась Элли. Явно взволнованная, она только теперь заметила, что подруга не одна, остановилась и слегка порозовела, глядя по очереди то на него, то на Сару.

– Доброе утро, Такер. Сара, извини. Кажется, я забыла поставить будильник.

– Порка уже назначена.

– Ха. Хорошо. – Она снова покраснела, посмотрев в направлении Такера. – Я просто… – И махнула туда, где, по его мнению, должен бы находиться офис. – Рада была повидаться, Такер.

Едва Элли упорхнула – не существовало иного слова, чтобы это описать, – Сара прищурилась:

– И что это значит?

– Будь я неладен, если понял.

Они уже встречались с того происшествия «У Макгрудера», и хотя Элли немного нервничала и смущалась, Такер думал, что она уже преодолела неловкость.

Но теперь вдруг вспомнил о тарелках с выпечкой и пластиковых контейнерах в холодильнике. О том, что прошлой ночью Мейсон ушёл без единого слова, а утром дверь в его комнату оказалась закрыта.

– Вот ублюдок…

– Прости?

Решив, что потолкует с другом позже, Такер махнул рукой, мол, пустяки, подошёл к прилавку и, взяв чашку с кофе, разом отхлебнул добрую половину.

– Горячо, должно быть.

– Наплевать. – Он поперхнулся, на глаза навернулись слезы. Затем сделал меньший, более разумный глоток. – Ещё.

Сара вновь наполнила чашку и на сей раз вытащила на прилавок кувшинчик со сливками и несколько пакетиков сахара.

Такер рухнул на стул:

– Откуда ты узнала?

– Несколько дней подряд Мейсон приходил рано утром, брал два больших чёрных. Позднее возвращался за чаем для себя и кофе с молоком и сахаром. К полудню или около того всегда заказывал кофе со льдом.

– Наблюдательная.

– Обязана такой быть, раз собралась работать в сфере обслуживания. Персональный подход может повлиять на выбор – кто вернётся, а кто пойдёт искать другое место.

Что ж, это верно во многих смыслах. Такер разорвал пакетик с сахаром и посмотрел на Сару:

– Всего через дом от меня был гастроном. Когда я пишу – по крайней мере, когда не вымучиваю строки, – то иногда забываю о насущном. О белье в стиральной машине, о встречах. О еде. Парень, управлявший гастрономом, время от времени посылал ко мне одного из своих посыльных, зная, что это меня привяжет.

– Мило с его стороны.

– Ага. Я смонтировал для него несколько кабинок с дополнительными местами для клиентов, а когда меня опубликовали, поговорил со знакомым автором – он написал книгу об искусстве приготовления сэндвичей с деликатесами, – чтобы помочь с рекламой заведения. Не совсем его стиль, но это принесло обоим кое-какую выгоду.

Сара передала ему ложку, обёрнутую салфеткой:

– Это твой способ предложить обмен, Такер?

– Это мой способ признать, что я не особо хороший сосед. И что для такого поведения не обязательно есть причина. Я молчаливый, темпераментный и не слишком-то расположен ко многим людям, но я не… – «Что, решил отхватить звание “Сосед года”?» – Слушай, я ничего не сказал, поскольку если ты не слепая и не глухая, то должна была заметить мою… заинтересованность. Личную. Хотя сам не пойму, что в тебе нашел.

– Умеешь польстить девушке.

– Хочешь сказать, искры между нами не заставили тебя гадать, не свихнулась ли ты часом?

– Ты бы лучше переходил к сути.

– Суть в том, – Такер опрокинул сливки в кофе, – что в прошлый свой визит я заметил отсутствие моей книги в здешнем ассортименте. Я начинающий, у тебя маленький магазин, ничего страшного. Но упомяни я о своей профессии, пока, как ты тонко подметила, флиртовал с тобой, то осталось бы два варианта развития событий. Первый: ты решаешь, что я козыряю своим ремеслом, чтобы приударить за тобой, и тогда я выгляжу придурком. Если тоньше: я ухлестываю за тобой, потому что я писатель, ты книготорговец, и я хочу, чтобы ты продвигала мои книги. Второй и худший с моей точки зрения… Я говорю: «Эй, знаешь, а я писатель, только моей книги у тебя нет», а ты отвечаешь: «Да, потому что она отстой». И тогда мне приходится уползать, поджав хвост, и больше не сметь даже смотреть в твою сторону.

Несколько секунд Сара просто пялилась на него.

– А вот сейчас я думаю, что прошлой ночью в твоей голове крутилось, скорее, что-то вроде: «Мне нравится, как твои буфера смотрятся в этом платье».

– И это тоже. Но признавая потрясность твоих буферов, не могу не отметить, что без платья они бы понравились мне ещё больше.

– Знаешь… – Она наблюдала за тем, как Такер размешивает кофе. – Наверное, мне не стоит признавать этот комментарий приличным.

– Почему нет? Он честный. Никаких тебе плясок вокруг того факта, что мы тащимся друг от друга.

– А мы тащимся? – Сара взяла с большого блюда абрикосовую лепешку и едва ли не швырнула на его тарелку.

Такер поразмыслил, решил, а почему бы нет, потянулся через прилавок и обхватил её щеку ладонью.

– Ты мне скажи.

И поцеловал Сару.

Он чувствовал её раздражение, но это лишь добавило поцелую сладости, когда Сара издала беспомощный глубокий стон. Она его хотела, но восторга по этому поводу не испытывала. И хорошо. Значит, они, фигурально выражаясь, в одной лодке.

«А лодку, – подумал Такер, наклоняя голову и углубляя поцелуй, – нехило так швыряет». На прекрасных крутых волнах желания.

– М-м-м… Стой. Боже… – Сара с затуманившимися глазами отшатнулась и оперлась о прилавок.

Такер откинулся назад, отхлебнул кофе.

– Так ты говорила…

Она нахмурилась:

– Что ты надменный, самоуверенный человек.

– От которого пальцы на твоих ногах поджимаются.

– Ты самый… – Она глянула вниз, потом снова на него. – Ты даже не видишь мои пальцы.

– Видимо, это были мои.

Смех просто выплеснулся из неё, точно россыпь ярких цветов.

– Иисусе. – Сара прижала ладони к глазам. – Это торговое заведение. Не заднее сиденье твоей машины.

– У меня только пикап. Без задних сидений.

– Ой, да не цепляйтесь к мелочам, острослов.

Когда она просто развернулась и исчезла за той же дверью, где недавно скрылась Элли, Такер засомневался, а не ошибся ли он.

Неужели он её разозлил? Или того хуже, с учётом подслушанного в ночь, когда они нашли мёртвую крысу – неужели он как-то её напугал?

От этой мысли лепёшка, которую он как раз откусил, на вкус показалась не лучше опилок.

Но через несколько минут Сара вернулась с книгой в бумажной обложке.

Со знакомой книгой.

Сара положила её на прилавок. Слегка помятая, с несколькими загнутыми уголками страниц – явно личная копия.

– Я прочла твой роман, Такер. В прошлом году, когда клиентка из книжного, которым я управляла, попросила заказать ей экземпляр.

Опилки собрались в комок, и Такер сглотнул.

– Отлично.

– Не собираешься спросить, что я о нём думаю?

– Полагаю, ты сама всё расскажешь без подсказок. Люди обычно так и поступают.

– И наверняка либо хвалят, либо ругают, в зависимости от обстоятельств. И зная о твоём отношении к приватности, предполагаю, это одна из причин, по которым ты используешь псевдоним.

– И ты права.

– А ещё одна, – она склонила голову, – желание отделить себя от деда.

– Два из двух. Мне не нужны его деньги и точно не нужно его имя.

Сара мгновение помолчала.

– Я настолько зауважала тебя сейчас, что хочу продолжить поцелуй с того места, на котором мы остановились.

– Это же торговое заведение, – напомнил Такер. – Но моя кровать чуть позже совершенно свободна.

– Я сказала «поцелуй».

– Я весьма хорош в расшифровке контекста.

Она постучала длинным изящным пальцем по книге:

– Ты весьма хорош и в его описании. Подтекст «Сердца» в том, что жизнь очень часто нерадостна, подчас несправедлива.

– Плохое случается. Имеет значение то, как ты с этим справляешься.

– Смерть Джолин разбила мне сердце.

– Хэнку тоже. – И оставила несколько шрамов на сердце Такера. – С обоими жизнь обошлась круто.

– Сначала война не давала им сойтись, и Джолин, беременная от Хэнка, вышла за другого. Его почти убили, она поверила в его смерть, а Хэнк вернулся раненым, психически и эмоционально. Он нищий и бездомный. Джолин находит его на улице…

– Я в курсе сюжета, Рыжик.

– Но они прошли сквозь все испытания – их узы не разрушились. А потом её убил муж.

– А Хэнк, – продолжил Такер, чувствуя всплеск оборонительной досады, – смог подняться над обстоятельствами, над горем и воспитать их общего сына.

– Синдром «женщин в холодильниках». [4]

«Женщин в…»

– Это что ещё за ерунда?

– Ну, технически это термин из комиксов, а вообще он обозначает смерть героини как сюжетный приём. Он используется как катализатор роста главного героя, который в принципе весь такой благополучный, кроме, понятное дело, смерти героини.

Такер подумал о часах – сотнях и сотнях часов, – потраченных на рукопись. О бесчисленных отказах, бесконечных правках. О тех моментах, когда хотелось побиться головой о клавиатуру. Или разбить клавиатуру о стену.

А ещё о четырёх годах, потребовавшихся, чтобы прорубиться сквозь чепуху, капризы и жёсткие ограничения издательств.

– Возможно, тебе стоит сузить круг чтения до «Диснея».

Сара устало выдохнула:

– Так по-мужски. Если есть счастливый конец, значит, это сказка. Мне нравится твоя книга, Такер. Очень. Ты талантливый писатель. Я не держу «Сердце» на витрине, так как с деловой точки зрения хочется, чтобы непроданных товаров было как можно меньше. В пляжный сезон женские романы и триллеры продавать легче. И как ты заметил, ты начинающий автор. Что до меня лично, «Сердце»… что ж, хоть оно и понравилась мне, перечитывать не планировала, потому что было грустно. Но твою следующую книгу я уже заказала. Первые рецензии на неё хороши.

Такер не знал, чувствовать ли раздражение, благодарность или боль от критики.

– Ладно.

– Забавно, что искусство писателя не отражается в его устной речи. И кстати… – Перевернув книгу, Сара указала на фото, от которого Такера до сих пор бросало в дрожь. С этой глупой улыбочкой он выглядел как продавец подержанных тачек. – Виктория – та ещё дрянь.

– Кто?

– Больше очков в твою пользу. Виктория Хоубейкер – бывшая Харлана. Та, что вчера липла к тебе после моего ухода.

– А-а-а. – Горячая блондиночка, которая ничуть ему не понравилась. Всё напоказ, никакого подтекста.

– Она никак не могла опознать тебя по фото. – Сара говорила с ядовитой интонацией, удивившей и взволновавшей его прошлой ночью. – Ты не хмуришься, чисто выбрит, и кто-то явно придержал тебя и остриг, как барашка. Не знай я подробностей, подумала бы, что ты цивилизованный. А если Тори и прочла твою книгу, то лишь потому, что изучала твоё прошлое и пронюхала об авторстве.

– И зачем ей это? – Такер потянулся за кофе, но Сара выхватила чашку. – Я же пил!

– Уже остыл. – Сара налила свежий, лишая его повода пожаловаться. – Затем, что ты – Петтигрю. А она – жаба, охотящаяся за кошельками.

– Этот источник питания уже отрезан.

– Она либо не в курсе, либо уверена, что сможет помочь и убедить тебя наладить отношения с дедом. А потом и внедриться в семью.

Такер вгляделся в лицо Сары.

– Да ты не шутишь.

– Спроси у Элли, как Виктория поступила с Харланом.

– Я лучше с тобой потолкую. И не о Виктории. Ручка?

– Что?

– У тебя есть ручка?

– Конечно.

С озадаченным видом Сара достала из-под прилавка ручку. Такер огляделся, выудил из корзинки бумажную прихватку для стакана и, накарябав телефонный номер, протянул ей.

– Что это?

– А на что похоже? Я не всегда бываю близко, но если тебе интересно продолжить с того, на чём мы остановились, просто напиши сообщение.

– Приглашение потрахаться. Как романтично.

– Хочешь романтики – читай роман. Хочешь, чтобы пальчики поджимались, знаешь, как меня найти. А что с рукой?

– Что?

– С твоей рукой. – Он указал на повязку.

– Ах, это. – Сара нахмурилась. – Дармоед выскочил на улицу прошлой ночью, я нашла его в кустах. Он меня расцарапал. Думаю, испугался бури.

Такер проглотил мнение о её вредном питомце и, повернувшись на звук открывшейся двери, увидел старшего брата Элли.

Уиллис Хоубейкер сосредоточился на Такере.

– Доброго утра, Сара. Петтигрю. – Глаза копа сузились. – Ты-то мне и нужен.

Уилл прокусил корочку сахарной глазури на верхушке маффина и вгрызся в толстый кусок фрукта под ней.

И ощутил вкус детства. Никто не пёк черничные маффины лучше Джози.

Он предпочёл старую добрую классику более заманчивому дежурному блюду. Это довольно хорошо его характеризовало. Уилл был гранитной глыбой в семье из полированного мрамора. Совсем не такой элегантный, далеко не такой гладенький. Но, как ему нравилось думать, надёжный как фундамент.

Хотя хватит о себе.

Уилл посмотрел на мужчину напротив, занявшего собой почти весь угол, в который втиснули их небольшой столик. Мужчину, чьё прибытие должно было взбаламутить их болотце.

– И как тебе жизнь в маленьком городе?

– Вполне себе.

– Для тебя это серьёзная перемена.

– Можно и так сказать.

Уилл прожевал. Проглотил. Кивнул на лицо Такера:

– Красивый глаз.

– Бывало и хуже. И я не собираюсь выдвигать обвинения.

Итак, всё придётся вытягивать клещами. Ладно. Уиллу не впервой. Множество арестованных им людей пользовались пресловутым правом хранить молчание, другие же при встрече с копами впадали в панику и затыкались.

Этот конкретный экземпляр, кажется, просто не любил пустую болтовню. Если ему есть что сказать, скажет. Если сказать нужно тебе, говори и не трать понапрасну его время.

Качество типичное для янки и всё же достойное уважения. И вместо разглагольствований о жаре, городской политике или приближающемся сезоне ураганов Уилл перешёл прямо к делу:

– Как ты находишь арендаторов?

– Прости?

– Твой дом. Ещё пару месяцев назад ты его сдавал. Сколько уже… лет двадцать?

– Почти. – Такер поколебался, но и итоге что-то заставило его продолжить – возможно, любопытство. – Я учился в государственных школах – далеко не самых лучших. А когда перешёл в старшие классы, мама твёрдо вознамерилась отправить меня в частную. Даже с учётом стипендии и её заработка мы нуждались в деньгах.

Уилл кивнул. Он уже и сам сделал выводы, понаблюдав, порасспрашивав и выяснив, что Такера растили без помощи деда. Собственно, это одна из причин, по которым Уилл сегодня его искал.

– И как твоя мать решила сдать дом?

– К чему ты ведёшь? – Судя по холодному тону, готовность Петтигрю сотрудничать улетучилась.

– Блаженство, – протянул Уилл, прожевав последний кусочек маффина и отряхнув руки. – Эту женщину следовало бы причислить к лику святых. А веду я к тому, – вернулся он к теме, – что ни разу за прошедшие десятилетия ни в местной газете, ни на форуме в сети, если говорить о недавнем времени, ваши объявления о сдаче жилья не мелькали. Да и вообще нигде, насколько мне известно.

Такер отхлебнул кофе. Серые глаза, изучавшие Уилла поверх чашки, были одновременно сердитыми и внимательными.

– Думаю, ты уже нашёл объяснение этому недоразумению.

– Работа полицейского – кладезь новых умопомрачительных способов убить время. – Уилл откинулся на спинку стула и, убедившись, что Элли и Сара заняты обслуживанием другой парочки субботних клиентов, положил руки на стол. – Спрашиваю я из-за того, что сообщила мне в ту ночь Сара. Джонас Линвиль сказал ей, дескать, им с братом «обещали» твой дом. Довольно странная формулировка, но в тот момент я не обратил на неё внимания. Ситуация особая, когда сосредоточен на другом, легко можно недопонять, не вникнуть как следует в слова. Однако когда я снова поговорил с Руфусом – это владелец скобяной лавки, – он сказал почти то же самое. Конечно, дело невеликое, люди частенько несут чушь. Но такой уж у меня характер, что всё это кажется подозрительным, особенно в связи с исчезновением Джонаса.

– Хочешь сказать, этот трусливый ублюдок сбежал из города?

Очень показательно, что первой реакцией Такера стала досада.

– Без понятия, сбежал ли, но точно залёг на дно. Хотя, подозреваю, всё равно вернётся. Цыпляток всегда тянет на родимый насест. Вот мне и интересно, с чего он вдруг решил устроить свой насест в твоём доме?

– А я знаю?

– И я не знаю, знаешь ли ты. Потому и спросил.

Такер мгновение поколебался и скопировал позу Уилла.

– Слушай, для решения вопроса об аренде мама связалась с юристом. Недвижимость в доверительной собственности, так что пришлось повозиться. Он решил всё при помощи какой-то управляющей компании, «Санрайз-что-то-там». Честно говоря, я не в курсе подробностей. Пока чеки приходили вовремя, остальное меня не волновало. О проблеме я узнал, когда связался с адвокатом, сообщил ему, что собираюсь приехать на Юг, и потребовал отчёт о состоянии имущества. И тогда же велел выселить жильцов. Не хотел, чтобы до моего приезда они причинили ещё больше вреда. Я не знаю, как компания нашла этих идиотов или какие условия обсуждались.

– А чеки? Они приходили непосредственно от арендаторов или через управляющую компанию?

– Юрист присылал. Пришлось заплатить дополнительно, но мы хотели, чтобы всё полностью соответствовало закону.

Уилл мысленно провёл прямую к другой точке. На таком расстоянии легче лёгкого не дать левой руке выяснить, что правая облажалась.

– Почему это так важно?

– «Санрайз Ренталз». Управляющая компания, услугами которой ты пользовался. Дело в том, что ею владеет «Ривер Холдингс».

Такер выглядел озадаченным. Разумеется, мог и притворяться, но логика и имеющиеся факты подсказывали, что он не вступал в сговор с Карлтоном.

– Корпорация твоего деда, – пояснил Уилл.

Такер открыл рот. Закрыл. Сел прямо и потряс головой:

– Ну разумеется. – И выругался сквозь зубы. – Почему я не удивлен?

Уилл подумывал уйти. Он уже выяснил всё, что хотел – по крайней мере, частично, – и как человек осторожный предпочитал соединить все точки, прежде чем озвучивать выводы. Но ещё он доверял своим инстинктам. И сейчас они твердили, что Такер Петтигрю может стать… кем-то вроде союзника. К тому же при желании он и сам в силах раскопать то, что Уилл собирался ему рассказать.

– «Ривер Холдингс» недавно приобрела кусок набережной у семьи Линвиль.

– Неудивительно. Ему нравится скупать землю, особенно если она ценная.

– В том-то и проблема. – Это обстоятельство стояло Уиллу поперёк горла. – До недавнего времени юридически это была жилая зона, не слишком подходящая для кого-либо, кроме Линвилей и комаров. Городской совет пересмотрел статус земли и поставил пометку «для смешанного использования», но даже тогда её ценность не повысилась настолько, чтобы люди дрались за право выкупа. Самое интересное, землю снова приписали к Литтл Джон Крик. А теперь внимание – на другой стороне Литтл Джон Крик есть приличных размеров участок, пущенный под развитие. Около двухсот новеньких домов, некоторые отданы под коммерцию. Инфраструктуру уже начали делать, и всё шло хорошо, но вдруг возникла проблема – как вести главную дорогу. Там целая куча юридических деталей, которыми я не хочу тебя обременять, достаточно сказать, что развитие участка быстренько свернули. Инвесторы пострадали, а когда случился обвал экономики, всё стало ещё хуже. Выплатив по кредитам, они чуть ли не последней рубашки лишились.

– И?

– Одним из главных инвесторов был мой брат.

Уилл наблюдал, как собеседник складывает в уме детали.

– Так вот что он имел в виду, заявляя, будто, я получу то, что по праву принадлежит вам. – Такер грустно хохотнул, поднял руку. – Нет. Не говори. И теперь мой дед завладел единственным куском земли, через который можно провести дорогу.

– Именно.

– Куском, ради изменения статуса которого он, скорее всего, дал взятку городскому совету.

– Уверен, это были просто «вклады в кампанию».

– Куском, который он наверняка выцыганил у говнюков Линвилей, используя мой дом как стимул.

– Это просто предположение.

– Ну да. – Такер провёл ладонью по сильно заросшему лицу. – Не уверен, что ты хочешь от меня услышать. Боже, я так сожалею, что мой засранец дед надул твоего братца? Это, конечно, поможет. А нельзя привлечь его за мошенничество или типа того?

– На данный момент, даже если я найду Джонаса Линвиля, вряд ли он захочет говорить. А если и захочет, ничего кроме его слов к делу не пришьёшь. Твой дед слишком умён, чтобы оставлять бумажный след. В любом случае у меня нет оснований для проверки контракта.

– У меня есть. – Уилл вскинул брови, и Такер добавил: – Ты же хочешь посмотреть мои копии документов.

– Ну, коли ты сам предложил…

У Такера вырвался смешок.

– Говорю же, у меня на руках обычный контракт аренды. Но гляди на здоровье, вдруг я что упустил.

– Буду очень признателен.

– Один вопрос. С чего ты взял, что я ни при чем?

– А каким образом вскрылось нарушение обязанностей доверительным собственником?

Такер округлил глаза:

– Даже не собираюсь спрашивать.

– Моя информационная сеть очень велика и может глубоко проникнуть.

– Знаешь, если дед пообещал дом Линвилям, а я их выселил, просто удивительно, почему они не орут о предательстве.

Уилл тоже об этом думал.

– Моё мнение? Они знали, что сделка грязновата. А если и не знали, не те они люди, чтобы обделывать делишки законным путём.

– Иными словами, мне нужно начинать беречь задницу. – Такер посмотрел в сторону прилавка.

– Вдобавок к попке Сары? – Он нахмурился, и Уилл позволил губам сложиться в ухмылку: – Что? Я, по-твоему, слепой? Знал, что рано или поздно ты к ней подберёшься. Но… Такер? – Ухмылка стала ледяной. – Сара мне как сестра. Обидишь её – и Джонас Линвиль станет не единственной угрозой твоему заду.