Мистер Писатель

Глава 19

Элли честно старалась проникнуться игрой музыкантов, вполне неплохо исполнявших «Carolina Girls», однако каждый удар барабанов болью отдавался в голове.

Уилл наконец вытащил Харлана из какого-то дешёвого притона на одном из удалённых островов, но, как и всегда, лучше б не вытаскивал и позволил ему самому вернуться домой. Харлан огрызался и нападал. Уилл злился и демонстрировал отвращение. Эти два дня Элли будто жила в золотой клетке с двумя рычащими ротвейлерами.

Она нуждалась в воздухе. В возможности притвориться, что всё нормально, просто замечательно. И забыть, что папа тает прямо на глазах, а Харлан спивается. Что Уилл работает на износ. Что Брэн не находит себе места от скуки.

«А ещё нужно убедить себя, что прошлое осталось позади, - пронеслась мысль при взгляде на Уэсли, кружащего по лужайке в обнимку с рыжеволосой девицей, в которой Элли узнала младшую библиотекаршу. – И что мне нравится нынешняя жизнь».

А почему нет? У неё появилась любимая работа, рядом верные друзья. И плевать, что за последние полгода не перепало ни одного свидания. Элли не нуждалась в мужчине для полного счастья – особенно в таком, что, по сути, её использовал.

Прижав руку к бунтующему животу, она подумывала отправиться домой. Просто смешно, что женщина, которую готовили устраивать изысканные приёмы для местных сливок общества, нервничала из-за простой вечеринки в парке.

Она чуть не струхнула, когда поняла, что Сара останется с Такером, а значит, придётся идти одной. Но, слава богу, Элли уже не двенадцать, и это не школьная дискотека. Осознав, что слишком привыкла во всём полагаться на подругу, она таки взяла себя в руки и облачилась в игривое красное платье в горошек.

И теперь чувствовала себя неуютно в этом вычурном наряде, поскольку никто не обращал на неё внимания.

Мимо, смеясь, прокружили танцующие, и Элли ощутила горячую вспышку гнева. Не на библиотекаршу. Против Диди Маккены она ничего не имела, да и права ревновать обнимавшего её мужчину тоже. Элли даже не на Уэсли злилась.

Нет, она злилась на себя.

– Привет.

Грохот переместился из головы прямо в сердце.

«Глупость какая, – подумала Элли, оборачиваясь навстречу сияющей улыбке Мейсона. – Просто глупость».

– Здравствуй. – Вот тебе и остроумный ответ.

Всему виной его сногсшибательная внешность. Заходящее солнце золотило и без того светлые пряди, а глаза Мейсона сияли бронзой, словно выдержанный виски. Слегка взлохмаченные волосы и пробивающаяся щетина лишь подчёркивали совершенную мужскую красоту.

Но важнее всего был человек, который скрывался за всем этим великолепием. Большинство мужчин при таких данных сбивали бы женщин с ног, как кегли для боулинга. Или сделались бы холодными и замкнутыми, возможно, циничными.

Они бы и не подумали тратить своё время, чтобы отвезти машину случайной знакомой в мастерскую. И не держали бы её за руку, провожая домой под дождём.

И стоя на задворках провинциального концерта, не стали бы ей улыбаться, когда могли просто щёлкнуть пальцами и покинуть вечеринку с любой девицей по своему выбору.

Мейсон приподнял бровь, и Элли поняла, что пялится.

– Не знала, что ты придёшь.

– Решился в последнюю минуту. Подумал, нашим голубкам нужно место пригладить взъерошенные пёрышки. Мне нравится твоё платье.

– О. Спасибо.

Он провёл пальцем по широкой лямке и немного задержал его над сердцевидным вырезом.

– Прямо ретро пятидесятых.

– А. – Элли не могла ясно мыслить. Не могла дышать. – М-м-м, как тебе музыка? – бездумно спросила она.

– Неплохо. – Разглядывая установленную под сплетёнными ветвями древнего дуба сцену, Мейсон сунул руки в карманы. – На самом деле даже лучше, чем я ожидал.

– Хорошая группа. – Вообще-то, эти музыканты входили в короткий список допущенных играть на её приёмах. Их солист был клиентом Уэсли. – Они явно воодушевили народ выйти и потанцевать.

Опьяняющие глаза заискрились весельем.

– Имеешь в виду, потискаться? Кстати, там, откуда я родом, это означает совсем другое.

– О. Ну да. – Шею опалило жаром.

Мейсон вновь глянул на толпу, которая одобрительно зашумела при первых звуках «Summertime’s Calling Me».

– Кажется, песня пользуется успехом. – Затем покосился на Элли: – Потискаемся сейчас или чуть позже, детка?

Когда до неё наконец дошло, она не смогла сдержать весёлый смешок. Люди начали оборачиваться, но Элли не обращала на них внимания, слишком занятая тем, что улыбалась Мейсону. Ему бы ещё паршивый парик и вставные зубы, и он разорит Майка Майерса.

– Здорово у тебя получилось. Я про акцент.

– Я британец, дорогуша.

– Нет. То есть, конечно, британец, но… прозвучало немного по-другому. Ты попал прямо в точку.

– Ну. – Он прочистил горло. – Полагаю, это мой конёк. А ты? В смысле, насчёт потискаться.

Элли пришлось напомнить себе, что речь о танце.

– Конечно, я знаю, как тискаться. – Неужели это она говорит таким игривым тоном? – На самом деле, наверное, это как раз мой конёк.

Когда Мейсон усмехнулся, явно восхищённый, Элли поздравила себя с маленькой победой.

Он подал ей руку:

– Может, хочешь меня поучить?

Она взглянула на Уэсли, флиртующего с рыжей.

– А знаешь… с удовольствием.

Диди Маккенна размахивала руками, пока шла с концерта домой. Хотя слово «шла» тут не совсем годится. Она летела.

Тёплый ночной воздух облаком стелился ей под ноги, и Диди плыла в его неторопливом потоке.

Уэсли Бомонт.

Она почти весь вечер протанцевала с Уэсли Бомонтом. И самое восхитительное – боже, до чего восхитительное! – он поцеловал её под раскидистыми ветвями дуба на окраине парка. Диди знала, знала, что, прими она его предложение прогуляться до дома, они не только шли бы сейчас вдвоём, но и почти наверняка провели бы эту ночь вместе.

Диди закрыла глаза и вздохнула.

Она восхищалась – ну ладно, хотела – Уэсли всё время его помолвки с Эллисон Хоубейкер. И даже не отрицала, что обрадовалась, когда их отношения полетели к чертям собачьим.

Не то что бы она имела что-то против Элли.

Просто Уэсли был таким… м-м-м. Есть что-то в этих мужчинах в очках с роговой оправой и дорогих полосатых костюмах.

Диди не сомневалась, что очень скоро снимет с него этот полосатый костюм. Если бы её интересовал секс на одну ночь, она уже стягивала бы с красавчика пиджак – или, точнее, повседневные слаксы и рубашку навыпуск, что были на нём сегодня.

Но в прошлом месяце Диди стукнуло тридцать, и она искала отношения более длительного характера. Из разряда стабильных.

Суитуотер не слишком велик, но и здесь водились стоящие холостяки. А некоторые стоили больше других.

Прекрасно всё это понимая, она думала подкатить к Такеру Петтигрю, когда увидела его в библиотеке. Но, судя по всему, он уже занят. Диди хмурилась, пока шла в обход через тёмный уголок детской площадки и огибала пустые качели; босоножки на высоком каблуке проваливались в мягкий песок. Возможно, это и к лучшему. Несмотря на свои корни, Такер казался немного… неотёсанным. И это даже могло бы её завести, если бы Диди искала тот самый одноразовый секс, но для длительных связей она предпочитала более… управляемых мужчин.

Как Уэсли. Уж он-то точно отёсанный. И этой ночью она будет спать в одиночестве, поскольку решила начать управлять Уэсли и первым делом заставит его немного за собой побегать. В конце концов, мужчины любят вызов. Может, завтра…

Рука появилась из ниоткуда и грубо притянула Диди к огромному телу. Прежде, чем она успела набрать воздуха и закричать, сильная ладонь уже зажимала ей рот. Грудь сдавило от ужаса, а сердце колотилось так сильно, что Диди казалось, будто она слышит, как оно стучит о рёбра.

– Так-так – прошептал кто-то, опаляя ей ухо, и в нос ударил сильный запах пота и спирта. – Как там говорят? Ну же, подскажи. Ты ведь всегда так заумно выражаешься. Ах, точно… – Хватка болезненно усилилась. – Дежавю.

Диди не понимала, о чём речь. Да и не пыталась понять – до того спутались мысли. Повинуясь инстинкту, она столь отчаянно боролась с захватчиком, что ударила его затылком в нос.

– Ай! Сучка.

Она резко отлетела вперёд, упала на землю и впечаталась головой в железный столб, на котором крепились качели. Вспышка боли обожгла мозг, будто молнией шарахнуло.

Затем сверху навалился мужчина – придавил к земле, лишая воздуха.

Диди задыхалась. Ужас, словно живое существо, вонзил в неё когти, а перед глазами всё плыло и двоилось. Нападавший снова запечатал ей рот ладонью и заставил повернуть голову.

Отчаянно пытаясь глотнуть хоть немного воздуха, Диди как в тумане видела глаза мужчины в прорезях чёрной маски. Он щурился.

– А ты, мать твою, кто такая?

Лучик надежды стал пробиваться через боль и страх, и она собралась с мыслями. Так или иначе, всё это ошибка. Просто ошибка.

– Диди, – слабо прохрипела она. – Я Диди.

Нападавший скатился, перевернул её на спину и внимательно оглядел.

– Диди. – Его голос звучал почти приветливо. Он схватил Диди за волосы, которые его, кажется, просто заворожили, и стал наматывать их на кулак в перчатке.

Когда он тем же кулаком еще раз ударил её головой о железный столб, надежда испарилась, а боль вернулась в десятикратном размере.

– Что ж, Диди, не тебя я ждал, но ты тоже сгодишься.

Уилл ущипнул себя за переносицу. Сильно.

Хотелось бы сказать, что это помогло, но пульсирующая боль в голове не стихла.

И уж конечно, это ничем не помогло Диди Маккенне. Покинув больницу, где ему не удалось поговорить с пострадавшей, потому что её спешно увозили на операцию по снятию отёка головного мозга, Уилл остановил патрульную машину на обочине возле дороги. В слепящем свете фонарей, развешенных вокруг места преступления, он смотрел, как Баскомб и Миллер собирают улики. В таком маленьком городке бюджета департамента полиции не хватало, чтобы содержать отдельную экспертно-криминалистическую группу, но едва заняв пост действующего шефа, Уилл сразу принялся улучшать программы начальной подготовки и повышения квалификации. Принимая во внимание развитие технологий, а также нарастающие разногласия между правоохранительными органами и населением, он счёл, что лучше потратить деньги так, чем закупать бронемашины и прочие военные игрушки, которые так нравились другим департаментам.

Уилл вылез из машины и осторожно пошёл к качелям, стараясь ничего не задеть. «Ладно, задеть как можно меньше», – поправил он себя, хмуро глядя на проседающий под ногами песок. Кстати о нарушенных местах преступления. Общественные парки не славились нехваткой отпечатков пальцев, ниток, волос и прочего мусора, что очень сильно затруднял сбор улик.

– Шеф, – поздоровалась Баскомб, заметив, что Уилл направляется к ней.

Её кожа цвета карамели, казалось, была туго натянута на скулах, а в глазах застыли вопросы.

– Она на операции, – сказал Уилл. – Придётся подождать, прежде чем удастся с ней поговорить. Врачи не могут определить степень повреждения мозга, пока не снимут отёк.

– Ублюдок, – выдохнула Баскомб, и Уилл знал, что она говорит не о нём, а о том, кто нанёс столь серьёзные травмы.

– Это точно. Что у нас тут?

– Кровь. – Баскомб указала на основание качелей, где металлический столб и земля под ним были в прямом смысле запятнаны. – Очень много, но это не удивительно, учитывая, как сильно обычно кровоточат раны головы. Хочется верить, что хоть часть принадлежит преступнику, что она хорошенько ему врезала или, может, поцарапала, но это вряд ли. Под ногтями у неё нашли только песок. Но это пусть в лаборатории определяют. Волосы. – Она показала уже подписанный мешочек для улик. – По длине и цвету совпадают с волосами жертвы. Пуговица, опять же совпадает с пуговицами на её блузке. Вообще, я только начала. Если он хоть ошмёток от себя оставил, я найду.

Уилл приобнял её за плечи и отошёл, оставив работать дальше.

Огибая освещенный участок по периметру, он ступил в тень деревьев, где звук шагов приглушала хвоя, а не песок. Миллер, боевой офицер, который всегда немного напоминал Уиллу бладхаунда из-за обвислых щёк и глубоко посаженных глаз, сейчас лишь закрепил сей образ, сидя на корточках и чуть ли не обнюхивая воздух, пока обшаривал землю фонарём.

– Здесь тропинка. – Миллер не дал Уиллу и слова вставить. – Думаю, короткий путь к многоэтажкам по ту сторону улицы. Судя по водительскому удостоверению, жертва там живёт. Скорее всего, направлялась домой. Не повезло, что какой-то урод разгуливал тут же.

«Может быть», – подумал Уилл. Может, так всё и произошло. Неправильное место, неправильное время.

Миллер вскинул голову. Карие глаза на почти собачьем лице смотрели очень серьёзно.

– Ночью она была на концерте. Я патрулировал территорию и узнал её. Видел в библиотеке. Девочка неплохо спелась с бывшим женихом твоей сестры.

Уилл отшатнулся, но голос его не дрогнул.

– Я отправлю кого-нибудь с ним побеседовать. – «Потому что сам точно не смогу». – Спасибо.

Он уже начал уходить, понимая, что его людям гораздо проще работать, когда шеф не висит над душой, но тут его окликнул Миллер.

Обернувшись, Уилл увидел, что тот чуть сдвинулся и светит фонарём куда-то на землю.

– Что там?

– Отпечаток. Под этим деревом почва влажнее. Выглядит как вполне приличный след.

Уилл присел на корточки, изучая отпечаток в грязи. Судя по размеру, мужской. Довольно свежий. Конечно, его мог оставить кто угодно, но для начала и это неплохо. Всё больше, чем было у них до сих пор.

– Сделай слепок. – Уилл встал и похлопал Миллера по плечу. – А у тебя острый глаз.

Затем отстегнул телефон от пояса, позвонил в резервную группу и попросил отыскать Уэсли Бомонта. Очень хотелось приказать, чтоб его завалили самыми неудобными вопросами, но помимо того, что Уэсли был юристом, Уилл как коп – и как человек – просто не мог позволить личным обидам влиять на работу.

Однако если появится хотя бы намёк на доказательство, что слизняк причастен к этому делу, Уилл с нескрываемым удовольствием запихнёт его за решетку.

А пока, глядя на затенённую детскую площадку, он думал. Думал о невинных малышах, что здесь играли. И о произошедшем здесь отвратительном преступлении.

Уилл знал, что сделает всё возможное, чтобы поймать ублюдка. Подобный ужас не должен повториться.