Митрополит Исидор Киевский (1385/1390–1463)

Введение

Вплоть до недавнего времени история Византийской империи последнего периода ее существования была изучена в отечественной науке довольно слабо, и лишь недавно начался процесс интенсивного изучения поздневизантийской истории, причем исследовательский интерес концентрировался главным образом на международных отношениях и социально-политической, аграрной или экономической тематике. Вопросы же духовной истории если и не исчезали совершенно из поля зрения византинистов, то рассматривались ими вскользь, в рамках общих тем. Между тем, по мнению Т. В. Кущ, «обращение к проблеме византийской духовности, которая является одной из стержневых основ цивилизационной парадигмы, является приоритетным направлением современного византиноведения»[1].

Из современных русскоязычных работ, посвященных данной проблематике, можно назвать совсем немного — это замечательная монография И. П. Медведева о византийском гуманизме[2], диссертационное исследование Т. В. Кущ[3] о византийских интеллектуалах и, конечно же, фундаментальные работы В. А. Сметанина[4] и М. А. Поляковской[5]. Как можно видеть, это — общие работы, повествующие об «интеллектуальном всплеске», имевшем место в истории Поздней Византии.

Между тем, интереснейшим и перспективнейшим направлением, на наш взгляд, является обращение к изучению биографий отдельных личностей, что дает возможность глубже понять и уяснить стремления, атмосферу и чаяния переломной эпохи, каковой, без сомнения, являлась середина XV в. Этих работ не так много, и посвящены они не всегда ключевым фигурам. На сегодня из монографий, изданных на русском языке и известных нам, можно назвать только лишь несколько: архим. Амвросия (Погодина) о свт. Марке Эфесском[6], А. И. Садова о Виссарионе Никейском[7], К. И. Лобовиковой о Георгии Трапезундском[8] и диак. А. Занемонца о первом патриархе времен турецкого владычества — Геннадии-Георгии Схоларии[9] и византийском интеллектуале Иоанне Евгенике[10], а также некоторые другие. Деятельность этих, несомненно, выдающихся людей освещена с достаточной полнотой, однако при этом вне фокуса русскоязычной историографии остались такие знаменитые деятели поздневизантийского прошлого, как Мануил Хрисолора, император Мануил II Палеолог, Георгий Гемист Плифон, митрополит Киевский Исидор и многие другие.

Из этого ряда заметно выделяется личность Исидора Киевского (1385/90–1463), чье имя и жизнь оказались неразрывно связаны не только с двумя восточнохристианскими державами, оплотами православия, — Византийской империей и Русским государством, — но и с католическим Римом. Исследователи называют его «крупным ученым»[11], «центральной фигурой русской и латинской истории XV в.»[12], «эрудиция и духовный потенциал» которого «были ничуть не меньше», чем его старшего наставника Мануила Хрисолоры[13]. Однако, несмотря на это, как заметил О. Шмитт, «мы до сих пор не имеем его полной биографии»[14], а только лишь разбросанные по разным местам скупые и сухие факты его жизни и спорадические размышления над его литературными произведениями[15]. Более того, все, что писалось о митрополите Исидоре, настолько разнохарактерно и пестро, что невозможно получить единого представления о нем как о личности и определить его место в церковнополитической и интеллектуальной истории Византийской империи и Древней Руси середины XV века. Между тем, на всем протяжении истории России к личности митрополита Киевского Исидора наблюдался устойчивый интерес, начиная с трудов древнерусских книжников, упоминавших его, как правило, в полемическом контексте[16], и кончая современными культурно-научными мероприятиями, одно из которых — «Исидор Киевский: между Западом и Востоком» — прошло 19 марта 2018 г.[17] на базе Московского дома Ахматовой, где были представлены два доклада о его жизни и участии в Ферраро-Флорентийском Соборе. Эта конференция ярко продемонстрировала отсутствие в современной российской науке комплексного исследования биографии и деятельности митрополита Исидора, что создает условия для появления всевозможных историографических мифов и псевдонаучных спекуляций, направленных на сиюминутный эффект.

Рассмотрим вкратце, что сделано для изучения биографии и наследия митрополита Исидора Киевского в зарубежной и отечественной историографии.

Немецкий исследователь А. В. Циглер отметил, что «многие историки основывают свои суждения об исторических личностях и явлениях по тому успеху, которого они достигли. Для них человек действовал правильно, если он преуспел, и заблуждался, если его начинания провалились. Они считают, что явление должно вызывать наше одобрение, если же этого не происходит, то оно не имеет права на существование и повторение. По их мнению, счастливый исход должен быть нашим единственным критерием в вопросах истории. Следуя данной логике, происходит "канонизация" успеха или наоборот, безоговорочное осуждение поражения»[18]. Свою мысль А. В. Циглер иллюстрирует конкретным примером: «Историки всех времен, — продолжает А. В. Циглер, — осуждали Исидора за неудавшуюся попытку унии. Собрав воедино все его ошибки и промахи, они пришли к заключению, что причиной его поражения был он сам, а чтобы ничего не упустить, очернили те стороны его личности, которые чаще всего оставались неизвестными и могли считаться положительными»[19]. В этих словах есть немалая доля справедливости. Следует добавить, что как в русской полемической литературе, так и в отечественной публицистической мысли образ Исидора неизменно предстает в мрачных тонах, что легко объясняется подспудной неприязнью к одному из главных творцов ненавистной православному человеку унии с Римом. Однако только непредвзятое научное изучение жизни и творений Исидора Киевского, одного из крупнейших греческих церковных деятелей XV века, позволит нам лучше понять внутренние и внешние причины той грандиозной политической и религиозной катастрофы, которая постигла в это время византийский мир. В Древней Руси об Исидоре как человеке знали мало[20], и это знание в основном ограничивалось скупыми сведениями, почерпнутыми русскими авторами из антилатинских сочинений времен после Ферраро-Флорентийского Собора.

Ситуация начинает меняться в последней четверти XIX в., спровоцировав целый всплеск литературы, в которой с разной степенью подробности говорилось об Исидоре. Посвященная ему историография обширна; работы условно можно разделить на четыре группы: исследования по истории России и Русской Церкви, в рамках которых рассматривается деятельность Исидора на кафедре Русских митрополитов и участие в работе Ферраро-Флорентийского Собора. Вторая группа — византиноведческие штудии, посвященные ранним годам жизни Исидора и его творчеству в это время, а также времени падения под натиском турецких войск Константинополя и в целом всей Византийской империи. Третья группа исследований — работы, посвященные деятельности Исидора в Италии и его служению Римской Церкви. И, наконец, четвертая группа научных изысканий — это исследования его рукописного наследия и, конкретнее, деятельности по переписке рукописей. В нашем небольшом обзоре мы, начав рассмотрение с первой группы, покажем, как постепенно рос интерес к биографии Исидора и его литературному наследию, а потом скажем несколько слов о работах, касающихся различных сторон деятельности Киевского митрополита-кардинала.

В русской дореволюционной литературе содержатся крайне скупые сведения об этом иерархе, и его личность рассматривается лишь в контексте деятельности на Руси и поездки на Флорентийский Собор. Из этих исследований можно выделить общие работы по истории России В. Н. Татищева[21], Н. М. Карамзина[22], С. М. Соловьева[23], В. О. Ключевского[24] и проч. Заметным образом выделяются работы по истории Русской Церкви митр. Макария (Булгакова)[25], Е. Е. Голубинского[26], А. В. Карташёва[27], А. Я. Шпакова[28], которые хотя и говорят значительно больше вышеназванных общих исследований, однако касаются личности митрополита Исидора лишь в связи с его деятельностью на Киевской кафедре. Так, например, митрополит Макарий (Булгаков) в своем классическом труде[29] очень кратко сообщает, что Исидор был игуменом монастыря св. Димитрия, легатом императора на Базельский Собор, но о раннем периоде его жизни и месте рождения не сообщает ничего. О Флорентийском Соборе исследователь говорит подробнее и указывает, что роль Исидора в заключении унии была велика. После возвращения митрополита на Русь, его ареста и бегства из-под стражи о дальнейшей судьбе Исидора в истории митр. Макария ничего не сообщается.

Е. Е. Голубинский в своей «Истории Русской Церкви»[30] об Исидоре говорит хотя и немного, но обращает внимание на то, о чем до него еще никто не говорил. Он не только касается русского периода жизни Исидора, но и затрагивает и научно обосновывает его пелопоннесское происхождение, особенности образования и обстоятельства поставления иеромонаха Исидора на Русскую митрополию. Повествование академика завершается описанием бегства Исидора.

Исследование А. Я. Шпакова об отношениях Церкви и государства в княжение Василия Васильевича Темного[31] значительно полнее вышеназванных сочинений и по характеру и направленности примыкает к труду Е. Е. Голубинского. А. Я. Шпаков в своей монографии довольно детально описывает русский период жизни митрополита Исидора и его роль и деятельность в заключении унии. Говорит он также, вслед за Е. Е. Голубинским, и о жизни будущего иерарха до поставления в митрополиты.

Таким образом, ранний период жизни Исидора хотя и затрагивается в некоторых работах, тем не менее далее выяснения происхождения будущего Киевского митрополита и места его рождения они не простираются. Что же касается позднего периода жизни Исидора, то ему в упомянутых исследованиях практически не уделяется внимания — исключительно по той причине, что их авторы опираются главным образом на русские источники. Несмотря на то, что со временем источниковая база существенно расширяется, а различные детали биографии Исидора уточняются, общая характеристика личности этого церковно-политического деятеля остается по-прежнему однобоко-негативной, фактически оставаясь в русле, заданном еще древнерусской средневековой традицией.

Общие работы по истории Византийской империи, среди которых следует прежде всего назвать классические труды Ф. И. Успенского[32], А. А. Васильева[33], Г. А. Острогорского[34], Ш. Диля[35], Г. Ф. Герцберга[36], об Исидоре упоминают лишь вскользь, в контексте его деятельности на Ферраро-Флорентийском Соборе, провозглашения унии в Константинополе в 1452 г. и участия в обороне столицы Византии от турок. В работах о Ферраро-Флорентийском Соборе И. Н. Остроумова и прот. А. В. Горского[37], Дж. Джилла[38] имя Исидора упоминается чаще, однако ясно выявить степень его участия в этом эпохальном событии XV в. и определить его роль в заключении унии они не позволяют. Такого же рода исследования А. И. Садова, архим. Амвросия (Погодина) и нашего современника диак. А. Занемонца, посвященные конкретным историческим деятелям поздневизантийской истории, — они касаются личности Исидора лишь постольку, поскольку это способствует решению вопросов, интересующих авторов.

Наиболее плодотворным в выяснении отдельных элементов биографии Исидора временем следует признать конец XIX — начало XX века. В 1896 г. в Париже вышла книга российского иезуита Павла (Пауля) Осиповича Пирлинга (1840–1922) «Россия и папский престол»[39], в которой целая глава посвящена кардиналу Исидору. В своем хотя и небольшом, но очень ярком обзоре автор рассмотрел всю жизнь Исидора от рождения в Монемвасии и до кончины в Риме, использовав при этом богатейшее архивное собрание Ватиканской библиотеки. Однако в силу того, что эта книга была написана в научно-популярном ключе, многие приводимые автором факты не имеют отсылок к источникам. Именно это обстоятельство заставляет с осторожностью пользоваться исследованием П. Пирлинга для реконструкции биографии Исидора.

До начала 90-х гг. XIX века науке было известно лишь несколько латинских писем Исидора о падении Константинополя, отчего написание биографии и описание мировоззрения Киевского митрополита было невозможно. Положение изменилось с изданием в 1891 г. Василием Эдуардовичем Регелем (1857–1932) шести греческих писем Исидора, созданных им еще до поставления в митрополита[40]. Издание было снабжено предисловием, в котором Василий Эдуардович подробно остановился на датировке и содержании писем Исидора, проливающих свет не только на будни будущего митрополита (в то время Исидор был простым иеромонахом в Монемвасии), но и на круг его общения, в который входили виднейшие интеллектуалы начала XV века.

Следующей значимой вехой в изучении жизненного пути и наследия Исидора было издание в 1926 г. монографии кардинала Джованни Меркати (1866–1957), посвященной сочинениям митрополита Исидора, хранящимся в рукописях Ватиканской библиотеки в Риме[41]. Опытный хранитель библиотеки не только выявил автографы митрополита и составил каталог его сочинений, но и опубликовал некоторые из них в приложении к своей книге. Публикация этой монографии дала толчок для создания исследований, посвященных Исидору, и, что наиболее важно, — изданию большого числа его сочинений либо атрибуции ему ранее изданных сочинений, автор которых оставался издателям неизвестным.

С 30-х гг. XX века вплоть до нашего времени каждое 10-летие появлялся ряд исследований, посвященных Исидору. Так, в 1957 г. Витальяном Лораном была издана пускай и небольшая, но важная статья, проливающая свет на некоторые детали биографии Исидора[42]. Некоторое время считалось, что Исидор до поставления на Киевскую митрополию уже мог быть посвящен в архиереи и занимать епископскую кафедру в своем родном городе Монемвасии. Однако В. Лоран на основании изучения эпистолярного наследия Исидора убедительно показал, что это не так.

В 1960-е гг., к 500-летнему юбилею со дня смерти митрополита Исидора, было издано сразу два сборника статей, посвященных его памяти. В первом, опубликованном римским обществом свт. Василия Великого[43], напечатаны в основном статьи, касающиеся униатской проблематики. Во втором собраны работы о чине литургии по Служебнику митрополита Исидора и небольшое эссе[44], в котором автор дает оценку униатской деятельности Киевского митрополита и рассматривает вопрос о месте его захоронения. В целом же для изучения биографии Исидора эти два сборника практически ничего не дают.

Выяснению отдельных эпизодов жизненного пути митрополита Исидора посвящены и статьи Дионисиоса Закифиноса, Манусоса Манусакаса, Петера Шрайнера и Мариоса Филиппидеса[45]. Наибольшее значение в этом ряду имеют работы П. Шрайнера и М. Филиппидеса: первый вносит существенные коррективы в датировку времени обучения Исидора в Константинополе и говорит о нем как ученом, а второй на основании обширнейшей источниковой базы повествует о значении латинских писем митрополита Исидора по поводу падения Константинополя.

Весомый вклад в изучение литературного наследия митрополита Киевского Исидора был внесен Георгом Хофманном, Эммануэлем Кандалем и Джозефом Джиллом, опубликовавшими в 1971 г. речи иерарха, написанные во время Флорентийского Собора[46]. Однако, насколько можно судить по научным статьям, внимания ученых эти речи не привлекли.

В последние несколько лет интерес к биографии митрополита-кардинала Исидора заметно возрос, результатом чего стала публикация ряда статей и очерков. Автор настоящих строк в своих статьях[47] касается, по преимуществу, раннего периода жизни митрополита Исидора и времени его пребывания на Киевской кафедре. Профессор Московской духовной академии архимандрит Макарий (Веретенников) на обширной источниковой и исследовательской базе рассматривает биографию Исидора во время нахождения на кафедре Киевских митрополитов, при изложении ранних лет жизни Исидора[48] опираясь на работы вышеназванного исследователя. Эти исследования в целом написаны с тех же позиций, что и исследования дореволюционных авторов, однако намечается и значимая тенденция: их авторы стараются рассматривать биографию и наследие Киевского митрополита на максимально широкой источниковой базе и пытаются вписать личность Исидора в общеисторический контекст, что в дальнейшем позволяет более выпукло представить значение его деятельности.

Довольно много исследований касаются рукописного наследия митрополита, причем не только его литературных сочинений, но и рукописей, собственноручно им переписанных. Среди этих публикаций особо хотелось бы отметить монографию австрийского византиниста Отто Крестена[49], посвященную истории коллекции деяний Вселенских Соборов из книжного собрания митрополита, в которой автор на материале архивов Ватикана делает важные выводы о деятельности Исидора после бегства с Киевской кафедры на протяжении 40-х гг. XV века. К этому исследованию примыкают недавние статьи М. Манфредини[50], П. Шрайнера[51], М. Бандини[52], Б. Л. Фонкича[53], А. Ролло[54], Т. М. Манцано[55], Э. Элиа[56], посвященные библиотеке Исидора и кругу его чтения. Авторы приходят к выводу, что по количеству книг, прошедших через руки Исидора, он вполне может быть сопоставлен с такими выдающимися византийскими писателями и богословами, как патриарх Фотий и Михаил Пселл. Благодаря этим исследованиям мы теперь имеем достаточно хорошее представление о библиотеке митрополита и кардинала Исидора, хотя в этом вопросе, конечно же, еще не поставлена точка: по-прежнему обнаруживаются и новые рукописи-автографы, переписанные им, видимо, на заказ, и манускрипты, содержащие его сочинения.

Ряд исследований посвящен анализу отдельных сочинений митрополита Исидора: Эвальд Кислингер рассмотрел описанное иеромонахом Исидором путешествие на остров Сицилию[57]; Адольф Циглер[58] в середине XX в. издал и снабдил предисловием 8 греческих писем Исидора, а уральский византинист нашего времени Татьяна Викторовна Кущ[59] выполнила подробный анализ содержания греческого эпистолярия монемвасийского иеромонаха, убедительно показав место писателя среди византийских интеллектуалов его времени. Латинский эпистолярий Исидора был издан в относительно полном объеме лишь к 80-м гг. XX в.[60], что позволило современным ученым подготовить исправленные издания текстов и использовать их в своих исследованиях[61]. Работы Иоанниса Полемиса[62] и Оливера Йенса Шмитта[63], частично Николая Геннадьевича Пашкина[64] посвящены панегирическим сочинениям Исидора: энкомиям в честь византийских императоров, в которых будущий Киевский митрополит показал незаурядный талант энкомиаста и певца заслуг василевсов перед византийским обществом. Основной вывод этих исследований состоит в том, что Исидор благодаря своему таланту был замечен императором, ему позволялось составлять и произносить публично хвалебные речи в честь византийских правителей, что, в общем-то, определило и его дальнейшую судьбу. Новейшие исследования Хараламбоса Дендриноса, Флорина Леонте и др. представляют Исидора одним из близких к императору Мануилу II Палеологу писцов[65].

Особняком стоят исследования английского иезуита Джозефа Джилла[66] и итальянской исследовательницы Марии Пии Пагани[67]. Дж. Джилл, опираясь на обширную источниковую базу, дал на 10 страницах яркий очерк жизни и деятельности Исидора и его роли в заключении Флорентийской унии; жаль, что автор имел мало заботы о надлежащем оформлении научно-справочного аппарата. Исследования Марии Пагани носят ярко выраженный полемический характер, причем без особой опоры на источники. Автор, на наш взгляд, относится к Киевскому митрополиту чрезвычайно предвзято.

Совсем немного исследований посвящено путешествию делегации Русской Церкви на Ферраро-Флорентийский Собор и деятельности Исидора на нем; среди этих работ можно назвать изыскания Ф. Штраля[68], И. В. Пузыны[69], П. П. Соколова[70], Я. С. Лурье[71], Б. Я. Рамма[72], Г. Алефа[73], М. Н. Гаврилова[74], Б. Н. Флори[75], А. В. Бармина[76], В. М. Кириллина[77], Е. М. Ломизе[78], О. А. Абеленцевой[79], А. В. Мартынюка[80], Е. И. Малето[81], А. В. Никитиной[82], В. И. Петрушко[83] и др. Все исследователи этой группы сходятся в том, что несмотря на не очень активное участие митрополита Исидора в соборных прениях, касающихся богословских вопросов, его роль в заключении унии наряду с митрополитом Никейским Виссарионом была велика. К работам этой группы примыкает и ряд исследований Н. С. Гурьяновой[84], О. Л. Новиковой[85] и О. В. Чумичевой[86], посвященных изучению отражения Ферраро-Флорентийского Собора в русской книжности.

Наконец, особое внимание необходимо уделить статьям об Исидоре, появившимся в различных энциклопедиях и словарях. В нашем обзоре мы коснемся лишь более-менее крупных статей, либо написанных людьми, специально занимавшимися наследием Исидора Киевского, либо изучавших смежные темы. В этом ряду особое место занимает статья Кристиана Ханника во французском «Словаре церковной истории и географии», написанная в 1997 г.[87]; ее автор не только рисует ретроспективу жизни Киевского митрополита, но и дает оценку его деятельности и наследию. Статьи Дж. Т. Денниса, А. Фортескью, К. Гролля, Дж. Джилла и А. Пападакиса не добавляют практически ничего нового к нашим знаниям об Исидоре[88].

Рассмотрев вкратце основные труды, посвященные митрополиту Исидору, можно констатировать, что, несмотря на довольно неплохую изученность его биографии в русской ее части, по-прежнему не имеется какого-либо обобщающего исследования, в котором бы были учтены все находки последнего столетия. Кроме того, до сих пор практически неисследованными остаются итальянский период жизни Исидора, его мировоззрение и богословские взгляды. Ряд богословских и гимнографических сочинений митрополита по-прежнему не издан. Только после их публикации и вдумчивого исследовательского анализа возможна гармонизация всех усилий и реконструкция личности митрополита Исидора. Это позволит проникнуть в его внутренний мир и даст возможность понять логику его проуниатских взглядов и основания проводимой им политики.

Таким образом, основная задача, которую ставит перед собой автор, состоит в возможной степени комплексной, насколько это позволяют имеющиеся исторические источники, реконструкции биографии митрополита Киевского Исидора как одного из видных представителей интеллектуальной элиты поздневизантийского времени середины XV в. и крупного церковного деятеля.

Источниками нашей работы послужили различные литературные памятники, созданные при жизни митрополита Киевского Исидора как им самим, так и лицами, с которыми он в рамках своей деятельности контактировал.

Корпус писем Исидора. 14 греческих писем, опубликованные в разное время В. Э. Регелем[89] и А. В. Циглером[90], не дают ни одной точной даты для воссоздания событийной стороны биографии митрополита, но интересны для эпистолографии, а также для характеристики византийского гуманизма; латинские письма, касающиеся деятельности Исидора во время его «патриаршества» в Константинополе, опубликованные Г. Хофманном[91], помогают выяснить круг общения митрополита в это время и восстановить некоторые неважные моменты биографии; цикл писем Исидора о падении Константинополя, изданный Ж.-П. Минем[92] и А. Пертузи[93], интересен и ценен своим описанием обороны и захвата Константинополя.

Следующая, весьма интересная группа источников — выступление Исидора на Базельском Соборе, опубликованное трижды[94], и Речи о соединении Церквей на Флорентийском Соборе, изданные Дж. Джиллом[95]. Эти памятники представляют большой научный интерес, так как не только дают дополнительные сведения о соборной полемике, но и помогают выяснить, какой позиции придерживался их автор и какова его роль в формировании соборной доктрины. Все тексты, созданные митрополитом-кардиналом Исидором, будут рассмотрены в отдельном разделе настоящей работы.

Огромное значение для реконструкции деятельности Исидора на Ферраро-Флорентийском Соборе имеет в целом вся серия Concilium Florentinum, в которой опубликованы важные источники по истории Собора. В первую очередь это, конечно, труд Сильвестра Сиропула, будущего Константинопольского патриарха[96]. Названная работа ценна тем, что содержит упоминания о митрополите Исидоре и его деятельности на Базельском и Ферраро-Флорентийском Соборах и дает, пускай и пристрастную, характеристику Киевского митрополита как личности. Текст источника издавался дважды: в 1660 г. Р. Крейтоном[97], чью публикацию следует признать неудовлетворительной как с точки зрения современных эдиционных правил, так и по причине тенденциозности и искажений смысла при переводе на латинский язык[98]. Второе, критическое издание было выполнено Витальяном Лораном в 1971 г. в рамках серии Concilium Florentinum. Кроме перевода на французский язык издание снабжено детальным комментарием реалий и лиц униатского движения в Византии последних двух десятилетий ее существования. Именно с этого издания был осуществлен в 2010 г. диак. Александром Занемонцем русский перевод[99] памятника, правда, практически без учета очень полезного справочного аппарата римского издания. В этой же серии в 1953 г. Дж. Джиллом были опубликованы и переведены на латинский язык т. н. греческие акты Ферраро-Флорентийского Собора, которые также содержат ценную информацию о деятельности Исидора во время работы этого важного для истории христианской Церкви первой половины XV в.[100] форума. Двумя годами позже Г. Хофманном были изданы и латинские акты Собора, которые приводят также несколько любопытных описаний участия Исидора в обсуждении ряда догматических вопросов[101].

Еще одна группа источников — это исторические сочинения византийских и итальянских авторов, в первую очередь историческое сочинение Михаила Критовула[102], «Византийская история» Дуки и «Большая хроника» Псевдо-Сфрандзи[103]. К этому типу источников примыкают «Воспоминания»[104] папы Римского Пия II, которые ярко рисуют один из эпизодов последних дней жизни Исидора.

Русские летописи и сказания о Флорентийском Соборе также имеют некоторое (правда, второстепенное) значение для реконструкции биографии митрополита Исидора. В работе нами были использованы только несколько источников этого типа — Никоновская, Вологодско-Пермская, Густынская, Софийская, Псковская, Ермолинская и Новгородская летописи, Московский летописный свод конца XV в., летопись по Воскресенскому списку[105] и «Хождение на Флорентийский Собор» в первоначальной редакции, изданной Н. А. Казаковой[106]. Авторы этих сочинений, как и вообще все русские источники по истории Руси XV в., весьма тенденциозно относятся к митрополиту Исидору и поэтому излагают события скупо и не всегда, как кажется, точно. Кроме того, большинство этих сочинений было написано после подписания Флорентийской унии и ее неприятия в России, отчего на главное действующее лицо Ферраро-Флорентийского Собора — митрополита Исидора — русские авторы смотрели исключительно негативно, что далеко не способствовало объективному взгляду на его личность.

Особый интерес представляют собой упоминания имени Исидора в письмах его современников: митрополита-кардинала Виссариона Никейского[107], итальянского гуманиста Франческо Филельфо[108], с которым они были друзьями и который посвятил ему стихотворение, озаглавленное «Исидору кардиналу и Константинопольскому патриарху»[109]. Кроме этого, особо важно письмо[110] Иоанна Евгеника, адресованное византийским интеллектуалом Киевскому митрополиту уже после подписания последним унии. Эпистолярий Иоанна Евгеника был издан дважды: Эмилем Леграном[111] и Спиридоном Ламбросом[112]; нами было использовано последнее по времени издание.

Важным источником для реконструкции последних лет жизни Исидора является изданный И. Корженёвским сборник «Analecta romana»[113], в котором были опубликованы извлечения из рукописей архива Ватиканской консистории различных упоминаний, касающихся истории Польши. Исидору в этом издании посвящено три страницы, на которых в сжатой форме представлена деятельность кардинала с 40-х годов XV в. вплоть до его смерти.