Мнимые люди

Откровение

Середина Апреля, 201..г.

Весна — сколько радости в этом слове, сколько надежд и новых ощущений, когда всё живое наконец-то полностью просыпается от зимней спячки, наполняясь соком жизни, когда на деревьях лопаются почки и на свободу прорываются свежие, ярко-зелёные молодые листочки. И ещё слабые и трепетные, но уже шумные и радостные, трепещут они на ветвях под порывом ветра, придавая своим присутствием, живость и насыщенность окружающего мира.

Пожухлая трава, что всю зиму пряталась под толстым слоем снега, сейчас, в разгар поры весенней, напитавшись грунтовых вод и солнечных лучей небесного светила, как нечто, по настоящему живое, набравшись сил и ярким цветом расцветая, неудержно устремилась вверх и вширь, покрыв собой всю землю, ковром зелёно-изумрудным с жёлтыми цветами «мать и мачехи».

Да что цветы, трава, деревья… Насекомые! Птицы и звери! Пьянея от нахлынувших чувств впадали в безудержное веселье, первобытной дикости, когда в жилах вспеняется кровь и хочется летать и бегать, как будто заново родился. И повсюду, куда не кинешь взор, расслышать можно возню и писк, потрескивание и радостную трель, живых существ от мала до велика.

Но не везде жизнь набирала свои обороты. Были и места такие, где казалось бы, что жизнь, впала в какое-то оцепенение, так и не пробудившись окончательно от сковывающего её зимнего сна.

И город Москва был одним из таких мест. Весне оказалось просто было не по силам пробудить огромный мегаполис к жизни. Нет. Трава и листья там также проросли и жадно потянулись к свету, но их внутренняя сила и насыщенность, была настолько мала, что не смогли они окрасить город в радужные цвета, насытив воздух города неповторим ароматом грядущего лета.

А что же насчет животных? Что греха таить, их и так то в мегаполисе всегда маловато было, в смысле довольно крупных. Сейчас же и более мелкие, чья жизнь целиком и полностью зависела от отходов человека, поспешили покинуть город, устремившись людям вслед. Голодные, с торчащими клоками шерсти и впалыми животами, попадались изредка они на глаза. Но что это были за животные? Собака ли, кошка иль другая какая живность не важно. Главное, что было с ними? Никакого задора в глазах, никакой радости в их движениях. Не чувствовали они никакой опьяняющей силы весны, потому как были они живые, озлобленные трупы, без каких-либо то внутренних чувств. Жажда голода гнала их вперёд! Жажда смерти…

И вскоре полноправными хозяевами столицы в основном остались: люди — что расположились по окраинам; нелюди — что заняли центр и птицы, большую часть которых представляли вороны — извечные спутники людей. Сбиваясь в стаи и не на секунду не переставая оглашать окрестности противным, хриплым карканьем, парили они огромными чёрными тучами над разлагающимся остовом Москвы, высматривая с высоты полёта, свою законную добычу — павших от голода…

Но и им вскоре пришлось покинуть свои насиженные места, когда в двадцатых числах месяца апреля, под ногами у людей, задрожала, запыхтела, засопела и заухала земля, а в воздухе загрохотали взрывы, подобно небесным молотам.

И целых трое суток, земля дрожала, а воздух грохотал от разрывов, оглушая всех вокруг, кто мог ещё что-либо слышать…

Получив в своё распоряжение полную свободу действий и небывалые полномочия, генерал Ульянов с каким-то остервенением принялся воплощать свой план в реальность. С дальних областей пригнали бомбардировщики, выделив им для посадки «Домодедовский» аэродром. И тонны бомб обрушилось на город, перепахивая его со всем содержимым, до самого основания, причиняя увечья и корёжа лик столицы.

Так же, для пущей результативности, было принято решение о применение запрещённого «напалма» и сразу же пол города озарилось от всполохов бесчисленных пожаров. Горючая жидкость не щадила ничего и никого, и там где обычная авиационная бомба причиняла только разрушение, «напалм» всё сжигал вокруг себя. Всё что только могло гореть — горело. Даже металл и стекло не выдерживая чудовищного пламени, плавились как масло на раскалённом ноже. Да что там материя, сам воздух сгорал как порох и раскалёнными парами устремлялся в атмосферу, в её верхние слои, испаряя облака.

И воздух беспрестанно гудел в эти дни от авиационных двигателей, а на земле громыхали и утробно выли, дальнобойные орудия, вперемешку с ракетными установками типа «Буран», «Скат» и «Смерч». И бесконечный орудийный грохот одинаково оглушал два фронта, терзая плоть нелюдей и людям терзая и так уже напряжённые до предела нервы.

Ни днём ни ночью не было покоя. И наверно, именно в тот момент, каждый из участников разворачивающейся перед ним действа, лично прочувствовал на собственной шкуре, как выглядит настоящий оккупационный бой. Когда, каждый день и каждую ночь, ожидаешь внезапного нападения и оттого не можешь сомкнуть своих глаз, а когда же всё-таки хочешь немного отдохнуть, то постоянные громовые залпы, вой снарядов и свист авиационных бомб и утробные раскаты взрывов, не дают и помыслить о сне. Потому что закладывает уши, а тело, спонтанно, каждый раз дёргается и скалиться, как дикое животное, непривычное к резкому шуму. Ночью же звук приобретает окраску и к ослаблению слуха примешивается кратковременная потеря зрения от слепящего света, разрывов снарядов.

И казалось, что небо и земля в тот момент сошли с ума и принялись друг друга лупцевать бесцельными и нескончаемыми молниями, которых не видно за пылевой завесой, но видны их яркие всполохи во тьме, на миг освещающие пространство, чуть ли не на километр, от эпицентров взрывов бессчётных.

И люди находившиеся в эти дни на сопредельной территории со столицей, глядя на шум и светопреставление, могли бы думать, что над Москвой разыгралась нешуточная буря с сильнейшею грозой, если бы они не знали реальной подоплёки.

Взирая на тот Ад, что сам же и учинил, генерал Ульянов полностью уверился в положительном исходе плана своего. Другой же генерал, в те же дни, не разделял оптимистические прогнозы. И не был, так уверен, как Ульянов, на все сто в каких-то либо вообще результатах, в том числе и в собственных.

После того, как с генерала Овчаренко сняли все полномочия, относящиеся к ведению боевых действий, он затаил обиду, но не показывал виду, трезво оценивая, что время ещё не пришло, чтобы артачиться или подавать в отставку. Он сцепив зубы, последовав совету президента, создал службу внутренней разведки и с не меньшим рвением, чем у генерала Ульянова, принялся претворять в жизнь поставленную пред ним задачу.

И пока Ульянов, остервенело громил Москву, Овчаренко перетряс чуть ли не все войска, находящиеся на территории столицы. Под гребёнку попадали абсолютно все без исключений, от солдата до офицера высшего командного состава и здесь уже ни кому не помогали высокие чины и положения. Генерал тряс всех основательно, разглядывая каждого, чуть ли не под лупу, всю подноготную людей, попавших под его горячу руку. И в конце концов, столь жёсткая мера принесла свои результаты. Внутренняя разведка таки выловила около двух тысяч солдат и офицеров, вызвавших наибольшие подозрения у её сотрудников.

По личному приказу, этих людей пропустили через детектор лжи, а затем, помня предыдущий опыт с первым пленённым «мимом», Овчаренко распорядился, применить «сыворотку правды». И после проведённого эксперимента, выжило лишь триста человек, что напрямую говорило об их непричастности к «мимам». От остальных же, тех кто не перенёс процедуру «правды», люди генерала, так ничего и не узнали, не о социальном устройстве хамелеонов и не об их целях. Да и вообще многие так до конца и остались верны в том, что они люди. Может оно так и было, но прежде чем эксперимент заканчивался, они по разным причинам, отдавали Богу душу.

«Что уж теперь, — думал генерал, после очередной неудачи. — Раз испустили дух, значит на то были веские причины, — оправдывался он сам перед собой, и приписывая очередную жертву «правды», к «мимам-диверсантам», каждый раз обращался к невидимому собеседнику со словами:

«Это война, сынок! Это война… Где жизни сотен, не значат ничего, по сравнению с жизнями тысяч»…

А по прошествии трёх суток, жуткая канонада наконец-то закончилась и огромный мегаполис, тяжко вздохнув, погрузился в относительную тишину. И первым свидетелем учиненных разрушений, помимо мутантов, как нестранно оказался обычный человек, одиноко бредущий по территории врага. Каким ветром его сюда занесло и каким способом он пробрался на оккупированную территорию, никому ведомо не было, потому как, он не был военным, а уж на разведчика и вовсе не похож.

Одиночкой, как в последствии узнали в командном штабе, был Адам Велес, представитель организации ООН, специалист по налаживанию контактов и улаживанию конфликтных ситуаций, на территориях охваченных междоусобной враждой.

Как он пробрался в запретную зону и как умудрился зайти так далеко? На эти вопросы знал лишь он один ответы. С другой стороны, на территорию города теоретически конечно же можно было попасть. Верно этот Адам просто широкой рукой раздавал крупные взятки, направо и налево соря деньгами.

Да… Даже в таких условия, когда вокруг идёт война и гибнут люди, находятся индивиды, что не упустят шанса своего обогатиться и пойдут на самые подлые и низменные свершения, в обход закона. Мораль и честь давно уж позабыты, а герои подавно спят.

Но хоть гражданин другого государства и проник подложными путями, на территорию оккупированного города, он хотя бы трезво понимал, что выйти у него уже не получиться, хоть сам генсек ООН за ним примчись. Насчёт этого правила, его наглядно предупредили в нелицеприятной форме, не скупясь в словах великого и могучего. Ох и повезло тогда Адаму, что плохо знал он на тот момент, русский мат, а то бы его уши, точно свернулись бы в трубочку, узнав как широка «русская душа».

И вот уже битый час пробирался Адам по разрушенному городу, в надежде отыскать живых мутантов, а прошёл, за это время, всего ничего, вдоволь наглотавшись пыли и покрывшись ей же, толстым слоем, с ног до головы, став пепельно-серым, что поспособствовало слиянию с окружающим пейзажем. А пейзажик-то был тот ещё.

Если смотреть с воздуха, то в центре столицы, там где раньше, ещё вчера, кипела жизнь, сегодня зияла огромная и черная язва с рваными краями. Ни одного уцелевшего здания — одни развалины. Ни одного свободного, от обломков, места, где можно было бы пройти легко, не утруждая ног. Повсюду горы и нагромождения стали и бетона, почерневшие от сажи и нагара, укрытые слоями пепла и пыли, что облаком вздымаются ввысь, стоит только ступить случайному путнику на зыбкое серое покрывало.

И среди этого хаоса — одиноко стоящие, обугленные остатки, некогда прочных и величественных построек, веками возводимых руками людей. Они как обугленные скелетные останки, как чёрные кости, торчат из земли, по прежнему вздымаясь ввысь, как перст судьбы, угрожая неосторожному путнику, внезапным обрушением.

И повсюду огонь — где уже слабый и умирающий, отметивший своё место пребывание, только горячей чёрно-белой золой, а где-то только набирающий свои обороты, утробно рыча, вырывается он из-под обломков длинными и жадными языками.

Всё небо над Москвой потемнело от чёрного дыма, что гордо и величественно, бесчисленными столбами, густо возносится к небесам. Черный как сама сажа, дым от пожаров, накрыл небосклон непроницаемым покрывалом. И ясный полуденный день, превратился в серые и гнетущие сумерки.

И Адам Велес, по-черепашьи передвигаясь по разрушенному городу, ошарашено рассматривал «красоты» хаоса окружавшие его, не забывая всё фиксировать на камеру. Такого он ещё не видел нигде. Сколько мощи и величия таит в себе человечество и на какие грандиозные разрушения способно оно, стоит выпустить все эти силы наружу. Будто, по гигантскому городу, прошёлся чудовищный торнадо, перекраивая на своём пути, пространство и материю, меняя пейзаж до неузнаваемости. И если бы Адам, был коренной москвич, то он бы не узнал своего больше города. Не узнал бы, не сумел бы найти своей улицы и как не старайся не отыскал бы он дома родного, в коем провёл всю сознательную жизнь, средь творящегося хаоса вокруг.

Но лицезрение разрухи, даже в таком огромном мегаполисе, не была основной причиной появления в нём Адама Велеса. Его основной целью, были мутанты. И сейчас продвигаясь по останкам города, Адам глубоко в душе, смотря на разруху царящую вокруг, побаивался что никто из «мимов» не выжил и он так никого и не повстречает.

Боялся ли он самих «мимов» — кровожадных мутантов, заполонивших Москву? Да боялся. Но как-то тихо и без глупой паники. Будучи, как и большинство европейцев, немного наивным, Адам, после просачивания информации о том, что «мимы» оказывается не просто кровожадные монстры, какими их выставляли вначале, а такие же люди, как и все, только с изменённым сознанием, создавшие своё собственное общество, со своими принципами и моралью, загорелся идеей встретиться с ними лично. Узнать поближе. Вызнать их мотивы и цели. Почему они враждуют с людьми? Что с ними стало и что заставляет их убивать?

Он наивно полагал, а скорее даже был уверен, что «мимы» пойдут на контакт. Ну спрашивается: «неужели цивилизованные люди не найдут общего языка? И не решат вопрос миром?». А в том что «мимы» являлись цивилизованными, Адам не сомневался. Из последних европейских разведданных, было ясно что они ни чем не отличаются от людей, если только что физической силой. А известие что тупые мутанты общаются между собой и даже создали своё собственный социальный строй — это повергло Европу в шок.

И на прославленном западе сразу же задались вопросом:

«А что если вирус был выдуман, а кровожадные мутанты вымысел? Что если это жалкая пропаганда русских? И дела обстоят куда как проще. Что если, русский народ устал жить под гнётом той власти, которая громогласно называется «демократией». Вдруг эти люди, что оккупированы в своём собственном городе, на самом деле борцы за справедливость и свободу. Ужасно! Эти несчастные люди решились заявить о своём праве на свободу, не пожелав быть угнетёнными, а их отстреливают как собак. Бедные революционеры, истинные борцы за свободу! Вместо того чтобы выслушать свой народ! Военизированное правительство решило, обозвать их мутантами и агрессорами угрожающими всему миру, начав против своего же народа войну. Не позволим! — скандировали в Европе на каждом углу. Правда пока по-тихому.

И нажав на множество рычагов, западу удалось заслать в оккупированную столицу России, своего человека, которому вменялось на месте разобраться в ситуации творящийся в Москве и если выяснится, что правительство на самом деле терроризирует свой народ. Ух… тогда держись! Европа в открытую объявит войну, набившей оскомину России.

Ну а если всё же дела обстоят именно так, как утверждают русские, то и тут Адам наивно полагал, что его крестовый поход, принесёт пользу. Взросший на пропаганде запада, навеянной кинематографом и литературой, в своих мечтах он видел себя этаким героем, без страха и упрёка, безжалостным по отношению к врагу и неимоверно добрым и справедливым к угнетённым. И вот он, наконец-то удачный случай выпал именно ему. Сбыть свою детскую мечту. Фантастика!

Он уже видел себя неустрашимым и властным воителем-рубакой. Он представлял, как встретиться с «мимами» и уговорит их прекратить войну, а они зачарованные его словами и убеждениями, тут же согласятся с ним…

Ну может и не сразу.

Был и другой момент, развития событий. Вначале он пугал Адама, но затем прокрутив его несколько раз в голове, он пришёл к выводу что и так будет совсем даже ничего. И увидел он в своих мечтах, как «мимы» враждебно его встречают, и вот хотят уже убить, а он им властно так кричит: «А ну собаки! Живо отвели меня к своему вождю! У меня есть разговор к нему». И «мимы» пугаются крика его и покорно отводят к предводителю (так всегда бывает в кино). Он предстаёт перед этим ужасным мутантом, самым главным из всех, и смело глядит тому в глаза. А злодей в свою очередь, насмешливо рассматривает Адама.

«Ну и зачем ты пришёл человек во владения мои? — спрашивает злодей».

На что Адам ответил бы ему подняв гордо голову:

«Чтобы убить тебя нелюдь и закончить то зло, что ты творишь, — злодей смеётся, а Адам неожиданно вынимает припрятанный туз».

А тузом у него был пистолет системы «Glock», последней модели, и в какой уже раз Адам с любовью потрогал оружие, спрятанное на поясе.

«Ему бы только подобраться к злодею поближе, — размышлял он, — десяти шагов бы хватило. А там его «игрушка», не должна его подвести. Пробьёт любой бронежилет, как картонку».

Адам, конечно же отдавал себе отчёт, что его неминуемо после этого будет ожидать гибель и возможно сопряжённая с жуткими мучениями. Но зато он! Остановит войну! И его имя, прославят вовек!!!

Улыбаясь своим же глупым мечтам и как наяву представляя, как будут восхвалять его имя, помня как бесстрашного героя, спасшего мир, Адам вдруг, с содроганием, почувствовал на себе чей-то не добрый и тяжёлый взгляд.

«За мной следят, — догадался Адам и необъяснимая тревога завладела его душой. Тело сразу покрылось испариной, дыхание участилось подстёгивая сердце, руки и ноги задрожали, а глаза чуть ли не вылезая из орбит стали дико осматривать окрестности. Но как не силился он кого-либо разглядеть в мешанине развороченного города, всё попусту. Местность, казалось, вымерла и было бы даже удивительно встретить здесь хоть одну живую душу.

И стряхнув с себя наваждение осторожно продолжил карабкаться по развалинам, двигаясь к намеченной цели. И как не старался он не выпускать из поля зрения окружающую местность, чаще ему всё же приходилось смотреть себе под ноги, дабы не навернуться с каменных нагромождений и не переломать себе все кости. И посему, момент появления двоих неизвестных мужчин, в двух метрах перед собой опрометчиво упустил. Заметив же людей в камуфляжной форме, таких же серых и грязных как он сам, а потому с первого взгляда малозаметных, Адам застыл как вкопанный, боясь даже распрямиться. Двое неизвестных, недвижно стояли на месте и не мигая смотрели на Адама, держа в обеих руках автоматы, опущенные дулом вниз.

Сглотнув тугой комок слюны, Адам расслышал, как гулко и часто бьётся его сердце. При виде незваных людей у Адама сразу куда-то пропал боевой настрой; затих властный тон, которым он в своих мечтах намеревался здесь командовать, спрятавшись где-то глубоко внутри и затихнув как мышка в своей норке, и замер боец в его душе, чуть не обмочив колени.

Страх! Страх, вот только что было в его сознание. Он не мог объяснить причину его, но он завладел им сразу и бесповоротно, стоило только взглянуть на двух мужчин, гротескно и неподвижно стоящих прямо перед ним. Единственное, что спасало Адама от безумия, это кривая палка торчащая у него из-за спины, с привязанной белой тряпкой, наподобие флага — признак парламентёра.

«А в парламентёров не стреляют, — Адам был уверен в этом, — по крайней мере не должны…».

И поэтому пересиливая необоснованный страх и не в силах больше выносить бездействия, он выдавил на лице что-то наподобие жалкой улыбки и не уверенно помахав рукой, как придушенный котёнок, пропищал:

— Привет…

На что один из незнакомцев, среагировал тщательным прицеливанием из автомата. Глядя выпученными глазами на чёрное дуло автомата, Адам пребывая в полном оцепенении, только и успел плаксиво с обидой подумать:

«Вот она смерть! Так глупо и нечестно! И никакой тебе славы и почёта, жалкий идиот! Сейчас тебя убьют и останешься ты здесь гнить, никчемным трупом, никому ненужным и всеми забытым».

Впившись мёртвой хваткой глазами в человека с автоматом, Адам в мельчайших подробностях видели как палец незнакомца, медленно, словно в немом кино и при замедленной съёмке, нажимает на курок… И вот уже выстрел… Адам с силой зажмуривает глаза, не в силах встретиться со смертью с глазу на глаз.

Как внезапный окрик, чуждый человеческому уху и состоящий из нескольких звуков, заставил Адама резко распахнуть свои очи. А целящийся человек, вздернул голову и злобно оскалился, так и не выстрелив. Потом посмотрев на Адама и проскрежетал:

— Иди… и синхронно с напарником развернувшись на сто восемьдесят градусов зашагал вперёд.

Адам сначала и не понял, что от него хотят. То ли идти за ними, то ли уходить назад… Но раздавшийся шорох у него за спиной, развеял все его сомнения. Путь назад отрезан. Появились ещё две странные личности. Значит остаётся идти только вперёд. И испугавшись, что в него снова попытаются стрелять, Адам не раздумывая засеменил за удаляющимися фигурами мужчин.

«Мимы», а то что это были именно они, Адам даже не сомневался, уверенно шли вперёд, ни разу так и не оглянувшись, даже когда он неосторожно падал, запнувшись об обломок или срывался с очередной кручи. А идущие сзади конвоиры его не поторапливали, но их гнетущие молчание и какое-то презрительное равнодушие к его персоне, пугали его сильнее толчков и окриков, которые обязательно были бы применены, будь его провожатые, обычными людьми. И в очередной раз сорвавшись, Адам, как бы подстёгнутый плетью, не обращая внимание ни на ссадины, ни на раны, каждый раз резко вскакивал и спешил за идущими впереди мутантами.

Спустя пол часа, монотонной ходьбы, Адаму на глаза стали наконец попадаться и другие «мимы». Сначала, такими же малочисленными группами, как и та, что его сопровождала. Затем их становилось всё больше и больше, пока он вместе со своими конвоирами не вступил, во что-то, наподобие временного, лагеря. Здесь мутантов было не меньше двух сотен. По крайней мере столько он успел насчитать. И были там не только мужчины, Адам заметил и женщин, и даже немного детей.

Сам же лагерь, представлял из себя замкнутое пространство, более или менее, свободное от обломков. Судя по качелям и песочницам, это была когда-то детская площадка, каким-то чудом сохранившаяся после бомбардировки, а всё из-за того, что дома окружающие её, обрушились в основном на противоположную сторону двора, создав колоссальный завал на его границе, а внутри свободно. И в итоге получилось что-то наподобие колодца.

Что сразу же бросилось Адаму в глаза, так это то, что в лагере не было абсолютно никакой суеты. Каждый из «мимов» обязательно был чем-то занят. Например, около пятидесяти из них, тихо сидели прямо на голой земле, поджав ноги под себя и внимательно слушали человека, который что-то им планомерно втолковывал. А кто-то таскал обломки видимо расчищая проходы, кто-то чистил оружие, кто-то готовил еду, иные, просто, группами входил в лагерь и через некоторое время снова его покидал и т. д., за всеми и не уследишь.

Но не только это поразило Адама. Ещё ему эти люди напоминали каких-то муравьёв, целиком и полностью занятых своим делом. Никто из «мимов», не пытался разговаривать между собой, никто не отдыхал, не курил или просто лежал на земле. Нет какая-то часть из них лежала, но как понял сам Адам, они спали и так странно… не укрывшись, не подстелив под себя ничего дабы смягчить своё ложе, нет, они просто лежали на голой земле, перевернувшись на бок, и по всей видимости не испытывали никакого дискомфорта.

И в этих людях, не было никаких человеческих проявлений или эмоций.

Например, никто из них не удивился пленному, которого привели в лагерь. Адам ни разу не заметил на себе, чей-нибудь заинтересованный взгляд. «Мимы» как будто, просто не замечали его, даже когда проходили мимо. И ещё, все эти «люди», не были подавленны.

«А вроде, должны бы? — дивился Адам открывшейся перед ним картине. — Пережить только что, массированную бомбардировку и выглядеть абсолютно спокойными? Как будто ничего и не было? Довольно странно… Нет это не люди. Люди просто не могут себя вот так вести. Не могут…».

Наконец конвоиры, идущие спереди, подвели Адама к зданию, с чудом сохранившимися двумя нижними этажами. Когда он подошёл вплотную к дому, конвоиры проникли в здание через чудовищный пролом и подойдя к какому-то человеку, в «плащ-палатке» накинутом поверх полевой формы, синхронно, как по команде, встали по бокам незнакомца и замерли. А мужик это, не обращая малейшего внимания на прибывших солдат, с интересом разглядывал пленника.

И когда Адам подошёл к нему…

— Ну и кто у нас такой смелый? — пробасил незнакомец, иронично улыбаясь, при этом его глаза оставались холодными и даже злыми. — Кто же это отчаялся на такой безумный поступок, искать встречи с нами и притом в одиночку? — следом спросил жуткий человек и рассмеялся, обнажая ряд жёлтых зубов. — Ты не из наших. Я это чувствую… — и подтверждая свои слова, жадно, широко раздувая ноздри, втянул воздух.

И Адама вновь с неимоверной силой сковал недетский страх, стоило только взглянуть, на того, кто ожидал от него ответа. Но отчего это человек так его напугал? Что в нём было такое неестественное и жуткое, что хотелось бежать от него. Бежать без оглядки, не останавливаясь, только бы убежать. Если бы ещё слушались ноги…

С виду, стоящий перед ним мужчина и смотревший на него во все глаза, был высокого роста, худощав, но обладал широкой костью. А что сразу бросалось в глаза, так это — его абсолютно лысый и блестящий, как отполированная кастрюля, череп, с двумя темными впадинами глазниц; и глаза — эти тёмные глаза зло сверлящие из-под опалённых бровей.

«Мим» задав вопрос, вопросительно и неподвижно стоял на месте скрестив руки на уровне пояса. Стоял расслабленно, ничего не опасаясь. Он даже и не помышлял, чтобы перед началом разговора, обыскать Адама на предмет ношения оружия. Зачем? Он не боялся людей и их оружия, потому как сам давно был оружием, страшным и беспощадным. А в особенности его лицо. О!.. Его лицо было пострашнее любого оружия. Точнее не лицо. Оно то было как раз вполне обычное, немного измождённое с впалыми щеками, покатым лбом и острым подбородком. Но вот выражение, которое было на этом лице, оно могло напугать любого…

Потому что на том лице читалось сразу несколько чувств, казалось бы даже несовместимых друг с другом. Однако так оно и было. Чувство полного равнодушия совмещалось в нём с надменностью, сливаясь со следами вселенской злобы, что плескалась в тёмных его глазах. Прибавить к этому чувство полного превосходства над другими и брезгливость с отвращением, имеющее видимо отношение только к Адаму. И получится только примерный портрет. Нужно это было видеть. Нужно прочувствовать всеми фибрами души.

Но все эти впечатления, которые пережил Адам за какую-то ничтожную секунду, всего лишь поверхностны. Основное негативное влияние исходило из самого нутра незнакомца. Как некая чёрная энергия, она обволакивала человека и у того сами собой начинали трястись поджилки, тело сковывало морозом, рот пересыхал, а взгляд сам собой упирался в пол не в силах смотреть в эти чёрные глаза пропитанные злобой. Потому как внутренне знаешь, что стоит этому человеку разозлиться на тебя и он раздавит тебя как козявку, не только физически, но и морально. Его чёрная энергетика, проест тебе душу и доведёт тебя до безумия. Таких людей можно сразу распознать. Если этот человек, например входит в комнату, то все люди находящиеся там, невольно сразу замолкают и опускают глаза. И особенно этот тип характера, ярко проявляется у людей обладающих реальной властью.

И человек, неподвижно стоящий перед Адамом, ей обладал и по-видимому немалой…

— Постой! Дай я сам отгадаю, — решил поддержать разговор незнакомец, беря на себя инициативу. — М-м… Дай подумать. Судя по твоей видеокамере, ты видимо — журналист! Я угадал?

Адам как истукан, только слегка кивнул головой, не в силах вымолвить и слово.

— Отлично! — обрадовался незнакомец заметив жест. — Очередной сорвиголова в поисках сенсации. Ха, ха, ха! Ну и что всё успел заснять, пока шёл сюда? Не бойся, снимай столько, сколько нужно. Сколько душе твоей угодно. Ха, ха… Это даже хорошо, что ты пришёл сюда, журналист, — похвалил он Адама, довольно ощерившись. — Пора… Пора вам дать несколько ответов. Не так ли, журналист? Ведь ты за этим сюда пришёл, да ещё и в одиночку, какая смелость. Ха, ха, ха… Надеюсь, у тебя найдётся парочка вопросов, ко мне?

Адам был бы и рад задать пару вопросов, но как назло, в голове не осталось ни одной мысли. Полностью деморализованный, под влиянием гипнотизирующих глаз незнакомца, он пребывал в абсолютном ступоре. Он даже не смог бы сейчас и вспомнить как его зовут, какие тут могут быть вопросы, да ещё перефразируемые на русский язык, когда родной-то еле вспоминается.

Поиграв две минуты в гляделки, незнакомец внутренним чутьём, догадавшись, в каком пребывает состоянии Адам, решил расположить к себе собеседника, проявив этикет гостеприимства:

— Ох! — наигранно сконфуженно воскликнул он, и делая поклон представился. — Извини, я не представился. Влад Строгав. — «Скорее Влад Тепеш», — в секунду промелькнуло в голове Адама. — Полевой командир этого лагеря.

Видя что отмалчиваться больше не получиться, Адам неуверенно выдавил, казалось бы сейчас, самые сложные слова на свете:

— Адам… Адам Велес.

— О! Иностранец? — неподдельно удивился Влад. — Я приятно удивлён. И как же тебе это удалось сюда проникнуть, Адам?

Велес не нашёлся чего ответить и пожал плечами.

— А… Ну-ну. Можешь не говорить. Я даже примерно догадываюсь, при помощи чего, ты сюда пробрался. Эх, люди… Вы даже готовы покупать смерть, для самих себя, — осуждающе протянул Влад и увидев как побледнел Адам, громко рассмеялся. — Ха, ха, ха! Не боись Адам. Пока ты мне интересен — а ты, я надеюсь, будешь мне очень интересен — я не дам тебя в обиду. Ха, ха, ха…

Часто смеялся Строгав, но несмотря на то, что казалось бы смеялся он весело и открыто, смех его, как смех гиены — что смеётся над жертвою своей, страху нагонял немерено.

— Это даже очень хорошо, что ты иностранец, Адам, — между тем продолжал Влад. — Получается и за границей уже нами заинтересовались. Что ж это превосходно… — преследуя свои какие-то тайные мысли, задумчиво произнёс он. Затем, посмотрев в упор на Адама, с участием спросил. — Ну что же ты молчишь, Адам? Задавай свои вопросы. Я о многом могу тебе поведать. О многом, очень о многом… Ха, ха, ха…

Но молчание Адама, попеременно облизывающего пересохшие губы, затянулось. Он, ну ни как не мог подобрать слов, с чего можно было бы начать.

— Ну-ну, Адам, расслабься, — посоветовал Влад, чуть наклонив голову на бок. — Хочешь я сам за тебя, задам первый вопрос? Тебя конечно же в первую очередь интересует, кто мы такие? Я прав, Адам? Ха, ха, ха…

Адам обрадовано кивнул. Действительно, этот ужасный человек угадал его первый вопрос.

— Что ж, я отвечу тебе Адам… — задумчиво протянул Влад, выдержав театральную паузу. — Мы люди, Адам. Мы обычные люди. Мы ничем не отличаемся и мы как все. Ну например, как ты, — ошарашил он и тут же, чуть наклоняясь, настороженно поинтересовался. — Или ты не обычный, Адам? Ха, ха, ха…

Пока ужасный человек, что носил имя Влад Строгав, смеялся над своими шутками, своим жутким, горловым смехом, Адам находился в смятении. Действительно, когда тебя ошарашивают таким ответом, когда ты думаешь, что перед тобой что-то одно, а тебе вдруг говорят, что это совсем другое, но ты перед этим, был полностью уверен в обратном, то тебе кажется, что весь мир перевернулся с ног на голову. И потому Адам даже и не заметил, как к нему снова обратились.

И со своей стороны, молчание Адама, Строгав понял по-своему:

— Ну-ну. Адам. Не обижайся. Это я пошутил, — попросил он, можно сказать прощения, переставая смеяться. — И я вижу, что ты сильно удивился моим словам. Но это правда… Мы люди, Адам и мы ничем не отличаемся от вас. Если только… — и наклонившись к Велесу, переходя на шёпот. — Адам, ты веришь в Бога, — спросил и не дожидаясь ответа, продолжил. — Так вот Адам. Бог, коснулся нас своей дланью. И… — и резко выпрямляясь громовым голосом, как на проповеди, возгласил, — перед тобой, Адам, совершенные люди! Самые совершенные на Земле! Нас благословил сам Господь Бог! И знаешь, чем мы отличаемся от вас, Адам? Почему мы совершенны, а вы нет? — и вопросительно посмотрев на собеседника, сразу же продолжил, не способный более остановится на полу слове. — Я вижу что ты хочешь это узнать, Адам. Так слушай! Человека создал Бог и ты знаешь, что Бог создал его по-своему образу и подобию, а потом вложил в него душу — безгрешную и чистую — свой бесценный дар! Но человек, Адам, оказался мерзкой тварью погрязшей во грехах. Его обуяли страсти! Страсти, Адам, побудившие пренебречь ЕГО законами и сподобившие человека попробовать все запретные плоды, какие только есть на свете. И что стало с душой после этого, Адам? Человеческая душа почернела от грехов, что переполняли её, потому что человек отдался злу, запятнав имя Божье. Как единственное Его величайшее творение, человек плюнул своему небесному Отцу, в лицо! Ты можешь себе это представить, Адам? Плюнул… Богу… в лицо… Ничтожный человечишка возомнил себя равным Бога, решив, что всё дозволено ему и что за это ничего не будет! Но это не так, Адам. Скоро… Скоро, Адам! Человечество постигнет заслуженная кара… И тогда-то Бог, наконец очистит человеческие души от поработивших её грехов, оскверняющих не только самого человека, но и самого Создателя! Так вот, Адам… — закончив читать проповедь, проникновенно вдруг сказал Влад, прищурив глаза. — Божий суд начался…

И мы, ЕГО орудие!!!

А знаешь почему, Адам? Потому что, мы прошли очищение, настоящие очищение! Сам Господь очистил наши души от грехов! Ты даже не представляешь себе, Адам, как это замечательно, снять с себя тяжкий груз грехов… И наконец стать — свободным!

Ты даже не представляешь этого, Адам. А жаль… Ты думаешь отпущение грехов — это что? Ты думаешь, что совершаешь грех, затем идёшь к священнику, он помолясь, отпускает твои грехи и ты снова с чистой совестью идёшь свершать не богоугодные дела?.. Нет, Адам! Нет! Нет! Всё это ложь, Адам! Ложь! Неприкрытая ложь!

Кто такой священник, Адам? Это всего лишь человек… Человек, которого тоже обуревают страсти! Человек, чья душа так же находится на грани добра и зла. И кто дал право ему-у, Адам! Кто дал права ему, управлять нашими душами, прикрываясь ЕГО словом?.. Кто дал право ему, говорить нам что зло, а что добро? Кто дал право ему распоряжаться нашими духовным телом, Адам, и пугать нас «гиеной огненной» или рассказывать нам сказки о «Рае»? Никто!!! Никто не давал ему такого права, Адам!

Бог не направлял его помыслы на служение себе. Эти люди сами выбрали этот путь — путь служению Богу. И почти каждый священник, осознанно пошёл на этот шаг. Но ему Бог не являлся во сне или наяву и не говорил, — иди и служи мне. Иди и неси слово МОЁ людям. Нет, Адам! Он сам себя возомнил, достойным, чтобы нести нам слово Божие и целенаправленно двигался к достижению своей цели.

И ты думаешь, что такой человек вправе снимать с тебя грехи и очищать твою душу? Ха, ха, ха… Святая наивность! Нет, Адам… Нет! И ещё раз, нет! Только Бог вправе делать ЭТО и никто больше. Никто! Ты слышишь, никто! Только ЕМУ, решать, кого миловать и прощать заблуждения, а кого наказывать без сожаления. И никому больше это не дозволено… Даже священникам. Ведь они так же, как и все обычные люди, тоже преследуют свои эгоистические и меркантильные цели. Ты удивлён, Адам?! Ха, ха, ха…

Тогда вот тебе пример… Люди отдавшие себя на служение Богу, ведь тоже хотят жить как все. Жить и не тужить. Разве не так, Адам? Разве им не хочется иметь машины, квартиры, дачи и т. д? А откуда всё это взять? А… И вот тут-то, Адам — эти люди и начинают служить Богу уже только в корыстных целях. Ты спросишь, каким же образом? Ха, ха, ха! Да очень просто, Адам! Всё даже, очень просто!

Только вдумайся. Служение Богу влечёт за собой святость души, бескорыстие и полное самопожертвование, с разрушением личности и личностных мотивов данной жизни. Ибо ты больше не принадлежишь себе. Отныне твой разум и воля принадлежат только Господу и людям, которым ты несёшь свет… Но нет, Адам! Нет… Священники не хотят растворяться в Небесном Отце. Они не хотят служить ему бескорыстно. Посуди сам.

Как можно служить Господу, получая при этом деньги за своё служение? Как можно брать плату деньгами — «а деньги как известно — это зло, придуманное дьяволом, чтобы вводить человека во искушение», — за те же отпущения грехов? Хотя… Хотя ладно. С этим ещё можно поспорить. И данный факт, можно рассматривать, как пожертвование. Тогда… Как тебе это — брать плату с людей, за то чтобы их проводили в последний путь, а? Хотя… Хм… И здесь наверно всё-таки простительно. Этот поступок можно расценивать опять же как самопожертвование Богу (мол человек отдаёт последние штаны с себя, отправляясь в последний путь с чистой душой и не запятнанной совестью, ничего не оставляя на бренной земле). Но вот скажи мне, Адам! Скажи честно… Как можно брать плату с человека, готового воссоединиться с Богом, пройдя обряд крещения? Как можно с этого человека, что-то требовать, Адам?! Где справедливость? Человек, только что родился или наконец-то осознал величие Божье внутри себя и его душа стремится к свету и к познанию Небесного Отца. И он отныне желает всей душой воссоединиться невидимой, светлой нитью с Создателем… А с него за это требуют плату. Но это же возмутительно, Адам! А если у него нет денег, то что? Значит, ему никогда не видать царствие Божье? Значит он не достоин, предстать перед Богом. Кощунство, Адам!!! Кощунство и ложь! Все люди равны перед Богом и у всех есть право вступить в царствие ЕГО! Не так ли?

Ведь как сказано:

«— Приди ко мне и стар и млад. Приди ко мне и голый и босой и от нищеты рябой. Приди ко мне и сытый и голодный. Приди ко мне богач и куртизанка. Приди ко мне здоровый и больной, убогий и калека…

— Ибо всем хватит места подле меня, истинно уверовавшим в Меня!»

А что же получается на самом деле, Адам? Священники, в чьи обязанности входит несение в массы свет благой и слово Божье, на самом деле вершат великое злодейство, прикрываясь именем ЕГО, не пуская людей в «Рай». Не дают просто так, даром, надежду на жизнь небесную, не помогая людям очиститься от первородного греха и воссоединиться с Отцом Небесным, путём проведения «таинства крещения», пока те не заплатит денег им, олицетворяющие лишь только зло, в ЕГО учении…

Так-то Адам… Так-то… Получается, священники вовсе и не служители Бога и народа, и они не несут нам свет и не учат нас добру. И нет у них на это право. Потому как, они всего лишь обычные люди, как и мы, и служат они не Богу, а служат церкви они! А церковь, как известно, преследует только свои интересы и ничьи более… Ничьи! Ты слышишь Адам, ничьи!

Мы же совсем другое дело, Адам. Мы очищены самим Богом. И именно Он возложил на нас миссию очищения людей от обуявших их души грехов. Мы не преследуем свои эгоистические личные цели, Адам. Мы выполняем только ЕГО волю. Ты слышишь? Только Его волю!.. — провозгласил Строгав, устремляя взор к небесам и простирая руки.

Мы новые люди, Адам, совершенные создания! И за нами, будущие человечества. Всего человечества, Адам! Всего…

Пока же длилась проповедь или лучше сказать пропаганда, с помпезными и напыщенными словами, Адам Велес не выпускал видеокамеры из рук, запечатлевая для потомков, этого странного и ужасного «человека» — Влада Строгава, с его невероятными речами, человека, обуянного гордыней.

«В его словах возможно и был корень правды, — рассуждал в это время Адам. — Но эти слова были, словами безумца, возомнившего себя не весть кем. Смешно. Все они отмечены самим Богом и являют собой новое поколение людей — сверхлюдей. Ну надо же… Где-то я уже слышал нечто подобное, когда одни ставили себя выше всех остальных, а в итоге все их высшие цели, заканчивались банальным массовым кровопролитием и истреблением невинного народа».

И вот тут-то Адам уже не мог смолчать:

— Что-то мне мало верится, что вы преследуете одну только высшую цель, возложенную на вас самим Господом Богом, — вступил он в дискуссию, поборов первоначальный страх перед этим человеком. Тем более что дискуссия была и его коньком. Он и сам был мастак в области пропаганды и переубеждении, по роду своей деятельности. Сколько вот таких, напыщенных гордецов, стояло перед ним, возомнивших о себе невесть что. И где они все? Заблудшие души, отвергнутые обществом, лежат они сейчас в земле, кормя червей. — Разве Господь позволит убийцам, вершить Его волю? Посмотрите на себя. Вы развязали войну и несёте только смерть на своих плечах. Ваши руки по локоть в крови и вы будете мне доказывать, что вас благословил на это сам Создатель? Ха! Убийцы сеют только смерть и ничего более. Нет, вы создание Дьявола! И вам — убийцам ведом только…

— А, а, а!.. — покачивая указательным пальцем у себя перед лицом, прервал поток обвинений Влад Строгав. — Мы не убийцы, Адам, — укоризненно покачал он головой. — Кто тебе сказал, что мы убиваем людей? Нет Адам. Ты заблуждаешься. Сильно заблуждаешься… Это вы убиваете нас! А мы вынуждены лишь защищаться. Разве не так, Адам? — спросил он и обведя рукой вокруг, сказал. — Посмотри на это, Адам. Посмотри на эти руины. Посмотри на этот хаос. Разве это мы сделали, Адам? Нет… Это учинили вы! — И указательный палец нацелился в грудь Адама. — Это вы сравняли половину города с землёй, в надежде уничтожить нас. Это вы стремитесь разделаться с нами, как с носителями некой заразы, коей вы боитесь пуще смерти. Но посмотри на нас, Адам! Разве мы похожи на мутантов, как вы нас окрестили. Разве мы не похожи на вас, Адам?! Разве мы не люди?.. Разве НАС можно убивать сотнями, прикрываясь лишь тем, что мы мутанты и мы хуже вас. Но мы, хотим жить, Адам… Жить как и вы все и тоже не хотим умирать…

Нет, Адам, мы не убийцы. Убийцы это вы! Мы же просто защищаемся, потому что мы, также имеем право жить, как и вы. И помимо этого у нас ещё есть и миссия, и мы не имеем право умирать, пока наша цель не будет достигнута, чего бы это нам не стоило. Ты слышишь меня, Адам? Мы не позволим уничтожить нас, как каких-то мутантов, недостойных жизни. Мы будем бороться до конца, даже ценой собственной жизни. Пока хотя бы один из нас не станет свободен и не понесёт божественный свет в массы.

— Допустим… — согласился Адам. Действительно, по последним разведданным, он догадывался сколько примерно погибло «мимов» за всю военную компанию. Но сие, не оправдывало их и совершённые ими поступки. — Но с другой стороны, ваши речи безумны. При чём здесь высшая цель, когда вы попросту заражены, неизвестным науке, вирусом? — задался он справедливым вопросом. — Вирусом отделившим вас от людей. Вы всего лишь разносчики заразы. И ещё неизвестно что с вами станет в дальнейшем. Вдруг этот вирус смертелен и вы попросту поставите под удар выживание всего человечества на земле, прикрывшись маской избранности Высшим Началом. И стоит вас выпустить на свободу, как вы сразу же уничтожите всё человечество, заразив его своей болезнью, якобы проведя очищение.

Трудно казалось бы было поспорить с сим утверждением, но Строгав, довольный собою только задрал голову и рассмеялся:

— Ха, ха, ха… Кто тебе сказал, Адам, что мы заражены смертельным вирусом? — в ответ спросил он, как бы обвиняя. — Ха, ха… Не верь им Адам. Не верь! Мы не разносчики болезни и мы не представляем опасности. Да мы другие… Но совсем чуть-чуть, Адам. Мы чуть-чуть не такие как вы. Ха, ха, ха… — Строгав смеялся лишь одним горлом, практически не раскрывая рта. И смех у него шёл изнутри, без явных внешних проявлений весёлости. От чего звук получался глухой и какой-то уж жуткий, нежели радостный. — Да мы несём в себе вирус, — подтверждая вышесказанное, вымолвил он. — Но вирус не смертельный. Ты слышишь? Это вообще не болезнь, Адам. Это частица Господня, которая изменила нас в лучшую сторону. А как ты думал, Адам? Как ты думал можно ещё изменить человека, сделав его лучше, очистив душу от грехов? Словами, молитвами, убеждениями? Наивность… Ха, ха, ха… Все это мы проходили, Адам. И что? Люди изменились? Нет!.. Они остались прежними не вняв гласу добра и разума. Если не сказать, что стали только хуже…

Словами и убеждениями не изменишь мир, Адам. Поздно! У каждого человека, сегодня устоявшийся взгляд на мир, а следовательно у каждого человека своё суждение на счёт добра и зла. Это сидит в вас настолько глубоко, что оно просто въелось в вашу кожу. И это убеждение уже не искоренить, какие бы слова при этом не употреблялись. И поэтому хватит. Хватит разбрасываться словами, Адам! Пора переходить к действию. А как?..

Вот тут видимо у Бога и созрел план — изменить человека изнутри. Изменив его тело и сознание, можно сделать человека лучше и совершений. Вот что несёт ваш вирус, нам! И вовсе это не смерть, а наоборот лишь начало новой жизни. Так что не верь им Адам. Не верь! Ха, ха, ха…

И всё же позвольте не поверить вам, — протестуя сказал Адам, смело глядя в глаза собеседнику. — Вы утверждаете, несмотря не на что, что вы отмечены самим Богом. Но я не вижу доказательств? Кто может это доказать? По моему мнению вы обычные, заблудшие души, запутавшиеся в своих же собственных домыслах. Религия учит нас, что все люди живущие на Земле — равны между собой и нет царя над ними, кроме Бога. И по-моему мнению, путь к Богу лежит через любовь и смирение, а вовсе не через насилие и гордыню, что позволяет вам возвыситься над другими. И то, что вы мне здесь доказывали — это всего лишь жалкая пропаганда, нацеленная на то, чтобы я поверил в ваши высокие цели. — И в словах Адама послышалось пренебрежение. — Вы стараетесь навязать мне свою точку зрения! — бросил он в лицо собеседника. — Чтобы затем я унёс её остальным людям и постарался убедить их, какие вы тут все хорошие. Но вы заблуждаетесь…

Я не верю не единому вашему слову, потому как истинная правда, в том, что Бог любит нас и не оставит нас в трудный момент. Особенно когда на землю пришёл «Легион» дьявола, в вашем лице. Ту правду, которую стараетесь вы тут мне навязать, на самом деле является наглой ложью. Истина…

— Истина, правда, — передразнил его Строгав, перебивая пламенную речь, скорчив кислую рожу. — Адам, милый мой, какой же ты ещё глупый… — нагло заявил он, улыбаясь во весь рот. — Да, возможно, я тебе преподношу свою правду, ту, в которую верю сам. Но пойми, в этом вопросе бытия, не может быть чьей либо правды, вообще. У каждого она своя. У каждого по этому вопросу, своя истина. Разве сами люди, не пытаются навязать друг другу, свою собственную правду бытия? Свою истину? Разве Христиане не утверждают, что их Бог самый правильный, самый добрый и справедливый? Разве иудеи не утверждают, что они избранный Богом народ? Разве мусульмане, не пытаются навязать всему миру, что нет Бога на свете кроме Аллаха или буддисты, лезущие тоже со своей правдой? Или я не знаю… Какие-нибудь там сектанты или сатанисты, которые также пропагандируют свою истину. Разве они не несут миру свою правду. А кто же из ни всё-таки прав, а Адам? Что ты скажешь на это? А может я, со своей собственной истиной? Молчишь…

А я вот, что тебе скажу, Адам. Все они не правы! Все! Существует лишь одна правда — единая для всех и она говорит только о двух вещах. Это то, что Бог или един во всех проявлениях или же Его вообще просто не существует. Вот так Адам. Так что, выбирай какая тебе по душе истина и правда? Или же та, о которой я тебе рассказывал и получается, что моя правда ничем не хуже других. Или же та, которая утверждает, что Бог — это всего лишь напросто вымысел. Выбирай! — предложил Влад, делая правой рукой произвольный жест, вознося её кверху. — Ха, ха, ха…

Адам не стал делать выбора. Он просто покачал головой и свободной рукой вытер, грязное от пыли и сажи, усталое лицо:

«Да, этот Влад Строгав даст мне сто очков форы, в области демагогии, — отрешённо подумал он, внутренне преклоняясь перед собеседником. — Надо же так всё умудриться перевернуть, что даже в итоге забываешь где белое, а где чёрное. И главное, всё так тонко вывернуть, что и не подкопаешься вот так сразу. Да не простой мне попался собеседник, не простой…».

— Хорошо, предположим ваша истина, тоже истина, — сказал он, но при этом не сдавая позиций, всё же предпочёл гнуть свою линию. — И поверим, что она ничем не хуже и не лучше, чем у других. Но позвольте! Как вы можете считать себя обычными людьми, даже больше, совершенными людьми, избранными и очищенными самим Богом, когда в вас нет ничего человеческого. Посмотрите вокруг. Разве это нормально? — спросил он обводя лагерь у себя за спиной. — Разве нормальные люди себя так ведут? Особенно те, кто совсем недавно пережили ужасную бомбардировку. Стоявшие, можно сказать, на пороге смерти. Нет. И ещё раз нет! Живые так себя не ведут. Посмотрите на себя, вы же похожи на роботов и ведёте себя как они. В вас нет не души, ни сердца. Люди здесь, в лагере, словно и не люди. Они не разговаривают между собой, не смеются и не плачут, вообще не проявляют каких-либо нормальных, обычных, человеческих эмоций. Хотя, как я понимаю — эти люди не были подготовлены к войне и они не прожженные вояки, хлебнувшие по горло крови и отчаяния. Ан нет. Все. Абсолютно все, ведут себя так, как будто ничего и не было.

И ещё… — указал Адам на второе несоответствие с его взглядами на жизнь, — эта ваша жёсткая дисциплина. Создаётся такое ощущение, что вы вовсе не обладаете личностью, своим собственным «эго». Вы как механизмы, выполняете то, что от вас хотят и не важно, что это будет. Вы не находите? Мне вот сразу это бросилось в глаза. Получается что у вас тут не свобода, а тирания. И тогда особенно странно. Почему это Бог, для выполнения своей высшей цели, выбрал именно вас? Ведь путь к Богу, лежит через душу, а значит и через чувства и в первую очередь через чувство любви и справедливости. У вас же нет ни чувств ни эмоций. Вы безлики. Люди не обладающие личностью. Как такие создания могут быть угодны Богу? Как люди не чувствующие этот мир душой, могут ставить себя превыше других. Ведь именно Бог дал людям свободу личности, свободу выбора и чувства, чтобы…

— Чувства, — озлился Влад, выплёвывая слово, как горькую и отвратительную пилюлю. — Чувства, говоришь, свобода выбора. — Кривил он лицо, зло сверкая глазищами и вдруг неожиданно рассмеялся, — Ха, ха, ха! Какой же ты ещё глупый, Адам. Какая наивность…

Ты что же до сих пор считаешь, что людям дал твои хвалебные чувства, Бог? Ха! Или же завещал полную свободу? Нет, Адам! Ты вновь и вновь, и в который уже раз заблуждаешься. Ты думаешь чувства ведут нас только к добру и человечности? А свобода идёт нам на пользу? Ха, ха, ха…

Хорошо… Тогда вот насчёт чувств. Ты вот давай, попробуй вспомнить хотя бы несколько самых сильных чувств добра, — предложил он, немного поиграть своему собеседнику. — Давай Адам, вспоминай… Что не можешь, вот так, сразу? — не поверил Строгав, наигранно обижаясь. — Ну что ж, раз так. Давай я тебе напомню, самые сильные чувства добра, свойственные человеку. Считай. Чувство любви — раз. Чувство жалости, чувство сострадания и чувство самопожертвования — три. И?.. И всё, — сконфуженно сказал Влад, разводя руками. — Больше нету, Адам. Получается, мы имеем всего четыре самых сильных чувства добра.

Теперь же Адам, давай-ка вспомним сколько чувств свойственных злу. Само чувство озлобленности — это раз. Чувство зависти, ненависти, ревности, жадности — это два. Чувство страха — три. Да-да, Адам ты не ослышался, чувство страха, тоже можно отнести к чувствам зла. Ведь как получается, смотри? Это чувство спасает нашу жизнь в сложных ситуациях, казалось бы хорошо. Но взглянем с другой стороны. Чувство страха часто заставляет нас вести себя неразумно, оно предаёт нас в самый критический момент. Что не так, скажешь? Ха, ха, ха! Всё так, Адам. Всё так. Само чувство страха оскверняет нашу душу, делая человека трусом и ничтожеством.

Тебе ещё нужны примеры? — поинтересовался он, после своих глубоких эпитетов. — Пожалуйста. Чувство самоуничижения или самоедства — когда человек сам оскверняет свою душу, считая самого себя хуже остальных, тем самым портя жизнь себе и своим близким. Ещё? Пожалуйста. Чувство одиночества к примеру. Ты ощущал когда-нибудь одиночество, Адам? Ты знаешь, что это самое страшное чувство, из-за которого люди совершают самый страшный грех. Ты догадываешься какой, Адам? Ха, ха, ха… Да Адам, они кончают со своей жалкой и ничтожной жизнью. И делая шаг к смерти осознано, они предают Бога, давшего им бесценный дар жизни!

И ты будешь утверждать, что чувства — это добро! Что ими одарил нас Бог! Скорее всего, он отсыпал нам всего лишь горсть, Адам. Вторую горсть подбавил Дьявол! Тем самым нарушив грань и ценность дара. Одно ведёт к другому. Ведь как в народе говорят: «Не делай людям ты добра, не будет тебе и зла, от них».

Так не лучше ли отказаться от чувств добра, чтобы не впасть в искус зла?! Чем постоянно балансировать на месте, не зная по какой идти дороге и кому свою душу и сердце отдать…

Что же насчёт личности и свободы выбора, якобы данные нам от рождения… Тебе не кажется, Адам, что это слепая ветвь развития современного общества, в планетарных масштабах? Тебе не кажется, что человечество преследуя это заблуждение, осознанно ставит крест на своём развитии? Подумай сам, Адам…

Когда каждый из людей, преследует только свои идеи, цели и мечты, при этом не разумея чужих мнений, разве можно тогда, добиться поистине масштабного прогресса? Что такое личность, Адам? Личность, как правило, живёт в своём закрытом мирке, не обращая внимания на остальной мир. Вот ты, Адам, собственно ты. Да ты… Ты же личность и вот как личность, ты много раз задумывался или размышлял над глобальными проблемами а, Адам? Ты задумывался, к чему приводят те или иные события происходящие в мире, в глобальном масштабе. Вот вы постоянно трындите по поводу экологической проблемы, принимающие поистине катастрофические масштабы. И в то же время, каждая личность, продолжает тем или иным способом загрязнять окружающую среду. И знаешь почему, Адам? Потому что личность, не в состоянии мыслить глобально. Она думает, что бросил бумажку на землю или слил остатки бензина в реку, ну и ладно… Что тут такого? Подумаешь, велика беда… Ну нагадил, но это же всего песчинка по сравнению с заводами загрязняющими воздух или с вырубкой лесов — это к примеру. И так считает практически каждая твоя свободная личность. А их, Адам, миллионы, сотни миллионов и каждый из них прикладывает руку к ухудшению экологической обстановки. И это Адам только семечки. Что уж говорит о деяниях личности в более масштабных ракурсах.

И что уж говорить насчёт глобального прогресса, когда твои личности не могут даже побороться за собственную жизнь, за собственное здоровье и благополучие. Вот ты, Адам, можешь посвятить всю свою жизнь, целиком и полностью, тому, чтобы сделать лучше жизнь кого-то другого. Ты можешь отбросить все свои принципы и желания и отдать себя целиком и полностью общему делу. Работая например на сырьевых базах продуктов питания, ты мог бы, не зацикливаться на собственных бытовых проблемах, а думать только над тем, что ты, делая свою работу, и заметь хорошо, ты тем самым кормишь всю страну. Или работая на стройке или на заводе, легкой или тяжёлой промышленности, ты мыслил бы только глобально, понимая что ты работаешь не на себя, а на благо всей страны, а может и всей планеты. Ха, ха, ха…

Нет конечно же, Адам! Ты ни за что, не пошёл бы на такую жертву! Потому что ты личность и у тебя свои ценности, желания и мечты. Ты свободен! И ты волен прожить свою собственную жизнь, как тебе только вздумается, и никому другому нет права распоряжаться ей.

Но те времена прошли, Адам, когда личность определяла стабильность и прогресс общества. Сейчас другие времена! Свободных личностей стало слишком много! И каждая из них преследует только лишь свои цели. А это, Адам, слепая ветвь развития при нынешних масштабах. Не имея возможности глобально мыслить, вы никогда не решите такие вопросы, как экологические проблемы, проблемы сырья и биоресурсов. Вы никогда не добьётесь глобального прогресса в области новых источников энергии и не решите проблему перенаселения, не найдя пути решения, чем это население кормить. И главное, Адам, вы никогда не совершите прорыв к звёздам! Не заселите другие планеты и не воспользуетесь их дарами для продвижения вашего прогресса. А без решения таких глобальных задач, человечество обречено на вымирание, Адам. Обречено! Потому что вы личности, спрятавшиеся в скорлупу и не желающие оттуда вылезать. В то время когда надо уже стать глобальными личностями — Личностями устремлёнными не к достижению собственного блага в отдельности, а к достижению всеобщего блага, всего человечества!

Мы же Адам, и есть глобальные личности. Личности не трясущиеся над собственным благом и собственными низменными желаниями…

— И хватит на этом! Довольно разговоров, Адам… — вдруг остановил затянувшуюся дискуссию Строгав. И перейдя от пропаганды к предложениям, молвил. — Ты выслушал меня и конечно же составил о нас своё собственное мнение. Но меня это нисколько не волнует. Да, возможно мы не ангелы и да мы убили сотни людей, но мы устраняли только больных и сирых, страдающих недугом, как физическим, так и душевным. Да мы их убили… Но они не нужны человечеству, Адам! Мы можно сказать облегчили их страдания. И вот, что интересно… Ты никогда не задумывался Адам? Отчего вы веруя в лучшую загробную жизнь, так цепляетесь за бренное, земное существование? Да мы убийцы, но может лишив этих людей жизни, мы сняли с них крест, который им суждено было бы нести всю свою жизнь, после того как Бог наложил его на них. Может Они сейчас в лучшем мире? Как ты думаешь, Адам? Как считаешь? Решать тебе, но я всё же делаю тебе предложение…

— Присоединяйся к нам, Адам! Присоединяйся к совершенным людям! — заголосил он, протягивая Адаму Велесу свою правую руку, — и ты не пожалеешь…

И пока он делал своё предложение, из-за его спины показалось нечто — создание отдалённо напоминавшее человека. И от вида оного существа Адама охватил трепет, вперемешку с отвращением. Он стоял и не мог отвести глаз от жуткого и уродливого существа. Когда-то это была женщина, пока не стала мутантом. Она стояла на четвереньках, и что самое ужасное, Адам даже сразу и не разглядел, но когда разглядел, то не поверил своим глазам, у женщины ноги сгибались в обратную сторону, отчего её зад был почти вровень с головой.

И в отличие от Влада — это существо точно не было человеком. Оно даже не выглядело как человек. То, что когда-то было молодой девушкой, стояло сейчас перед Адамом, в жутких и грязных обносках, со следами ожогов и пялилось на него. Её, месяцами немытые и нечесаные волосы, серыми патлами свисали вниз, закрывая её абсолютно безумное лицо, даже лучше сказать морду, перекошенное жуткой гримасой и чёрное от сажи и копоти. Её открытый рот, являл свету острые, жёлтые зубы, а с подбородка у жуткого существа постоянно стекала, тугой струёй, отвратительная слюна. Уродливое создание даже не пыталось её смахивать, будто и не замечало. Оно просто стояло и неотрывно смотрело на Адама, ожидая команды.

Влад же, не замечая никакого уродства в создании, устроившегося подле его ног, трогательно погладил «девушку» по голове. На что существо, скорчило ещё более жуткую гримасу, издав отвратный хрип. Адама аж всего передёрнуло, от нахлынувшего отвращения.

— Разве это… — борясь с тошнотой, простонал он, — может создать Бог? Этакое мерзкое уродство, может только вылезти из самих чертог Ада! Когда Бог — это в первую очередь воплощение красоты. Красоты, как душевной, так и телесной, что проповедовалась на протяжении сотен лет. И если вы ещё похожи на людей, то вот это… Эта мерзость никак не может быть связано с Богом и уж тем более выполнять Его великую миссию, о которой вы тут мне талдычите, — уверенно закончил он, с отвращением и страхом разглядывая уродливое существо.

На что Влад, удивлённо воззрился на то, что стояло рядом с ним и как ребёнок простодушно рассмеялся:

— Ха, ха, ха… Какой же ты ещё наивный, Адам, и глупый к тому же, — парировал он, качая головой, как строгий родитель. — Ты что же, до сих пор считаешь, что Бог привнёс в наш мир, только лишь красоту? Ха, ха, ха…

Красота, что?! Так… — махнул он рукой, будто отмахиваясь от столь несущественного, что даже не заслуживает внимания. — Ничего, по сути, особенного. Красота однобока, Адам! Кому-то она нравится и он видит в ней что-то поистине совершенное, а кого-то, та же самая красота абсолютно не впечатляет и он видит в ней лишь обыденность реалий, которую он встречает на каждом своём шагу…

И только уродство не оставляет никого равнодушным, Адам! Ни что так не притягивает взгляд, как уродство и не вызывает в нас бурю эмоций. Не важно каких. Гадливость, омерзение, отвращение или же наоборот восхищение. Не только красота, но и уродство и несовершенство мира, заставляет человека делать этот мир лучше и красивей. Запомни это Адам. Запомни!

Ты конечно же можешь поспорить со мной, насчёт телесного уродства в самих людях. Да ты можешь сказать, что уродливые люди наказаны Богом и что они не могут вызвать в нас каких-либо высоких чувств и что такие люди не несут в себе морального прозрения общества. Но с другой стороны… Посуди сам, Адам, ведь только уродство в людях может вызывать у нас, абсолютно несовместимых два чувства. Чувство жалости и отвращения. Чувство добра и эгоистичное чувство зла.

И ещё… Люди обременённые настоящим уродством, разве они наказаны Богом? Возможно… Но только лишь с индивидуальной точки зрения. Это как посмотреть. Ведь с другой же стороны они несут великую цель прозрения всех остальных людей, очищая их от внутреннего зла. Вот например, Адам, представь себе…

Идёт по улице человек, неважно кто, мужчина или женщина. Идёт и копается в себе, занимается самобичеванием:

«Я не красивый, я урод, — думает он. — Я жалкое существо, никому ненужное. От того что я не красив, я одинок. А из-за того, что я одинок, моя жизнь жалка и никчёмна…».

И что же получается. Этот человек невольно встаёт на путь зла. Занимаясь самобичеванием, он начинает злиться, на окружающий мир, выплёскивая накопившуюся злобу на окружающих людей, подсознательно обвиняя их же самих, в свои неудачах. И в конце концов он совершает, смертельный грех — убийство.

Или же наоборот, такой человек замыкается, уходит в себя и в итоге не выдержав психологического давления, совершает другой смертельный грех — самоубийство…

И вот, идёт значит такой человек по улице, погруженный в нерадостные думы. И тут провидение, неожиданно посылает ему того, кто от рождения несёт в себе настоящее телесное уродство. И его внезапно пронзает током и восклицает он:

«О Боже, как я же глуп и слеп. Вот же тот, кого поистине наказал Бог. Вот кого нужно по-настоящему жалеть. Вот у кого исковеркана жизнь с самого начала и у которого нет надежд на будущее. А я слепец, клял судьбу и поносил имя Бога. Когда на самом деле я ничем не хуже остальных людей. Я такой же как они. И у меня обязательно всё будет хорошо, ведь ещё не всё потеряно, вся же ещё жизнь впереди!».

И прозрев у него отрастают крылья. С его глаз спадают шоры и он видит мир отныне совсем в другом свете. Он избавляется от греха и чёрных мыслей, обуявших его разум. Он жалеет урода встреченного на пути, как человека поистине заслуживающего это и отправляется уже начинать новую жизнь.

И после этого, разве твой язык повернётся сказать, что уродство это создание Сатаны? Нет милый мой, Адам, уродство, как и красоту, привнёс в наш мир только Бог. Господь специально разграничил этот мир. Ведь только через уродство, мы познаём настоящую цену красоты! Мы познаём истинную красоту, глядя на уродство и тем самым стремимся к красоте, боясь преумножить уродство, в этом мире. Так-то Адам. Так-то! И не надо, сопротивляться! Не надо сопротивляться и постоянно искать лазейки и не состыковки в моих словах и предавать сомнению, то что мы избраны Богом! — осудил Влад, поглаживая по голове жуткое существо, иронично поглядывая на Адама.

А немного выдержав паузу, давая время Адаму Велесу обдумать услышанное, вкрадчиво продолжил:

— И кстати, Адам, тебе не кажется, что мы немного отвлеклись, с тобой. Поэтому я снова возвращаюсь к своему предложению. Присоединяйся к нам Адам, присоединяйся к совершенным людям. Стань как мы! Встань в ряды воинов Господа! А это, Адам… — Влад легонько подтолкнул жуткое существо в затылок и существо медленно двинулось к человеку, — это Адам, твой проводник! Проводник к очищению! Не бойся его, Адам. Он тебе не причинит зла и боли. Всё произойдёт быстро и незаметно, и завтра ты уже будешь среди нас, полноправным членом. Ты станешь одним из нас!..

Может слова Влада Строгова и имели свою долю истины, но вид медленно приближающегося, жуткого существа, мог вывести из равновесия любого нормального человека. И Адам не был исключением. Когда жуткое существо двинулось к нему, а Влад как больной фанатик громко к нему взывал, у Адама на секунду помутилось в голове. Дикий страх за свою жизнь обуял его сознание и не ведая что делает, он не осознанно выхватил припрятанный пистолет:

— Стоять! Всем стоять! — закричал он, наставляя оружие, то на Влада, то на мерзкое подобие человека. — Стоять! Никому не двигаться! — кричал он, деря глотку, не думая о будущем и о последствиях. Страх призывал его к действию.

Но его крики не возымели успеха, какого он ожидал. Существо правда остановилось, а вот Влад… Он сначала, обиженно уставился на дуло пистолета, потом в его взгляде промелькнула злоба, а затем расставив руки в стороны, открывая грудь, он громко рассмеялся:

— Ха, ха, ха! Стреляй, Адам! Стреляй!!! — прокричал он, с торжеством глядя на не благодарного слушателя. — Но знай! Убив меня ты ничего не изменишь и никого не спасёшь. Любой! Любой из нас! — обводя рукой перед собой, провозгласил Строгав, — находящихся в этом лагере, может занять моё место. Нет незаменимых, Адам! Есть лишь те, кто достойнее других. Но это обстоятельство, абсолютно не даёт им право, властвовать над другими и превозносить себя над всеми остальными. И если сейчас, ты меня застрелишь, то ты будешь прав Адам. Прав! И тем самым, сделаешь только лучше. Коли я допустил это, что ты стоишь сейчас передо мною, целясь из пистолета, означает только одно, то, что я безмерно глуп и недальновиден, а значит не достоин управлять этими людьми. Потому, как принесу им только гибель, распоряжаясь их жизнями. И я ничуть не пожалею, что утерял своё место власти и я не буду умолять тебя сохранить мне жизнь.

Я уже говорил тебе, Адам. Мы новые совершенные люди и мы мыслим только глобально и цель у нас у всех одна. Потому мы и не такие как вы… Никто из нас не смеет захватывать власть и распоряжаться судьбами людей, если он не достоин взвалить на себя это тяжкое бремя. Никто из нас, никогда не будет действовать только в угоду себе и плевать на остальных. Мы не создавали пирамиду власти, такую которая существует у вас, и мы не рвемся на её вершину. Это только у вас — несовершенных людей, возможно, что достойные и действительно полезные и нужные, задвигаются и растаптываются людьми, которые преследуют только свои меркантильные, низменные цели, основанные на достижении власти и денег. Они пренебрегают принципами и моралью. Они лезут по головам и не замечают, что творится у них под ногами. Наглость и ложь, агрессия и гордыня, равнодушие и наплевательство на окружающих — вот что правит вашим миром! В этом-то ваша и ошибка…

У нас же невозможно пробиться к верхушке власти при помощи денег, ложных посылов или связей со стороны. Только самые лучшие и достойные вправе править этим миром, Адам! И никто более, кроме них!

Ну чего же ты не стреляешь, Адам… Стреляй же! Пришло время, занять моё место более достойному! И может так оказаться, что скоро этим человеком, будешь ты, Адам… Ха, ха, ха!

И Адам взмок с головы до ног. Его рука, держащая пистолет, мелко затряслась. И казалось бы, как просто и даже довольно легко нажать на курок, не прикладывая для этого особых физических усилий. Но как же это было сложно, с психологической стороны. Стоять и знать — нажмёшь курок и смерть, не нажмешь, и тоже смерть. И главное, это не может продолжаться вечно. Нужно делать выбор. О! Как же он хотел сейчас оказаться за сто километров отсюда…

«И какого чёрта понесло меня в эту чёртову Россию, гори она ярким пламенем, — ругал он себя. — Что она без меня не обойдётся, что ли? Прекрасно обойдётся. Обходилась же раньше… — А он, маленький человечек, возомнивший себя героем и спасителем, всего человечества, решил, по глупости своей решил, что сможет что-то изменить, чего-то добиться в одиночку и возможно даже остановить войну. — Дурак! Идиот! Ничтожество! На что ты надеялся, на что уповал? Глупец! Вот теперь и пожинай плоды, своей тупости и безразмерной глупости и наивности тщедушной».

— Медлишь? — в свою очередь полюбопытствовал Влад, после минутного замешательства обоих сторон. — Что ж, вот так всегда… А как всё начиналось. Ха, ха, ха!

Прими совет Адам:

Если решил действовать, то действуй, а не размышляй! Ну а ежели колеблешься, то позволь тогда поинтересоваться, — с усмешкой на устах и с издёвкой в глазах, попросил он. — Ты действительно рассчитывал после встречи с нами, выбраться из города? Ха, ха, ха…

А известно ли тебе, Адам, что при попытке подойти к регулярным войскам, их снайперы, стреляют в любого человека, стоит тому лишь показаться у них на виду? Нет? Ха, ха… Но это правда, Адам. Чистая правда и многократно проверенная к тому же. И в силу этого, меня поэтому особо и интересует, как же ты всё-таки намеревался покинуть город, а, Адам? Может, поделишься своим секретом? Ха, ха, ха… Но постой! — сразу же обрывая смех воскликнул Влад. — Ты даже не думал над этим! Я вижу это по твоим удивлённым глазам, — и тут уж Строгав рассмеялся по-настоящему, от души, широко раскрыв рот. — Ха, ха, ха! Да ты глупее чем я думал, Адам! Как же можно быть таким глупцом? Ай — яй — яй, Адам, Адам… Нельзя быть таким глупцом, в наше жестокое время, — пожурил он, качая головой. — Ну ничего. Это поправимо. Я вижу в твоих глазах, живой ум, а всему остальному можно обучиться… А раз ты не знаешь, как выбраться из города, то я не могу отпустить тебя вот так просто, Адам. Тебя же там ожидает смерть, а мне жалко терять такого человека как ты. Так, что у тебя нет выбора, Адам. Брось пистолет и присоединяйся к нам, — в последний раз посоветовал он, в момент скидывая с себя личину добродушия, напрягаясь и становясь молниеносной машиной убийства.

А уродливое существо, подчиняясь негласной команде, снова начало движение, медленно, но верно, хотя могло передвигаться и с умопомрачительной скоростью, незаметной и глазу, в особенности на коротких дистанциях.

Адам же лишь повёл пистолетом, с уродины на Влада, решая для себя трудную задачу: как же поступить? У него был шанс только на один выстрел, второй произвести ему уже не дадут. Но кого выбрать мишенью? Уродливое подобие человека? И что дальше? Ну убьёт он эту мерзость и что? Приведут другую, когда он будет валяться без чувств, и уродина сделает свою работу, превратит его в очередного мутанта, — мысли метались в голове Адама со скоростью света, ища выход из создавшегося положения. — Убить Влада? Мысль конечно неплохая, убить полевого командира. Но что это даст? Да и не верится, что он бросится под пулю, вот так просто. Вон как напрягся. Судя по тому, как собран и напряжён был Влад, но с виду спокоен, было понятно, что его видимое спокойствие и неподвижность, обманчивы. Тот цепко следил за малейшим движением Адама и стоило тому лишь надавить на курок, как Влад молниеносно бы уклонился, уходя от пули, и в следующий момент держал бы Адама уже за горло и всё было бы кончено. С другой стороны, даже если Адам и подстрелил бы Строгава и что из того? Он же сам сказал, что на его место сразу придёт другой, ещё более достойный чем он, а самого Адама опять же превратят в мутанта. А вот этого ему, уж точно, ну очень не хотелось.

Патовая ситуация — куда не плюнь, всюду получалось, что он оказывался в проигрыше и напряжение, как перед взрывом бомбы. Будто у тебя находиться детонатор, норовящий в любой момент выскочить из слабеющих и влажных рук, но всё же могло бы показаться, что хозяин положения ты, если бы, в это же самое время, ты неотрывно смотрел бы, расширенными от ужаса, глазами, на счётчик времени, неуклонно отсчитывающий секунды жизни. И что же тогда выбрать? Отпустить детонатор, не дожидаясь когда остановится бег цифр или же идти до конца и вместе с ускользающим временем, отсчитывать мгновения, своего пребывания в мире этом…

Вот точно так же и Адам не находил выхода. Его просто не было в сложившейся ситуации. За столь краткий миг он обдумал множество решений и задался бесчисленным количеством вопросов, но ответа так и не получил. И когда уже казалось, что всё. Момент когда не ты руководишь своей судьбой, а всё решают за тебя другие, настал, Адама неожиданно посетило озарение:

«Душа, вот что важно. Душа — вот что поистине ценно, а всё остальное только фальшь. Главное сохранение души, в чистоте и непорочности».

И в последний момент перед прыжком уродливого создания, Адам с выпученными от ужаса глазами и со словами:

— Не возьмёте, гады, — вставил воронёное дуло пистолета себе в рот и спустил курок…

И выплеснув мозги через затылок, мертвое тело рухнуло на землю.

— Идиот… — рассерженно прошипел Влад, глядя на труп. А жаль, у него были такие планы, насчёт этого человечка. Что ж ничего не попишешь… Человечек ускользнул. — Выбросить это, — бросил он охранникам, имея в виду труп. — А это… — Строгав поднял с земли видеокамеру, — передайте военным. Пусть полюбуются и проникнутся нашей великой целью. Ха, ха, ха, ха…