Мое наказание

Глава 13.

На этот раз в дороге мы не молчим… а спорим. Так как конструктивного разговора у нас не выходит, а тишина явно не входила в планы Захара, то горячий спор завязывается сам собой. На этот раз предметом разногласие стали… дети. Да–да! У этого неадекватного есть свой спортивный комплекс, где обучают детей и подростков разным видам спорта. Кто бы мог подумать, правда? Конечно, я знала, что у него имеется этот центр, но то, что он сам лично тренирует ребятишек – нет.

– Я считаю, что родителю самому виднее куда отдавать ребенка!

– Да как ты не понимаешь, если ребенку не нравится, то он не станет ничего делать нормально, а только из под палки. А кому надо ломать психику? – стоял на своем Захар. – В большинстве случаев, родители пытаются через ребенка осуществить свои мечты. Например, мама девочки хотела всю жизнь стать балериной, но ее не отдавали в класс, так как хотели воспитать ученого. Теперь, когда она сама мать, ребенка своего отдает в балетный класс, а сама девочка хочет заниматься плаваньем. Знаешь, сколько раз я это видел? Да не сосчитать. Нужно всегда прислушиваться к своему чаду. Может в своих мечтах он химик знаменитый, а не спортсмен.

– Все равно любой спорт – это преодоление боли. Как ты думаешь, многим детям это может понравиться?

– А также это поражения, Алия. И именно в этот момент тренер и родитель должны помочь ребенку в этом разобраться, помочь. Потому что именно в этот момент, ребенку становится «неинтересно», «не хочу», «не смогу». Очень важно именно в этот момент разговаривать с детьми, не зависимо от того проиграет он или выиграет. И еще объяснить, что в поражении нет ничего страшного. Наоборот соперник показывает на слабые стороны, которые в будущем нужно подкорректировать. Проигрыш наоборот помогает стать лучше. И особенно важно говорить о том, что любовь родителя к ребенку не уменьшится с его проигрышем.

– Все равно пока ребенок маленький, он не понимает. Ему нравится прыгать, бегать с ребятами и все. Так как разница? – мой голос уже звучал не так увереннее, как было до этого. Зернышко сомнения поселилось в душе.

– Алия, – вроде бы спокойно вздохнул Захар. – Это нормально, пойми! У ребенка не может быть пока что цели добиться немыслимых побед в спорте. Ему просто хорошо, когда нравится то, что он делает. Разве это не важно? Уже более к подростковому возрасту, он начинает осознавать суть спорта. Его нагрузка увеличивается пропорционально его возможностям. И в его голове формируются более взрослые мотивы. Девушкам нравится, что у них красивая подтянутая фигура, да и парней тоже самое. Также понимают, что пить пиво за гаражами такое себе, а вот спорт – престижно. Появляется более сильная личная внутренняя мотивация, понимание, для чего он тренируется, а соответственно, и большая ответственность за действия и результат.

– Но… – перебиваю его.

– Алия, ты вечно со всеми споришь?! Тебе так обязательно доказывать свое мнение?

– Да ты сам начал яро доказывать свою точку зрения! А я крайняя оказываюсь!

– Ты не умеешь слушать, Алия!

Мы одновременно заходим в клуб юга, но я не вижу перед собой ничего, кроме лица Захара.

– А ты!

Я поворачиваюсь к нему лицом, и мы буравим друг друга взглядами. Если бы не мой рост, то нос к носу. Встаю даже на носочки, чтобы хоть немного казаться выше. Но куда там? Когда у этого медведя аура похлеще сто взятых вместе бойцов ММА. И ведь на это ведутся многие девушки. Много тех, кто хочет заполучить его в свои сети, стать единственной, не зная его характера. Да я б лучше весь свет пешком обошла!

– Еще немного и здесь произойдет взрыв.

Рядом с нами раздается до боли знакомый голос… Тот, который помогал мне всегда, тот который наставлял и заряжал энергией…

– Маша?

Я знала, что нам предстоит с ней встретиться. Я много раз прокручивала в голове этот момент, но в итоге все вышло совсем не так. Теперь лично знакома с владельцами клуба, да и должна каким–то образом помочь в осуществлении их плана. Хотя сегодняшний день показал, что могу только принести проблемы, нежели пользу.

– Алька?! Да ладно?!

Подруга с диким визгом кидается мне на шею. Если бы Захар вовремя не встал за мою спину, то улетели мы бы с ней вдвоем на холодную плитку, а так я лишь в очередной раз ощутила спиной накаченное тело Венома.

– Похоже, спасать твою пятую точку входит в привычку, – бурчит Захар, и убирает свои руки с моей талии как–то слишком медленно.

Маша так и не собирается отлипать от меня, пытаясь вжать свое тело в меня полностью. Я знаю, что она считала меня своей чуть ли не лучшей подругой, а я… А я испугалась, когда узнала про маниакальную охоту на Землина у Мишустина, потому что практически в этот же период Маша стала работать со своим коллективом. Я ушла как раз в этот же момент, обрубив все связи. Да и работа занимала практически все время: ночные дежурства, задержки допоздна. Мария искала со мной встречи, обижалась, но я лишь оправдывала себя тем, что слишком много работы. Хорошо, что своим лицом нигде не светила в массовых мероприятиях, а слой макияжа и парик могли скрыть мою настоящую внешность, иначе боюсь представить во чтобы это вылилось. Но теперь сможем ли мы наладить отношения, как прежде? Только главное, чтобы Маша не перетянула меня в свой коллектив обратно. Не хочу допускать даже мысли, что Мишустин решить копнуть в мое прошлое и узнает, что мы давние подруги.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Вы знакомы?

– Да, Захар, эта та девчонка, которая тебе так понравилась на наших видео с выступлениями! Неужели не узнал? –

Какие еще наши видео? Она что показывала их ему?! О Боже…

– Особенно танец Ахтамар, – продолжает Маша. – Ты даже этот диск себе забрал, – подначивает его подруга, а Захар в немом ступоре переводит взгляд с меня на нее.

Ох этот танец Ахтамар… Вспомнив о нем, мурашки бегут по коже. Придумала его Мария, когда услышала легенду об этом острове Ахтамар. Как раз в это время мы были в Ереване на свадьбе у Артура. Этот парень смог как–то весь коллектив уговорить все–таки посетить такое значимое событие в его жизни, а мы не смогли отказать… И сама легенда, которую помню дословно:

«Давным–давно, в незапамятные времена, была у царя Арташеза красавица–дочь по имени Тамар. Глаза Тамар сияли как звезды в ночи, а кожа белела как снег на горах. Смех ее журчал и звенел, как вода родника. Слава о ее красоте шла повсюду. И царь Мидии слал сватов к царю Арташезу, и царь Сирии, и многие цари и князья. И стал царь Арташез опасаться, что кто–нибудь придет за красавицей с войной или злобный вишап похитит девушку прежде, чем он решит, кому отдать дочь в жены.

И велел тогда царь построить для дочери золотой дворец на острове посреди озера Ван, что издавна зовется «морем Наири», так оно велико. И дал ей прислужницами только женщин и девушек, чтобы никто не смутил покоя красавицы. Но не знал царь, как не знали другие отцы до него, и не будут знать другие отцы после него, что сердце Тамар уже не было свободно. И отдала она его не царю и не князю, а бедному азату, который ничего не имел на свете кроме красоты, силы и отваги. Кто помнит теперь, как его звали? И успела Тамар обменяться с юношей взглядом и словом, клятвой и поцелуем.

Но вот воды Вана легли между влюбленными.

Знала Тамар, что по приказу отца днем и ночью следит стража за тем, не отплывает ли от берега лодка к запретному острову. Знал это и ее возлюбленный. И однажды вечером, бродя в тоске по берегу Вана, увидел он далекий огонь на острове. Маленький как искорка, трепетал он во тьме, словно пытаясь что–то сказать. И вглядываясь вдаль, юноша прошептал:

Далекий костер, мне ли шлешь ты свой свет?

Не ты ли – красавицы милой привет?

И огонек, словно отвечая ему, вспыхнул ярче.

Тогда понял юноша, что возлюбленная зовет его. Если с наступлением ночи пуститься через озеро вплавь – ни один стражник не заметит пловца. Костер же на берегу послужит маяком, чтобы не сбиться в темноте.

И влюбленный бросился в воду и поплыл на далекий свет, туда, где ждала его прекрасная Тамар.

Долго плыл он в холодных темных водах, но алый цветок огня вселял мужество в его сердце.

И только стыдливая сестра солнца Лусин, взирающая из–за туч с темного неба, была свидетельницей встречи влюбленных.

Ночь провели они вместе, а наутро юноша снова пустился в обратный путь.

Так стали они встречаться каждую ночь. Вечером Тамар разводила огонь на берегу, чтобы возлюбленный видел, куда плыть. И свет пламени служил юноше оберегой от темных вод, что раскрывают ночью ворота в подземные миры, населенные враждебными человеку водяными духами.

Кто помнит теперь, долго или коротко удавалось влюбленным хранить свою тайну?

Но однажды царский слуга увидел юношу утром, возвращающимся с озера. Мокрые волосы его слиплись, и с них стекала вода, а счастливое лицо казалось утомленным. И слуга заподозрил правду.

И в тот же вечер, незадолго до сумерек, слуга затаился за камнем на берегу и стал ждать. И увидел, как зажегся дальний костер на острове, и услышал легкий плеск, с которым вошел в воду пловец.

Все высмотрел слуга и поспешил утром к царю.

Люто разгневался царь Арташез. Разгневался царь, что дочь его посмела полюбить, а еще более разгневался на то, что полюбила она не одного из могущественных царей, что просили ее руки, а бедного азата!

И приказал царь своим слугам быть у берега наготове с быстрой лодкой. И когда тьма начала опускаться, царевы люди поплыли к острову. Когда проплыли они более половины пути, на острове расцвел красный цветок костра. И слуги царя налегли на весла, торопясь.

Выйдя на берег, увидели они красавицу Тамар, облаченную в шитые золотом одежды, умащенную ароматными маслами. Из–под ее разноцветной шапочки–колпачка спадали на плечи черные как агат кудри. Девушка сидела на расстеленном на берегу ковре, и кормила огонь из своих рук веточками волшебного можжевельника. А в ее улыбающихся глазах как в темных водах Вана горели маленькие костры.

Увидев незваных гостей, девушка в испуге вскочила на ноги и воскликнула:

Вы, слуги отцовы! Убейте меня!

Молю об одном – не гасите огня!

И рады были царские слуги пожалеть красавицу, но страшились гнева Арташеза. Грубо схватили они девушку и повлекли прочь от костра, в золотой дворец. Но прежде дали они ей увидеть, как погиб огонь, растоптанный и раскиданный грубыми сапогами.

Горько плакала Тамар, вырываясь из рук стражей, и смерть огня казалась ей смертью любимого.

Так оно и было. На середине пути был юноша, когда манивший его свет погас. И темные воды потянули его в глубину, наполняя душу холодом и страхом. Перед ним лежала тьма и он не знал, куда плыть во тьме.

Долго боролся он с черной волей водных духов. Каждый раз, когда голова обессилевшего пловца показывалась из воды, взгляд его с мольбою искал во тьме красного светлячка. Но не находил, и вновь плыл он наудачу, а водные духи кружили его, сбивая с пути. И наконец юноша выбился из сил.

«Ах, Тамар!» – прошептал он, последний раз показываясь из воды. Что же ты не уберегла огня нашей любви? Неужели выпала мне судьба кануть в темной воде, а не пасть на поле боя, как положено воину!? Ах, Тамар, какая это недобрая смерть! Это хотел сказать он, но уже не смог. Только одно у него хватило силы воскликнуть: «Ах, Тамар!»

«Ах, Тамар!» – подхватило эхо – голос каджи, духов ветра, и понесло над водами Вана. «Ах, Тамар!»

А красавицу Тамар царь велел навек заточить в ее дворце.

В горе и скорби до конца дней оплакивала она своего возлюбленного, не снимая черного платка с распущенных волос.

Много лет прошло с тех пор – все помнят об их горестной любви.

А остров на озере Ван зовется с тех пор Ахтамар.»

Как раз с этим танцем я с Сашей заняла первое место на международном чемпионате по современной хореографии FAME YOUR CHOREO в номинации BEST DANCE DUET PROFI.

Мы продолжаем смотреть друг на друга и такое чувство, будто Захар видит меня впервые. Смущение, страх, неловкость так и сквозит между нами, а также удивление. Вопросительный знак светится над его головой, выражая полное непонимание ситуации.

– Помнишь, как я тебе в тот раз сказала, что если судьба, то сам ее найдешь! Так вот и нашел! – заливается смехом Машка, а я чувствую себя глупо…

– О чем ты? – смотрю на нее пристально.

– На днях мы готовили номера, – начала Мария. – И я принесла диски с нашими прошлыми концертами. Потом у Кати загорелась идея повторить твой танец…

Мой танец? Катя? Неужели она снова работает у Маши! Гадкая змеюка, которая вечно пыталась рассорить нас с Машей, а также которая спала и видела, как занять мое место! Мария, которая в большей степени хореограф, ведущие партии всегда отдавала мне, но именно Катя считала это незаслуженно. В итоге перед тем, как я ушла, она с позором ушла… Мое порванное платье в клочья перед конкурсом так и стоит перед глазами.

– Что? Она опять здесь?!

– Она очень извинялась, Аль… Да и ты ушла… – Маша насупилась. Все–таки она не смирилась с моим уходом, да оно и понятно. Но это никак ее не оправдывало! Да я эту шмару и на порог даже не пустила бы!

– Да мне начхать на ее извинения! Пусть знаешь, куда их засунет!

– Ну и куда? – за спиной раздался надменный голос Кати.

– В задницу, дорогая, – фальшивая улыбка на лице и мы, как в старые добрые времена, буравим друг друга взглядами.

Глядя на нее, я злилась. Злилась, что она теперь опять танцует. Злилась на то, Что собирается повторять мои номера. Злилась, что именно она теперь танцует главные партии. И злилась на себя. Очень злилась.

– Как раз в заднице ты, дорогая Алия. Все твои партии перешли ко мне. И наблюдай теперь за этим со стороны.

Если честно, то еще бы мгновение, и вцепилась в ее волосы, не смотря на свои травмы. От души протащила через весь клуб и в итоге выпихнула на улицу. Оторвалась на ней за все время, когда я, молча, глотала ее козни исподтишка.

– Заткнись, – раздался голос Захара с ощутимым раздражением и, в кой–то веке, он был направлен не на меня, но на всякий случай притихла. – Чтобы ее больше здесь не было, – он посмотрел на Марию, и по одному взгляду стало понятно, что ни поспорить, ни попытаться уговорить принять иное решение не выйдет.

Прежняя бы Маша, покорно опустив голову, согласилась, но передо мной, как оказалось, уже стояла совсем другая Маша. Эта девушка с вызовом взглянула на Захара и сощурившись ответила ему:

– Значит, через неделю на сцену выйдешь ты!

–Только если с тобой, – открыто улыбнулся Захар. И меня это задело… прям чуточку. Мне он так никогда не улыбался! Но меня это не должно волновать, пусть кому хочет тем и улыбается.

– Маш, как так? – раздался жалобный скулеж Кати, про которую мы все уже забыли.

– Нужно держать язык за зубами, Катя. Зайди вечером, тебя рассчитаю, – жестко отчеканила Маша ей. Больше не обращая внимания на нее, взяв меня за руку, направила вглубь кабинета. Захар последовал за нами.

Внутри этого клуба я была впервые, и он поражал меня своим пространством. Не было в этом интерьере ничего вычурного: ни золотых люстр с хрусталем, ни серебряных ложек, но вот то, что в него вложили немалого денег ощущалось отчетливо.

Пройдя лабиринты этого клуба, мы наконец очутились на пороге кабинета, в котором нас уже ожидал Назар и двое девушек. Моя память услужливо подросило воспоминания, когда я изучала всю подноготную криминальных личностей нашего города. Высокая, статная девушка с прямыми темными волосами – Кира, дочь Мора, главы южной стороны. По другую сторону Назара сидела миниатюрная девушка с копной кудрявых волос и восточной внешностью – Эмира, ее отец Орлов, который являлся правой рукой Льдова, главой северной стороны, пока тот не отдал все своему сыну Марату.

– Господи, – прикрыла ладошкой свой рот Эмира, когда свет пал на мое лицо. – Ты куда втянул эту девочку?! – набросилась на него чуть ли с кулаками она.

– Эта девочка сама виновата, когда посчитала себя спасительницей мира всего, – едко заметил Назар. – В связи сложившимися событиями действовать будем так, – мимолетно бросил взгляд на Захара, который продолжал стоять рядом со мной. – Тебя Алия исключаем практически из плана, постараемся обыграть другой сценарий, где твоя помощь будет не нужна. Это, безусловно, будет очень сложно, но мы постараемся. На это время ты становишься вторым администратором клуба, мы как раз все равно искали помощница Лидии, оплата будет осуществляться соответственно согласно окладу. В течение двух недель ты будешь «присматриваться» для Мишустина и докладывать то, что мы тебе скажем. За тобой будет осуществляться присмотр с его стороны однозначно, и дабы «порадовать» и ослабить хватку, Захар станет за тобой ухаживать. По моим расчетам через две недели этот спектакль закончится, а каким будет финал еще под вопросом.

– Я против, – раздался холодный голос Михаила за нашими спинами. Господи, откуда он вообще взялся, да так неожиданно? Сердце пропустило удар и захотелось убежать подальше отсюда.

– Я предполагал, но придется терпеть, Михаил. Иных вариантов я не вижу, – коротко ответил Назар.

– Я не собираюсь терпеть, ясно?

– Михаил, – резко поворачиваюсь к нему. – Что происходит? Мне кажется…

Одним рывком и я оказываюсь уже около его. Его пальцы жестко берут мой подбородок и начинают вертеть в разные стороны. В его глазах горит злость.

– Отпусти, – шепчу ему, но он как завороженный смотрит в мое лицо.

– Тебе сказали отпустить, – Захар оказывается возле меня и хватает Михаила за руку, которой он удерживает.

Я застываю, как статуя, не в силах даже пошевелиться. Эти двое, словно хищники во время присвоении звании «вожак стаи», не уступают, продолжая гипнотизировать друг друга. Мое сердце стучит так, словно пробежала северный забег. Я тону между ними двумя, не понимая, что, черт возьми, здесь происходит! Хватка Михаила не ослабевает ни на грамм, а терпение Захара подходит к концу, это видно по тому, как его ладонь сжимается все сильнее. На моих глазах уже наворачиваются слезы и дыхание становится все более учащенным, будто мне вот–вот перекроют кислород на глубине озера Байкал.

– А ну разошлись в разные стороны, – неожиданно перед нами всплывает фигуры Киры и она довольно жестко отталкивает мужчин в разные стороны. – Если у вас есть какие–то разногласия, то ринг на цокольном этаже вам в помощь!

– Да! У меня есть! – тут же яростно восклицает Михаил, чеканя каждое слово. – Алия моя женщина! – говорит он, заглядывая каждому в глаза.

Что? Он же не серьезно?

Каждый застыл в немом ступоре, смотря только на меня одну. Жду, когда хоть кто–нибудь что–нибудь произнесет, но все молчат, ожидая от меня реакции. Что по их мнению я должна сделать? Истерично наорать на него или примкнуть к груди, подтвердив его слова? Что? Я знакома с ним недавно, вижу всего лишь третий раз и я не намерена ни с кем встречаться!

– А Алия об этом знает? – прерывает загробную тишину ироничный голос Захара. А ему вообще что нужно? Зачем лезет туда, куда не просят!

– А ты хочешь усомниться в моих словах?

Я закрыла глаза, пытаясь успокоить свое сердце до того, как оно выпрыгнет из груди. Реакция Захара казалась мне седьмым чудом света.

– Что за ор?

В дверях появляется новое действующее лицо. Мое лицо. Один в один. Только это мужчина. Такие же светлые волосы, цвет глаз. Я знаю это лицо, так как каждый день по утрам смотрюсь в него, чистя зубы. Мы смотрим друг на друга. Изучаем. Кончики пальцев колются из–за желания потрогать его лицо и пощупать, чтобы убедиться в том, что это не сон.

Все в порядке.

Дыши, Алия. Дыши.

Это совпадение. Просто совпадение. Это ничего не значит. Совершенно ничего.

Нет. Я знаю это лицо. Знаю. Видела… Видела… Маленькая я… Палата… Больница. Врач, воспитательница и он. Только моложе. Намного моложе. Один раз. Помню… Да… Помню. Помню его лицо… Увозили маленькую девочку на операцию… Он за углом стоял…

Черт! Испытание дьявола, которое я должна пройти. Должна! Каждый человек должен пройти свой собственный путь. И путь этот приходится проходить босым, натыкаясь голыми ступнями на острые камни, делая остановки, чтобы зализать, словно дикий зверь, свои раны. Каждому отмерено столько слез и страданий, сколько способно выдержать его сердце. Нельзя мешать человеку проходить его личный путь, он должен сам набить свои шишки, и сам же исправить все свои промахи, сделать выводы, покаяться, отпустить обиды, рассыпаться на тысячу осколочков и снова себя собрать – отточить мастерство.

Он не мой брат. Нет. Мой брат бы меня не бросил. Не бросил…

Убийственное выражение лица Миши и Захара были весьма красноречивы.

– Рома? – произносит Захар, но этот мужчина неотрывно смотрит на меня.

– Алия… – делает шаг ко мне Михаил. Я вижу отчетливо по глазам, что он знает того, кто стоит рядом с ним.

Это не мой брат! Не мой! Не может быть! Ошибка! Ошибка!

Расталкиваю их руками и бегом несусь к выходу. На свежий воздух. Спускаюсь по лестнице, преодолевая по две ступеньки за раз. На глазах наворачиваются слезы. Я не хотела искать, знать, видеть этого человека. Того, кто оставил меня маленькую на съеденье большому миру. Чувствую, что в моей жизни случилась огромное кораблекрушение, где капитаном судна была не я.

Я могла бы собрать вещи, уехать и оставить этот город далеко позади за совей спиной. Хотя учитывая, что у меня есть друг, который болен, что тогда на мои плечи рухнет огромный долг по учебе, да и ко всему прочему проблема в виде Мишустина, это было бы нереально…

Мои крайние дни превратились в сцены из какой–то американской мелодрамы, от которой встают волосы на затылке.

Не хочу. Никого. Видеть.

- Алия! Я все объясню! – доносится в спину незнакомый голос. Не стоит сильно ломать голову над тем, кто это может быть.

Резко поворачиваюсь к нему, останавливаясь. Роман уже стоит напротив меня. Моя рука произвольно поднимается, мгновение и в ушах свист от пощечины.

- Ты…не имеешь…права…обращаться…ко мне…по имени.

каждое слово мне дается с колоссальным трудом. Грудь сдавливает спазмом, крупная дрожь сотрясает все тело. Как же хочется именно в этот момент ощущать себя сильной сукой, которую бы не заботило то, что происходит сейчас. Но я не могу. Не умею.

Роман отступает от меня. В его глазах замечаю вселенскую тоску и печаль. Будто он постарел лет на десять. Его плечи опустились, взгляд потускнел.

Меня это не должно волновать.

Я сильная. Я справлюсь. Я держусь!

Слышишь!

Держусь!

Вижу в дали застывшую фигуру Захара. Он смотрит на меня, и я читаю в глазах: «Светлячок, ты сильная!». Мне хочется, чтобы Захар подошел и сказал мне это лично. Сейчас мне важно услышать то, что в меня верят. Верят, смотря ни на что. Я не знаю, почему мне это так для меня значимо. В приступе отчаянье, могу предположить, что связаны кем-то свыше, или у нас космическая связь, или наши магниты наконец сменили полюса, но мне так этого хочется… Я смотрю на него, ощущая себя жалкой, потому что Захар не спешит делать шаги навстречу…

Краем глаза замечаю, как подходит ко мне Михаил и кладет свою руку на мое плечо, а следом прижимает к себе и уводит в машину…

А Захар нет… он так и продолжал стоять вдали.

– Перестань реветь, львенок, – Михаил ласково гладит по голове, перебирая мои волосы.

Мы уже как час находимся в моей квартире, а водопад из слез не перестает останавливаться. Раньше я не плакала годами, ничто меня не могло вывести на эту слабость. Каждый день закаляла характер, не смотря на многие моменты… А тут уже второй раз реву за два дня.

Слишком много обрушилось на меня, и слишком много от меня хотят. Смогу ли я это все вынести? Никто не предоставил право выбора, значит смогу.

Есть моменты в моей жизни, которые хочется замуровать в себе навсегда. Сделать отметку на теле, чтобы всегда видеть и вспоминать, наслаждаясь. Даже в самые трудные моменты это тату согревало мои мысли… Но есть такие вещи, которые хочется вытравить из себя, словно многолетний сорняк, убрать из памяти и закапать глубоко в землю на другом конце света. И чтобы ты не делал, они не оставляют тебя. Глубокой ночью ворошат твою душу и сжирают сердце раз за разом. Они не оставляют нас, не покидают ни на минуту и жаль, что это не те вещи, которые нам бы хотелось оставить при себе навсегда…

– Аль, ты меня слышишь? Хочешь, я заберу тебя?

Нет! Не хочу!

– Куда?

– К себе…

– Зачем?

– Ты мне нужна… – коротко отвечает Михаил, но в его словах заложен огромный смысл.

– Но… – увожу взгляд в сторону, пытаясь сосредоточиться хоть на чем–то. Как же тяжело говорить.

– Никаких но, Алия.

– Ты не спросил меня заранее, когда объявил это всем.

Михаил молчал долго, словно собираясь с мыслями, и, лишь, когда наконец смогла посмотреть на него, он тут же ответил:

– Я не мог промолчать. Захар…

Причем тут он вообще? Зачем приплетать его?

– Что Захар?

– Он так смотрит на тебя, Алия.

Забавно. Очень даже. Придвинулась почти вплотную к серьезному, внимательному лицу и обхватила его горячую ладонь своими холодными пальцами.

– Я ему совершенно не нравлюсь, Миш, а не то о чем ты думаешь.

Он грустно усмехается, глядя мне прямо в глазах. И в его я читаю ревность, которая разрастается, как пожар, а его тараканы пытаются всеми силами потушить.

– Взгляд невозможно скрыть, львенок. Так ты поедешь со мной?

– Нет.

– Почему? Я тебе противен?

– Что ты! Нет, конечно, нет!

Он помолчал, продолжая рассматривать. Вдруг притянул к себе коротким, бережным жестом.

– Тогда почему?

– Я не готова.

– А когда будешь готова?

– Не знаю…

– Понятно.

Злой, раздраженный голос Михаила, направленный на меня, слышу впервые. Когда же он поймет, что со мной это не работает?

– Ты уходишь?

– Да. Мне пора. Прости.

Сейчас я чувствую, как стою на распутье двух дорог. Если я попрошу остаться, то дам толчок нашим отношениям; попрошу уйти, то тогда навсегда. Есть доли секунды на принятие верного решения. Но может быть ли решение правильным в столь короткое время? Почему я вечно думаю наперед, а не могу расслабиться. Михаил подставит свое твердое плечо, поддержит в трудную минуту, я ему нравлюсь, разве это не главное? Черт, не главное! Почему же именно в этот момент мне хочется почувствовать поддержку мужчины, которому я не безразлична? Можно хоть раз почувствовать себя слабой и довериться… Только один большой вопрос нависает над головой: «Чем все это обернется?».

Ну и пусть! В конце концов, я же не замуж за него выхожу, а просто прошу побыть со мной немного рядом.

– Останься…

– Ты уверена? – спрашивает осторожно, будто боится, что я смогу передумать.

– Да. Хочу чтобы ты побыл со мной до вечера.

– Почему до вечера?

Потому что я не страус и не собираюсь зарывать голову в песок, когда у меня есть обязанности перед Назаром. Я задолжала ему кучу бабок и мне нужно из кожи вон вылезти, чтобы рассчитаться с ним. Или еще мои правнуки будут должны семье Морских.

– Так у меня же сегодня первый день в роли администратора клуба.

– Нет, – категорично заявляет Михаил.

– Что значит «нет»?

– То и значит, что ты не будешь там работать. Я все оплачу, как и твоему другу. И учебу, и операцию, но ты не будешь там работать!

– Ты знал?!

– Знал.

Я проглотила комок в горле.

– Тогда почему…

– Потому что меня зависит только то, что творится с тобой. Извини, но твой друг мне никак не интересен.

– Даже не смотря на то, что он часть моей жизни?

Его слова ранили, как никогда. Вот и первый жирный минус…

– Тем более. Сейчас я просто хочу сделать, чтобы ты полностью наслаждалась жизнью, а не гналась за ней в безуспешных гонках.

Из его уст звучит так, словно я уже могу ни на что не рассчитывать. Мой удел убираться дома и готовить борщи. Повторюсь! Для каждого счастье свое, но этот вариант не для меня. Мне хочется работать в отделе, помогать людям и быть в гуще событий, а не на отшибе жизни.

– Ты не веришь в меня?

– Алия…

– Значит не веришь, – грустно усмехаюсь.

– Нет понятия, веришь или нет. Просто у кого–то жизнь такая, у других другая. Это нормально, пойми.

Что я должна понять? Что мужчина, знавший меня совсем ничего, сбрасывает со счетов?

– Своими словами ты меня задеваешь, Миш. Лучше бы ты ушел.

– Алия, прости… Я просто не хочу подвергать твою жизнь опасности. Ты слишком важна для меня, – пытается придвинуть меня к себе, но я отталкиваю его и встаю напротив.

– Но перед этим ты сказал, что те, кто внизу, так и останутся там! Что мне нет смысла вообще что–либо делать!

– Глупая! Конечно, нет! Я хочу видеть на твоем лице только улыбки и слышать смех, а не слезы и побои. Мишустин ответит за все, Алия. Твоя помощь не понадобится, поверь.

– Как ты не понимаешь, Миш! Я всю жизнь полагалась только на себя и из–за твоих слов я не собираюсь уничтожать свою гордость. Я не очередная кукла из твоей коллекции, которой нужны деньги. Если ты не собираешься считаться с этим, то дверь находится там.

– Хорошо, Алия. Будь по–твоему. А мне действительно пора… Аркадий заедет за тобой в девять.

Отвлек меня от насущных проблем, прибавив только еще одну, которая именуются жирным шрифтом «МИХАИЛ». Возможно, с одной стороны он прав и я слишком категорична в своих суждениях, но, во–вторых, его манера ставить ультиматумы явно не подходит для меня. Если я действительно дорога ему, то придется идти на уступки. Переделывать его не собираюсь, все будет зависеть лишь от силы его желания…

До девяти часов стараюсь себя хоть чем–то, только бы не думать о названном брате, Сереже. Как назло перед глазами еще вечно всплывает образ Захара. Как бы не пыталась выбить его из головы, все бесполезно. Он прочно засел и светится, дабы напомнить о себе.

Трель телефона из коридора четко бьет по ушам. Если это Аркадий, то он прочувствует всю прелесть ожидания девушки, потому что я только вот–вот вышла из душа.

– Слушаю.

Ничего не предвещает беды до того, как я узнаю голос говорившего.

– Ну что, Закирова, удалось?

– Удалось, – коротко произношу. – Администратор.

– Прекрасно, Закирова. Кстати, не подскажешь, почему Касимова перевели? – как бы невзначай спрашивает Мишустин, но меня разве можно провести?

Мое тело оцепенело от ужаса. Времени на то, чтобы обдумать ответ, нет.

– Подскажу. Девственность свою вчера продала вот и деньги появились.

– Закирова, я пропущу момент твоей наглости. Откуда я спрашиваю?

– А я и не шутила даже, Валерий Федорович. Можете в моей медицинской книжке посмотреть.

На том проводе раздался гнусавый смех.

– Тогда ты беспросветная дура, Закирова. Погасила бы долг и свалила в глухую деревню. Что ж тебя вечно немощам тянет помогать.

Проигнорировав его выпад, спросила:

– На этом все?

– Пока да. Через три дня позвоню. Работай хорошо, Закирова.

От пошлого подтекста желчь моего желудка подступает в горлу. За сегодня я не успела элементарно даже сделать глоток воды. Пока есть хоть немного времени ставлю чайник и приступаю к шлефовке своего лица. Остается лишь надеяться, что в полумраке клуба будут не слишком заметны мои ссадины. Когда более менее привела свое лицо в божеский вид, пал выпал на самое тяжелое дело…выбор наряда. Сломав всю и так больную голову, понимаю, что должно быть платье. А так как их я не покупала себе от слова совсем, то приходится надевать одно единственное, которое приобретала на выпускной в академии. Черное, длина до колена, также длинный рукав, но изюминка его была в вырезе на спине… до поясницы. На голове собираю волосы, чтобы кто-нибудь случайно их не задел.

За этой подготовкой совершенно забыла о воде с вареньем, поэтому, как сказал Михаил, в девять часов ожидаю Аркадия около дома. Пока жду набираю номер Сережи, но тот отключен... Нужно будет завтра разыскать номер Лены и созвонится с ней, разузнать состояние друга.

Что же на этот раз принесет мне этот вечер?