Мое время — ночная пора

44

— Монсеньор, я не могу в полной мере выразить, насколько срочно мы просим это рассмотреть, — сказал Сэм Диган монсеньору Роберту Диллону, пастору церкви Святого Фомы Кентерберийского. Они находились в доме приходского священника. Монсеньор, худощавый, рано поседевший мужчина с умными серыми глазами за очками без оправы, сидел за своим столом. Факсы, полученные Джин, были разложены перед ним. Сэм, сидевший на стуле напротив, держал в руке полиэтиленовый пакет с расческой Лили.

— Как вы понимаете, самое последнее сообщение подтверждает, что дочь доктора Джин Шеридан в смертельной опасности. Мы собираемся отыскать ее свидетельство о рождении, но мы даже не уверены, здесь ли ее регистрировали или в Чикаго, где она родилась, — продолжал Сэм.

Произнося это, он чувствовал, что не стоит рассчитывать на быстрое решение вопроса. Монсеньору Диллону вряд ли больше сорока пяти. Ясно, что его здесь не было двадцать лет назад, когда Лили, возможно, крестили в этой церкви. К тому же приемные родители наверняка записали ее под своей фамилией и дали ей другое имя.

— Мне вполне понятна срочность, и я уверен, вы понимаете, что я должен быть крайне осмотрителен, — неторопливо сказал монсеньор Диллон. — Но, Сэм, главная проблема состоит в том, что люди больше не крестят детей через несколько недель или хотя бы месяцев. Прошли те времена, когда младенцев крестили не позднее шести недель после рождения. Ныне мы все чаще видим, что они подходят, чтобы принять таинство. Мы не одобряем этой тенденции, но она существует и существовала даже двадцать лет назад. Приход довольно большой и оживленный, и не только наши прихожане, но зачастую и внуки прихожан крещены здесь.

— Я понимаю, но, возможно, если мы начнем с записей через три месяца после рождения Лили, мы сможем хотя бы попытаться проверить всех девочек. Ведь большинство людей не скрывают факта усыновления или удочерения, верно?

— Да, как правило, даже гордятся тем, что они приемные родители.

— В таком случае, если за факсами, полученными доктором Шеридан, не стоят сами приемные родители, думаю, они также захотят узнать о возможной угрозе, нависшей над их дочерью.

— Да, захотят. Я поручу своему секретарю составить список, но, как вы понимаете, прежде чем я передам его вам, я должен буду лично позвонить всем этим людям и объяснить, что удочеренная в то время девочка возможно в беде.

— Монсеньор, это займет время, а вот как раз его-то у нас и нет, — возразил Сэм.

— Мне поможет отец Арелла. Я поручу секретарю звонить, и пока я буду говорить с одним абонентом, она предупредит следующего, чтобы подождал меня у телефона. Это не должно занять много времени.

— А как насчет тех, до кого вы не дозвонитесь? Монсеньор, эта девятнадцатилетняя девушка возможно в смертельной опасности.

Монсеньор Диллон взял один из факсов и принялся его изучать с возрастающим интересом.

— Сэм, как вы и говорили, это последнее сообщение пугающе, но вы прекрасно понимаете, почему мы должны соблюдать осторожность. Дабы защитить нас от возможных юридических проблем, вы все же получи́те официальное разрешение. И вот тогда мы сможем немедленно выслать вам имена. Но я настаиваю, чтобы вы позволили мне рассказать об этом хотя бы тем семьям, до которых мы дозвонимся.

— Благодарю вас, святой отец. Не буду больше отнимать ваше время.

Оба встали.

— Я вдруг подумал, что ваш корреспондент вроде как шекспировед, — заметил монсеньор Диллон. — Далеко не каждый смог бы ввернуть малоизвестную цитату о лилиях.

— Я тоже об этом подумал, монсеньор. — Сэм замолк. — Я должен был сразу вас об этом спросить: кто-нибудь из священников, служивших здесь в то время, когда возможно крестили дочь Джин, все еще находится в вашей епархии?

— Отец Дойл был подручным пастора, но он умер в прошлом году. Монсеньор Салливан в то время был пастором. Он переехал во Флориду вместе с сестрой и зятем. Я могу дать вам последний его адрес, какой у нас есть.

— Это было бы кстати.

— Он у меня здесь, в ящике стола. — Он открыл ящик, вынул папку, заглянул в нее, записал имя, адрес и телефонный номер на каком-то бланке и вручил его Сэму со словами: — Вдова доктора Коннорса наша прихожанка. Если желаете, я могу позвонить ей и попросить встретиться с вами. Возможно, она вспомнит что-нибудь о том удочерении.

— Спасибо, но в этом нет необходимости. Я говорил с доктором Шеридан прежде, чем зайти к вам. Она разыскала адрес миссис Коннорс в телефонном справочнике и, возможно, в эту самую минуту уже едет к ней.

Пока они шли к двери, монсеньор Диллон сказал:

— Сэм, я тут кое-что вспомнил. Алиса Соммерс тоже наша прихожанка. Это вы тот самый следователь, который продолжает вести дело ее дочери?

— Да, я.

— Она рассказывала мне о вас. Думаю, вы понимаете, как много для нее значит то, что вы не прекратили розыск убийцы Карен.

— Я рад, что ее это поддерживает. Алиса Соммерс весьма самоотверженная женщина.

Они стояли в дверях.

— Меня ужаснуло, когда утром я услышал по радио, что обнаружили тело женщины, выгуливавшей собаку, — высказался монсеньор Диллон. — Ваш отдел привлекли к этому делу?

— Да, привлекли.

— Насколько я понимаю, как и в случае с Карен Соммерс, это выглядит немотивированным убийством, и ее тоже зарезали. Я знаю, это может показаться невероятным, но не считаете ли вы, что есть какая-то связь между этими двумя убийствами?

— Святой отец, Карен Соммерс погибла двадцать лет назад, — осторожно сказал Сэм. Он не хотел говорить, что та же мысль не давала покоя и ему, в особенности из-за характера колотых ран, нанесенных в ту же область груди.

Монсеньор кивнул.

— Пожалуй, дедукция это не мое дело, а ваше. Просто я подумал об этом, и поскольку вы столь близки с Соммерс, счел нужным сказать вам. — Он открыл дверь и пожал Сэму руку. — Да поможет вам Бог, Сэм. Я помолюсь о Лили и занесу вам списки с именами, как только мы их сделаем.

— Спасибо вам, сэр. Молитесь о Лили, и если уж на то пошло, вспомните и Лауру Уилкокс.

— Актрису?

— Да. Мы боимся, что она тоже попала в беду. Никто не видел ее с вечера субботы.

Монсеньор Диллон смотрел Сэму след. Лаура Уилкокс была на встрече выпускников Стоункрофта, недоверчиво думал он. С ней также что-то случилось? Боже милостивый, что же происходит?

С пылкой безмолвной молитвой во спасение и сохранение Лили и Лауры, он вернулся в свой кабинет и позвонил секретарю.

— Дженет, будь добра, отложи все свои дела и подними записи о крещении девятнадцатилетней давности, начиная с марта и заканчивая июнем. Как только вернется отец Арелла, скажи ему, что у меня есть для него работа, и пусть он отменит все, запланированное им на сегодня.

— Хорошо, монсеньор. — Дженет повесила трубку и с сожалением посмотрела на гренки с сыром и копченым мясом и емкость с кофе, которые ей только что доставили. Отодвигая кресло и поднимаясь на ноги, она бормотала вслух: «Боже мой, по его голосу можно подумать, что это вопрос жизни и смерти».