Мое время — ночная пора

69

Джин поднималась по Маунтин-роуд, засунув руки в карманы, пряча безудержные слезы радости за солнцезащитными очками, снова и снова нашептывая: «Лили… Мередит. Лили… Мередит».

Она брела вверх по улице, сама не зная, зачем, но в одном она была уверена точно, когда вышла из закусочной — возвращаться в отель нет никакого желания. Она шла мимо домов, принадлежавших когда-то ее соседям. Интересно, кто из них еще тут живет? — думала она. Все же надеюсь, что не встречу какого-нибудь знакомого.

Приближаясь к дому, где прошло ее детство, она сбавила шаг. Когда Джин приезжала сюда в воскресенье, ей не удалось внимательно разглядеть, как его переделали нынешние владельцы. Она посмотрела по сторонам. На улице никого не было. Она остановилась на минутку и положила руку на частокол, ограждавший теперь участок.

Рассмотрев дом, она решила, что новые хозяева, похоже, пристроили как минимум две спальни. Когда мы тут жили, у нас было только три спальни, для каждого из нас — матери, папы и меня. В детстве Лаура как-то спросила: "Твои мать и отец не спят вместе? Они не нравятся друг другу?

В одном из женских журналов я прочла в колонке советов, что женщина не обязана спать в одной комнате с мужем, если тот постоянно храпит. Я сказала Лауре, что мой отец храпит. Она пожала плечами: «Мой тоже храпит, но они все равно спят вместе». Я ответила: «Ну, мои иногда тоже». На самом деле — никогда.

Она посмотрела на центральные окна второго этажа. Это была моя комната, думала Джин. Боже, как я ненавидела обои в цветочек. Такие… назойливые. В пятнадцать лет я упросила отца сделать мне стеллажи для книг, чтобы скрыть за ними обои. Мать возражала, но он все равно сделал стеллажи. После этого я стала называть свою комнату библиотекой. Помню тот первый день, когда я поняла, что у меня задержка, и как я молилась все последующие дни, чтобы возобновились месячные. Я обещала Господу сделать все, что Он пожелает, только бы не оказаться беременной.

Что ж, а сейчас я рада, что была беременна, радостно подумала Джин. Лили… Мередит. Я познакомлюсь с ней уже в эти выходные. Возможно, я пару раз забудусь и назову ее Лили, затем объяснюсь, хотя, может, она и сама все поймет. Интересно, какого она роста? В Риде было больше шести футов, а отец и дед, по его словам, выше него.

Лили вне опасности — это сейчас самое главное на свете. Но Крэйг Майклсон уверен, что она никогда не встречалась с Лаурой. Так откуда Лаура узнала про факсы?

Джин решила, что пора возвращаться в «Глен-Ридж», но вместо этого неосознанно миновала свой старый дом и поднялась к бывшему дому Лауры. Остановилась прямо перед ним.

В воскресенье она заметила из машины, что дом и участок содержат в порядке. Дом выглядел свежеокрашенным, по краям плиточной дорожки росли осенние цветы, лужайка очищена от палой листвы. Несмотря на это, дом с зашторенными окнами казался неприступным, негостеприимным. Почему же человек, купивший дом, обновил его, следит за ним, но не живет в нем? — недоумевала Джин. Ей вспомнился слух, что владелец дома — Джек Эмерсон. Возможно, он и в самом деле бабник. Не удивлюсь, если это гнездышко, в которое он водит своих любовниц. Любопытно, если дом действительно принадлежит ему, то сейчас, после переезда жены в Коннектикут, так ли он ему нужен? Впрочем, мне-то какое дело?

Джин повернулась и пошла обратно в отель. Усилием воли она попыталась отвлечься от предвкушения встречи с Лили и сосредоточиться на Лауре и предполагаемых событиях.

Робби Брент. Не Робби ли Брент стоял за этими факсами? — спрашивала она себя. Может, он выяснил, что я была беременна. Возможно, теперь он осознал, что за эти угрозы его могут привлечь к суду, и потребовал, чтобы Лаура взяла вину на себя, поскольку подозревал, что ее я пожалею.

Может, и так, решила Джин, проходя мимо закусочной. Дюк постучал в окно и помахал ей рукой, она нехотя помахала в ответ. Робби Брент мог каким-то образом узнать о существовании Лили, а тут подвернулась эта встреча выпускников, и он принялся посылать эти факсы. Такому неприятному типу, как он, нравится глумиться над людьми. Насколько я знаю, за год он устраивает шоу. Возможно, так он и встретил семью Лили. Как же он отвратителен. И как мерзко он выглядел, высмеивая ректора Даунза и мисс Бендер на банкете. Даже свое пожертвование Стоункрофту он обыграл самым оскорбительным образом.

Казалось разумным, что если Робби прислал те факсы и расческу, он должен быть обеспокоен тем, что его могут привлечь к уголовной ответственности. Если он спланировал этот рекламный трюк с Лаурой, ему это с рук не сойдет. В таком случае он, возможно, свяжется с продюсерами, чтобы прояснить ситуацию. Ведь их начнет травить пресса, требуя объяснений.

С другой стороны, Джек Эмерсон работал вечерами в конторе доктора Коннорса и вполне мог проникнуть в его архив, рассуждала Джин. Кроме того, я должна выяснить, почему Марк спрашивал портье, не получила ли я факс, и разочаровался, узнав, что не получила. Что ж, по крайней мере, это я вскоре узнаю, подумала она, свернув к «Глен-Ридж Хауз».

В вестибюле отеля ее окутало тепло, и она вдруг поняла, что замерзла. Надо подняться в номер и принять ванну, сказала она себе. Но вместо этого она подошла к конторке, за которой стояла Эми Сакс и регистрировала первых клиентов, прибывших на мероприятие фирмы электроприборов «Старбрайт». Джин подняла трубку телефона внутренней связи, но когда клиент Эми замешкался, отыскивая в сумке бумажник, она поймала ее взгляд и спросила:

— Почты не было?

— Совсем ничего, — прошептала Эми. — Вы можете на меня положиться, доктор Шеридан. Мы больше не напутаем с вашей почтой.

Джин кивнула и назвала оператору фамилию Марка. Он ответил с первого гудка.

— Джин, я беспокоился о тебе, — сказал он.

— Ты тоже меня беспокоишь, — сказала она ровным тоном. — Скоро час дня, я ничего не ела, если не считать чашки кофе. Я в кафе. Буду рада, если присоединишься, но не трудись подходить к конторке и проверять, не было ли для меня новых факсов. Не было.