Мои любимые триггеры: Что делать, когда вас задевают за живое

Необходимо исцеление

Необходимость исцелить свои болевые точки возникает не единожды в жизни. Этого можно добиться, сделав внутренний диалог более гуманным и не погрязая в пучине эмоций. Я предлагаю очень простое решение, хотя на первый взгляд оно может показаться сложным: необходимо залечивать раны от болевых точек с помощью правильного управления конфликтными ситуациями. Чем упорнее мы дистанцируемся от трудностей в отношениях, стремясь к душевному спокойствию, тем сильнее рискуем вернуться в исходную точку.

Можете воспринять эту главу как учебное пособие. Я хочу научить вас использовать круг болевой точки – один из самых интересных методов, разработанных мною для эффективного разрешения конфликтов. В этой главе вы найдете истории реальных людей, с которыми я общался. Постарайтесь постичь творческую и майевтическую силу этих бесед. Это поможет вам высвободить свои ресурсы и выбраться из ловушки болевых точек. И не забывайте применять все знания, полученные вами во время чтения предыдущих глав. Здесь вы заново откроете для себя круг болевой точки и десять шагов, которые являются основополагающими правилами коммуникации в конфликте. Вы сможете попытаться найти свой путь к развитию. Я покажу, как помогаю людям анализировать цикл их болевой точки. Надеюсь, это поможет вам в работе над собой.

Донателла: В тисках между матерью и дочерью

Д. Н.: Здравствуйте, Донателла, добро пожаловать. Прежде всего я попрошу вас письменно изложить конфликт, который вы переживаете в данный период жизни. Пока ваши записи мы отложим, а сейчас сосредоточимся на вашем конфликте из детства[47]. Не могли бы вы рассказать о нем?

Д. Н.: Давайте попробуем проанализировать эту ситуацию. Какие чувства вызвало у вас это воспоминание?

Д.: Мне стоило немалых усилий извлечь одно это воспоминание. Я поняла, что мама часто вмешивалась, чтобы пресечь в зародыше споры между мной и братом, который на два года младше. Я до сих пор не выношу этого ее «Прекратите!», оно меня выводит из себя.

Нас так пугали ее крики, что во время споров с братом я говорила тихо, чтобы она меня не услышала. Среди множества эмоций, которые я испытывала в те моменты, преобладал страх. Сейчас, будучи взрослой, я его не чувствую, но тогда он был сильным. У меня осталось болезненное чувство от того, что меня не слышат, а значит, не видят, не принимают.

Д. Н.: Каким прилагательным вы бы могли описать ее вмешательство?

Д.: Авторитарное. Я бы еще добавила «насильственное»: не в смысле физического воздействия, а по форме. Нас действительно очень пугал ее гневный тон и эти сухие слова: «Прекратите! Хватит!» Мы видели, насколько ее раздражают эти ссоры.

Д. Н.: Когда вы говорите «нас пугал», вы используете множественное число. Ваш брат разделял эту эмоцию вместе с вами?

Д.: Не знаю, испытывал ли он такой же страх, как и я. Он, конечно, тоже немедленно замолкал. Но мы никогда не обсуждали эту тему.

Д. Н.: В таком случае давайте при обсуждении этой эмоции говорить в единственном числе: «меня это пугало». У страха много разновидностей; а чего боялись именно вы? Это был страх остаться одной? Страх не справиться?

Д.: Страх не быть любимой, потерять маму. Кроме того, он был тесно связан с чувством вины, которое у меня возникало в результате реакций матери, как бы говорившей своими действиями: «Если будешь ссориться с братом и злить меня, значит, ты плохая девочка и поэтому не заслуживаешь моей любви». Для меня это было нелегко, потому что меня воспитывали «хорошей девочкой». Любой проступок вызывал во мне чувство вины.

Д. Н.: Вы чувствовали страх, что у вас отнимут что-то очень важное?

Д.: Именно так. Мать пресекала любые возражения, я не могла даже слово сказать, выразить свою точку зрения, потребность, душевное состояние. Меня действительно подавляли.

Д. Н.: Какую краткую фразу вы связываете со своей болевой точкой?

Д.: «Даже не пытайся». После этих слов ты не способен разрешить конфликт, они отнимают силы и решимость. Если ты лишен всего этого, то растешь слабым, потому что сила и решимость – две основополагающие вещи, а для их развития требуются годы и годы работы над собой.

Д. Н.: Итак, можете ли вы определить свою болевую точку? То, что вас ранит и сейчас, во взрослом возрасте? Чувствуете ли вы некое эхо, которое никуда не исчезает с течением времени и продолжает звучать в глубинах бессознательного? Оно могло измениться, потому что вы уже не ребенок. Может быть, это «если я начну говорить, то потеряю дорогого мне человека»? У вас возникает корреляция между говорением и утратой? Вы все еще чувствуете эту связь?

Д.: Думаю, что гораздо более болезненно я воспринимаю ситуации, в которых меня не слушают. Когда в семье, на работе или в любой другой обстановке меня не слушают и не дают мне говорить, именно это неизменно выбивает меня из колеи.

Д. Н.: Хочу обратить ваше внимание на то, что болевая точка – это особая кнопка, нажатие на которую вызывает резонанс и как бы отправляет вас обратно в ту самую ситуацию из детского воспоминания. Однако с тем, что окружающие нас не слушают, время от времени сталкивается каждый.

Д.: В моей взрослой жизни был человек, который часто нажимал на эту кнопку, – бывший муж. В момент ссоры, не желая больше ничего слышать, он хлопал дверью и уходил. Он оставлял меня одну с комком невысказанных слов в горле. Мне кажется, что, если я начну говорить, выражать свою точку зрения, собственные желания и потребности, другой человек либо уйдет, либо разлюбит меня. Поэтому я сдерживаю, подавляю себя. И молчу я не только о своей точке зрения, но в первую очередь о собственных желаниях, мечтах и стремлении реализовать себя, я подавляю это, боясь, что, как только начну все озвучивать, потеряю что-нибудь или кого-нибудь.

Д. Н.: Фраза «если я начну говорить, то все потеряю» содержит мотив избегания – это ваша больная тема. Слова могут поведать многое, они очень важны. Ваш поведенческий сценарий, связанный с желанием защититься от страха, заключается в том, чтобы сдерживать себя, отпустить ситуацию?

Д.: На деле я ее не отпускаю, наоборот: я продолжаю этот конфликт до тех пор, пока вторая сторона не хлопнет дверью и не уйдет, как делал мой бывший муж. «Я сдерживаю себя» означает, что я постоянно высказываюсь, ведь говорится: «Собака, которая лает, не кусает». В конечном итоге я переосмысляю происходящее, корректирую и приношу в жертву свои потребности, желания и мысли.

Д. Н.: Я понимаю вас, однако, если постоянно сдерживать себя, остается только беспрестанно жаловаться, а с коммуникацией это имеет мало общего. Мало кто любит слушать жалобы.

Теперь мы подходим к самому интересному и в то же время самому трудному моменту нашей работы – к текущему конфликту, который беспокоит вас прямо сейчас. Между актуальным конфликтом и детским пролегает огромное расстояние, как между двумя звездами. Мы уже приближаемся к заключительному этапу вашего круга болевой точки. Расскажите про то, о чем вы писали в начале беседы.

Д. Н.: Получается, что и в отношениях с дочерью у вас срабатывает поведенческий сценарий «Я сдерживаю себя, чтобы не потерять ее». Но в этой последней ситуации вы не сдержались. Каким образом болевая точка вновь дала о себе знать?

Д.: Да, я не сдержалась. Ясно объяснила дочери, что думаю и что считаю правильным, но внутри я умирала. Помню, сказала ей: «Ну почему ты не слушаешь, когда я тебе объясняю?» Снова возвращается боль оттого, что меня не слушают, но в данном случае в роли матери оказываюсь уже я сама. И эта боль сочетается с ужасным страхом потерять дочь, если я сделаю то, что считаю правильным. Я боялась, что она убежит из дома или решится на какой-нибудь опасный поступок, например на попытку суицида. Это опасение мучило меня.

Д. Н.: Заметила ли дочь, что вас что-то мучает?

Д.: Без сомнения, она почувствовала: как мать я огорчена тем, что она попала в опасную и сложную ситуацию. Дети исключительно восприимчивы. В каком-то смысле она неосознанно воспользовалась моими переживаниями в сложившихся условиях. Иногда я даже чувствую, что дочь мной манипулирует, она всегда старается обернуть ситуацию в свою пользу.

Д. Н.: У меня сложилось впечатление, что в вашем случае мы имеем дело с двойной болевой точкой: глубинный страх повторить модель поведения матери и явный страх потерять дочь. Но если в текущем конфликте вы сможете сосуществовать с Джорджией, разрешать его педагогическими мерами, это даст вам шанс выйти из круга болевой точки.

Д.: Это правда. В начале я всегда реагирую с раздражением, копируя манеру матери: «Хватит! Ты никуда не пойдешь. Дай сюда телефон!» Затем я постепенно прихожу в себя, стараюсь не допускать резких высказываний и вспоминаю о педагогических приемах. После этого я пытаюсь поговорить с дочерью и донести свою точку зрения, объяснить, почему я одно забираю, а другое не запрещаю.

Д. Н.: Когда не можешь вырваться из круга болевой точки, сделать правильный шаг крайне сложно. В какую бы сторону вы ни двигались, вы рискуете оказаться либо в роли матери, либо в роли беспомощного ребенка, который не знает, что делать. Но вы нашли свой путь.

Что полезного вы почерпнули из десяти шагов правильного поведения в конфликте?

Д.: Для меня очень полезным оказался первый шаг вперед: сфокусироваться на проблеме, а не нападать на собеседника. Кроме того, мне не помешало бы научиться слушать не комментируя, потому что мое типичное поведение в конфликте – это нападать и все время комментировать слова собеседника.

Мне также стоит поучиться задавать вопросы, на которые я не знаю ответа. У меня есть дурная привычка, если это можно так назвать, задавать наводящие вопросы. Неудивительно, что дочь старается меня избегать.

Еще один шаг, который следует применить в моем случае, – это предлагать, а не командовать, однако у меня есть подозрение, что это может быть эффективно только в отношениях на равных, тогда как в случае «родитель–ребенок» это может быть неправильно воспринято.

Донателла осознает важность отказа от механизма нападок на дочь, который порождает возвращение к призраку ее собственной матери и вызывает у нее автоматическое чувство вины, которое душит любую возможность добиться результата. Первый шаг вперед в майевтическом методе управления конфликтом, «сосредоточиться на проблеме, не нападая на собеседника», идеально подошел к ее ситуации и дал результаты.

Донателла понимает, что в общении с дочерью ей важно действовать оперативно и точечно; научившись видеть конкретную проблему и понимать, в какой момент стоит вмешаться, она сможет эффективно разрешать конфликты.

Отвечая на сомнение Донателлы в том, что пятый шаг вперед эффективен во взаимоотношениях родитель–ребенок, я указал, что с подростками можно прибегнуть к такому способу решения проблемы, используя его как педагогическую технику установления границ, о которой я подробно рассказываю в одной из своих книг[48]. Она заключается в установлении четких границ, в пределах которых подросток получает значительную свободу действия.

Лучшая иллюстрация применения этого метода – карманные деньги: сумма от пяти до пятнадцати евро в неделю в зависимости от возраста, которую необходимо четко обозначить и которую нельзя изменять, при этом родитель не должен требовать отчета о том, на что именно потрачены эти деньги.

То же самое касается вопроса о времени возвращения домой по вечерам: должна быть установлена четкая временная граница, причем родителю необязательно контролировать все, что происходит до этого времени, когда сын или дочь-подросток гуляет с друзьями.

Выход за рамки высокоэмоционального подхода, заставляющего Донателлу вновь и вновь переживать свою детскую боль, связанную с поведением матери, позволяет ей мыслить конкретнее, вытеснить прошлое, освободиться от факторов, которые держат ее в напряжении, когда ей приходится конфликтовать с дочерью.

Франческо: Победить любой ценой

Д. Н.: Здравствуйте, Франческо, добро пожаловать. Я бы предложил сразу начать с рассказа о вашем детском конфликте.

Д. Н.: Как связано то, что вы «не можете проиграть», с вашими одноклассниками?

Ф.: Я должен был выйти победителем из всех схваток и перепалок. Когда хорошо учишься в школе, хорошо ведешь себя дома, ты просто не имеешь права проиграть, даже когда ссоришься с друзьями.

Д. Н.: Как звучит ваша краткая фраза?

Ф.: «Почему ты не можешь заставить себя уважать?»

Д. Н.: «Я не могу проиграть» – это классический камень преткновения. В чем заключался ваш поведенческий сценарий?

Ф.: Я старался всем нравиться, всем угодить.

Д. Н.: Франческо, теперь предлагаю перейти к вашему текущему конфликту.

Д. Н.: Совпадения, связанные с конфликтом из детства, здесь очень важны. Прежде всего, дело вновь происходит в школе, только тогда вы были учеником, а теперь учитель. Ваш нынешний конфликт похож на драку одноклассников.

Скажите, как внутри этого конфликта проявляет себя ваша болевая точка «я не могу проиграть» и, что не менее важно, как реализуется ваш поведенческий сценарий – «я должен всем нравиться и всех устраивать»? Мне на ум приходит тема зависти: сначала вы были коллегами, потом на должность выбрали вас, а не ее, ваш статус повысился, и вы стали ее начальником. Неудивительно, что у вашей коллеги возникла неприязнь. Очевидно, что вы не можете ей понравиться. И вы рискуете потерпеть неудачу и не добиться уважения.

Ф.: Я согласен, но самое интересное – это эмоции, которые я испытывал во время нашего разговора. Во мне с новой силой проснулись тот самый гнев и то самое одиночество, что я испытывал в детстве.

Д. Н.: Какие из десяти шагов, по вашему мнению, могли бы помочь вам выйти из круга болевой точки?

Ф.: В такой ситуации, как эта, я считаю, что шаг «попросить разрешения» мог бы стать сильным инструментом.

Еще я бы использовал технику майевтического вопроса («задавайте только те вопросы, на которые еще не знаете ответа») в сочетании с другим полезным элементом: «Есть ли у вас идея, как продвигать языковой семинар?» Это позволило бы мне предложить: «Не хотите ли вы попробовать провести этот семинар?»

И, конечно, информация вместо совета: «Я сообщаю вам, что есть такой документ, посмотрите его». Это также позволяет перейти к предложению: «Вы хотели бы попробовать себя в таком деле?»

На работе, точно так же, как и в школе, у Франческо возникает конфликт в стиле «я поругался со старостой» – классический для некоторых поколений учеников. Напряженные усилия сдержать его коррелируют с желанием угодить всем – его болевой точкой. Но затем он осознает опасность и берет себя в руки, чтобы не скатиться в далекое детство.

Для Франческо выход из бесконечного повторения круга болевой точки вполне возможен. Это позволит ему почувствовать себя принятым без необходимости угождать всем.

Элена: Ком в горле

Д. Н.: Здравствуйте, Элена, расскажите, пожалуйста, о конфликте из вашего детства.

Д. Н.: Это очень сильно эмоционально заряженное и яркое воспоминание. Я понимаю, почему оно часто посещает вас. Эта учительница обучала вас на протяжении всей начальной школы?

Э.: Да, она пришла через месяц после начала первого учебного года и проучила нас до последнего дня. Помню, что в первый день, когда ее увидела, я пришла домой вся в слезах. И не скажу, что она сразу сделала что-то ужасное, но ведь дети всегда очень тонко чувствуют, кто перед ними, – и я не ошиблась.

Среди моих эмоций есть гнев, который до сих пор вызывает сильный резонанс. К нему добавляется огромная печаль, оттого что меня не понимают, оттого что меня обесценили, накричав и обвинив таким ужасным образом, оттого что я не чувствую себя любимой.

Д. Н.: Вы уже сформулировали для себя суть своей болевой точки?

Э.: Определенно это «Я чувствую себя обесцененной, меня никогда не считают достаточно хорошей».

А вот краткая фраза: «Ты не способна сделать ничего хорошего».

Д. Н.: Часть первой фразы про обесценивание и краткая фраза очень хорошо передают ваши эмоции, однако вторая часть первой фразы со словом «достаточно» наводит на мысль, что есть то, чего вам не хватает. Что это?

Э.: Признание того, что я достаточно хороша.

Д. Н.: Ваша боль вызвана скорее не обесцениванием, а отсутствием признания. Вашу болевую точку сформировало не столько то, хорошо или плохо вы что-то делали, сколько тот факт, что никто не говорил вам «ты молодец».

Э.: Надо же, это и правда задевает меня больше. Вы действительно попали в точку: я узнаю себя в том, что вы сказали; узнаю свою боль в ощущении того, что я не получаю признания – в данном случае со стороны учительницы, но и в более широком смысле. Я действительно никогда не чувствовала, что делаю достаточно.

Д. Н.: Именно в слове «достаточно» заключена вся разница. Эту ситуацию можно сравнить с восхождением на гору, при котором вы никак не достигнете вершины. У нас есть глубокая потребность чувствовать, что мы существуем не только для себя, но и для других и что другие это признают. Мы хотим иметь этому подтверждение.

Какие реакции у вас возникают, когда с вами происходит подобное?

Э.: Основной реакцией по-прежнему остается гнев. Внешне я его не проявляю. Это внутренний гнев, который не виден собеседнику, я стараюсь его скрыть. Сейчас, во взрослой жизни, особенно с членами семьи и друзьями, мне удается хорошо его контролировать в конфликтах.

Попутно я размышляю. Мой контроль распространяется только на внешние проявления, потому что в конфликте я ношу этот гнев в себе и продолжаю думать о нем. Этот адский механизм сидит во мне, как ком в горле, и порождает страдание: ощущение, что я не могу избавиться от него, но и принять тоже не в силах. Гнев не выходит наружу и становится балластом.

Д. Н.: Он заполнил все внутри вас, и не видно никакого просвета?

Э.: Просветы бывают, но только в тот момент, когда я сумею переварить все внутри себя. Тогда ситуация может проясниться. Хочу подчеркнуть, что я не бегу от конфликта, а активно его разрешаю, но мне нужно как будто переварить его, прежде чем разобраться с ним окончательно.

Д. Н.: Перейдем теперь к текущему конфликту.

Д. Н.: На мой взгляд, вы на правильном пути. Вы не озлобились, выслушав низкую оценку своей деятельности, привели аргументы, добились признания собственной роли и дали объяснения, которых от вас требовали. В логике болевой точки вы бы закрылись, но не так, как это делает человек, способный к самоконтролю, а так, будто кто-то дернул ручной тормоз. Вы бы впали в ступор, создав впечатление, что и в самом деле не способны работать хорошо. Объяснение и аргументация важности вашей роли – это серьезный прогресс, позволяющий снизить влияние болевой точки, то есть неумения дать отпор учительнице, обвинившей вас в том, что вы дали списать однокласснице. На этот раз вы не пошли на поводу у чувствующего свое бесправие внутреннего ребенка, а изложили свои аргументы, не пытаясь нападать на собеседников или запугивать их. Просто расставили все по своим местам.

Дорогая Элена, мы подошли к заключительной части. Хорошо поработав над конфликтом, вы сумели примириться с собственной болью. В заключение я спрошу: как еще вы можете ослабить влияние конфликта на свою жизнь? Чему вам нужно научиться?

Э.: При возникновении межличностного конфликта, конечно, не следует отождествлять собеседника с проблемой. В конфликте с несколькими людьми, например в рабочей среде, мне было бы полезно не принимать обиду на свой счет.

Д. Н.: Получается, вы рассматриваете как активный, так и пассивный аспект: «мне не стоит принимать все на свой счет» и «я не должна переходить на личности». Эти установки могут стать вашими рабочими инструментами.

Э.: В сущности, для меня самое важно в конфликте – это распознавание болевой точки в тот момент, когда она дает о себе знать.

После того, как вы распознаете болевую точку в конфликте, она не будет проявляться так сильно. Но если вы не осознаёте собственную болевую точку, ситуация сильно усложняется. Важно распознать болевую точку, но еще важнее правильно управлять конфликтом: это позволит нам осуществить самую настоящую внутреннюю трансформацию.

Маддалена: Отстаивать – это слишком сложно!

Д. Н.: Здравствуйте, Маддалена, расскажите для начала о своем конфликте из детства.

Д. Н.: Что причиняло вам особую боль и страдание? Можете ли вы назвать свою болевую точку?

М.: Думаю, вот она: «Я не могу выразить свои мысли. Если я хочу, чтобы меня принимали, я не должна выражать свое несогласие».

Д. Н.: Давайте сократим: «никакого инакомыслия». Есть ли краткая фраза, которая выражает эту вашу боль?

М.: На ум приходит вот что: «ты должна следовать нашим правилам».

Д. Н.: Болевая точка проявляется в форме некой реакции. Какова была ваша реакция в той ситуации?

М.: Если я хочу быть здесь, «я не должна выражать несогласие».

Д. Н.: Такая серьезная болевая точка может загнать вас в угол. Поведенческий сценарий сводится, таким образом, к тому, чтобы «держать свое мнение при себе». Я стискиваю зубы и терплю, чтобы…?

М.: Чтобы меня принимали.

Д. Н.: Дает ли о себе знать ваша болевая точка в нынешнем конфликте?

М.: Определенно, да: в ситуации, когда разные люди излагают отличные и даже порой противоположные точки зрения, я склонна не высказывать свое мнение, как будто хочу, чтобы его не было вовсе. Я живу с устойчивым ощущением, что правы все, кроме меня. Я пытаюсь понять чужие мысли, но получается, что при этом отказываюсь от своих собственных.

Д. Н.: Давайте перейдем к вашему текущему конфликту.

Д. Н.: Вы приняли решение исходя из импульса вашей болевой точки, и ничего не вышло. Иной раз может и сработать, ведь достаточно просто согласиться… Но с кем вы соглашаетесь, когда возникают разногласия?

М.: Любые разногласия вгоняют меня в ступор. Я стараюсь избегать конфронтации, конфликта, но ведь это не всегда возможно. Когда мне это не удается, я начинаю паниковать.

Чтобы работать над своей болевой точкой, нужно учиться приводить собственные аргументы. В детстве ссоры считались неприемлемыми, однако, уча детей правильно вести себя в ссоре, мы будем давать им возможность самовыражения, позволяя каждому из спорщиков донести свои аргументы до другого. Но вернемся к Маддалене.

Д. Н.: В случае когда мы вынуждены занять определенную позицию, возникает короткое замыкание и зарождается внутренний конфликт. Если вы проработаете эту ситуацию на педсовете, то следующее совещание может стать лакмусовой бумажкой, дать вам шанс измениться. Это возможно. Нельзя просто рассуждать о болевой точке абстрактно. Этот конкретный эпизод может положить начало переменам, хотя круг болевой точки способен повторяться до бесконечности в самых разных вариациях. Если вы сможете выражать свою точку зрения на собраниях, то постепенно болевая точка, которая вынуждает вас со всеми соглашаться, начнет утрачивать свою власть над вами. И вы сможете наконец перевернуть эту страницу и жить дальше.

Итак, Маддалена, мы закончили разговор о вашем круге болевой точки, осталось выбрать из десяти шагов то, что представляется для вас полезным.

М.: Из этих шагов наиболее интересными мне кажутся «не искать виноватых» и «правота не имеет значения: это не соревнование». Я всегда стараюсь найти истину и, не высказывая своего мнения, пытаюсь понять, что будет правильно. Но, возможно, важнее не поиск истины, а самовыражение.

Если говорить о шагах вперед, я хочу научиться фокусироваться на проблеме, а не на человеке, а также практиковать умение слушать не комментируя. Я не высказываю свои соображения вслух, но внутри постоянно комментирую. Мне нужно научиться спокойно слушать, составлять собственное мнение и не слишком поддаваться влиянию других точек зрения.

Я думаю, Маддалена правильно делает, что на пути к изменениям прежде всего выбирает идею «не искать виноватых». Ведь именно это бремя подавляет ее и мешает свободно принимать решения. Она чувствует потребность нормализовывать ситуации противоречия, чтобы воспринимать их как открытую дверь, а не как непреодолимую бетонную стену.

Валерия: Хлопнуть дверью

Д. Н.: Добрый день, Валерия! После того, как вы описали на бумаге свой текущий конфликт, я прошу рассказать мне о воспоминании из детства, которое ассоциируется у вас со словом «конфликт».

Д. Н.: Как звучит ваша краткая фраза?

В.: «Убегать бесполезно!»

Д. Н.: Ваша болевая точка очень ярка, что в ней присутствует кроме этого?

В.: Много негативных эмоций, ссоры, неадекватность окружающих, моя незащищенность в этой ситуации; я просто не могла выносить происходящее.

Д. Н.: На вас повлияли ссоры родителей?

В.: Конечно. Даже если нападки не были направлены на меня, я все равно была вовлечена в происходящее. Иногда родители втягивали в конфликт и меня. Мне было тошно слышать эти постоянные ссоры. Таков был их способ общения; сегодня я бы назвала его дисфункциональным. Их размолвки причиняли мне боль, потому что я чувствовала себя незащищенной. Когда отец срывался на меня, он начинал с нападок: «Ты ничего не понимаешь. Ты все делаешь неправильно» и тому подобное. Я до сих пор чувствую очень сильное раздражение.

Д. Н.: Через какой поведенческий сценарий проявляет себя эта болевая точка в вашем нынешнем конфликте?

В.: Она проявляется в попытке избежать ссор и конфликтов. А когда атмосфера слишком накаляется, я обычно покидаю поле битвы – встаю и ухожу.

Д. Н.: Ваша болевая точка оказывает на вас очень сильное влияние. Я бы сказал, что ее активация делает вас уязвимой, когда вам приходится слышать ссоры окружающих. Дети, как правило, очень чувствительны к проявлениям несдержанности у родителей и вообще у взрослых. В вашем случае поведенческий сценарий состоит в том, чтобы покинуть поле битвы. Можете ли вы описать его подробнее?

В.: Когда напряжение в ссоре становится слишком сильным, начинают звучать оскорбления и способность выслушать другую сторону исчезает окончательно, у меня возникает инстинктивное побуждение встать и уйти. Я чувствую потребность выйти из ситуации, которая стала для меня невыносимой.

Д. Н.: Ваш поведенческий сценарий отчетливо виден и неудовлетворителен. Теперь давайте рассмотрим текущий конфликт.

Д. Н.: Ваш поведенческий сценарий превращается в способ отказаться от коммуникации. Покидая поле битвы, вы избегаете конфликта. Хотя иногда это необходимо, в данном случае такое поведение не приносит никаких результатов. В чем вы видите влияние своей болевой точки?

В.: В том, что собеседник не уважает мое желание уйти. Перед тем как отключиться, я сказала, что не в состоянии разговаривать прямо сейчас, слишком раздражена из-за прочих проблем и предпочла бы поговорить в другое время. Я почувствовала, что меня не слушают, и ощутила сильнейшее разочарование, поэтому бросила трубку.

В конфликте связь с болевой точкой не всегда проявляется четко и очевидно. Зачастую болевую точку бывает сложно вычленить, но в данном случае это не так. Конфликтная ситуация и вытекающая из нее модель поведения выглядит почти точной копией конфликта, который Валерия переживала в детстве. В итоге конфликт, разрешаемый вследствие импульса болевой точки, не порождает внутренней трансформации и развития. Ситуация лишь обострилась, а конфликт никуда не делся, несмотря на брошенную трубку. Круг этой болевой точки показывает нам, насколько сильно воздействие прошлого, и говорит о необходимости выйти из этого круга, найдя другой путь.

Д. Н.: Итак, Валерия, какие из десяти шагов могут помочь вам разорвать этот замкнутый круг, как вы считаете?

В.: Прежде всего, это осознание, что в конфликте нет виноватых. Это облегчает мое состояние, снимает с меня бремя детской боли и позволяет искать другие пути.

Среди шагов вперед для меня будет полезно «не давать непрошеных советов», что не позволит мне попадать в неприятные ситуации, а также навык спрашивать разрешения, прежде чем говорить: это позволит мне находить подходящий момент, чтобы высказаться. Мне необходимо превратить конфликт в повод для самовыражения. Это два основных момента. Меня также привлекает идея «слушать без комментариев», но я пока чувствую, что не готова. Мне нужно все обдумать. Я полагаю, что это будет необходимо для проработки болевой точки.

Д. Н.: Мне кажется очень важным, что вы способны не только воспринимать себя «здесь и сейчас», но и думать о потенциальном обучении, ориентированном на приобретение навыков правильного поведения в конфликтах.

Круг болевой точки позволяет понять, где находятся ваши слабые места (а именно – уязвимость перед чужими конфликтами), помогая дистанцироваться от проблемы и придумать собственные способы ее разрешения, постепенно учась делать это все лучше и лучше.

Аврора: Зубами и когтями

Д. Н.: Здравствуйте, Аврора, давайте перейдем непосредственно к конфликту из вашего детства.

Д. Н.: Со стороны этот эпизод кажется весьма непримечательным, но вы сохранили его в памяти.

А.: Я помню очень мало наших с сестрой детских ссор. Взрослых почти никогда не было рядом, и мы улаживали все разногласия сами. Постоянное отсутствие какой бы то ни было авторитетной фигуры рядом заставило меня задуматься, почему именно это воспоминание осталось со мной и почему эмоции, связанные с ним, до сих пор так сильны.

Д. Н.: Можете ли вы сформулировать свою краткую фразу?

А.: Я бы сказала: «Что ты вообще об этом знаешь?» – эту фразу я часто слышала в детстве; в ответ я тут же замолкала.

Д. Н.: Ваша болевая точка, похоже, связана с правом голоса, с обычной человеческой потребностью самовыражения, стремлением донести свою точку зрения. Все это воспоминание, кажется, крутится вокруг слов: сначала это местонахождение горы, о котором спросил незнакомец, а сестра взяла над вами верх, назвав его; затем в разговоре об эмоциях звучит мысль о том, что вашим словам не придают значения; и, наконец, ваша болевая точка – «мне нечего сказать». А ваша краткая фраза – «Что ты вообще об этом знаешь?» Слова – ваша болевая точка?

А.: Я считаю, что слова – это важная часть жизни. В моей жизни их зачастую заменяло молчание либо я слышала осуждение. Сколько раз я была вынуждена молчать, не выражала свои мысли, чтобы избежать осуждения и боли… Молчала, отлично понимая, что это отношение – «Что ты вообще об этом знаешь?» – выводит меня из себя. В отношениях, особенно семейных, это создавало мне немало проблем, потому что я немедленно «выпускала когти» для защиты.

Д. Н.: Вы подняли очень сложную тему о речи. Давайте перейдем к поведенческому сценарию. Вы уже озвучили два сценария: избегать, чтобы не оказаться в нежелательной ситуации, и выпустить когти, если таковая произойдет.

А.: Все верно. Я работаю над этим и теперь могу немного контролировать ситуацию, но раньше это были, по сути, мои поведенческие сценарии. Я применяла либо превентивное бегство (чтобы избежать стресса), либо нападение как защитную стратегию – к сожалению, этот способ не срабатывал. Переходя в нападение, я лишалась возможности объяснить собственные мотивы или привести аргументы.

Д. Н.: Конфликтная ситуация возвращает вас к детской боли. Вы не желаете этого регресса, поэтому включаете защитную реакцию, чтобы больше не сталкиваться с этой угрозой – ощущением собственной ничтожности. У меня сложилось впечатление, что это воспоминание лишь вершина айсберга. Память не может вместить все, но то, что показывается на поверхности, в конечном итоге помогает восстановить всю ситуацию в подробностях. Я бы предложил зацепиться за выражение «Я чувствовала себя ничтожеством». Вы же произнесли это вовсе не потому, что в тот момент вам нечего было сказать…

«Я не могу внести свою лепту» – эта идея может быть вашей болевой точкой, которая порождает переполняющие вас сильные эмоции, заставляет выпускать когти или избегать конфликтной ситуации по умолчанию. В противном случае возникали бы переходные варианты.

Будет интересно узнать, как вы замкнете свой круг, перейдя к теме текущего конфликта.

Д. Н.: Судя по тому, что вы рассказываете, круг болевой точки уже проработан и это приносит свои плоды. Мама и брат надавили прямо на вашу болевую точку… Но вы смогли устоять, во-первых, оставаясь уверенной, говоря себе «я справлюсь», и, во-вторых, слушая без комментирования, что помогло нейтрализовать давление брата. Вам удалось создать барьер, установить эмоциональную дистанцию.

А.: Я смогла защитить себя. Когда моим поведенческим сценарием было «атака или бегство», я не ощущала спокойствия, зная, что действую неверно. В этот раз я не стала набрасываться на родственников, это было бы неоправданно. И при этом я сказала то, что хотела.

Д. Н.: Болевая точка вынуждает человека вредить самому себе. Если вы отвечаете на этот импульс, демонстрируя детские реакции, то причиняете себе боль, потому что вы не защищены. Вы, Аврора, поступили очень правильно, не поддавшись воздействию. Вы сумели защититься и выйти из неприятной ситуации хладнокровно и компетентно. Очень важно научиться не дать себе попасть в этот порочный круг, не вредить себе только для того, чтобы защитить внутреннего раненого ребенка, чей образ эксплуатирует болевая точка.

Если человек правильно работает над конфликтом, ему удается примириться с болевыми точками. Чему вам хочется научиться?

А.: «Относиться к сказанному серьезно, но не воспринимать это дословно». Я все еще чувствую, что это мое слабое место. Мы проанализировали, насколько важны для меня слова. Называя вещи своими именами, я чувствую себя защищенной. Но когда дело доходит до конфликта, я не справляюсь. Мне все еще нужно работать над этим. Мне нужно научиться сдерживать эмоции, которые меня переполняют.

В определенных ситуациях слова используют просто для выражения эмоций, не вкладывая в них особого смысла. И в этой ситуации они могут стать взрывоопасными.

Выбирая слова для коммуникации, мы не всегда можем оставаться в рамках их прямых, юридических значений. Мы должны совершенствовать свое умение поддерживать отношения именно тогда, когда они обостряются.

Поднять якорь

Мы подошли к концу пути. Я предложил вам конкретные ситуации из жизни таких же людей, как и вы, чтобы помочь вам облегчить боль и высвободить ресурсы, о которых вы, возможно, не подозревали.

Точного и единственно верного ответа не существует. Даже те истории, которые я пересказал, не кажутся абсолютно понятными и очевидными. Едва ли можно механически выстроить и реконструировать собственный круг болевой точки.

Метафора, которую мне хочется предложить вам в конце – или начале нашей работы, – это поднятие якоря. Я не специалист в морском деле (в моем детстве была и такая болевая точка, но я не буду сейчас об этом рассказывать). Но меня всегда поражала идея, что, желая покинуть гавань и отправиться в путь, корабль сначала должен поднять якорь: достать его со дна, вновь разместив на борту, и лишь после этого выйти в море. Я считаю, что эта метафора как раз подходит для нашего случая:

Это процесс, который психоаналитики называют интеграцией или индивидуацией; в его ходе все компоненты личности органично и функционально действуют сообща. Путь, а не конечная точка. Путешествие, а не пункт назначения. Я решил развить и описать в этой книге идею конфликтной компетентности как некоторого фактора, который, с одной стороны, позволяет нам преодолеть напряжение в отношениях, а с другой – представляет собой новую грамотность, незаменимую и бесценную сферу знаний, позволяющую выстраивать взаимодействие в постоянно усложняющемся социальном контексте. Мы все более требовательны, все сильнее стремимся быть услышанными, слушать и общаться, улавливать свои и чужие эмоции.

Планка взаимных ожиданий в отношениях поднялась очень высоко, и именно обучение поведению в конфликтах может предложить путь, а то и нечто большее, который способен привести каждого из нас к улучшению отношений с самим собой и с другими. Я надеюсь, что этот путь помог или может помочь вам. Прежде чем попрощаться, я хотел бы напоследок напомнить вам о мире, который я знаю особенно хорошо: о мире родителей.