Молох Империи. Книга 1

ГЛАВА 14

Призрак "Угенблит" нес патрулирование по обычному маршруту в юкеонском секторе. Курс корабля пролегал вдали от оживленных межзвездных трасс, до ближайшей системы было несколько световых лет.

Командир "Угенблита" капитан второго ранга Эрбер отдыхал в своей каюте, играя в трехмерные шахматы с настольным персональником. Игра шла с переменным успехом, Эрбер был матерым игроком, но тягаться с биопроцессором мог далеко не каждый раз.

Настойчивый сигнал внутренней связи оторвал его от обдумывания следующего хода. Капитан включил монитор, на стереоэкране возникло изображение вахтенного офицера связи.

– Командир, срочная шифрограмма из штаба, – доложил связист.

– Сейчас буду.

Эрбер отключился.

– Партия, пауза, сохранить, – отдал он голосовую команду персональнику, чтобы тот занес их шахматную баталию в память.

Капитанская каюта сияла безукоризненным порядком, которого ее хозяин придерживался сколько себя помнил. Здесь не было ни одной лишней вещи, лишь то, что касалось службы и спартанского досуга. Эрбер был фанатом порядка и требовал того же от подчиненных и потому его корабль и экипаж были на хорошем счету у командования.

Открыв шкаф для одежды, он вытащил китель и, одев его перед зеркалом, внимательно проверил все детали внешнего вида, затем поправил орденскую планку. Надев фуражку и поправив ее, как того требовал устав, капитан остался доволен собой. Если требуешь от подчиненных, то в первую очередь требуй от себя и подавай пример – так гласило одно из правил нишитурского командира.

На главном командном пункте его уже ожидал вахтенный офицер связи, который вручил капитану силовой диск с записью шифрограммы.

– Вы свободны.

Связист щелкнул каблуками и покинул ГКП.

Эрбер вставил силовой диск в приемник дешифратора, затем поместил правую ладонь на сенсорное полотно и приник головой к следующему на очереди аппарату, тот час же начавшему идентификацию его сетчатки с глубинным исследованием нервных волокон мозга. В доли секунды вся информация была собрана и сличена с матрицей биопоказателей Эрбера.

После положительного результата начался процесс дешифровки силового диска.

Через секунду стереоэкран вывел содержимую диском информацию:

"СЕКРЕТНО

06.07.620 с.в. передано по ССС

Задание высшего приоритета, под личным контролем "Громовержца"

От командующего 14-й отдельной специальной бригады БН контр-адмирала барона Цегера командиру призрака 161 "Угенблит" капитану второго ранга Эрберу.

ПРИКАЗ # 0372

В связи с ухудшением внутриполитической обстановки в высших кругах империи и с целью недопущения дальнейшего противодействия проводимому высшим руководством Империи Нишитуран политическому курсу нелояльного императору и коллегии эфоров графа-текронта маршала 2-го ранга Канадинса

ПРИКАЗЫВАЮ:

1. Уничтожить тяжелый крейсер "Кромм", соблюдая максимальный режим скрытности.

1.1 Предлагается: цель встретить у системы Юкеон, как в наиболее благоприятной для выполнения задачи точке маршрута объекта. В случае возникновения непредвиденных обстоятельств – действовать по усмотрению.

2. Задачу в бортовой журнал не заносить, данные бортового и дешифровального вычислителей уничтожить.

3. После выполнения задачи вернуться к патрулированию в плановом порядке.

4. Об исполнении доложить ЛИЧНО по возвращению на базу.

Цегер".

*** ПРИЛОЖЕНИЯ (общие и тактико-технические характеристики ТКР "Кромм"), 17 (семнадцать) документов

'Если инициатива исходит от самого "Громовержца", что означало самого эфора БН Иволу, думал Эрбер, – то… а что "то"? Мое дело не спрашивать, а исполнять приказ"!

Он вызвал центральный пост управления.

– Вахтенный центрального поста капитан-лейтенант Хакс слушает.

– Объявите боевую готовность номер один, – приказал Эрбер.

– Есть!

Капитан оборвал связь.

Весь огромный организм корабля пришел в движение. Экипаж занимал посты согласно боевому расписанию, активизировались корабельные системы, готовилось к бою вооружение.

Еще не успела смолкнуть сирена боевой тревоги, как были зафиксированы доклады всех постов и команд. Хакс доложил о готовности.

– Навигаторская, – вызвал Эрбер, – курс на Юкеон, выход вне эклиптики.

– Есть, командир!

Эрбер переключил канал и вставил в приемник силовой диск, с которого только что стер всю информацию, кроме семнадцати документов приложения.

– Служба слежения.

На экране внутренней связи возникло изображение старого ветерана – начальника службы в звании капитана третьего ранга.

– Слушаю, командир.

– Приготовьтесь принять характеристику цели.

Эрбер активизировал перегон данных.

– Принято.

Прозвучал звуковой сигнал, символизирующий переход в режим полной невидимости. Мониторы, преобразующие показания сенсоров в визуальное восприятие, поглотила серая беспросветная мгла. Специальная техника, призванная сглаживать все эффекты перехода, экранировала экипаж от негативного воздействия. Немного погодя, все корабельные системы слежения вновь стали "зрячими".

"Угенблит" исчез из обычного пространства…

Прошло более девяти часов корабельного времени – именно столько потребовалось призраку, чтобы преодолеть небольшое по галактическим масштабам внутрисекторное пространство и прибыть в пункт назначения.

– Навигаторская, курс – центр эклиптики, дистанция занятия исходной – одна астрономическая.

– Есть, командир.

– Служба "Б", что у вас?

– Все системы в норме. Полное экранирование.

Призрак лег на заданный курс. На видеоэкранах мимо проплывала планета – смерзшийся комок льда и породы с единственным спутником. Вскоре позиция для засады была занята. Носовые видеоэкраны показывали юкеонскую систему из семи планет, вращающихся вокруг звезды G-типа. Каждая из планет имела по одному спутнику, кроме третьей – колонизированной, высокоразвитой, носящей имя Юкеон – столицы сектора.

Ha призраках была установлена самая мощная и современная 'умная' начинка, какую только имела Империя Нишитуран. Мощнейшие сенсоры различного назначения в пассивном режиме 'прослушивали' пространство в системе и вокруг нее во всех доступных диапазонах.

– Служба слежения, – вызвал Эрбер, – доложить обстановку.

– Данные обрабатываются, – доложил начальник службы, – слишком много объектов.

– Когда закончите – сразу докладывайте.

Эрбер отключился. Засада всегда требовала терпения, а подчас, и огромного напряжения. Могло пройти несколько циклов до появления цели. Иногда, крайне редко случались ошибки разведки, тогда призраки устраивали засады совсем не там, где должен был появиться враг.

Призраки являлись новым видом вооружения и не участвовали ни в одной из войн. Но иногда приходилось выполнять секретные боевые задачи. Большинство экипажей привлекались только к учениям и патрулям. Эрбер же был горд, что успешно выполнил десяток боевых задач, о чем свидетельствовала его орденская планка и высшая награда империи – золотая звезда Нишитуран.

Жизнь преподносила разные сюрпризы. Могло случиться так, что на этот раз засада, устроенная "Угенблитом", окажется напрасной. Но капитан сомневался, что в штабе бригады допустили ошибку, тем более, что приказ получен от самого Цегера. Единственное, что он мог сейчас сделать – это ждать. А ждать он научился очень давно, еще будучи кадетом Военно-Космической Академии. Ожидание стало его второй натурой.

Сигнал вызова. Эрбер включил экран. Это был начальник службы слежения.

– Командир, информация обработана.

– Докладывайте.

Ветеран посмотрел куда-то в сторону и начал:

– На данный момент в самой системе и на подлете находятся девяносто семь звездолетов. Четыре из них – патрульные корветы. Один эсминец находится на орбите Юкеона, по направлению к которому идут три транспортных каравана и еще двенадцать отдельных транспортников класса "Чаку" и "Цевер". Кроме того, наблюдается до двухсот лихтеров и столько же пассажирских лайнеров. Остальные объекты – частные межзвездные яхты.

– Где находятся патрули?

– По периметру эклиптики.

– Продолжайте следить. Мне нужен "Кромм".

– Есть, командир.

Потекли утомительные часы ожидания. Эрбер иногда прохаживался вдоль центрального поста управления, исподтишка наблюдая за находящимися здесь офицерами и унтерами. Время от времени он связывался с различными службами и командами, проверяя их бдительность и заодно желая застраховаться от любых неприятностей, связанных с неисправностью какой-либо системы корабля.

Экстренный вызов. Эрбер моментально подскочил к экрану. На связи был начальник службы слежения.

– Цель появилась, командир.

– Координаты и траектория.

Офицер сообщил требуемые данные. Капитан переключился на другой канал.

– Дивизион вооружения, подготовить "Немезиды".

– Есть, командир.

– Навигаторская, курс на перехват.

– Есть, командир.

Тяжелый крейсер "Кромм" вошел в пределы системы, держась курсом на Юкеон. Командир крейсера держался в стороне от транспортных и пассажирских трасс, что было на руку Эрберу.

'Угенблит' лег в дрейф по траверзу "Кромму", выжидая удобного момента для нанесения удара.

Эрбер наблюдал, как на видеоэкранах точка, обозначающая тяжелый крейсер, все больше приобретает черты корабля. "Кромм" вовсе не подошел так близко, видеоэкраны автоматически преобразовывали поступающие сигналы и увеличивали изображение.

Эрбер глянул на один из экранов бортового вычислителя – расстояние до цели – световая секунда.

– Служба "Б", – вызвал он, – доложите обстановку.

Лицо начальника службы борьбы, инженер-капитана третьего ранга, выдавало крайнюю сосредоточенность и хладнокровие. Он доложил ровно и четко:

– Фон облучения стабилен. Сенсоры противника находятся в общем режиме. Никаких признаков активизации.

Эрбер был более чем удовлетворен этим докладом, но решил выслушать еще один.

– Служба слежения, как ведет себя объект?

– Все системы противника работают в походном режиме. Система вооружения в режиме ожидания, система защиты на минимуме. Двигатели стабильно идут на ноль четыре крейсерской скорости хода. Никаких дополнительных расходов энергии не наблюдается.

Эрбер снова посмотрел на дистанцию – 0,4 световой секунды. Пора! Иначе, они подойдут слишком близко.

– Бэ-че два, доложить готовность.

– Батареи "Немезид" и "Орнеров" готовы.

– Начинайте, господа!

По каналу связи послышались команды комендоров. Один из ракетных портов "Угенблита" раскрылся и "Немезида" устремилась к цели.

Вахтенный старшина службы слежения "Кромма" со скучающим видом таращился на экраны сенсоров. Вдруг, на одном из них прямо из ничего возник неизвестный объект, начавший стремительно приближаться к кораблю. Несколько секунд старшина ошалело наблюдал за этим невероятным явлением.

Еще через несколько секунд он сбросил охватившее его оцепенение.

– Лейтенант! Неопознанный объект прямо по курсу. Идет прямо на нас. Дистанция ноль три светосекунды.

Вахтенный лейтенант бросился к экрану, проклиная всех известных ему богов, и врубил экстренное оповещение боевой тревоги, после чего его вызвал центральный пост управления крейсера.

– Бэ-че семь! – кричал вахтенный офицер. – Что у вас там?!

– О, Боже! Нам всем конец, – с побелевшим перекошенным лицом ответил лейтенант.

– Заткнись, ублюдок! Доложи, что ты видишь!

– Только что идентифицировали "Немезиду", прет на пределе. Дистанция – ноль пятнадцать светосекунды.

Больше не обращая внимания на лейтенанта, вахтенный офицер центрального поста попытался добиться запуска "Орнеров". Но как и все, противоракетные расчеты были застигнуты врасплох. По всему кораблю вышколено бегали команды, занимая боевые посты, выла надсадно сирена. На центральный командный пункт вбежали несколько офицеров и старшин. С одним из старшин едва не столкнулся примчавшийся по тревоге командир крейсера. Вахтенный офицер в это время носился по ЦП от пульта к пульту, извергая ругань в адрес командира зенитного дивизиона. Он еще не оставил надежды, что "Орнеры" успеют перехватить надвигавшуюся смерть.

В рубке слежения вахтенный лейтенант обессилено опустился в кресло и заплакал, наблюдая за бесполезными трассерами зенитных автоматов. 'Немезида' им не по зубам. Потом, посмотрев на дистанцию – менее одной десятой световой, громко рассмеялся.

– Это конец, – прошептал, стоявший рядом старшина.

Кумулятивный ядерный заряд "Немезиды" прожег так и не успевший усилиться защитный противоядерный экран "Кромма", взломал броню и уничтожил несколько отсеков. Вслед за ядерным дьяволом, внутрь попала боеголовка мощностью в мегатонну. Тяжелый крейсер "Кромм" исчез во вспышке водородного взрыва.

Так погиб маршал 2-го ранга граф-текронт Канадинс и еще тысяча сто человек.

Эфор Ивола вставил только что полученный им силовой диск в приемник персональника. Это была запись допроса "пропавшего без вести" текронта Вернера с применением психосканирования мозга или, если проще, как его всегда называют, "промывания мозгов".

'Выскобленную' информацию Ивола нашел очень интересной. Несомненно, полученные данные о его действиях можно классифицировать как государственную измену. Имена, планы, действия изменников – все указывало на то, что часть Текрусии собиралась устранить из коллегии эфоров самого Иволу, Савонаролу и, возможно, Навукера.

Значит, он их опередил. Глава Безопасности Нишитуран довольно улыбнулся и отключил персональник.

Сигнал селектора отвлек от приятных мыслей. Ивола нажал кнопку связи.

– Да.

– Это дежурный, капитан Понер.

– Слушаю.

– Доставили арестованного текронта Плиния.

– В мой кабинет.

– Слушаюсь, ваше сиятельство.

После опознания бронированная дверь впустила двух солдат БН, ведущих арестованного.

– Вы свободны, – бросил Ивола солдатам.

Те откозыряли и покинули кабинет. Бронедверь закрылась.

Как и любой нишит, текронт Плиний был высок и отлично физически развит. Он сохранял невозмутимый вид и гордо стоял перед эфором безопасности. Одежда Плиния явно не соответствовала климату Нишитуры, его арестовали на одной из курортных планет, когда он занимался подводной охотой.

Ивола встал из-за стола и подошел к другому его концу. Подвинув один из стульев, он предложил:

– Присаживайтесь.

Плиний проигнорировал предложение.

"Что ж, выбить спесь из тебя никогда не поздно", – подумал эфор.

– Вы знаете, почему оказались у меня? – спросил он.

Арестованный текронт ответил взглядом полным неприкрытой ненависти.

– Прежде, чем отвечать на какие-либо вопросы, я требую, чтобы меня передали под защиту Текрусии, как того требует Закон Нишитуран. И если судебное решение будет не в мою пользу, я готов отвечать на любые ваши вопросы. Своими действиями вы нарушаете Древний Закон. Моя персона неприкосновенна. Повторяю, я требую защиты и передачи меня Текрусии. Если понадобится, я найду способ добиться правоты у самого императора.

Первое время Ивола никак не прореагировал на эти слова, потом он рассмеялся и громко театрально похлопал в ладоши.

– Браво! Просто превосходная речь! Только должен вас огорчить, дорогой Плиний, все мои действия основаны на распоряжении императора. Поэтому вы можете не рассчитывать на благосклонность Его Величества. И уж никак не надейтесь на защиту Текрусии. Поэтому, предлагаю вам умерить пыл и смириться. Другими словами, со мной лучше сотрудничать.

Текронт Плиний полностью контролировал свои эмоции и всем своим видом продолжал выказывать безучастность к происходящему. Он остался спокоен, несмотря на то, что Ивола оскорбил его и фактически объявил приговоренным. Приговоренный к смерти, но не покоренный, Плиний презрительно скривил губы, несмотря на то, что страх ледяным ободом начал сковывать его грудь.

– Ваш ответ, – сказал эфор.

– Прекратите этот фарс, Ивола! У вас ничего на меня нет и быть не может. Я лояльный императору и империи сановник. Я текронт, я неприкасаем! Я требую немедленно освободить меня!

Эфор безопасности пожал плечами.

– Ну что ж, все вы не причем, все вы патриоты и герои, пока в ваши морды не тыкнешь неоспоримыми уликами. Тогда вы как один бежите стучать друг на друга, спасая свои шкуры.

Такого оскорбления Плиний стерпеть не смог. Он бросился на Иволу, подобно разъяренному зверю. Эфор, как оказалось, ожидал этого и успел уйти от атаки. Молотоподобный удар сбил Плиния с ног, а когда тот снова поднялся, на него в упор смотрел ствол миниатюризированного автомата, стреляющего реактивными пулями, – десантного варианта стэнкса одной из последних модификаций.

– Не дергайся! Мне ничего не стоит пристрелить тебя, – предостерег Ивола.

Держа текронта на прицеле, он развернул к нему стереоэкран вычислителя и включил воспроизведение допроса Вернера.

– Что ты скажешь на это?

Просматривая запись, Плиний до боли сжал челюсть и кулаки, так что заскрипели зубы и захрустели костяшки пальцев. На его лбу выступила испарина, на которую он не обратил ни малейшего внимания.

– Это грязные методы, Ивола. Фальсификация. С помощью этого дерьма ты устраняешь своих врагов.

– К сожалению, это не фальсификация. К сожалению для тебя и твоих сообщников. Ну а методы – сам понимаешь, как говорили древние – цель оправдывает средства.

Ивола наигранно вздохнул и покачал головой.

– Еще раз предлагаю со мной сотрудничать, иначе…

– Иначе что?! Ты сделаешь со мной то же самое, что сделал с Вернером? Превратишь меня в идиота? Я нишит, а нишиту не подобает предавать своих друзей. Да пошел ты, ублюдок!

Ивола растянул рот в улыбке, не предвещающей ничего доброго.

– Угу, ты у нас, оказывается, идеалист, герой и все такое. Знал бы ты, как я устал от идеалистов. Из-за вас рушатся вековые устои, погребая под собой гекатомбы жертв… Кстати! Поздравляю с чистосердечным признанием, правда, оно тебе уже ни к чему.

Эфор безопасности нажал кнопку селектора.

– Дежурный, капитан Понер слушает.

– Уведите арестованного.

– Слушаюсь, ваше сиятельство.

– И распорядись, чтобы начинали подготовку к психосканированию. Я хочу лично присутствовать.

– Слушаюсь, ваше сиятельство.

– Это все.

"В последнее время инквизиторам от БН прибавилось работенки", – подумал Ивола устало.

Тихоходная яхта "Синсид" принадлежала графу-текронту Торесу. Расстояние, которое любой пассажирский лайнер покрыл бы за двое стандартных суток, она проходила за втрое большее время. Но, несмотря на такой большой недостаток, "Синсид" считалась одной из самых дорогих и комфортабельных яхт галактики и принадлежала роду Торесов уже четырнадцать десятилетий.

Граф-текронт Торес наслаждался букетом прекрасного уредонского вина, лениво следя по стереовизору за развитием сюжета исторического фильма, воспевающего героические натуры древних нишитов. Торес почувствовал неприятный озноб и посмотрел на полупустую бутылку. Решив, что с него хватит, он спрятал ее в свой богатый ассортиментом бар и продолжил следить за переплетением побед и трудностей героев фильма.

Озноб не проходил, в некоторых местах кожа начала слегка зудеть. Немного удивившись, Торес подал голосовую команду "домашнему" вычислителю, чтобы тот приготовил душ.

Приняв водные процедуры и намастив благовониями свое тело, Торес развалился на широком диване.

Стереофильм скоро закончился. Граф-текронт почти сутки не спал, но сон не шел к нему, и тогда он решил вызвать стюардессу "Синсида" – во время полета по совместительству еще и любовницу.

В апартаменты вошла невысокая смуглокожая брюнетка и, призывно улыбаясь, уселась у ног босса.

– Элиза, Элиза и что бы я без тебя делал? – спросил Торес, зарывшись одной рукой у нее в волосах.

– Наверное, то же, что и я без вас, господин, умирали бы от скуки, – кокетливо ответила девушка.

Он взял ее за подбородок и подтолкнул.

– Иди же.

Девушка встала и скинула с себя всю одежду, обнажив утонченное тело, после чего скрылась в душе.

Немного поколебавшись, текронт все же решил прикончить начатую бутылку, тем более, что у него теперь есть компания.

Девушка вышла из душа, медленно и плавно подходя к хозяину походкой, какую можно было заполучить, лишь долго и упорно ее в себе вырабатывая. Острые упругие груди слегка колыхались в такт ее движениям, на коже поблескивали капельки влаги, как любил хозяин.

Торес протянул ей полный бокал вина и взял себе.

– Выпьем за жизнь, чтобы она всегда была благосклонна к нам.

Девушка улыбнулась и пригубила вино.

– Давай же, наслаждайся каждой крупицей жизни, ибо она может в любой момент стать последней, – сам того не ведая, произнес он пророческие слова.

Вслед за хозяином, девушка осушила бокал и провела языком по губам. Потом прильнула к текронту и впилась в него долгим умелым поцелуем.

– Ох, Элиза, – выдержав ее натиск и переведя дух, выдохнул Торес.

Он стал собирать языком с ее кожи капельки влаги. Стюардесса откинулась на подушки…

Проснувшись после долгих и бурных часов любви, Торес не почувствовал себя отдохнувшим. Удивляясь, что он так вымотался, текронт не увидел Элизы. Вероятно, он долго спал, она всегда уходила, если хозяин спит, когда она просыпалась. Он позволял ей это, но сейчас ощутил какую-то пустоту.

Непонятно откуда взявшаяся неприятная сухость во рту поначалу привела к мысли, что он вчера перебрал. Но потом он вспомнил все до мельчайших подробностей: не так уж он много выпил, да и уредонское вино высшего сорта никогда не давало неприятных последствий.

Потом накатила слабость. Торес лежал не в силах пошевелиться, борясь с время от времени накатывающим головокружением.

"Вот так черт", – подумал он, вспомнив вчерашние симптомы.

Силой воли преодолевая непослушное тело, Торес дотащился до пульта связи и вызвал каюту личного врача. Ему никто не ответил. На злость не было даже сил, он вызвал капитана "Синсида" и спросил:

– Где сейчас доктор Хангер?

– В кают-компании, ваше высокопревосходительство.

– Вызови его ко мне немедленно.

– Слушаюсь.

Низенький, полноватый, с небольшими залысинами доктор обеспокоено осмотрел своего пациента.

– Когда вы почувствовали себя плохо, ваше высокопревосходительство?

– Как только проснулся, – с трудом управляя губами прошептал текронт, – черт, еще вчера, но…

– Вас следует переправить в лазарет, там я смогу досконально вас обследовать.

Текронт согласно кивнул.

Доктор вызвал двух членов экипажа яхты и организовал транспортировку. Когда больного поместили на койку, к нему сразу же были подключены медицинские аппараты.

Торес забылся сном.

Доктор Хангер сделал все необходимые анализы и принялся за их лабораторную обработку. Результаты поставили его в тупик. Он был высококвалифицированным специалистом в своем деле, но до сих пор за годы своей практики ему не встречалось ничего подобного.

Торес вспотел от повышенной температуры и неровно дышал. Данные анализов показали, что в его организме прогрессирует болезнь, скорее всего вызванная очень агрессивным штаммом. Кроме того, произошли странные изменения в некоторых тканях, а некоторые участки тела были поражены некрозом лимфатической системы.

Поборов возникшую было нерешительность, Хангер ввел обезболивающее и решил обратиться за содействием к капитану "Синсида".

Весть о внезапном недуге хозяина быстро облетела яхту. Не успел Хангер закрыть за собой дверь лазарета, как перед ним возник удрученный капитан.

– Что с его высокопревосходительством?

– Он очень плох. К сожалению, я не могу вам открыть всего, но скажу, что в моем распоряжении нет необходимого оборудования и медикаментов, чтобы существенно облегчить самочувствие больного.

– Я могу чем-нибудь помочь?

– Можете. Прежде всего, надо как можно скорее доставить его высокопревосходительство в клинику…

– Я выжму все, что можно из этой медлительной посудины!

– Да, да, постарайтесь. Я хочу знать, с кем его высокопревосходительство непосредственно контактировал с самого начала полета?

– С Элизой, – ответил капитан, потирая подбородок. – Что вы имеете в виду под "непосредственно контактировал"?

– Не только секс. Близкое общение, даже через предметы.

Капитан задумался.

– Ни с кем, насколько я знаю, кроме помогавших вам.

– Хорошо, ограничимся пока только стюардессой. Ее следует поместить в лазарет. Еще я должен взять пробы на анализы всех запасов пищи.

Доктор подумал, что следует взять пробу и со всего содержимого бара текронта и вообще всех его апартаментов.

– Это все, доктор Хангер?

– Нет, я хочу взять анализы у всего экипажа.

– Понимаю, – кивнул капитан, ожидая дальнейших слов медика. Но тот снова задумался.

– Все?

– Что? Ах, да, – вспомнил о собеседнике Хангер, – ну, думаю, пока все.

Первым делом капитан задал бортовому вычислителю режим самого полного хода, потом, не удовлетворившись результатом, он перепрограммировал его так, чтобы из "Синсида" выжималось все возможное, на что он способен. И плевать на возможность отказа давно устаревших двигателей.

Стюардесса была вызвана к доктору и помещена в лазарет, где насмерть перепуганной девушке он сделал анализы и подключил ее к аналогичному Тореса оборудованию.

Были обследованы все члены небольшого экипажа и отпущены заниматься своими делами.

Напоследок доктор тщательно обследовал апартаменты текронта, но так ничего и не нашел. Вся коллекция спиртного также оказалась абсолютно безопасной.

Вернувшись в лазарет, он ввел Торесу снотворное и подключил к аппарату внутривенного питания.

Во многих местах тело текронта покрылось сыпью, постоянно текли слезы и слюни. Медвычислитель выдавал неутешительный прогноз.

Результаты анализов девушки были прямо противоположны анализам Тореса. Получалось, что она, как и любой член экипажа, полностью здорова. Из чего Хангер сделал несколько предположений: первое, что Элиза переживает скрытый инкубационный период болезни, но тогда современное оборудование должно хоть как-то и хоть что-то выявить; второе, если девушка в самом деле здорова, значит, болезнь не заразна и, возможно, занесена больному еще до полета; третье, что-то другое, о чем он пока не знает.

Единственное, что мог пока сделать доктор Хангер – это ожидать посадки в одном из космопортов в системе Крап.

Несмотря на все усилия капитана, "Синсид" дотащился до Крапа лишь два стандартных дня спустя. За это время кожа Тореса покрылась язвами, он редко приходил в себя и иногда бредил во сне. Что же касается команды, то ни у кого, в том числе и у стюардессы, не выявилось никаких признаков заболевания.

Капитан яхты получил разрешение на посадку, после чего он доложил диспетчеру:

– На борту тяжело больной граф-текронт Торес.

– Что с ним? – спросил далекий голос.

– Судовой врач не может установить.

– Ясно. Садитесь на аварийную площадку семнадцать-В, следуйте наводящему лучу. Вас будет ждать бригада иммунологов. Вам запрещено покидать яхту, в случае нарушения будет применена сила. Конец связи.

Хотя капитан и понимал необходимость предпринятых шагов руководства космопорта, но его охватило негодование, что все это произошло именно с ним. Неизвестно, как долго "Синсид" продержат в карантине. Одновременно, капитан почуял дуновение страха. Доктор Хангер заверил, что для экипажа опасности не существует, но вдруг он ошибся? Или намеренно солгал?

Через пять минут после посадки "Синсида", через шлюз вошли восемь человек в костюмах биологической защиты. Двое из них поместили больного Тореса на гравиносилки и вынесли из яхты, остальные принялись за скрупулезное исследование судна.

Когда текронта поместили в клинику на обследование, диагноз больного вызвал шок. Торес умирал от халцедонской язвы. Болезнь еще не вступила в заключительную фазу, но смерть была уже близка.

После установления диагноза, весь экипаж "Синсида" был допущен на "грунт". Доктора Хангера по его просьбе допустили к текронту. Узнав, что с ним, он чуть не лишился дара речи – не каждому врачу выпадало столкнуться с подобной болезнью. В то же время, это было плохим знаком – это означало, что кто-то таким образом устранил графа-текронта и, значит, будут искать причастных к убийству: заказчики и исполнители. Хангер понял, что его тоже могут арестовать по подозрению. И не ошибся.

Фактом халцедонской язвы очень скоро заинтересовалась Безопасность Нишитуран. Потом она передала дело уголовной полиции, которая в тот же вечер арестовала Хангера. Был арестован и весь экипаж.

Выяснив на допросах, что граф-текронт Торес возвращался со встречи с герцогом-текронтом Марком, следователь ходатайствовал своему начальнику, чтобы тот получил добро у БН на проверку и отработку версий, связанных с Марком. Получив зеленую улицу, следствие развило кипучую деятельность. Несчастный экипаж "Синсида" был отпущен.

Оперативно-следственная бригада, в состав которой входили также и специалисты по финансам, сетевые взломщики, биохимики и иммунологи, покинула систему Крап и прибыла на Лучезарную – вотчину Марка. Предъявив санкцию БН, начальник оперативно-следственной бригады наложил арест на счета фирм, принадлежащих Марку и консорциума "Экор", в котором герцог-текронт имел контрольный пакет акций, а также заморозил все операции крупнейшего имперского банка "Империал Инд", владельцем которого Марк также являлся.

Сказать, что герцог-текронт был обескуражен и взбешен – значит ничего не сказать. Убедившись, что недвусмысленные угрозы полицейским, хозяйничающим в его владениях, не возымели никакого воздействия, он попытался надавить на них через "карманное" управление полиции Лучезарной. Но структура нишитурской полиции являлась централизованной. Поняв, что можно лишиться своего кресла, а то и головы, главный генеральский чин Лучезарной умыл руки, задумавшись о перспективе досрочного и почетного завершения карьеры. Сегодня проиграл Марк, а завтра проиграют его враги и тогда…

Заручившись поддержкой ряда текронтов, Марк ощутимо надавил на главу департамента полиции империи. Следствие застопорилось. Не успев насладиться победой, Марк уже через два дня снова обнаружил, что оперативно-следственная бригада с прежним рвением принялась продолжать копаться в его делах. Кроме того, он обнаружил, что все его попытки связаться с главой департамента блокируются, а за ним установлено наблюдение.

Дав волю гневу, он избил пасущего его оперативника и в тот же вечер напился до беспамятства.

На утро следующего дня герцог-текронт обнаружил взлом в своем личном персональнике, который даже не попытались скрыть. Была изъята личная корреспонденция и вся документация, хранящаяся в памяти. Исчезла прислуга и все оружие из арсенала.

Оценивая размеры такой беспрецедентной наглости полицейских, герцог-текронт издал рычание пробуждающегося бешенства. Поборов это состояние, он сел в личный шикарный гравитолет и направился в особняк, расположенный в мягком климате океанического побережья. Там он и решил спокойно подождать, до чего еще дойдут эти кретины из полиции.

А полицейские ищейки, тем временем, разнюхали много интересного. Были обнаружены расходы на безымянный проект, не фигурирующий в отчетности и крупные суммы, которые "Империал Инд" вкладывал во что-то. Впрочем, это "что-то" было выявлено довольно быстро – подпольный биохимический цех на одном из текстильных заводов Марка и обрывки упоминаний о каком-то проекте, связанным с бактериологическими исследованиями.

Со временем были собраны железные вещественные доказательства, что Марк финансировал исследования и производство биомассы штаммов халцедонской язвы и, что при последней встрече Тореса с ним, его люди смогли взять образец ткани Тореса, из которого была выведена ДНК последнего.

Специально созданная комиссия Текрусии, среди членов которой не было ни одного политического союзника Марка, рассмотрела представленные полицией вещдоки и единодушно проголосовала за лишение обвиняемого неприкосновенности текронта, тем самым одобрив его арест.

Через одного из давних и верных друзей, не бросивших его в трудную минуту, герцог-текронт Марк узнал об этом и, во избежание позора ареста, трибунала и смертного приговора, покончил с собой.

Тем временем, болезнь графа-текронта Тореса вступила в завершающую фазу. Когда к нему прибыли представители рода, он почти никого не узнал. Внутренние органы умирающего покрылись язвами, причиняющими нестерпимые муки, наступила слепота. Практически все время изо рта вытекала пена, окрашенная в розовый цвет.

В один из редких моментов, когда полумертвый текронт пришел в себя, он позвал врача.

Сделав попытку облизать напухшим обезвоженным языком потресканные губы, он почти неразборчиво спросил:

– Что со мной, доктор?

Врач решил, что скрывать правду просто бессмысленно.

– Халцедонская язва.

Изо рта умирающего послышались каркающие звуки. Врач взял смоченную в воде губку и промокнул ей губы Тореса.

Наконец, текронт совладал с голосом:

– Кто меня убил?

– В новостях сообщили, что это сделал герцог-текронт Марк. Полиция доказала его вину.

Торес, как ему показалось, улыбнулся. На самом деле, его мимику можно было назвать маской ужаса.

– Нет… это не он.

Врач пожал плечами, не желая противоречить пациенту.

– Доктор, мне больно… очень… я хочу умереть.

– Я не могу сделать этого. Сожалею.

– Умереть.

– Если я сделаю это, я нарушу врачебную этику.

Торес закрыл незрячие глаза. По его щекам пролегли новые дорожки слез. Несмотря на затуманенное сознание, он понимал, что эти слезы вызваны болезнью, тем не менее, он их стыдился.

– Я вам приказываю.

– Поймите, если я вас лишу жизни, то запрещение врачебной практики будет самым мягким, что меня ожидает.

– Я в здравом рассудке, доктор?

– Да, ваше высокопревосходительство.

– Это где-нибудь засвидетельствовано?

– Да.

– Тогда принесите диктофон.

Доктор выполнил пожелание больного, вернувшись в палату через пару минут.

– Записывайте… Я, Тит Камо Энгиз Торес, глава древней… фамилии Торесов и клана Торесов, граф-текронт… пользуясь правом древнего Закона Нишитуран… приказываю… приказываю… лечащему меня врачу прекратить мое физическое существование… Да здравствует Нишитура!

Доктор выключил диктофон и поместил его в карман.

– А теперь делайте свое дело, – приказал Торес.

Врач набрал убийственную дозу транквилизатора и поднес инъекционный пистолет к вене умирающего. Тонкая игла впилась в плоть, принявшую смертельную дозу.

Граф-текронт Торес умер мгновенно.

Эфор безопасности Ивола просматривал итоговый рапорт о результатах чистки в Текрусии и об устранении некоторых уличенных в нелояльности дворян.

Все прошло как нельзя лучше. Оперативники БН высокопрофессионально провели все операции, не проронив и тени подозрения о причастности БН к чему-либо.

Настроение Иволы заметно приподнялось. Достав из-под стола полную бутылку 'сухой' водки, он налил себе полный стакан и медленными глотками опорожнил его. После чего убрал "огненную воду" до следующего раза и продолжил изучение рапорта.

Убийства, самоубийства, кораблекрушения. Ивола особенно отметил операцию по устранению Марка и Тореса. Да, его молодцы лихо провернули дело с халцедонской язвой, влезли в промышленно-финансовые структуры Марка, оставив замаскированные следы преступных действий последнего. Оперативников, без сомнения, надо наградить.

Далее, эфор со смехом прочитал, как какой-то идиот маркиз влюбился в подсунутую ему шлюху. Их любовные утехи, а маркиз оказался извращенцем, аккуратно засняли и теперь он послушная собачонка, готовая сделать все, лишь бы не пострадала его репутация. Воистину, такие люди думают не тем, что у них на плечах, а тем, что у них болтается между ног.

Граф-текронт Ганер. Ивола посмотрел посвященный ему материал. Стоило этого сукиного сыны придавить к ногтю, как он тут же стал стучать, заверяя в своей преданности империи и предлагая сотрудничество. Предавши один раз…

Ивола конечно будет сотрудничать с ним, но лишь до тех пор, пока от него будет польза. Потом его ждет участь использованного презерватива. А что обычно делают с использованным презервативом? Предатели во все времена одинаковы и во все времена с ними поступали соответственно. К тому же, таких как Ганер, эфор безопасности просто презирал.

Единственный, о ком сожалел Ивола, это маршал Канадинс. Герой ассакинской войны, матерый вояка, опытный стратег и политик. Но… тут уж пришлось выбирать между ним и собой.

Просмотрев все материалы, Ивола подумал, что завтра его ждет у себя император. Прекрасно, пожелания Его Величества выполнены досрочно. Император любит хорошие новости.