Молох Империи. Книга 1

ГЛАВА 17

В течение второй недели инструкторам удалось добиться от рекрутов приемлемых результатов в обращении со стэнксом. Три последующие недели представляли собой бесконечные марш-броски в полной амуниции, ночные тревоги, ночные и дневные стрельбы, рытье траншей, строительство блиндажей и окапывание бронетехники. Бывали дни, когда рекруты с самого утра прибывали на стрельбище и выстреливали до полусотни магазинов, швыряли учебные гранаты. Иногда инструкторы заставляли окапываться на время, а те, кто не успевал вложиться в норматив, зарабатывали штрафные часы строевой подготовки после отбоя. Однажды в их ряды попал Мэк, попросту решивший забить. Но от бдительного Сэга это не укрылось. Когда весь лагерь уже смотрел сны, Мэк и еще несколько неудачников вышагивали перед Сэгом на плацу. Судя по огромному количеству таких групп штрафников, находившихся на плацу после отбоя, подобная практика в лагере была широко распространена. У Мэка даже возникло своего рода 'дежа вю', настолько некоторые порядки походили на полевые занятия в Юрьевском Кадетском Корпусе. А еще ему с лихвой хватило этого ночного занятия, чтобы в дальнейшем все нормативы учебной программы выполнялись им в срок.

В лагере не было выходных, лишь бесконечная монотонность тренировок. Но и скучать не приходилось, инструкторы зорко следили, чтобы будущие легионеры были всегда озадачены.

В последний день пятой недели, который в нормальной жизни именовался воскресеньем, сержант Сэг вместо обычного марш-броска на дальнее стрельбище, построил манипул и подозвал к себе монитора.

– Выдели девять человек, – приказал он Хатану, – ты пойдешь старшим. Вас отвезут в космопорт, где вы до ужина будете разгружать прибывший транспорт.

Хатан прошелся вдоль строя и встретился взглядом с Мэком. Тот подмигнул. Монитор остановился возле третьего отряда и назначил рабочую команду.

– Мэк, Оберкромб, Хаяд, Стук, Нор, Джавандесора, Фрег, Грин, Булахет. Выйти из строя.

Сэг приценился к выбору монитора, но не стал придираться.

– Отправляйтесь к штабу батальона, там вас будет ждать гравитолет, – направил он.

– Кру-ГОМ! Бегом-АРШ! – раздались команды Хатана.

У штаба уже стояла группа воздушных машин. Сюда прибывали рабочие команды из других подразделений.

Люди Хатана первыми заняли свободный гравитолет и смогли расположиться более-менее с удобствами. Вскоре в него набились еще две команды.

Смена обстановки и почти часовая поездка гравитолетом воспринимались рекрутами как отдых. Если не в физическом, то в психологическом плане. Хотя они отправлялись на работы, все же мысль о том, что они покидают лагерь, что рядом не будет стоять инструктор, многим согревала сердце. И они не обманулись в ожиданиях. Возле гигантского транспорта, где их высадили, стояла всего горстка солдат БН, которые должны бели следить за общим порядком. Все остальные были вольнонаемными портовыми рабочими. Рекруты были предоставлены сами себе и могли особо не напрягаться.

Работа предстояла нелегкая: надо было вручную нагрузить бесчисленные штабели ящиков из трюма транспортного корабля в подогнанные к его рампам грузовые гравитолеты. Все портовые краны и роботы-погрузчики были задействованы на других транспортниках, а доставленные этим кораблем грузы требовались на Уль-Тии срочно. Оценив весь объем предстоящего, Хатан грязно выматерился на Сэга за то, что тот приказал выделить не десять, а девять рядовых. Работать придется попарно, а если Хатан будет просто руководить, один из его команды останется не у дел. Это будет, конечно же, замечено солдатами и тогда начнутся неприятности.

– Короче, не надрываться, но и не ползать, как ленивые твари после кормежки. Разбиться по парам, – дал Хатан напутственное слово. – Пошли, Мэк, будем вдвоем.

Работа закипела. Мало помалу, гора ящиков таяла. Солнце жгло нещадно, выступивший пот впитывался в одежду и, высыхая, оставлял после себя белые пятна соли. Но никто из работавших не снимал мундир, наученные горьким опытом многодневных мучений, когда уль-тийское светило обжигало незащищенную кожу, которая потом отслаивалась пластами, словно у каких-то пресмыкающихся в период линьки.

Ударно поработав около двух часов, Хатан завел Мэка в трюм звездолета, где их не могли увидеть солдаты.

– Пережди здесь, я схожу прогуляюсь.

– Давай не долго, другие начнут ворчать.

– Что? – ухмыльнулся Хатан. – Пусть только кто-то вякнет – башню снесу.

Оставшись в одиночестве, Мэк забился в темный угол и, наплевав на все, уснул. С тех пор как он попал на Уль-Тию, его единственная заветная мечта, как и у всех других рекрутов, была как следует выспаться.

Из счастливого небытия сна его вырвали Стук и Нор.

– Где Хатан? – спросил Стук.

– Не знаю, ушел куда-то.

– Ты спишь, а мы вкалываем, – тоном приговора произнес Нор.

– А ты предлагаешь мне самому ящики тягать?

– Ты мог бы и подменить кого-то, – ответил Нор.

– Кого-то – это конкретно тебя?

– Хотя бы.

– Чтобы я вкалывал, а ты спал?

Обстановка накалилась до предела. Мэк чувствовал, что эти двое вот-вот бросятся на него, и внутренне подтянулся, готовясь к отражению. Но тут, в самый напряженный момент, появился Хатан.

– Стук, Нор! – окрикнул он. – Чего торчите? За работу!

Как ни странно, оба подчинились монитору, видимо вспомнив о его кулаках-кувалдах, которыми он, не церемонясь, пользовался в лагере.

– Как прогулка? – спросил Мэк.

– Удачно.

Хатан извлек из-за пазухи литровую бутылку с прозрачной жидкостью. Мэк готов был поклясться, что секунду назад у его друга ничего под кителем не было.

– Чистый спирт, питьевой, – пояснил Хатан, – достал у портовиков. Нашел общий язык, ведь я сам когда-то был одним из них.

– Как ты его пронесешь?

Улыбаясь, Хатан показал на свою флягу, вмещавшую литр воды.

– Одна бутылка уже тут.

Мэк отстегнул свою флягу. Сделав несколько глотков, вылил остальное на пол. Содержимое бутылки перекочевало в новую емкость.

– Единственное, что хреново, Мэк, так это то, что это пойло сильно разогреется на солнце. Но ничего, наши луженые глотки стерпят все.

Мэк сильно сомневался, что оправдает надежды друга, и даже слегка передернулся от мысли о теплом спирте, но однако огорчать его не стал.

Избавившись от бутылки, напарники вновь принялись за работу. За следующие несколько часов до ужина полторы сотни рекрутов почти закончили с бесконечными штабелями ящиков. По сигналу гравитолетов, в них погрузились все рабочие команды и вот воздушные машины отправились в лагерь. В трюме транспортника осталось несколько десятков ящиков, спохватившимся докерам оставалось лишь руганью выражать недовольство в адрес улетевших. Теперь им самим придется доделывать работу до конца.

Вернувшись в лагерь, Хатан построил рабочую группу перед Сэгом и доложил о прибытии.

– Никаких происшествий, монитор?

– Никаких, сержант.

– Хорошо. А если и были происшествия, то я скоро о них узнаю. Ты как раз к ужину, монитор. Строй людей и отправляй в столовую.

Вернувшийся с ужина манипул инструктор поджидал с каким-то небольшим металлическим ящичком, немного превосходящим по размерам подсумок для гранат.

– Сейчас я проведу с вами лекцию по САК – двести шестнадцать, – начал Сэг занятие. – "САК" означает стабилизатор атомный крионический. Двести шестнадцать – вас не касается. Этот прибор служит для защиты от воздействия термогенного оружия. Короче говоря, чтобы ваши окопы не превратились в реку грязи и не погребли вас под собой. Прибор прост в обращении. Перед вами учебный макет, поэтому не надо шарахаться, когда я что-то в нем включу. Итак, вот эти четыре штыря называются заземлителями, они служат для передачи энергии прибора. Вот эти две штуковины называются сетками атомного деструктора. Никогда не лезьте сюда, если прибор включен. Последствия будут самыми плачевными. Вашим шаловливым пальчикам не то что больно станет, им вообще после этого не придется шалить. Вот это – панель активации, снимаете вот эту крышку, снимаете с предохранителя и нажимаете сюда. Вот здесь, – инструктор тыкнул пальцем, – должно засветиться рабочее табло. Если оно не загорелось, значит или вы что-то не то сделали, или ваш прибор не работает. Последнее означает, что вас очень скоро убьют. Всем все понятно?

Как всегда все молчали.

– Тогда начнем практическую часть. Хатан, ты первый.

Сэг передал прибор монитору, с которым тот повторил все в точности так, как показал инструктор. Сэг остался доволен своим монитором.

– Начнем с первого отряда. Фристоун, подводи людей. И еще, – обратился ко всем нишит, – у вас будет возможность попрактиковаться с действующим прибором перед самым выпуском. И если какой-то идиот что-то перепутает… я ему просто не завидую.

Занятие продолжалось до самого отбоя, лишь тогда Сэг убедился, что каждый рекрут и с закрытыми глазами сделает все как надо.

Едва смолк сигнал отбоя и инструктор удалился, как в палатке третьей группы, в которой жил Хатан, все пришло в движение. Ведь у монитора было настоящее сокровище – аж два литра чистого спирта. Имея такое достояние, рекруты готовились устроить себе натуральный праздник.

Рекрута Смили, который наотрез отказался пить и вообще заявил, что Ихеом покарает всех грешников в этой палатке, Вик определил на пост – наблюдать за внешней обстановкой, чтобы в случае опасности предупредить пирующих.

Спирт разбавили наполовину водой, получилось четыре литра самодельного пойла, претендующего на название водки. Закусывать было нечем. Поэтому, кто хотел – запивал.

Шедан удружил всем – он выложил спрятанные им до поры до времени несколько пачек сигарет. И каждый посчитал своим долгом выразить ему, какой он замечательный товарищ.

– Ты прямо находка, – обрадовался Вик, – может поделишься с нами, где достал столько курева?

– Рассказать-то, расскажу, – выпив и прикурив сигарету, ответил Шедан, – секрета тут нет. Сегодня на утренних стрельбах увидел, как один из бээнцев из вещмешка их достал. А там этих вещмешков – уйма была. Ну, я выждал, пока он отойдет в сторонку. Ну а потом, все эти пачки чудесным образом появились в моих карманах.

Шедан смутился даже, когда заметил, сколько восхищенных глаз уставились на него. Еще бы, умудриться провернуть дельце под носом у солдат и инструкторов, да так, что даже свои ничего не заметили.

– Обделал бээнцев! – в полголоса воскликнул Булахет. – Налейте ему еще, пусть пьет, заслужил.

Хатан наполнил до краев уже подставленную кружку.

Пили долго, но говорили мало. Сказывалось всеобщее напряжение, ведь подспудно каждого терзала мысль об опасности. Никто не позволял себе расслабиться до конца. После пятой порции теплой водки Мэк почувствовал, как по его телу разливается усталость. Он выкурил еще одну сигарету, вспоминая, что в прежней жизни терпеть не мог эту дрянь.

Оглядевшись вокруг, он увидел, что большинство расходились по койкам. Самыми стойкими алкоголиками оказались Хатан, Вик, Шедан и Булахет.

Отказавшись от очередной порции, Мэк рухнул на койку и мгновенно вырубился.

Из оставшейся четверки самым крепким оказался Хатан. Он уложил уже ничего не соображавших собутыльников, подозвал Смили и велел ему пособирать все окурки, попутно уничтожая все улики ночного веселья.

Так прошла первая пьянка в лагере. А на утро пришла жестокая расплата. Начиная с этого дня, каждый первый день новой недели объявлялся химическим.

Проснулся Мэк с трудом. И то, только после того, как кто-то стянул его с койки на землю и облил прохладной водой. Голова болела жутко, казалось, кто-то со всей дури лупит по ней молотом. Сильно хотелось пить.

Еле дотащившись, Мэк встал в строй таких же мокрых, как и он. Кроме Хатана и Смили, все обитатели его палатки были облиты. Вероятно, эти двое и устроили им водные процедуры.

Как ни странно, но по внешнему виду сержанта-монитора никак нельзя было догадаться о его ночных подвигах. Хатан сохранил свежее лицо, опрятный внешний вид, словом – образцовый младший командир. Чего нельзя было сказать о его собутыльниках, пройдя мимо которых монитор невольно поморщился от сильного перегара.

– Так и будем стоять, как дебилы?! – взревел Хатан. – Ваше счастье, что Сэга здесь нет. Вы посмотрите на себя – сборище недоносков. Даю вам минуту, чтобы вы как следует умылись и нажрались зубной пасты. Вы все еще здесь?

Первым делом Мэк напился, но не слишком много, так как знал, чем чреваты последствия. Потом тщательно протер глаза и подставил голову под прохладную струю воды. Это слегка облегчило самочувствие, но не до такой степени, как хотелось бы. Боль по прежнему стискивала виски. Набив рот зубной пастой, благо она устраняла любой сильный запах, Мэк вернулся в строй.

– Вот теперь вы слегка напоминаете людей, – пошутил Хатан. Впрочем, никто его шутку не оценил.

Из-за соседних палаток вышел инструктор.

– Манипул, СМИР-Р-Р-НО! – скомандовал монитор.

– Вольно, – отдав приветствие, сказал Сэг.

– Вольно, – повторил монитор.

Нишит как-то странно покосился на третий отряд, но ничего не заподозрив или сделав вид, что не заподозрил, отдал обычное утреннее распоряжение:

– Монитор, отводите манипул на спортивный городок. Жду вас там через двенадцать минут.

– Есть!

Слова инструктора можно было легко понять, если знаешь, что он по обыкновению собирался идти к спортгородоку напрямую, а манипулу предстояло сделать обычную трехкилометровую утреннюю пробежку. Для разминки.

Хатан выкрикнул соответствующие команды и манипул умчал.

Мэк никогда не подозревал, что обычная утренняя зарядка может десятикратно усилить похмелье. В той еще прежней жизни его миновали ночные попойки во время полевых выходов. Теперь же его мучил дичайший бодун. Казалось, садист Сэг получает удовольствие, напрягая рекрутов, гоняя их взад-вперед, заставляя раз за разом преодолевать полосу препятствий. Никогда еще Мэк не испытывал такого дикого желания его придушить. Закончив зарядку, инструктор бросил подозрительный взгляд на третий отряд. Возможно, он таки догадался в чем дело, но его догадка показалась ему слишком фантастической.

– Вик, – нейтральным голосом обратился Сэг, – что-то сегодня твой отряд не на высоте. Ползают, словно толстозадые старухи. Видишь вон тот бугорок? – он показал на выделявшийся среди песков курган, до которого было километра два. – Твоих молодцев я наблюдаю на его вершине. И бегом сюда. На все про все я даю тебе пятнадцать минут. Опоздаешь к завтраку – не жди ничего хорошего. Выполняй!

– Есть! – Вик невесело оглянул своих и скомандовал:

– За мной!

Один за другим, рекруты побежали к цели, проклиная тот день, когда судьба забросила их на Уль-Тию.

За завтраком, впервые с момента прибытия в учебный лагерь, Мэк не мог смотреть на еду. На том кургане, как и многих, его вырвало и нудило до сих пор. Но все же он нашел в себе силы преодолеть отвращение и набил желудок снедью.

Похоже, этот день готовил новые сюрпризы. Сэг приказал с собой взять вещмешки для марш-броска на полигон лагеря. Расхаживая перед строем, он с улыбкой инквизитора рассказывал, как пользоваться костюмами химической защиты. У рекрутов его лекция породила неприятные ожидания. Завершая свою речь, нишит добавил:

– Эти выданные вам костюмы не стоят на вооружении имперской армии. Их функции успешно заменяет обычный солдатский бронекостюм, который при необходимости можно загерметизировать. Но выдавать каждому из вас по бронекостюму – выйдет в очень кругленькую сумму. Поэтому, вы обучитесь пользоваться этими древними монстрами и увезете их с собой на войну.

Восемь километров по сорокаградусной жаре в резине и противогазе – что может быть ужасней для человека, целый год не прикасавшегося к спиртному? Отказывался от вонючего еженедельного 'чиу'. А накануне нажрался самодельной водкой и в качестве закуски использовал сигареты. Но Мэк выдержал и это испытание.

Продвигались по две минуты бегом и столько же шагом. Неимоверными усилиями Мэк заставил себя дотащиться до пункта назначения и не вырвать прямо в противогаз. А когда наступил тот выстраданный долгожданный миг освобождения от резинового чудовища, он увидел, что не всем удалось сдержать рвотные рефлексы.

Стук, Грин и Оберкромб пытались очистить противогазы и мундиры от блевотины. Причем, Грин через минуту рухнул лицом в песок. Стоявший рядом Хаяд стал приводить его в чувства, поливая водой из фляги и хлопая ладонями по лицу.

Остальные рекруты, хотя и чувствовали себя лучше, выглядели не менее жалко. Мундиры всего манипула были насквозь мокры от пота, рекруты снимали и выжимали одежду, выливали целые литры пота из сапог.

– Глядя на вас, мне самому блевать хочется, – проворчал Сэг и презрительно сплюнул.

Проклиная про себя извергов из БН, устроивших эту пытку, Мэк дал себе зарок: пока он в лагере – никаких пьянок.

Видимо, так думал почти каждый. В середине недели Сэг еще раз отправил рабочую команду в космопорт. Как и в прошлый раз, Хатан вернулся оттуда с литром спирта, но вот собутыльников нашел с огромным трудом. Распить разведенный спирт согласились только Шедан и Джавандесора, все сержанты и еще какой-то тип из другого отряда. К их счастью, химические дни устраивались только по понедельникам.

Отношения между Мэком и Хатаном стали натянутыми. Хатан не в шутку обиделся за отказ пить с ним. Так проходив два дня надувшись, Хатан на следующий цикл подошел к Мэку перед отбоем.

– На следующей неделе нас снова посылают в космопорт, – он смотрел другу в глаза, видимо эта тема для него была очень важна. – Будешь со мной? Только хорошо подумай.

Мэку хотелось отвести взгляд, но он не сделал этого. Что можно доказать человеку, который за долгие годы на Хатгале III превратился в тайного алкоголика? Если ему откажешь, то тем самым обманешь его ожидания – они станут врагами. Согласишься – на следующий день будешь снова умирать.

– Молчишь, – Хатан был абсолютно спокоен – и это было опаснее всего. Мэк отлично изучил его характер и знал, что может последовать за этим ледяным спокойствием.

– Шедану, Джавандесоре и Вику тоже было хреново. Да и мне тоже. А ты отказался, как те слизняки.

– То, что для тебя норма, для меня равносильно самоубийству.

– Отказываешься, значит?

Мэк нарочно вздохнул и ответил:

– Я этого не говорил.

– Тогда не томи мне душу… Да, нет?

– Да.

– Ты со мной?

– Я с тобой, – нарушил он свой зарок.

Некоторое время они еще смотрели в упор друг на друга. Но вот, ледяная маска постепенно стала сползать с лица Хатана. Он подошел и обнял Мэка.

– Я знал, что ты мне друг, что ты мужчина.

Все, что сейчас произошло, заставило Мэка надолго задуматься. Печально, что Хатан оценивает дружбу по готовности выпить с ним. Но что он вообще знает о Хатане? О его жизни? Кто он такой, чтобы судить его? Не суди да не судим будешь – так, кажется, говорили древние?

А жизнь шла своим чередом. Следующий химический день, вопреки ожиданиям, Мэк пережил намного успешнее. Да и остальные рекруты справились не хуже. Это был единственный марш-бросок, когда инструктор не сделал ни одного язвительного замечания. Похоже, он был просто доволен уже тем, что никто не обблевался по дороге.

Начиная с этой недели, рекрутов стали обучать тактике взаимодействия манипула с боевыми машинами пехоты. Мощные бронированные БМП были рассчитаны на десять человек десанта и двух членов экипажа. Но вместо десяти, в них инструкторы загоняли весь отряд. Внутри машины было прохладно, что резко контрастировало с одуряющей духотой Уль-Тии. Империя заботилась о своих солдатах – спасая и от жары, и от мороза.

Учили будущих легионеров шаблонным тактическим приемам. Самым распространенным был такой: на высоте одного-двух метров БМП скользила на антигравах над песками, перевозя пехоту к исходному рубежу. Затем высаживала ее. Рекруты разворачивались в цепь и бежали за техникой до условных траншей противника. И все это время инструкторы заставляли их падать, перекатываться, прицельно стрелять по стоявшим впереди мишеням.

Учили также окапывать и маскировать БМП. Хотя зачем это было нужно, рекрутам оставалось непонятно: машины могли сами зарыться в любой грунт, а фототропное покрытие брони с легкостью приобретало любые цвета и оттенки окружающего ландшафта. Но инструкторы говорили, что уметь надо все. И они не привыкли спорить.

После обеда в пятницу сержант Сэг приказал Хатану снова назначить рабочую команду. Монитор выделил по три человека из первого, второго и четвертого отрядов и как обычно отправился с ними старшим.

Ближе к вечеру небо над лагерем приобрело пунцовый цвет, температура заметно спала, серые тучи заволокли светило и лагерь погрузился в полутьму.

Впервые за несколько недель удушливая жара уступила место необычной в этих местах прохладе. Появившийся несильный ветер вкупе с моросящим дождем впервые явил новый облик Уль-Тии, показав, что иссушенная планета бесплодных песчаных материков может быть совершенно иной – прохладной и свежей. Неожиданные потоки дождя больше походили на бред словно бы одушевившейся атмосферы. Но увы, сколь неожидан был дождь, столь и скоротечен. Всего несколько часов – и ветер угнал нависавшие грозные тучи на восток. Но витавшая в воздухе прохлада не покинула лагерь, она заставляла рекрутов дышать полной грудью и радоваться жизни.

Прозвучал и стих сигнал отбоя, ознаменовав начало последнего часа текущего цикла. Лагерь погрузился в сон и окутался тишиной. Лишь редкие патрули солдат БН дисгармонировали со всеобщим безмолвием.

По одиночке, держась в тени от гуляющих лучей прожекторов, в третью палатку манипула, словно привидения проникали на устраиваемую Хатаном гулянку приглашенные им рекруты. Внутри уже кипело оживление. Из хорошо схороненных тайников извлекались пронесенные из столовой харчи, среди которых особое место занимали уль-тийских деликатесы.

Смили, как всегда поставленный в "дозор", объявил, что пришел последний из ожидавшихся.

– Шедан, доставай! – скомандовал Хатан.

На импровизированный стол моментально были выставлены уже приготовленные шесть литров водки, выложены сигареты, после чего все расселись по своим местам. Те, кто не хотели принимать участие в веселье, поставили свои койки в другой конец просторной палатки и преспокойно смотрели очередной сон после утомительного дня.

– Старая гвардия, – улыбнулся Хатан. – Давай, Джавандесора, разливай.

– А тост? – спросил тот, разлив пойло по кружкам и наблюдая, как оно вот-вот будет опрокинуто собравшимися.

– Какой еще тост? – Фристоун окинул всех взглядом и добавил: – Мы же тут чтоб нажраться собрались, а не трепаться, как высокородные дегенераты. О новой мо-оде, о плохой пого-оде.

Реплика Фристоуна наложилась на общее настроение, и даже хмурый Джавандесора ощерился и одобрительно хлопнул сержанта по плечу.

Мэк опрокинул свою кружку и ложкой зачерпнул каких-то моллюсков, название которых до сих пор не смог выучить, ведь меню в столовой не подавали. Закуска из моллюсков получилась просто превосходная, деликатес начисто очищал гортань от гадкого привкуса водяры.

– А я все же предложу один тост, – Хатан заметно погрустнел.

Он закурил и жестом показал Джавандесоре, чтобы тот разливал по новой.

– У меня есть два жгучих желания. Первое из них – вырваться из этой вонючей дыры. Второе – это порезвиться с какой-нибудь обалденной милашкой. Чтобы исполнилось мое второе желание, надо, чтобы исполнилось первое. Но еще надо остаться живым и здоровым после той мясорубки, которую нам обещают эти бледножопые. Лично мне остаться живым, но без ног и кое-чего еще – хуже смерти. Я лучше прикончу себя, чем стану беспомощным калекой. Лучше помирать с мечтой, чем пускать слюни потом, как долбанный идиот. Либо все, либо ничего… Черт! Я столько лет не держал в руках женщину!

Хатан уставился в кружку, тщетно пытаясь найти в ней свое отражение. Небольшая полевая горелка едва рассеивала темноту в палатке.

– Я что-то увлекся. Короче, чтоб нам всем еще поваляться в постели с симпатяшкой.

– Хэ, тогда лучше с двумя! – загоготал Манорт, но никто не поддержал его.

Встретившись глазами с Хатаном, Манорт резко умолк и потупился.

В полном молчании была выпита вторая порция пойла. Слова Хатана навели всех на тягостные мысли. Рекруты думали над словами Хатана и разделяли их. Кому в этой империи нужен увечный, если он бывший раб-заключенный? Где взять деньги на регенерацию, чтобы возместить увечье? Но хватит ли у них духу покончить с собой, окажись они в подобной ситуации? Они пока не знали ответа на этот вопрос.

Словно почуяв нависшую атмосферу угрюмости, Шедан принялся рассказывать анекдоты. Мало-помалу компания оживилась. Да и ядовитый огонь разбавленного спирта немало поспособствовал разрядке напряжения. Понемногу разговоры обособились на отдельные и каждый новый стакан упрочнял этот процесс. Говорили, как и прежде, в полголоса, подсознательно каждый ощущал, при каких обстоятельствах они здесь собрались.

– О чем задумался? – спросил Мэк у ОўКонора, уставившегося в одну точку.

Тот среагировал только через несколько секунд. 'Профессор' повернулся и растянул губы в глуповатой улыбке. ОўКонор тщетно пытался сфокусироваться на Мэке стеклянными глазами.

– Ду… думаю о нишитах, – выдохнул он.

– А чего о них думать? – удивился сидящий рядом Вик. – Мы здесь, они там. Они думают, что загнали нас в резервацию, что превратили нас в послушный скот, который можно вести на бойню без проблем. Они стерегут нас, а мы в это время сидим и бухаем. Так что, мы их поимели. Вот им! – сержант сделал соответствующий жест руками.

Но его слова, кажется, не дошли до ОўКонора, который, судя по всему, был близок к отключке.

То, что сказал ОўКонор затем, заставило Вика посмеяться.

– Думаю, почему у них кожа белая?

– Так они же нишиты, высшая раса, – язвительно заметил Вик, – интересно, что б они пели, если бы рождались зеленокожими?

Мэк тихо посмеялся. Он прекрасно знал, что нишиты отнюдь не считают себя высшей расой. Скорей они превозносят своих предков, веря, что боги одарили их полезной мутацией. И в общем-то, они были правы. А вот рассуждения Вика он расценил как поверхностные и примитивные, словно этому верзиле не двадцать пять, а всего-то годков тринадцать.

– Не-е… – проскрипел ОўКонор. – Я не о том. Почему у них нет загара? У нас вот скоро руки и морды почернеют. А у них… к-кожа даже не краснеет под… воздействием ультрафиолета.

ОўКонора внезапно качнуло в сторону и, едва справившись с этим, он тем не менее не смог уберечь себя от заваливания на импровизированный стол. Мэк вовремя успел подхватить его.

– Перебрал, – ухмыльнулся Вик.

Мэк подхватил отрубившегося собутыльника и потащил к выходу.

– Смили, глянь, что там.

– Все чисто.

– Ты куда, Мэк? – спросил Хатан.

– Оттащу это тело к нему домой.

– А, давай, – махнул рукой Хатан. – Потом мороки меньше будет.

Вернувшись, Мэк застал Шедана за рассказами новых анекдотов. Фристоун и Манорт тихо о чем-то спорили. Постепенно их взаимный тон нарастал. Они уже успели обменяться испепеляющими взглядами. Мэк заметил, как Манорт осторожно взялся за собственный табурет. Мэк привлек внимание Хатана и знаком указал на разгорячившуюся парочку, готовую начать выяснение отношений. Теперь и Хатан заметил приготовления Манорта. Резко, но шепотом он гаркнул:

– Манорт! Оставь табуретку! Фристоун, заткни пасть! Не хватало мне ваших разборок! Попалить нас захотели, придурки?

Слова монитора возымели действие, спорщики мигом оставили свои намерения.

– Налей им, Джав, на сон грядущий, – внес предложение Мэк. – Пусть выпьют и на боковую.

– Заметано.

Джавандесора налил провинившимся по полкружки, очень быстро опустевшие под сердитым взглядом Хатана. Сержанты принялись запихиваться остатками пищи. Манорт подпалил и нервно скурил сигарету. По всему было видно, что Фристоун сильно его достал. Хотя Мэк был уверен, что Манорт нервничал больше от недовольства Хатана, он когда-то стал свидетелем, как монитор выбивал дурь из нерадивого мордоворота.

Наконец, Фристоун и Манорт пошли отбиваться. За очередной дозой разговор зашел о женских прелестях, обсуждались достоинства прекрасного пола.

– Что не говори, – рассудил выпивший больше всех Хатан, – а меня больше волнуют брюнетки. Все бы отдал, чтобы одна из них сейчас оказалась здесь.

– Да я бы и душу за это продал, – мечтательно согласился Вик. – Сколько лет я уже баб не видел. Иногда мне кажется, что их и нет вовсе, а все россказни про них – плод воспаленного воображения. Да если бы они и существовали, нам и отдать-то за это нечего. У нас же ничего нет, кроме никчемной жизни.

– Не знаю, что ты собираешься отдать, – сказал Хатан, – как по мне, увидел – бери.

– Наливай, Джав, по маленькой, – попросил Шедан, – а то аж сердце защемило. Была у меня, помню, одна брюнеточка. Ксавьерой звали. Не женщина – сказка какая-то. Все при ней: и мордашка, и фигурка точеная. А что в постели вытворяла – у меня слов нет описать!

– Где же ты ее подцепил? – подстегнул его воспоминания Мэк.

Шедан взял кружку и застыл, будто заново переживая свои давно минувшие похождения.

– Было времечко, когда у меня завелись приличные деньжата, – он качнул кружкой. – Давайте.

Привычно скривившись после обжигающих глотков, все принялись добивать почти пустые тарелки с закуской. Единственный, кто не кривился и почти не ел, был Хатан.

– В борделе что ли снял ее? – спросил он у Шедана.

– Зачем в борделе? Она была актрисой. На Аване II был кто-нибудь? Из сектора Красного Дракона?

– Я был, – ответил Джавандесора.

– Ксавьера Рино, слышал о такой?

– Рино? – удивился Джавандесора. – Ксавьера Рино? Та, что снялась в "Сквозь галактику" и "Песчаные отмели"?

– Она самая.

Челюсть Джавандесоры отвисла, он уставился на Шедана, как на явившегося бога. Потом его взгляд стал подозрительным.

– А ты не заливаешь?

– Клянусь твоей мамой!

Джавандесора закашлялся от смеха.

– Ладно, верю…

– Что, Джав, бабенка обалденная? – спросил Хатан.

Джавандесора часто заморгал, он вдруг понял, что кроме него и Шедана никто аванскую актрису не знает. Вспомнив, что нужно дышать, Джавандесора наконец вышел из транса.

– Ксавьера Рино, – начал он, прикуривая, – самая популярная, наверное, актриса Красного Дракона. О, бездна! Да если бы вы ее хоть раз увидели, то тут же потеряли бы голову.

– И как же ты смог ее охмурить? – спросил у Шедана Вик.

– Все получилось случайно. Я обедал в одном из самых шикарных ресторанов на Аване II – в "Оксенвольде". Джав вон пусть подтвердит, ресторан действительно не для всех. И вот появляется она… Когда она подсела ко мне и заказала обед, я не поверил в происходящее. Сперва я огляделся, оказалось вокруг все столики и кабинки заняты. По началу она не замечала меня, потом мы познакомились, разговорились и подружились. Через неделю мы уже стали любовниками.

Наступила тишина. Рассказ Шедана произвел впечатление почти на всех. Не заинтересовал он только Мэка. А Джавандесора тихо давился смехом, он видимо ни грамма не поверил Шедану. Успокоился Джавандесора только после толчка Хатана.

– И что же случилось потом? – шепотом спросил монитор.

Шедана словно вырвали из грез. Черты его лица моментально утратили мечтательность, рот перекосило.

– Потом меня замели, – продолжил он, – это был настоящий удар для нас обоих. Мне кажется, она меня любила. До сих пор не могу простить того гребаного ублюдка, который меня подставил. Я ведь никогда не был богатым, бывали времена, когда я рассмеялся бы в лицо любому, кто сказал бы, что я буду посещать "Оксенвольд". Я был беден, но мозги мои варили – что надо… Я был молодым сетевым программистом. И довольно высокого уровня, как я думаю. Но если кто-то знает положение дел на Аване II, тот меня поймет. Все теплые места в этом мирке давно уже для себя пригрели нишиты. И они не очень-то спешат делиться с другими местом под солнцем. В общем, я долго не мог найти стоящую работу, тогда и подвернулось одно дельце – мне предложили взять банк. Я согласился, тем более, что все, что от меня требовалось – это взломать систему защиты, заблокировать вызов полиции и хорошенько покуролесить во внутренней банковской сети. Никакой крови и минимальный риск. Но мои подельники все испортили, они слишком замешкались и охрана успела среагировать. В перестрелке были убиты двое из них и еще охранник, и зевака. Один из моих корешей смог уйти и упереть с собой мешок с наличкой с сорока миллионами крон. Его лицо никто не видел, полиция, благодаря мне, приехала слишком поздно. Короче, мы разделили куш и распрощались навсегда. Несколько месяцев я скрывался, а когда все улеглось, стал потихоньку пользоваться своими деньжатами. Но сначала я поменял свою долю – двадцать миллионов на пятнадцать местным подпольным воротилам. Благо я имел кое-какой вес в их кругах, бывало, что выполнял кой-какие заказы. В общем, и бандитам выгодно, и мне спокойно – никаких проблем с опознанием банкнот.

– И как же ты залетел, твой кореш заложил? – спросил Хатан.

– Можно и так назвать. Этот кретин купил себе особняк на экваториальном острове и безумно дорогой катамаран. Естественно, если человек без работы, без образования, без связей на верхах и тем более не нишит совершает такие приобретения, то это вызывает подозрения. Аванские легавые его сразу сцапали, потом передали нишитам в БН. А те, как известно, не церемонятся. Они просто промыли ему мозги. Так они вышли на меня. Следователь рассказал об участи бывшего кореша и пригрозил тем же самым мне. А вы знаете, что это за процедура, можно тронуться на всю жизнь. В общем, допрос был быстрым, я подтвердил его сведения, подумав, что лучше сохраню разум, чем превращусь в безмозглого бормочущего идиота. А сделать идиотом они могут стопроцентно, с легкостью, можно сканировать не только область памяти об ограблении, а погонять по всем пластам, начиная с рождения. Подельника приговорили к смерти за двойное убийство, хотя это даже не он убивал. Меня к ссылке в мир смерти.

– Не повезло тебе, парень, – посочувствовал Вик.

Шедан подкурил сигарету и обратился к Джавандесоре:

– А ты когда был на Аване II? После тринадцатого?

– В пятнадцатом, – ответил тот.

– Расскажи, как там Ксавьера.

– Да я ее только в фильмах и видел. Ну и в новостях узнавал. Снималась в новых картинах. Потом укатила из сектора с каким-то нишитом.

Шедан издал утробный звук, похожий на рык. Потом зажмурился, на его скулах заиграли желваки.

– Вот сука!

– Да брось ты, – возмутился Мэк. – А что ей оставалось делать? Молиться на твое стерео до конца жизни?

Шедан повернулся к нему и глубоко затянулся. Дым тонкими струйками вышел из его ноздрей.

– Ты прав, – спокойно ответил он. – Кто я для нее? Призрак из прошлого. Надеюсь, она счастлива с тем беложопым.

На утро не осталось и следа от вчерашней свежести. Воздух был сух и под немилосердными лучами солнца успел моментально нагреться. Ни единого облачка не закрывало от палящего светила, даже двухбальный ветер не приносил облегчения, его теплые порывы подымали в воздух мельчайшие песчинки.

Этот новый день Хатан мог по праву назвать черным днем своей жизни. И все же, хоть удача и отвернулась от него, но она не покинула его полностью, оставила от себя маленькую частичку. И этой частичкой стал Сэг, вернее его отношение ко всему, что произошло.

Слушая утренний доклад Хатана, находящегося в непосредственной близости от него, Сэг понял, что его монитор накануне внушительно перебрал и до сих пор находится в состоянии опьянения. Любой другой инструктор посчитал бы этот факт вопиющим нарушением устава, а в настоящих условиях – нарушением приказа о порядке соблюдения дисциплины среди рекрутов учебного лагеря, утвержденного самим эфором Безопасности Нишитуран Иволой. Но старший сержант Сэг рассмотрел это несколько иначе. Он не стал докладывать о факте употребления алкоголя в своем подразделении, что неминуемо привело бы к тотальной проверке всего манипула, если даже не лагеря вообще, и немедленной отправке уличенных в употреблении обратно в миры смерти. Но не это остановило инструктора. Если бы он подал рапорт по команде, разразилась бы настоящая буря. И не сносить ему головы. И не только ему, но и непосредственным командирам Сэга. Поэтому огласка была неприемлема. Но и оставлять Хатана безнаказанным было не в его правилах.

Чувствуя, как в нем поднимается гнев, Сэг неимоверным усилием заставил гнев улечься и смог спокойно мыслить. Первым делом он отвел Хатана в сторону и холодным ровным голосом спросил:

– Сколько ты принял?

Лицо Хатана являло саму невозмутимость, не менее спокойным тоном он ответил:

– Я не пил, сержант.

На белом лице инструктора проступил еле заметный румянец, на скулах заиграли желваки. Как не старался Сэг, его голос поднялся на тон выше:

– Хорошо, урод, ты не пил. Так даже лучше. С этого момента – ты рядовой. Иди в палатку и готовься к гауптвахте.

Наблюдая, как разжалованный рекрут скрылся в палатке, нишит плюнул в поднятую им пыль и подошел к безмолвно стоящему строю. Отсутствующий взгляд инструктора заскользил по лицам.

– Вик! Ко мне.

– Есть.

Подошедшему рекруту и всему манипулу Сэг объявил:

– С сегодняшнего дня ты новый сержант-монитор. На твое место назначаю Фрега.

Инструктор смотрел в упор на назначенного им монитора и с трудом подавил жгучее желание скривиться. Этот сукин сын тоже пил, понял он, но Вику, по крайней мере, удавалось это скрывать.

– Уводи людей на спортгородок, – приказал Сэг ему, – я скоро подойду. Разминка по плану.

– Есть, сержант.

Отдав необходимые команды, Вик побежал вслед за манипулом. А инструктор стоял несколько минут в одной позе и, наконец, вытащил свой приемопередатчик и вызвал помощника дежурного по полку из стоящей рядом с лагерем части 2-го корпуса БН.

– Привет, Хорг. Это Сэг.

– Сэг? Давно ты не появлялся у нас, старый сукин сын. До сих пор прозябаешь со своими солдатиками? Не надоело ползунки менять? – послышался веселый голос помдежа.

– Все подкалываешь? Остряк чертов.

В ответ послышался тихий смех.

– Да ладно, Сэг, прости. Сегодня под утро заходили Рентер с Линером, рассказали хохму, как вы там из этих зэков-рабов делаете зэков-солдат. Ладно, чего ты хотел?

– Кто сейчас в патруле в шестнадцатом секторе?

– Секунду.

После небольшой паузы помдеж ответил:

– Гиринвер и Текс. А что, какие-то проблемы?

– Да так, ничего. Просто кое-что надо уладить.

– Понял, понял.

– Хорг, вызови Текса ко мне, – попросил Сэг и назвал свои координаты. – Только просьба, не говори ему ничего такого. И не заноси никуда мой вызов.

– Заметано.

– За мной должок, Хорг.

– Ну я запомню. Конец связи.

Следующие несколько минут Сэг провел в ожидании. Текса он знал достаточно хорошо по долгим годам совместной службы. На него можно было положиться.

С восточной стороны появился патруль из четырех солдат. Они остановились метрах в двадцати от инструктора.

– Подождите здесь, ребята, – сказал начальствующий над патрулем сержант и направился к палаткам.

– Здоров, Сэг. Давно не виделись, – поприветствовал Текс и протянул руку.

– Рад тебя видеть, – искренне обрадовался инструктор и пожал руку патрульного.

– Хорг передал твою просьбу. Что стряслось?

– Я в дерьме по уши, – Сэг потер подбородок и посмотрел в глаза товарищу. – Один подонок наклюкался. Нужна твоя помощь, не то я буду в дерьме с головой.

Патрульный сержант присвистнул, его брови полезли вверх от удивления. Он быстро прикинул, чем может грозить этот случай для Сэга и пришел к самым неутешительным выводам.

– Наклюкался, говоришь? Умелец однако! Видно, у твоего рекрута совсем крышу сорвало, раз он умудрился такое учудить… Что ты с ним думаешь делать?

– Отправить на губу, пусть ему там мозги вправят. А пока я посадил его в палатку, пусть протрезвеет. В таком виде, как он сейчас, его любой олух спалит.

– Хочешь, чтобы я за ним присмотрел?

– Ага. Покарауль его до обеда, потом отведешь на гауптвахту.

Сэг полез во внутренний отдел командирского планшета и достал чистый бланк записки об аресте. Аккуратным почерком заполнил ее. В графе "Проступок" написал: "нарушение дисциплины строя" и передал начальнику патруля.

– Сделаешь, Текс?

– О чем речь? Покараулю я твоего мудозвона, прикрою твою задницу. Да и ребятам надоело шарахаться туда-сюда. Всю ночь на ногах. Можешь не беспокоиться, все будет нормально.

– Только этого разговора не было, ничего не было.

– Естественно, Сэг. Все между нами.

– Спасибо, Текс, сочтемся как-нибудь.

– Да ладно. Сегодня я тебя, когда-нибудь ты меня выручишь.

Обменявшись еще раз рукопожатиями, Сэг глянул на наручные часы и попрощался:

– Ну ладно, я полетел.

– Давай.

С исчезновением Хатана, в рядах его "гвардии" появилась заметная брешь. Сержант Сэг не счел нужным как-либо объяснить отсутствие бывшего монитора. Родились домыслы, полезли бесконечные слухи. Среди них были и такие, которые утверждали, что Хатан отправлен обратно в мир смерти, другие говорили о его гибели. Исчезновение бывшего монитора заставило всех выкинуть из головы мысли о спиртном. Никто не хотел разделить его судьбу и уйти в неизвестность. Хотя новый монитор Вик управлял манипулом в тех же условиях и теми же методами, со временем применять приемы Хатана ему становилось все сложнее. Дисциплина сохранялась по инерции и постепенно забуксовывала. Многими овладели анархические настроения, правда, вне присутствия инструктора. Всю восьмую неделю лагерной подготовки Вик чувствовал, как возложенная на него власть медленно ускользает из рук. И с каждым днем это становилось все более явным.

Возникли проблемы с Манортом, который уже открыто спорил, препирался и за глаза отпускал в адрес монитора нелестные замечания. На восьмой день пребывания в новом качестве, Вик в очередной раз выслушал неуклюжее сравнение себя с каким-то неизвестным ему животным. Оскорбление Манорта слышало все подразделение, и Вик завелся не на шутку. Резкий удар в ухмыляющееся самодовольное рыло опрокинул Манорта. С глухим стуком он завалился на пыльный грунт. Началась драка. Уже через несколько минут к месту разборки подоспел Сэг и хорошенько, с душой, приложился шоковой дубинкой по спинам обоих рекрутов. Слава Богам, дубинка инструктора была активизирована в половину мощности. Инструкторские меры воздействия мгновенно сбили пыл и заставили разойтись. Впрочем, не далеко. Спустя несколько секунд, оба стояли перед нишитом и давали сбивчивые объяснения.

Внимательно выслушав каждого, Сэг снял их с должностей. Манорта он понизил в рядовые, поставив на его место рекрута по имени Поррето, а Вика понизил обратно до отрядного сержанта. Новым монитором стал Фрег.

Проходили дни, учебный процесс шел своим ходом. Как обычно, в каждый понедельник, был устроен химический день. И в первый день девятой недели начальник лагеря Кариус приказал применить боевые отравляющие вещества с целью максимального приближения учебных занятий к боевым условиям.

Рекрутам об этом было объявлено только тогда, когда перед ними возникло облако кислотной аэрозоли, гонимое ветром в их сторону. Манипулу предстояло пройти по зараженной местности до одиннадцати километров. И тут один из рекрутов развернулся в противоположную сторону и побежал. Облако настигло его и оставило лежать в неестественной позе. Вызванный Сэгом гравитолет подобрал погибшего. На борту воздушной машины Сэг снял с него маску противогаза. Это оказался Грин. Причину смерти удалось установить на месте – Грин избавился от входного клапана, облегчив тем самым себе дыхание через противогаз.

Гравитолет улетел. Инструктор опросил Фрега и Вика и выяснилось, что из-за чехарды в сержантском составе ни тот, ни другой не удосужились проверить третий отряд к готовности к марш-броску.

– Каждый должен думать сам за себя, – рассудил нишит и поставил точку в этом деле.

Но окончательная точка была поставлена вечером. После составления рапорта труп был сожжен. Начальник лагеря не усмотрел ничьей вины в происшедшем и поставил свою резолюцию, и любой нишит согласился бы с ним – в смерти рекрута Грина виноват рекрут Грин.

После этого случая в третьем отряде осталось всего десять человек, и за ним прочно прикрепился ярлык – несчастливый.

Начиная со следующего дня в программу огневой подготовки были введены еще две системы пехотного вооружения: огнемет и лучемет. Инструкторы учебного лагеря провели несколько лекций и практических занятий, после которых все последующие дни недели были плотно загружены полигонными стрельбами из этих систем.

Пехотный лучемет МД-96, стоявший на вооружении имперской армии с конца прошлого века, был прост в эксплуатации и применении. У него отсутствовали сложные прицелы и мудреные механизмы. Несмотря на большие габариты: более двух метров в длину и массивный ребристый корпус, он был достаточно легок (почти 5 кг с зарядным блоком) и позволял обслуживать себя одному человеку. Достаточно было поставить лучемет на треногу, не сильно превышающую силуэт лежащего человека, навести на цель и открыть огонь, как длинные белые лучи импульсов с бешенной скорострельностью уничтожали все живое на дистанции в один километр. Свыше километра фокус лучей начинал 'плыть' с коофициентом, зависящим от плотности атмосферы конкретной планеты, где приходилось применять лучемет. Поэтому километр считался эффективной дистанцией его применения, дальше уже от МД-96 спасали обычные пехотные бронекостюмы. С расстояния двухсот метров лучемет мог расправиться практически с любым объектом, кроме, конечно, танка и лобовой брони БМП или десантно-штурмовой машины.

Обращаться с огнеметом было намного сложнее. Как и стэнкс, пехотный огнемет КТ-4 имел цевье и приклад, но на этом их сходство заканчивалось. Немного несоразмерно большой магазин в форме параллелепипеда позволял пользоваться им на манер треноги. Длинный, более двух метров, ствол с дульным блоком баллистического вычислителя на конце. Оптический монокуляр и квантовый бинокуляр дальномера со встроенным контурным корректором. Широкие возможности биопроцессора позволяли мгновенно счислить параметры цели. Боеприпасы к огнемету составляли гранаты, начиненные аэрозолью инициирующего взрывчатого вещества. Граната разрывалась в заданной точке траектории, распыляя за доли секунды аэрозоль в сфере радиусом от четырех до шести кубических метров. Затем аэрозоль детонировала. В мощном объемном взрыве выжигалось все, что не имело защиты.

Уже с первых занятий инструкторы приглядывались к рекрутам, которым можно было бы доверить эти системы оружия. Ничего сложного в обращении с огнеметом, тем более с лучеметом, Мэк для себя не нашел. Во-первых, умеешь стрелять из стэнкса, сможешь стрелять из чего угодно. Во-вторых, что МД-96, что КТ-4 не сложней русских подобий, с которыми Мэк научился управляться лет в двенадцать. В Юрьевском Кадетском, в котором он учился, как и положено, с восьмилетнего возраста, Мэк приобрел богатый набор знаний и навыков.

В среду после обеда появился Хатан, проведя на гауптвахте десять уль-тийских циклов. Возвращение бывшего монитора было встречено неоднозначно. Одни ему холодно кивали или вообще постарались не замечать, другие же устроили теплый прием с жаркими объятиями и шутками. Но в своих выводах все сходились в одном: сам факт, что Хатан жив и вернулся, говорит о том, что в глазах нишитов рекрут занимает более высокое положение, чем раб мира смерти. И никто не мог знать, что так было лишь от части. Ценность ненишита для БН состояла в той роли, которая отводилась для него и в тех затратах, которые несла империя. Никто также не мог знать, что Сэг утаил подноготную истории Хатана, и что в противном случае многие рекруты уже вернулись бы обратно в свои прежние шахты и штольни.

Тепло обнявшись с другом, Мэк ввел его в курс последних событий, рассказав обо всем, что произошло, закончив смертью Грина.

– Грин погиб? – Хатан был огорчен. – Как будто толковый был. Как это случилось?

– Решил схалявить, – ответил Мэк. – Вырвал клапан противогаза. А бээнцы как раз применили боевые газы.

– Глупая смерть.

– Глупая, – согласился Мэк. – А ты где пропадал? Исчез, десять циклов ни слуху, ни духу. Многие уже надеялись, что с тобой случилось худшее.

Хатан улыбнулся. На его загоревшем осунувшемся лице появились первые морщины.

– Хрен с ними, с гадами… Я на губе сидел. Усиленное физо, тяжелые работы, после отбоя строевая. За всю мою жизнь меня еще так не выматывали. Теперь я знаю, что любой инструктор загонит кого угодно в могилу своей долбанной физкультурой. С пребольшим удовольствием загонит, дай ему только повод. А если нет повода, он его придумает сам.

На стрельбище Сэг провел индивидуальные занятия с Хатаном и допустил его к общим стрельбам. Для человека, впервые взявшего новое для него оружие, Хатан показал неплохие результаты.

Проходили дни за днями. Начиная с девятой недели, в программу был введен новый вид пехотного оружия.

Как всегда, построив манипул в две шеренги, инструктор продемонстрировал перед строем гранатомет.

– Это ручной автоматический гранатомет РАГ-40М. Стоит на вооружении имперской армии уже добрых две сотни лет. Перед вами его последняя модификация. Калибр гранатомета – двадцать линий. Боевой вес – почти шесть с половиной килограмм. Скорострельность – два выстрела в секунду. Огонь может вестись как одиночный, так и очередью, – инструктор проскользил глазами по строю, выявляя степень внимания к себе. Скучающих или отсутствующих взглядов не было. Удовлетворившись этим фактом, Сэг продолжил занятие:

– В магазин помещается тридцать гранат, которые могут быть следующих типов: фугасные, осколочно-фугасные, кумулятивные и дымовые. Иногда могут применяться следующие два типа: зажигательные и химические. Химические подразделяются на два вида: отравляющие и кислотные. Первые имеют начинку отравляющих веществ, с периодом разложения до нескольких минут при температуре от минус пятнадцати до плюс пятидесяти по Цельсию. Кислотные начиняются агрессивной кислотной смесью под высоким давлением. Кислотные боеприпасы могут разъесть любую защиту пропорционально толщине самой защиты и количеству агрессивной кислоты. Танк и экраноплан такая граната не возьмет, а небронированный гравитолет проест насквозь. Словом, господа будущие легионеры, РАГ-40М – это хорошая игрушка в умелых руках. Начиная с сегодняшнего дня, я буду следить, чтобы вы действительно смогли умело им пользоваться.

Уже на следующий день инструкторы загнали рекрутов в недавно вырытые и оборудованные огневыми позициями траншеи. Проходя по траншеям, они давали советы по корректированию и пристрелке, по ведению веерного огня. Иногда на траншеи рекрутов наступали БМП 'Флаксоры', ведя обстрел учебными боеприпасами, имитирующими разрывы. Специально для таких атак к гранатометам выдавались такие же учебные гранаты, не причиняющие технике никакого вреда. Как и прежде, учебные стрельбы и инженерные работы перемежались с усиленной физической подготовкой, обязательными элементами которых были кроссы, марш-броски и полосы препятствий.

Так прошла девятая неделя. С десятой же вводилась комбинированная огневая подготовка из всех изученных видов стрелкового оружия. Следующая, предпоследняя неделя по плану не отличалась от предыдущей за исключением некоторых мероприятий. Первое, был отменен химический день, что вызвало у рекрутов восторженное одобрение. Вместо него командующий 2-м корпусом БН, как куратор программы сжатой боевой подготовки будущих легионеров, приказал в каждом учебном лагере провести реальный артиллерийский обстрел. Для его проведения были предприняты повышенные меры предосторожности. По очереди подвергаемые этой процедуре, каждый полк побатальонно был укрыт в траншеях и отдельных окопах. Артиллеристами-бээнцами был произведен тщательный расчет, чтобы ракеты, снаряды и мины не попадали даже случайно в укрывшихся людей, а ложились в непосредственной близости от позиций. Ложились там, где перед каждым обстрелом устанавливались мишени. За здорово живешь расходовать боеприпасы начарт корпуса не желал. Это мероприятие, по мнению командующего корпусом, должно было психологически подготовить будущих легионеров к предстоящим сражениям.

И конечно же не обошлось без жертв.

737-й полк прибыл на артиллерийский полигон после ужина. Артиллеристы занимались обстрелом с раннего утра, что стало причиной их переутомления, это, в свою очередь, не могло исключить возможности ошибок. Когда батальон, в состав которого входил манипул Сэга, занял траншеи, на нее обрушился мощнейший шквал огня. Снаряды и мины всех калибров, ракеты почти всех общевойсковых видов устроили здесь кромешный ад. Людям, сидящим в укрытиях казалось, что небо вот-вот треснет и обрушится вниз, прямо им на головы. Вой и взрывы слились в единую какофонию. Многие молились, другие богохульствовали, понося на чем свет стоит всех известных им богов, иные просто пережидали. Наконец, в адском громыхании наметилась убыль. Разрывы звучали все реже и реже. Вот тут и случилось неизбежное: одна из реактивных мин упала совсем рядом от бруствера, за которым находились два рекрута – Фрег и Булахет. Взрыв мины был настолько силен, что бруствер и козырек моментально исчезли, погребя под собой людей. Когда после обстрела их вытащили из-под земли, Булахет оказался контуженным, а Фрег погиб. Как было установлено на месте, монитор погиб тоже в результате контузии. Глаза, головной мозг и внутренние органы Фрега превратились в сплошную кашу.

Булахета Сэг тут же отправил в санчасть, но когда выяснилось, что его контузия всего лишь легкой степени, Булахет сам попросил его выписать и уже к утру прибыл в манипул.

Этот случай еще больше утвердил мнение про третий отряд – несчастливый. Погибший Фрег раньше числился в нем, пострадавший Булахет также состоял в отряде Вика.

Этот несчастный случай оказался не единственным. В тот же день в учебных лагерях других легионов были ранены и контужены еще двадцать шесть рекрутов. Один погиб, в разгар обстрела, перепугавшись и в панике выбежав из траншеи. Пробежав немногим более двадцати метров, рекрут исчез в пламени разрыва тяжелого фугасного снаряда. Его могилой стала глубокая воронка.

Прочитав сводку, командующий 2-м пехотным корпусом БН выразил удовлетворение начальнику артиллерии корпуса. В расчетах было запланировано как минимум в десять раз больше убитых и раненых.

После возвращения из гауптвахты, Хатан хоть и лишился должности, но стал неформальным лидером. Частенько Фрег и отрядные сержанты обращались к нему за помощью. Все это не утаилось от зоркого ока Сэга. И теперь, когда Фрег погиб, именно к Хатану и подошел инструктор, надеясь заручиться его поддержкой или получить совет в выборе нового монитора.

– Если бы я мог, я бы оставил все как раньше, – сказал инструктор.

– Старое не вернешь, – ответил Хатан.

– Верно. Поставить тебя снова монитором я не могу, хотя это было бы самым верным решением. – Сэг замолчал, глядя в упор на Хатана.

Тот тоже молчал. Но через несколько секунд ответил:

– Да ладно, господин старший сержант, я и не надеялся.

– Хорошо. Можешь предложить кого-нибудь. Мне нужен такой, чтоб смог держать манипул в кулаке и которого бы ты поддержал.

Хатан немного подумал и назвал два имени:

– Мэк и ОўКонор.

– Давай определимся. Почему Мэк?

– Я его хорошо знаю. Он умен, находчив, обладает жестким характером. И он мой друг. Но он не согласится, я когда-то уже хотел назначить его сержантом.

– Если я ему прикажу?

– Он будет формально исполнять свои обязанности, не более.

– Тогда ОўКонор.

– Да.

Сэг задумался и потер шрамы на лице.

– Согласен. До сих пор он хорошо справлялся и образование вроде у него какое-то высшее. А замену я ему подберу.

– Вот и славно, господин старший сержант. При разговоре с ОўКонором намекните, что он может на меня опереться.

Некоторое время они молчали. Потом инструктор посмотрел Хатану прямо в глаза и тихо задал вопрос:

– Ты хочешь что-то у меня спросить?

Не отводя взгляда, Хатан задал свой вопрос:

– Почему вы тогда не сдали меня?

Снова наступила небольшая пауза. Лишь только слабый ветер своим шелестом нарушал безмолвие.

– По правде говоря, я прикрывал свою задницу, – еле слышно признался инструктор.

– Не важно, я все равно признателен вам, независимо от гребаных причин. Вы не сделали этого. Даст Бог, когда-нибудь сочтемся, сержант.

Наступил новый день. Сэг получил приказ выделить из манипула два человека в распоряжение полка, которые должны были войти в состав формирующегося подразделения тяжелого вооружения. Под его выбор попал Мэк и чернокожий рекрут по имени Турпо из первого отряда.

Специально выделенный гравитолет доставил их на окраину лагеря к недавно поставленным палаткам. Всего здесь собралось сто двадцать восемь рекрутов. На их подготовку было выделено несколько инструкторов, в основном унтер-офицеров. Руководил курсами пожилой полноватый майор, мундир которого красовался несколькими наградами и артиллерийскими эмблемами на погонах.

Первые же слова бээнца яснее ясного показали, что ожидает прибывших сюда.

– Вам не повезло, что вас назначили ко мне, – недовольно выплюнул он, – за полторы-две недели стать артиллеристом невозможно, как и хорошим пехотинцем за три месяца. Моя же задача – сделать невозможное. Я вас всех считаю дерьмом и не знаю в какой мере ваши пустые прибамбасы, заменяющие вам голову, способны воспринять то, что вам тут собираются преподавать. Мое дело – выполнять приказ, ваше – научиться убивать. За эти неполные две недели, что вы проведете здесь, вы должны сносно освоить две артиллерийские системы, стоящие на вооружении в имперской пехоте. Первая – это ротная станковая автоматическая пушка "Викир", калибра тридцать миллиметров. Она представляет собой спарку. Скорострельность "Викира" – тысяча двести выстрелов в минуту, каждого ствола. Обслуга – два человека. Более подробно о ней вы узнаете в процессе обучения. Следующая система – это переносная реактивная система вертикального старта "Вузул". Иногда ее обзывают ракетометом. Для обслуги требуется всего один человек с нормальными математическими способностями и хорошей сообразительностью, – артиллерист окинул всех таким взглядом, словно перед ним собрались недоразвитые дети. – И последнее, сейчас я не жду от вас вопросов, пока не жду. Но в процессе обучения тот, кто не будет задавать вопросы, будет вызывать у меня подозрение.

Рекрутов поделили на две равные группы. К каждой группе было выделено по десять инструкторов и по нескольку десятков "Вузулов" и "Викиров". Занятия проходили по простой схеме: до обеда одна группа осваивала ракетомет, другая "Викир", после обеда они менялись. Инструкторы умело добивались своего, они буквально вдалбливали знание материальной части, правила эксплуатации и, конечно же, правила стрельбы. Стреляли от восхода до заката, безжалостно расходуя тонны учебных, а иногда и боевых боеприпасов. На третий день были отсеяны шесть человек, которые не смогли справиться с "Вузулом", среди них оказался Турпо. Как сказал при отсеве начальник курса, негры и точные науки не сопрягаются. Все отчисленные были возвращены в свои подразделения. Нередко стреляли по ночам, а иногда не раз и не два за ночь. Такой напряженный темп выматывал рекрутов, ведь приходилось не только механически стрелять и недосыпать, а и работать с вычислителем "Вузула", быть корректировщиком, самостоятельно вводить поправки, если того требовала заданная обстановка. За следующие несколько дней были отчислены еще двадцать два курсанта.

Наступил последний день занятий, в который начальник курсов решил устроить контрольные стрельбы. За все прошедшие дни инструкторы превосходно натаскали своих учеников. Все важные и второстепенные операции рекруты произвели по более чем две тысячи раз, все их действия были доведены до автоматизма.

Днем ранее начальник курсов получил приказ о сокращении числа рекрутов, так как военное ведомство оказалось пока не в состоянии обеспечить все пятьдесят легионов необходимым количеством огневых средств. С этой целью и было решено провести контрольные стрельбы. Но результат оказался неожиданным. Инструкторы переплюнули сами себя. Все положенные нормативы рекруты выполнили по высшему разряду, некоторые даже превысили временной уровень. Тогда майор нашел простое решение: построил рекрутов-курсантов и исключил каждого третьего. В их число попал и Мэк, которому пришлось вернуться обратно в свой манипул. Он не знал радоваться ему или нет.

Доложив о прибытии Сэгу, Мэк ожидал резкости со стороны инструктора, но его реакция была противоположной и неожиданной.

– Не знаю, что там с вами сделали, – миролюбиво проговорил нишит. – Я уже слышал о ваших сегодняшних стрельбах, – Сэг похлопал Мэка по плечу и продолжил: – Если бы ты служил в имперской армии, ты бы много чего добился.

Так прошли три стандартных месяца, двенадцать напряженных недель. Теперь рекруты официально именовались черными легионерами и готовились к отправке на базы поближе к ирианским мирам. Им была выдана новая форма, чем-то напоминающая черные мундиры матросов БН. Теперь легионеры были облачены во все черное, от сапог из первосортной саркойской кожи, до мундиров и защитных шлемов.

В уль-тийские космопорты уже начали прибывать огромные военные транспорты, готовившиеся принять на борт миллионы свежеиспеченных солдат.

Отдавая дань воинской традиции и покидаемым лагерям, ранним утром легионеры построились в батальонные коробки и прошли торжественным маршем по плацам. Прошли под грохот военных маршей, с которых загружались прямо в транспортеры. Оттуда прямиком в космодром и прочь с Уль-Тии.