Молох Империи. Книга 1

ГЛАВА 3

Империя Нишитуран. Планета Опет. 619 г.с.в.

Смерть всегда была снисходительна к нему.

За всю свою долгую жизнь он участвовал в десятках сражений, не раз встречался лицом к лицу с врагом и смерть, словно своего любимца, щадила его. И вот, Она брала свою дань – слишком долгую и яркую жизнь он прожил.

Повелитель опетского сектора, командующий двенадцатой армадой Нишитуран, маршал 1-го ранга, герой ассакинской войны, высокородный нишит, граф-текронт Валерий Кагер умирал.

Друзья и представители благородных фамилий империи прибыли отдать последнюю честь и совершить обряд перехода, как того требовали традиции предков.

Несмотря на немощь, он сохранил ясность мышления и, когда тело предательски больше не подчинялось ему, он находил единственную отраду в воспоминаниях. Вся его жизнь, словно заново переживаемая, проносилась калейдоскопом в его воображении. Он снова ощущал азарт близкой схватки, когда в его образах всплывали ассакинские эскадры и грозные планетарные армии чужаков. Под их яростным напором пала не одна система и во многом благодаря ему чужаки были остановлены. Он потратил все свое состояние на модернизацию флота, не брезговал набирать команды из неграждан, уравнял в правах в своих владениях простых нишитов и покоренные народы – и враг был сломлен. Грозные эскадры Нишитуран выгнали чужаков обратно в Пустошь. Но война оставила горькие плоды: его миры остались полуразрушенными, состояние потеряно. Пришлось начинать все с начала. На разведанных системах Пустоши граф основал новые владения, он строил и обживал новые миры на средства других родов имперской аристократии. Теперь столица его сектора – планета Опет – одна из самых развитых миров империи. Созданная им фирма-гигант "Опетские Киберсистемы" поставляет вооружение во все армии Империи Нишитуран, его торговые и промышленные компании ведут торговлю с неимперскими мирами.

Это была трудная, полная опасностей жизнь и Кагер был счастлив, что ему выпала такая судьба, хоть ему не суждено было умереть в бою, что было высшей честью для нишита.

Старый граф с теплом вспомнил своего сына Виктора, достойного наследника отца. Хоть тот был еще молод, ему исполнилось тридцать стандартных лет, но Виктор успел многому научиться у него. Он прекрасно чувствовал тонкости в управлении сектором, имел три обязательных высших образования: военное, полученное в Академии генштаба империи, которую должен был окончить каждый наследник текронта; инженерное и историческое, приобретенные в опетских университетах. И, наконец, он был первоклассным пилотом. Старый граф гордился своим сыном и с легким сердцем передавал дела в достойные руки.

Вернувшись к реальности, граф увидел лица старых друзей, были в его покоях и незнакомцы – представители знатных родов и даже советник императора. И все как один, как требовали традиции, были одеты в парадные мундиры с орденами и аксельбантами. Смерть была уже близка, скоро должен начаться обряд перехода…

Последнее, что увидел граф – хмурое лицо Виктора, склонившееся над ним.

Повелитель Опета умер.

После кончины Валерия Кагера в опетском секторе был объявлен недельный траур. Первые дни Виктор провел в одиночестве, отправившись в охотничий домик в горах. Там, укрытый от посторонних глаз, он предавался скорби и размышлениям. Никто не посмел его потревожить.

К концу траурной недели Виктор возвратился во дворец, где закрывшись в рабочем кабинете принялся за изучение наследия отца. Имена, события, даты, характеристики, ценные советы. Множество документов, посвященных внутриимперской политике, интригам в Текрусии, объемные досье на сотни имен. Внимательно все это изучая, Виктор то и дело задавался вопросом: а возможно ли было собрать эти сведения без помощи специальных служб? Иногда попадалась такая информация, которая могла сломать не мало карьер или даже погубить жизни некоторых высокопоставленных сановников империи. Как ни крути, а эти данные собраны не обычными методами. Во всем этом прослеживалась рука генерала Антона Шкумата – начальника опетского разведкорпуса – структурного эшелона Службы Разведки Империи Нишитуран. Прямые обязанности Шкумата – добыча разведданных, ему же подчинялась контрразведка сектора. Значит, генерал занимался и внутренней разведкой, нарушая прерогативу Безопасности Нишитуран – мощного и подконтрольного только императору ведомства.

Виктор всегда относился к Шкумату с опаской. Но отец не раз говорил ему, что генералу можно доверять, что он талантливый организатор, часто мыслит нестандартно, бывает жесток, но главное – он предан. Когда-то отец спас ему жизнь и восстановил его честное имя… Ни это ли объяснение его преданности? СРИН – централизованная организация, Шкумат подчиняется Центральному управлению и лично эфору разведки. Поэтому все свои совместные дела генерал и отец тщательно скрывали. В своих записях отец настаивал чтобы Виктор поддерживал с ним самый тесный контакт… Что ж, отдалять от себя генерала молодой Кагер не станет. Он хотел найти в нем друга, которого всегда можно поддержать и на которого можно было бы опереться в трудный час…

Уйдя с головой в документы, Виктор не заметил как быстро пролетело время, он только чувствовал усталость. Тогда он решил сделать небольшой перерыв, заказал кофе и развалился в кресле, закрыв глаза.

Тонкий аромат отвлек от раздумий. Поднос с кофе и сахарницей стоял на столе. Неужели он настолько ушел в себя, что даже не заметил как принесли кофе?

Потягивая любимый напиток, Виктор задумался о политическом устройстве империи, вернувшись воспоминаниями к нередким спорам с отцом, когда они обсуждали достоинства и недостатки своей звездной державы. Подобной государственной системы в галактике не существовало. Это была невероятная помесь экономических, социальных и политических систем. Но как ни странно, весь этот громоздкий механизм был хорошо отлажен и практически не давал сбоев. В империи господствовал неофеодализм, где на вершине социума находилось сильное и влиятельное дворянское сословие. Это был оплот монархии. Впрочем, в иерархическом устройстве империя не была столь оригинальна, потому как в галактике имелись и другие империи, Русская, например, старый и честный недруг. Или тот же Великий Султанат. Итак, дворянство, как оплот монархии, но в оплоте этом присутствовал весомый элемент саморегуляции и ограничения (чаще всего формального ограничения) абсолютизма – Текрусия – собрание двухсот самых влиятельных родов. Каждый из этих родов автономно управлял своей вотчиной – огромными территориями, как например великие герцогства, опетский и торкондский сектора; или небольшие сектора, а то и отдельные планетные системы. Второй столп, на котором держалась империя – это традиционно сильный офицерский корпус. Империя всегда была сильна армией и флотом благодаря которым возникла и окрепла. Причем среди офицеров, даже в числе высших, большинство не были дворянами. Как не парадоксально, но в офицерском корпусе присутствовало не мало ненишитов – это при том, что две трети ненишитского населения империи не были наделены правами граждан. Мало того, существовало рабство как одна из форм производительной силы. Кое где в великих герцогствах существовало земельно зависимое крестьянство. На фоне всего этого экономика являлась изрядно запутанной. В империи сосуществовали (и довольно успешно) и государственный контроль и управление, и свободное предпринимательство, и рабский труд. Какие-либо реформы если и начинались, то всегда, либо встречая сильное противодействие, глохли, либо проводились крайне медленно и часто не эффективно. Тем не менее Империя Нишитуран являлась сильным государством, с которым вынуждены были считаться и которого боялись.

Порядком устав, Виктор несколько раз прошелся по кабинету, потом прилег на кушетку. Информации, которую сегодня вобрал его мозг, хватит для переваривания на много дней. А ведь он изучил далеко не все. Кагер снова задумался, теперь уже о месте и роли опетского сектора в империи. Территориально сектор находился на имперских задворках и имел слабую плотность обитаемых миров, но в исчислении кубических парсеков соперничал с крупными герцогствами. Что же до экономических показателей, сектор давал в казну империи столько налогов, сколько дают с полдюжины иных секторов вместе взятых. Такое положение не устраивало многие влиятельные фигуры, с некоторыми родами в наследство пришла плохо прикрытая вражда, усугубляемая 'либеральными' реформами покойного Валерия Кагера. Хотя друзей у Кагеров было тоже не мало. Но задворки – это всегда задворки. В сектор ссылались неугодные, сюда бежали от преследований в виду относительной безопасности, мигрировали в поисках лучшей жизни, сюда же переводились опальные военные, посмевшие раскритиковать начальство либо уличенные в крамольных взглядах. Нередко на Опете находили пристанище ученые и люди искусства, чтобы найти покой и творить без постоянной оглядки на БН, что было невозможно на центральных мирах. Однако, описанная картина опетского сектора и империи в целом не была бы полной, если не упомянуть о расположенном также на задворках империи, но на противоположном ее конце торкондском секторе, в котором дела развивались во многом по похожему сценарию.

Виктору думалось о многом и мысли его были весьма мрачны. Принимаясь за дела и архивы отца, он не подозревал какое бремя ответственности обрушится на него. Как будто физически он ощутил почти не посильный груз взвалившийся на его плечи – груз доставшийся по наследству вместе с высоким положением и кажущейся свободой. Говорят, власть – это наркотик, только вот никакого опьянения от полученной власти молодой Кагер не испытал. Скорее наоборот. Теперь он понял какую в общем-то беззаботную жизнь потерял со смертью отца. Что ж, он станет достойным приемником, будет бороться со сворой недругов, в которой простые завистники – всего лишь невинные ягнята. Он научится лавировать в бесконечных политических междоусобицах, научится расплетать интриги. Впереди бесконечная борьба…

Но пока что… Пока что его статус закреплен де-факто. Де-юре он станет полноправным хозяином сектора только после присяги в Текрусии. Таково было положение вещей, таковы традиции диктуемые Законом Нишитуран. И хотя в этом присутствовала изрядная доля формализма, традиция эта была из разряда особо почитаемых. Приглашение на собрание Текрусии последует скоро и Виктор уже знал кто передаст его. Это будет граф-текронт Канадинс – старинный друг его отца.

Так уж заведено у человечества тысячелетия назад, что любой индивид изначально имеет такое в общем-то незаметное право – знать дату своего рождения, если конечно он не вырос в какой-нибудь дикарской обстановке. И как бы мало ни придавалось этому праву значения, однако в сознании всех народов, объединенных общим названием 'человечество', знание времени и места своего появления на свет является своего рода незаметным столпом цивилизации. Впрочем, сама цивилизация, похоже, никогда не стремилась замечать этот свой столп. Но как бы там ни было, люди любят отмечать свои именины, как и именины родных, друзей, знакомых. А когда давным-давно человечество вырвалось из цепких оков материнской планеты, свое субъективное, не мудрствуя лукаво, оно перенесло на просторы галактики. И плевали веками сменяемые друг другом поколения первопроходцев-разведчиков и исследователей, что открываемые ими новые миры вовсе-то никакие не новые, а рожденные миллиарды лет назад. С тех пор так и повелось – наткнулся разведчик глубокого космоса на привлекательный мир, снял параметры и проставил дату рождения/открытия в бортовом журнале, а потом еще, пользуясь правом первооткрывателя, присвоил планете имя какого-нибудь мифологического героя или назвал ее в честь кого-то из далекой либо не очень истории, а то и просто именем своей жены или любовницы.

У планеты Опет, естественно, тоже имелась дата открытия, которая, впрочем, совпадала с Днем Империи. Если на других мирах День Открытия отмечался как всеобщий, но местного значения праздник, то на Опете все было по иному. В представлении нишитурских верхов не могло быть лучшего способа отпраздновать главный день империи, чем военные парады. Поэтому в День Открытия во всех больших городах Опета, под шум и ликование обывательских масс, проходили вымуштрованные колонны техники, а в небе неспешно проплывали надраенные до зеркального блеска боевые корабли. И так совпало, что в очередной День Открытия ожидался прилет уполномоченного Текрусии. К этому событию Виктор Кагер готовился особенно тщательно.

Крепость Черный Бриллиант, где должна была пройти церемония встречи, являлась монументальным творением нишитурского милитаризма, коему отводилась значительная роль в планетарной обороне. Шкала 'эффективность-стоимость' здесь была неприемлема. Подобные цитадели были столь же эффективны, сколь и грандиозны. Военная машина империи нисколько не утруждала себя мыслями об экономии средств, ведь чаще всего внешнеполитические отношения с соседями правильнее было бы назвать скорее перемирием, чем добрососедством.

Черный Бриллиант находился в самом сердце Опета, в каких-нибудь пятистах километрах от столичного мегаполиса Санктора, откуда управлялся весь молодой и бурно развивающийся опетский сектор. Крепость не имела древних крепостных стен и крутых неприступных башен, какие привыкли лицезреть на стародавних изображениях историки. Вместо этого она имела широкие валы пяти метров в высоту, казавшиеся из далека земляной насыпью, покрытой травой. При близком же рассмотрении было видно голубоватое сияние, окутывающее валы, и конечно же они были сооружены не из почвы, а из сверхпрочных защитных материалов. Внешне валы охватывали территорию в пятьдесят квадратных километров. Через каждые сто метров по периметру находились закамуфлированные генераторы ядерной защиты, гасившие и локализировавшие ядерную энергию в случае попадания в их зону боеголовки. Были и внутренние валы, концентрическими кругами уходящие к центру. Всего их было семь – семь уровней обороны. Между внешними и внутренними уровнями, через каждые сто метров пролегали поперечные валы, делившие уровни на секции. Каждая такая секция крепости могла существовать как отдельный опорный пункт обороны, углубленный в грунт на километры и у самой поверхности покрытый закамуфлированными бронеплитами. В случае угрозы, бронеплиты отъезжали и на поверхность выныривали орудийные башни счетверенных крупнокалиберных скорострельных орудий, мазерные и лазерные установки, атомные пушки; открывались порты тяжелых противокорабельных ракет мощностью в десять и более мегатонн, ракет с боеголовками меньшей мощности, как противокорабельных, так и класса "земля-земля"; выдвигались пусковые установки противоракет – маленьких и юрких "Орнеров", названных именем симпатичных хищных птиц, которых люди распространили на многих мирах. На глубине более километра размещались склады боеприпасов, системы боепитания которых были автономны и в случае поражения одной из них, уничтожение всего склада было невозможным.

Крепость имела свой небольшой космодром, как с наземными ангарами, так и с подземными, уходящими на несколько километров вглубь, сообщающимися с разветвленной сетью туннелей, широких даже для столь огромного корабля, как линкор. Туннели заканчивались в десятках километров от самой крепости и имели отлично замаскированные шахты для выхода на поверхность.

Кроме того, Черный Бриллиант окутывала сеть пневмопоездов. Пневмоподземка связывала крепость со многими точками планеты, с Санктором, крупными городами, с прекрасной Оллой. Небольшой город Олла с населением всего в триста тысяч, располагался в дюжине километров от крепости. Главной достопримечательностью Оллы являлся дворец правителя опетского сектора Виктора Кагера.

Ровно в двенадцать часов по полудню по времени Оллы на одной из посадочных площадок Черного Бриллианта собралась большая группа встречающих. Одетые в парадные мундиры солдаты почетной роты эскорта производили впечатление окаменевших истуканов. Совершенно иное впечатление производила компания почтенных, одетых в строгие костюмы, но, казалось забывших обо всем, оживленно беседующих чиновников планетной администрации во главе с ее префектом. Еще большую суету создавали бригады журналистов и просто допущенные зеваки. Граф Кагер стоял один, в окружении нескольких телохранителей.

И вот на границе опетской атмосферы тяжелый крейсер "Кромм" получил разрешение на посадку и координаты крепости с указанием площадки.

В пасмурном полуденном небе из облаков вынырнула точка, ставшая быстро расширяться, все более приобретая очертания корабля. Следуя наводящему лучу, великан с ревом химических двигателей шел на посадку. На высоте двух километров корабль перешел на антигравы и абсолютно беззвучно приземлился перед встречающими.

Из открывшегося центрального шлюза по откинувшемуся трапу выбежали три десятка солдат в темно-синих мундирах – парадной форме имперских десантников, и выстроились в две шеренги.

На трапе показался маршал 2-го ранга Канадинс. Кагер и Шкумат не спеша направились к гостю. Запечатлев на стереокамерах местных и межпланетных новостных компаний официальное приветствие, они сели в белые роскошные гравитолеты и покинули крепость в сопровождении эскорта.

Путь до Оллы занял считанные минуты. На одной из центральных улиц местная полиция перекрыла движение транспорта, заблокировав все воздушные уровни для полетов. На крышах домов по всему маршруту собрались зеваки и вездесущие репортеры. Население радостно махало вслед кортежу. Был праздник, а значит и повод для веселья, к тому же младшего Кагера любили, наверное, не меньше его покойного батюшки.

Замок Кагера начал строить его отец, который снес трущобы, а оставшихся без крыши над головой поселил в быстровозводимых недорогих домах вокруг. Со временем близлежащие к замку земли баснословно поднялись в цене. Все чаще вокруг стали селиться преуспевающие воротилы, влекомые близостью родового гнезда Кагеров. Теперь уже здесь не жили прежние бедняки, уступив место за щедрые наличные.

Сам дворец занимал несколько гектар с великолепным почти фантастическим садом, чистейшим водоемом и обладал целой армией слуг. Старый Кагер не поскупился на внешний вид и на внутреннее убранство, облицевав замок мрамором, ввезенным по большей части из-за империи. По всюду в саду имелось много укромных уголков по которым разгуливали разноцветные пернатые местной фауны, издавая звонкие, радующие слух трели.

На официальный банкет по случаю прибытия маршала Канадинса собрался весь цвет опетского сектора. И не спроста, ведь известие, которое привез маршал имело немаловажное значение для дальнейшей судьбы всего сектора.

Банкет состоялся в огромном приемном зале украшенном гобеленами, картинами известных современных и старинных мастеров. Золотые люстры, свисавшие с высокого потолка, были абсолютно декоративные, ведь освещение давалось стенами, которые могли регулировать интенсивность от устного приказа. У входа в зал висели древние знамена и штандарт рода Кагеров – черно-белый терранский орел на серебряном поле.

Оркестр из дюжины музыкантов наполнял атмосферу живой музыкой и церемониальной пышностью.

Постепенно, гости заполняли зал, проходя по мозаичному со сложными узорами полу прямо к столам, уставленным изысканными яствами. Когда все заняли свои места, наступила полная тишина, смолк оркестр, прекратились разговоры. Так продолжалось несколько томительных минут. Наконец, вышел церемониймейстер и объявил:

– Повелитель опетского сектора, граф Кагер!

В другом конце зала отворились двойные двери, вошел Виктор Кагер, облаченный в парадный белый мундир из тонкой, но прочной ткани с черными манжетами, украшенными витиеватыми узорами. Все присутствующие поклонились вошедшему, который занял самый крайний из столов, стоящих в одну линию.

Прошло некоторое время и вновь раздался звонкий голос церемониймейстера, эхом прокатившийся по залу:

– Граф-текронт маршал Канадинс!

Двойные двери отворились вновь, в зал вошел высокопоставленный гость в парадном мундире, украшенном аксельбантами и наградами, причем, каждый орден и погоны с маршальскими звездами являлись произведением ювелирного искусства. Стук от тяжелых зеркально-черных сапог маршала гулким эхом отражался от стен огромного зала.

Кивнув на приветственно склоненные головы, он занял противоположное место застолья – напротив хозяина замка. В зале по прежнему стояла тишина, все ждали слов высокого гостя. Не затягивая паузу, маршал Канадинс поднял полный бокал и произнес:

– Прошел месяц с тех пор, как прискорбный рок, по воле судьбы наградивший человечество смертной оболочкой, оборвал жизнь всеми нами горячо любимого графа-текронта Валерия Кагера. Не поддается описанию какую утрату понесла империя и мы с вами в связи с его преждевременным уходом. Бывший властелин имел много друзей, считаю для себя честью признаться, что и я был среди них и знал его только с лучшей стороны. Это был отважный и честный солдат, прекрасный руководитель, преданный слуга империи. Мы понесли тяжелую потерю.

Маршал остановился и обвел взглядом всех собравшихся.

– Честь и слава Валерию Кагеру! – негромким, но твердым голосом, услышанным каждым присутствовавшим, сказал он.

Все приглашенные молча почтили память покойного, пригубив вино и не произведя ни звука.

– Почтенные мужи Опета, – продолжил Канадинс, – от имени Текрусии и с радостью от своего имени, я уполномочен объявить, что нынешнему повелителю Опета Виктору Кагеру даровано титул текронта и он теперь член Текрусии и мой коллега, и я надеюсь – друг.

Зал в одно мгновенье наполнился музыкой, хором одобрения и рукоплесканиями. Подождав, пока публика успокоится, маршал вновь взял слово:

– От имени Текрусии, я приглашаю графа-текронта Кагера на съезд, который состоится через три недели. А вверительную грамоту, а также письменное поздравление Его Императорского Величества я передам виновнику торжества немного позже. А сейчас, прошу передать слово хозяину сегодняшнего праздника!

Вновь поднялся одобрительный шум и все гости повернулись к противоположному концу столов. Виктор Кагер решил, что улыбка будет соответствовать атмосфере и позволил ее себе, тем более, что она не шла в разрез с его настроением.

– Я благодарю вас, маршал, а также всех членов Текрусии за оказанную честь. Я также рад принять поздравления от всех моих друзей и соотечественников. Я уверен, что честь оказанная мне поспособствует дальнейшему усилению и процветанию и Опета, и всей Империи Нишитуран.

Виктор кивнул и поднял бокал. Последовали рукоплескания и возгласы: "Слава Опету! Слава империи!"

Наконец, после соблюдения официальной вступительной части, все заняли свои места за столами и принялись за трапезу под веселые композиции оркестра.

Виктор решил попробовать блюдо из жаркого и моллюсков из океанов Альтаски, мясо которых было удивительно нежным. Жаркое оказалось в меру острое и прекрасно сочеталось с импортным уредонским вином. Отдавшись власти праздничного веселья, он вслушивался в льющуюся музыку и поглядывал на приглашенных. Это были люди занимающие важное место в опетском секторе. Среди них были главы крупнейших компаний, торговых корпораций, информационных концернов и фирм. Судостроители, банкиры, политики. Многие из приглашенных считали верхом своего жизненного успеха быть удостоенным чести присутствовать на подобных мероприятиях. Некоторых из них Виктор считал ничтожеством, набитым деньгами, других он не знал вовсе, но их влияние было очень заметно, чтобы обойти их стороной. Другие же, как Ролан Аранго, управляющий фирмой "Опетские Киберсистемы", были хорошо ему знакомы и он ценил их. Наконец, он увидел маршала, шутившего с юной особой, сидевшей рядом с ним. Трапеза продолжалась долго. Прислуга приносила все новые блюда и напитки, наполняла пустующие тарелки. Оркестр успел отыграть множество композиций.

Сразу после того, как почтенная публика слегка утолила голод, были объявлены танцы.

Десятки и десятки пар покинули столы и закружились в ритмичных па. Музыканты без устали играли сверхсовременные произведения, потом хорошо всем знакомые старинные вещи и иногда перемежали их с медленными танцами из далекого бережно сохраненного прошлого.

Великолепный танцор, тем не менее Виктор предпочел лишь наблюдать за весельем. Зато Канадинс решил не ограничивать себя одной лишь трапезой. Казалось, он немного смущался из-за неловкости в танце, тогда как его партнерша великолепно руководила им, не позволяя столкнуться с окружающими их галантными кавалерами и нарядными дамами. Вскоре, видно устав от молодой и энергичной особы, он извинился и вышел из толпы. Его партнерша, казалось, и не заметила ухода кавалера. Виктору пришла мысль, что она, вероятно, одна из людей Шкумата.

Улучив момент, маршал подошел к Кагеру.

– Я бы хотел обсудить с вами некоторые вопросы. Где бы мы могли поговорить одни? – спросил он.

Виктор ждал этого. Он кивнул и предложил гостю следовать за ним. Выйдя из зала, они вступили в узкий мало освещенный коридор уходящий под землю, где тишина после оркестровых децибелов воспринималась как нечто материальное. Небольшой подземный ход вел в сад, где можно было укрыться и не беспокоиться о посторонних глазах и ушах.

Они вышли в небольшую беседку, окутанную вьющимися иссиня-зелеными растениями, дающими такие тени, что у любого, находящегося здесь создавалось впечатление вечера. Все вокруг наполняли шорохи и крики опетских ящеров, могущих изменять окраску от ярко-золотых до бордово-красных и зелено-синих оттенков. Были тут также и другие зверушки, как например, земные павлины, вывезенные из прародины и распространенные во многих зоопарках галактики.

Виктор вынул из погребка, скрытого зеленью, пару бокалов из красного звонкого хрусталя и поставил их на выдвижной деревянный столик.

– Всегда держу в подобных местах что-нибудь выпить. Присоединитесь?

– Не откажусь. Мне пожалуй что-нибудь покрепче уредонского вина.

Виктор достал бутылку саранского коньяка десятилетней выдержки и разлил по бокалам добрую половину, после чего протянул один из бокалов гостю.

– Надеюсь, я вас не шокировал отсутствием рюмок? Когда вы попробуете этот коньяк, вы меня поймете.

– Я наслышан о саранских товарах.

– Здесь абсолютно безопасно, беседка напичкана самой современной блокирующей аппаратурой. Можете не беспокоиться и убрать свой искривитель.

Канадинс едва заметно улыбнулся и спрятал во внутренний карман кителя небольшой прибор в виде брелока, затем пригубил и закурил сигару.

– Великолепный табак, – сказал он, – во вселенной существует лишь два отличных табака: санлокарский и земной. И оба приходится импортировать.

Выдерживая паузу, Канадинс посмаковал аромат своей сигары.

– Я хорошо знал вашего отца, был его другом. Во многих вопросах мы всегда выступали вместе, были союзниками.

Виктор кивнул. Его гость, видимо, решил начать из далека и было видно, что ему трудно решиться, как и любому нишиту его круга.

– Да отец рассказывал мне. О вас он всегда был высокого мнения.

Маршал поднял руку и, наконец, решившись, продолжил:

– К сожалению, это все в прошлом. Наступают другие времена. Через три недели, как вы знаете, Текрусия должна избрать двух новых эфоров. Хочу вам сказать откровенно, если эфор безопасности Ивола протащит хотя бы одного своего ставленника или союзника, империи придется свернуть многие внешнеэкономические программы. Имперская экономика заакцентируется на самой себе, что несомненно приведет к кризису многих компаний и целых отраслей.

– Я знаком со взглядами Иволы, – кивнул Виктор, – Он считает, что нишиты слишком разжирели, не говоря уже о ненишитах и рабах. Я думаю, его хватил бы удар, если бы ему предложили жить в таком дворце как мой.

Собеседники улыбнулись и опустошили свои бокалы. Когда они вновь были наполнены хозяином дворца, маршал принялся зондировать почву, хотя уже знал, что не ошибся в оценке взглядов Кагера.

– Я конечно согласен, что мы стали позволять себе слишком много роскоши, которую наши предки себе не позволяли. Но ведь, в конце концов, согласитесь, империя процветает. Да, у нас имеются определенные проблемы. Мы окружены врагами, у нас есть и внутренние враги. И, на мой взгляд, все это в какой-то мере вовремя отрезвляет нас… Мы все чтим Закон Нишитуран, мой друг, но Ивола просто кретин, страдающий паранойей.

Маршал осушил бокал и вновь его наполнил, не дожидаясь Кагера.

– Помните дело Ротанова-Рунера? – спросил он.

Виктор прекрасно помнил это нашумевшее дело. Год назад Империя Нишитуран была потрясена громким разоблачением. Зот Рунер, он же – Антон Ротанов служивший в имперской безопасности и занимавший должность начальника безопасности сектора в звании генерал-полковника, оказался шпионом Русской Империи – старого непримиримого врага Нишитуран. Как установило следствие, Ротанов, занимая важные посты, не одно десятилетие подрывал безопасность империи. Вместе с Ротановым были арестованы сотни офицеров безопасности и контрразведки, были отозваны десятки агентов. Это дело возвело в ранг героев эфора безопасности Иволу и эфора разведки Савонаролу, которым император Улрик IV лично пожаловал часть имений и наградил Звездами Чести Нишитуран.

Виктор знал, что следствие продолжается до сих пор и бывший генерал Рунер заключен на одном из спутников-тюрем. И ничего, кроме смерти и унижения его и других арестованных не ждет. Кагер заметил мимолетную тень сомнения, мелькнувшую на лице Канадинса. Было заметно, что тот о чем-то задумался и, похоже, решил приговорить всю бутылку, вновь наполнив опустевший бокал. Маршал потушил сигару и, переступив через опасения, продолжил:

– Император наделил Иволу и этого ублюдка Савонаролу слишком большими полномочиями. Ивола подозревает всех, нет наверное такого места, где бы не было его стукача. Для него каждый – враг. Дай ему волю, он стал бы доносить и на императора, было бы кому. А этот тщедушный и слюнявый Савонарола организовывает убийства за пределами империи и повнедрял свои глаза и уши в каждый знатный нишитский дом. Скажу откровенно, мне от этих недоносков, блевать хочется, это фанатики, они ввергнут всех нас в хаос, из которого империя не выберется десятилетиями.

– И многие думают так же?

Маршал кивнул и вновь закурил сигару.

– Достаточно многие. Но не все. Поэтому, если Ивола сделает эфором своего человека, многое полетит к чертям. Мы начнем расширять армию, флот, полицию, БН, потеряем поддержку ненишитского населения. Не стоит забывать, что во многом благодаря ненишитам мы выиграли войну с ассакинами. И именно ваш отец впервые стал набирать их в Вооруженные Силы и наделять их правами граждан. Сейчас это норма. Но не всем это нравиться. Они кричат, что старый Кагер похерил Закон Нишитуран. Многие не могут забыть, что ваш отец освобождал рабов и набирал их в войска, давал им гражданство.

– Я знаком с моими врагами, маршал. Однако, их критика и истерические выпады не мешают реформам, которые проводил мой отец и которые внедряю я. И результат налицо. В моем секторе нет социальных волнений, нет восстаний рабов, растет благосостояние населения. Когда ненишит не имеет прав и идет война, разве станет он помогать империи? Скорее наоборот. В истории тому примеров много. А если он призван в армию, станет ли он достойно сражаться? Тоже нет. Система, в которой по инерции продолжает жить империя, разлагает ее. Систему необходимо менять. В будущем я хочу полностью избавиться о рабского труда, многие предпосылки для этого уже созданы. Уже сейчас доля рабского труда по сравнению с дореформенным периодом составляет не более восьми процентов.

Виктор замолчал и открыл новую бутылку, долил в бокал гостю и наполнил свой.

– Не могу не согласиться с вами, мой друг, – сказал задумчиво Канадинс. – Но хочу предупредить, уничтожение рабства в опетском секторе создаст опасный прецедент. Многие нишиты не только не готовы к такому шагу, но и не приемлют его. В то же время известия достигнут других миров и начнутся волнения. На вас начнется травля. Этого можно избежать, если эту вашу "революцию" отсрочить на как можно более длительный срок и проводить скрытно. Как, это уж вы знаете лучше меня.

Виктор кивнул и произнес:

– Вернемся к вашему предложению. Каким образом вы собираетесь помешать Иволе?

Канадинс окутал себя очередным облаком табачного дыма.

– На место эфора промышленности Ивола хочет протащить Туварэ, а на место эфора транспорта и торговли – Карбо. Оба они пользуются не самой большой поддержкой текронтов. Но проблема в другом. Других кандидатов слишком много и на фоне этого и Карбо, и Туварэ выглядят слишком сильно. Необходимо выбрать двух наиболее вероятных претендентов и убедить остальных текронтов голосовать за них.

– Как я понимаю, маршал, Ивола и его люди думают о том же.

Канадинс кивнул.

– Несомненно. И будут нам противодействовать.

– Кого бы вы хотели видеть эфором транспорта?

Для Канадинса этот вопрос был уже давно решен, но он все же для виду немного помолчал.

– Соричта – подходящая кандидатура.

– Согласен. Я знаю Соричту как надежного делового партнера. А эфором промышленности?

– Думаю у Вернера больше всего шансов.

– Согласен, хотя мало что знаю о нем, но ради консолидации… Какую миссию вы хотите возложить на меня?

Канадинс изучающе посмотрел в глаза Кагеру и поставил пустой бокал на столик.

– Постарайтесь склонить к нашему решению всех друзей вашего отца. Сделайте их вашими по возможности.

Оба союзника встали и крепко пожали друг другу руки. А впереди была еще целая бальная ночь.

– Жаль, жаль, мой молодой друг, – граф-текронт Этквинер сделал большой глоток из винного кубка. – Да, да, мне жаль, что вы погостите у меня так недолго.

Виктор развел руками.

– Время меня поджимает. А мне еще предстоит много встреч. Увы!

Замок Этквинера, располагавшийся в заповедной зоне планеты Анна, мог посоперничать роскошью наверное только с дворцом самого императора. Так показалось Кагеру, когда он очутился внутри его стен. Чего здесь только не было! Беломраморные стены, вдоль которых тянулись анфилады золотых статуй и бюстов; барельефы из нефрита и золота; воинственные и эротические фрески; гобелены; оранжереи полные экзотических цветов и деревьев среди которых беззаботно обитали не менее экзотические существа; вычурные фонтаны, вода в которых под действием гравитационных полей принимала облик движущихся существ древних мифов; залы охотничьих трофеев; отполированные до зеркального блеска мозаичные полы. И прочее, и прочее, и прочее.

Хозяин замка стал очередным текронтом из числа отцовских друзей и союзников, которого Виктор посетил за последнее время. Сразу после обильной трапезы, во время которой шла в основном ничего не значившая светская беседа, Этквинер пригласил гостя в свои покои, чтобы продолжить беседу в приятной обстановке. Очень скоро обнаружилось, что 'приятная обстановка' – это виноизлияния под музыку и танцы восьми весьма миловидных рабынь. Их одежда состояла скорее из намека на таковую.

Этквинер потягивал вино, возлежав на множестве подушек покрывавших низкое ложе. У его ног разлеглись взрослые долагмарды – здоровенные читырехлапые хищники с похожими на кошачьи мордами, имеющими очень длинные острые уши. Их огненно-красная шерсть была тщательно вымыта, отчего при каждом движении переливалась золотистыми оттенками. В природе долагмарды были быстры, хитры и необычайно гибки – лучшие качества хищников. А у этой парочки с раннего детства воспитали совсем не свирепый норов. Однако Кагер чувствовал себя рядом с ними не совсем уютно, особенно когда ноги касался длинный пушистый хвост.

Виктор оставил золотой кубок изготовленный в виде головы о четырех лицах. Его восхищенным вниманием завладели плавные, полные чувственности движения танцовщиц. У старого развратника Этквинера был отменный вкус на женщин. Сам он был уже почтенным стариком, хотя держал себя в форме и неплохо сохранился.

– Охо-хо, – досадливо пробурчал Этквинер. – Все-то у вас молодых дела. Все куда-то спешите, торопитесь, как будто не знаете что жизнь еще ведь целая впереди. Оно конечно правильно – кому сколько отмерено, кто успел, кто не успел… Только все равно не стоит гнаться за эфемерными миражами. Миражи, мой молодой друг, они и есть миражи. Надо прочувствовать каждый прожитый день. Людям нашего круга сами Боги велели быть сибаритами.

Кагера удивляло, что огромное количество выпитого никак не отразилось на этом старом сибарите. Спиртное только подстегнуло его словоохотливость. Подумав над последними словами текронта, Виктор никогда не согласился бы с ними по банальной причине – скука. Жить как Этквинер для него не было жизнью, а прожиганием ее. Ведь у него столько устремлений, столько планов. Как можно было выбросить себя из водоворота жизни, отдавшись лишь услаждению собственного тела? Нет это решительно не для него!… Потом к Виктору пришла мысль, что в нем играет вино. На трезвую голову слова старика он пропустил бы мимо ушей.

– Вы мне очень напоминаете вашего отца, – продолжил Этквинер размеренно произнося каждое слово. – Я помню его еще молодым, я ведь намного постарше его буду. Узнаю в вас его задор, его настойчивость и целеустремленность, бушующую энергию… Да-а, были времена… В моем-то возрасте больше воспоминаниями живут, ушедшими страстями. Я уважал и даже любил Валерия. Хотя и не всегда понимал его. Вот например его политика по рабовладению. Не стану вас утомлять своей философией, лучше посмотрите на этих чудесных нимф. Как они милы! И у них есть все что они пожелают, любые развлечения, изысканные кушанья, превосходные апартаменты. А подай я им свободу и что с ними будет? Их красота увянет, когда они будут вынуждены зарабатывать гроши на пропитание. Или того хуже – пойдут на панель, чтобы пропустить через себя тысячи самцов. Конечно, они могли бы выйти замуж, но тут столько всяческих препон… Заверяю вас, они счастливы, если даже думают наоборот.

'А их ты спросил?' – подумал Кагер раздраженно. И чтобы скрыть раздражение, он вновь взялся за кубок.

'По крайней мере ты видишь в них человека, а не вещь какую-то. В империи много найдется таких, что и тебя никогда не поймут'.

– А не будь их, что мне прикажите делать? – спросил Этквинер. – Моя неверная жена уже давно перешла в мир иной. А они – моя отрада. Но это частность, так сказать. В остальном Валерий был мне понятен и симпатичен. А главное, я ему обязан. Поэтому я всегда считал его своим другом и в делах, и в политике.

– Я знаю, мой отец питал к вам те же чувства. А мне говорил, что на вас всегда можно смело положиться.

Этквинер довольно улыбнулся.

– Я рад услышать такую оценку… Дружба наша – давняя, еще с ассакинской войны. Два моих сына тогда воевали под его началом после хорского 'котла', устроенного нашим чужаками. Мои сыновья тогда оказались в окружении. А ваш отец сумел под самым носом захватчиков перебросить в район Хорса линкоры Канадинса, который в то время был адмиралом – одним из многих, но уже известным и талантливым. Так вот, Валерию удалось 'прогрызть коридор' в полной блокаде Хорса и эвакуировать гарнизон базы и поредевшие эскадры. Теперь у меня уже одиннадцать правнуков.

Этквинер посмотрел в опустевший кубок и собственноручно наполнил его из натурального керамического кувшина.

– Так, что дорогой Виктор, я не стану затягивать свой ответ. Дам его прямо сейчас: я принимаю ваше предложение. А еще скажу, что и сам недолюбливаю Иволу и всех его протеже. Он – высокомерный эпигон, который не хочет признать, что империя постоянно обновляется и мы уже не можем жить как при Улрике I. Уклад жизни наших предков диктовался совсем другими факторами. Да и Савонарола в последнее время что-то опаршивел. А ведь я помню эфора разведки другим. Он много сделал полезного для империи.

– Боюсь, что не разделяю вашего мнения о Савонароле. Лучшее, что он может сделать для блага империи – подать в отставку.

– Да-а, чему не бывать тому уж и не быть. Добровольно от поста эфора еще никто не отрекался.

– Есть еще один вопрос, – Кагер подождал пока Этквинер оторвется от кубка, – вопрос, который я хотел бы сегодня затронуть.

– Слушаю.

– Это уже из области не политики, а наших деловых отношений. Я хотел бы увеличить закупки вашего оборудования для моих новых заводов. Прежде всего меня интересуют силовые прессы, все виды станков и промышленных роботов.

– Зачем вам столько? Не перестаю удивляться, ведь все это вы производите у себя в секторе. 'Опетские Киберсистемы', 'Шерол Индустри', 'Владивостокский Индустриальный Концерн' и ряд других промышленных монстров.

– Мои аппетиты растут, – Виктор улыбнулся.

– Ох! Завидую я вашим аппетитам. Что ж, ваши желания ведут к нашей обоюдной выгоде. Мы обсудим все это сегодня же за ужином. Вы останетесь на ужин, не так ли?

– Разве я смею отказаться от вашего искреннего гостеприимства?

– Вот и чудесно. А то мне, старику, и пообщаться иной раз не с кем… Кстати, передадите от меня приветы нашим общим друзьям.

– Непременно.

– И что-то я еще хотел сказать… Ах, да! Не забывайте меня, старика. Понимаю, со мной вам может даже скучно, но я что-то размяк в последнее время, стал сентиментален. А помимо дел, вы всегда можете здесь чудно провести время. Анна всегда рада вам.

Кагер взял со столика кувшин, добавил вина в кубок Этквинеру, потом себе и провозгласил:

– За нашу дружбу!

Текрусия Империи Нишитуран состояла из двухсот ее членов – текронтов. Каждый текронт являлся главой знатного нишитского рода, владевшего имением в несколько планетных систем, и нередко, в несколько десятков оных. Каждый род располагал финансово-хозяйственными ресурсами собственного могущества. Так например, родам могли принадлежать всевозможные фирмы, корпоративные права в промышленных концернах и торговых компаниях, а также право абсолютного контроля над ними.

На малопригодных для жизни планетах, где велись промышленные разработки недр, использовался рабский труд. Причем, рабами становились как от рождения, так и за уголовные преступления и преступления против нишитов. Средняя продолжительность жизни на этих планетах-тюрьмах равнялась десяти – двенадцати годам. Поэтому миры смерти регулярно требовали подпитки. И это являлось краеугольным камнем нишитурской экономики и политики. Но самый важный фактор состоял в том, что лишь пятая часть миров смерти принадлежала высокородным нишитам. Львиная доля этих миров состояла в собственности самой империи, а управление ими осуществлялось эфором промышленности.

Помимо надсмотра над мирами смерти, эфор промышленности осуществлял и другие функции, такие как определение внешнеэкономической политики, дача заказов под имперские нужды и другие не менее важные вопросы.

Всего эфоров было пять. Они курировали все самые важные сферы жизнедеятельности империи. Им подчинялись многочисленные централизованные и разветвленные аппараты с жесткой внутренней дисциплиной.

И все же эфоры не обладали полной властью. Абсолютной властью обладал император, который в критический момент мог отправить в отставку любого эфора и назначить избрание нового. Император мог "посоветовать" коллегии эфоров как следует строить имперскую политику, он мог начать войну и заключить мир.

Но, тем не менее, эфоры были относительно независимы, ведь за их спиной стояло большинство Текрусии, а иногда и вся.

Дворец Текрусии находился в столице империи – планете Нишитура. Это был холодный невзрачный мир, три четверти года которого поверхность планеты покрывали снега. Даже летом температура едва-едва достигала десяти градусов по Цельсию. Северный и южный полюса покрывали два гигантских ледника. Любой, ненишит из тех, кто впервые прибывал на Нишитуру, невольно задавал себе вопрос: отчего нишиты выбрали себе в столицы этот холодный, неприветливый мир? И чем больше он узнавал нишитов, тем больше понимал, что мир этот подстать их характеру: холодному, беспощадному, неумолимому.

Дворец Текрусии был выстроен на одном из северных материков у самых границ ледника. Это было огромное величественное сооружение из белого металла не поддающегося коррозии и времени. Широкие, высотой в двадцать метров, колоны, статуи исполинов и прекрасных дев, огромные портики и нескончаемые ряды ступеней. Все это поражало своим размахом и вызывало у человека чувство, что он лишь ничтожная букашка, копошащаяся в хоромах великанов.

Дворец имел еще одну особенность – никаких украшений, все линии прямы, четкая незатейливая простота.

По древнему обычаю, текронты стали собираться за две недели до начала совета. Одна треть прибыла сразу же, занимая отведенные им покои, остальные же не спешили прибыть столь рано. И дело вовсе не в том, что было неуютно себя чувствовать постоянно подмерзая (а дворец, согласно обычаю, так и содержался), и не в том, что все утопали в работе и в неожиданном ворохе проблем, свалившихся в последние дни. Причина крылась в ином, многие текронты хотели провести как можно больше переговоров, при этом чтобы как можно меньшее число (врагов? конкурентов? кого угодно?) о них узнало.

Виктор Кагер покинул личный крейсер "Аспет" на спасательном шлюпе и направился к точке рандеву – на орбиту одной из планет безымянной звезды отмеченной лишь в имперском каталоге. Шлюп подошел к молодой планете, находящейся в стадии формирования. Сенсоры определили наличие ядовитой атмосферы, нестабильность материков и прочие особенности, "приятные" для живых существ.

– Нас обнаружили, ваше высокопревосходительство, – доложил пилот. – Передают свои координаты.

– Вперед, – дал команду Виктор.

Шлюп лег на курс к заданному квадрату эклиптики системы, где его ждал искомый корабль. Через несколько минут его уже можно было наблюдать визуально через видеосенсоры.

Яхта текронта Кюдериона лишь внешне оправдывала это название. На самом деле это был легкий быстроходный боевой корабль со спартанской обстановкой внутри. Спартанской лишь для чужаков, как только они покидали яхту, маркиз-текронт Кюдерион возвращал себе обычное окружение. Он любил потакать своим слабостям и капризам.

После проведения стыковки, Виктор вступил в шлюз яхты. Сразу после заполнения шлюза воздухом, открылась внутренняя створа, Кагер шагнул на борт яхты. За шлюзом его ожидал хозяин корабля, одетый, как и гость, в строгий черный облегающий костюм.

– Рад видеть вас, граф-текронт Кагер на борту моей скромной яхты, – приветствовал хозяин.

– Я тоже рад познакомиться с вами, маркиз-текронт Кюдерион, – Виктор коснулся правой рукой левого плеча и кивнул головой, соблюдая форму старинного нишитского приветствия. Хозяин яхты проделал то же.

– Прошу в мои покои, – пригласил он и пошел немного впереди, показывая гостю дорогу.

Для данного класса звездолета, каюта Кюдериона была несколько большой. Кругом господствовал металл и феропластик, никаких украшений, никакого уюта. Лишь голограммы знаменитых предков и герб рода напротив рабочего стола, на котором компактно размещались мультифункциональный вычислитель и 'периферийная' техника. Впрочем, был один предмет, не соответствующий обстановке – кресло, обшитое кожей и принимающее форму тела хозяина. В него-то и предложил сесть своему гостю Кюдерион. Сам он привалился о край стола.

– Желаете чего-нибудь выпить?

– Благодарю, нет, – отказался Виктор.

Налаживая связи с друзьями отца, невольно приходилось накачиваться всевозможным изысканным пойлом, поэтому Виктор решил хоть в этот раз дать своему организму передышку. И кто знает, может в ущерб установлению контакта?

– Напрасно, напрасно, – проговорил Кюдерион и полез в стол. – Ну а я-то позволю себе пропустить стаканчик.

Маркиз-текронт был типичным представителем нишитской расы. И рост, и комплекция выдавали в нем атлета, коим он и был в силу врожденных качеств и обязательных еженедельных тренировок, которых требовал от расы Закон Нишитуран. Множество глубоких морщин изрезали его лицо, властный изгиб вечно недовольных губ, серые глаза на фоне молочно белой кожи – типичные черты нишита, если бы не крючковатый от переломов нос и большие залысины, которые были так не характерны его расе.

– Как я понимаю, граф, своим визитом вы преследуете какую-то цель. Вы прибыли ко мне с каким-то предложением? Причем инкогнито. Стало быть, вам не выгодно, чтобы кто-то узнал о нашем разговоре, не так ли?

– Совершенно верно, маркиз. То что я хочу вам предложить, может совсем не понравиться вам.

– Дайте попробую угадать, – Кюдерион залпом прикончил содержимое стакана. – Я должен проголосовать за одного из кандидатов неугодных Иволе, так?

Виктор кивнул и собрался что-то сказать, однако Кюдерион поднял руку и продолжил:

– Я уже получил предложение от одного из кандидатов, которого поддерживает Ивола и некоторые текронты. К несчастью, я не могу сказать ничего утешительного для вас, граф. Кроме всех посул, текронт Туварэ в качестве эфора будет мне выгоден.

Кюдерион встал и подошел к стене, у которой находилась койка в полуутопленном в пол положении. Он нажал что-то на небольшой панели и тонкие пластины на стене разъехались в стороны, обнажая коллекцию старинного холодного оружия. Здесь были сабли, мечи всех форм, стилеты, секиры, лабрисы и даже шипастая палица. Все это оружие было искусно подсвечено, что выгодно подчеркивало красоту и отменное состояние образцов.

Кюдерион налил себе еще, давая время гостю оценить коллекцию.

Виктор, как всякий истинный нишит, восхищенно взирал на древние орудия убийств. Но другой частью сознания он лихорадочно искал выход из создавшегося положения. Несомненно, показ, устроенный маркизом, был подсказкой, ключом. Но к чему?

Еще только ища встречи с ним, Виктор абсолютно не знал, как сможет повлиять на маркиза. К числу отцовских друзей он не относился, их деловые интересы не пересекались… Он и сам не знал почему ввязался в эту авантюру. Почему он решил, что фраза, оброненная одним из старинных друзей отца о том, что Кюдерион жаден, поможет подобрать ключик к нему? Наверняка, напрасная трата времени.

Виктор встал и подошел к стеллажу. Глядя на полуторный меч, ему показалось, что он нашел решение загадки маркиза.

Кагер повернулся и сказал:

– Прекрасный клинок.

– Который? – спросил Кюдерион и подскочил к стеллажу немного быстрей чем ему хотелось бы.

– Этот.

– О!… Когда-то это было сокрушительное оружие. Возьмите!

Виктор осторожно взял в руки тяжелый полуторный меч, клинок был отлично сбалансирован, рукоять, лишенная всяких изысков, удобно располагалась в руках. Меч ручной работы! Виктор сделал несколько профессиональных взмахов и посмотрел на свое отражение на зеркальной поверхности широкого кованого лезвия.

– И в прекрасном состоянии.

– Как и все оружие, – довольно ответил хозяин, глаза которого разгорелись. – Я вижу, он вам понравился.

– Не скрою, я питаю слабость к холодному оружию. Но такого, кованого в кузнице, я в руках еще не держал.

Он повернулся к Кюдериону.

– Жаль, что вы не знали моего отца лично, у него тоже было собрание древнего оружия, которое, впрочем, перешло мне в наследство… Но по крайне мере об одном вы слышали, что ему принадлежало. Транцетия – великолепный мир, необитаемый, населенный экзотической фауной. И флора, кстати, тоже – сплошная экзотика. Если бы вам удалось поохотиться там, то… Вы имели бы неизгладимые впечатления.

На лице маркиза теперь играла довольная улыбка.

– Уверен, граф, я знаю о чем идет речь. Это райская планета в скоплении Клешни. Старинное имение Кагеров, вблизи центральных миров. Там ведь найдены редкие изотопы, не так ли?

– Вы совершенно правы, маркиз. Я как раз хотел предложить вам участие в концессии…

– На южном полюсе? – уточнил Кюдерион.

Виктор утвердительно кивнул, отметив осведомленность маркиза. Положив меч на место, сказал:

– Совершенно верно, на южном полюсе.

– Уверен граф, – продолжил Кюдерион, – в будущем мы станем надежными партнерами. Хочу вас заверить, мой голос имеет некоторое влияние на некоторых текронтов.

Кагер усмехнулся про себя. Ему и правда было весело наблюдать, как человек являвшийся кредитором чуть ли не двух десятков текронтов, корчит из себя великого скромника.

– Так кого бы хотели видеть вместо этого недотепы Карбо?

– Я думаю, эфором транспорта самое место быть всеми уважаемому Соричте.

– Гм… Считайте, что он уже эфор.

Эфор БН Ивола хотел найти название своему настроению. Гнев? Бешенство? Отчасти. Злость? Впрочем, злость в нем всегда присутствовала. Скорее затаенная до поры до времени ярость.

Ивола был крупен даже для нишита. Его рост достигал двухсот тринадцати сантиметров. Железные мускулы, казалось, вот-вот разорвут мундир. Черные волосы, седеющие виски, квадратный подбородок отмеченный шрамом, удалять который его хозяин считал ниже своего достоинства. Серые тусклые глаза, казалось, никогда не светились огоньком, лоб испещряли глубокие морщины. Властный изгиб губ говорил, что этот человек привык беспрекословно повелевать.

Эфор безопасности нажал кнопку внутренней связи.

– Дежурный отдела слушает, – послышался голос из аппарата.

– Пригласите ко мне полковника Гнейпа.

– Слушаюсь, ваше сиятельство.

Через минуту вызванного офицера опознал дверной идентификатор и сухим модулированным голосом доложил: "Полковник Гнейп".

– Впусти!

Дверь отворилась и в кабинет вошел худощавый офицер в мундире с орденской планкой, застегнутом на все пуговицы, не смотря на то, что в кабинете было душновато.

– Ваше сиятельство, – приветствовал он.

Ивола кивнул.

– Что с Текрусией?

Гнейп, стоя по стойке "смирно", раскрыл папку и начал доклад:

– Со всей достоверностью можно говорить о консолидации группировок текронтов в стремлении заполучить единого кандидата. Имею основания заявить, что некоторые текронты, которые ранее считались благонадежными, ведут тайные переговоры с лидерами различных фракций.

– Имена.

– Текронт Плиний, текронт Ганер, текронт Торес…

– Ладно, продолжайте, – перебил Ивола.

– Среди наиболее заметных, так сказать дипломатов, замечены текронты Канадинс, текронт Марк, текронт Кагер и текронт Соричта.

– Соричта? Он ведь наиболее сильный претендент в эфоры транспорта и торговли.

– Именно, ваше сиятельство. Текронт Соричта развернул бурную компанию против Карбо и против Туварэ.

– А кто сильнейший конкурент Туварэ на текущий момент?

– Тут нашим оппонентам сложнее договориться, но все же определенные шаги они уже сделали.

– Так-так… – Ивола побарабанил пальцами по столу. – А что этот выскочка Кагер? Кажется он еще не представлен Текрусии?

– Совершенно верно, ваше сиятельство. Но тем не менее, похоже на то, что молодой текронт Кагер не менее влиятелен, чем его покойный отец.

Ивола откинулся в кресло и задумался.

– Дайте мне список имен сомневающихся, – приказал он.

Полковник вынул из папки лист пластика и отдал начальнику в руки.

– Подготовьте отчет о финансовом состоянии этого Кагера, о его деятельности, личной жизни, привычках, увлечениях, войсках, которые он контролирует. Меня интересует все.

– Слушаюсь, ваше сиятельство.

– Сделайте тоже самое на Марка.

– Слушаюсь, ваше сиятельство.

– Все, вы свободны, полковник.

Офицер кивнул, повернулся кругом и четким строевым шагом вышел из кабинета.