Монеты - свидетели прошлого

ПОРЧА МОНЕТ

В X веке граф Фландрии Балдуин «установил норму меновых сделок для тех, у кого нет денег. За две курицы нужно отдать одного петуха, одну овцу за два ягненка, одну корову за двух телят, одного теленка за две овцы», писал древний фламандский хронист.

Хотя хозяйство и было натуральное, хотя мало покупали и мало продавали, хотя торговля и ограничивалась пряностями и предметами роскоши, все же торговали, все же покупали, даже тогда, когда монет не было. Монеты нужны были обществу даже в самый «темный» период средних веков, еще не потревоженных ни крестовыми походами, ни географическими открытиями.

Но денежное дело при последних Каролингах, а потом при Капетингах во Франции и в других странах Европы того же времени переживало полную децентрализацию. Действовало очень много монетных дворов. Каждый епископ или герцог стремился завести монетную мастерскую. В одном городе их было иногда две или больше - королевская и местного сеньора. Иногда королевские монеты чеканили в монетных мастерских графов, герцогов или епископов. Монеты выпускали монастыри, даже женские, и на денариях появлялись имена и изображения аббатис. Чеканить монеты было очень выгодно. Хозяин монетного двора удерживал в свою пользу определенный процент выпускаемой монеты, иногда довольно значительный. Но главная нажива состояла в порче монет. Если в Римской империи эта порча приносила доход государству, то при частных мастерских она была выгодна светским и духовным сеньорам.

Из одного и того же количества серебра изготавливали все больше и больше монет. Думали, что если из фунта или марки серебра вычеканить на несколько десятков монет больше, то и купить на них можно будет больше товаров. В какой-то краткий промежуток времени это было действительно так. Но очень скоро такая, более легкая, монета теряла свою цену и ее покупательная способность падала. Короли, князья, графы снова увеличивали число монет, чеканенных из того же фунта, и снова извлекали кратковременную денежную выгоду, не заботясь о будущем. Это приводило к порче монет - явлению, известному нам уже по истории античного денежного дела.

Огромный доход приносили частые перечеканки монет. Старые монеты запрещались, их нужно было нести в казну или на местный монетный двор и сдавать там, а взамен выдавались новые монеты, более легкие, содержавшие меньше серебра. Королевская казна или монетный двор сеньора получали доход за счет такого неэквивалентного обмена. Иногда монету не перечеканивали, а только надчеканивали и вновь пускали в обращение с повышенным курсом. Население старалось удержать у себя старую монету и торговать на нее тайно, чтобы не терпеть убытка каждый раз при обмене старых денег на новые. Власти это преследовали, но все же были периоды, когда серебро придерживали, не пускали его в оборот, зарывали в землю или переливали в слитки, а то и вывозили в другие места. Но мелкая разменная монета все же была нужна. И приходилось идти и менять старые монеты на новые или нести серебро к монетчикам и платить за перечеканку его в монеты тех видов, которые ходили в тог момент на рынке.

Это была корыстная деятельность владетельных сеньоров, не заботящихся о государстве, о народе, о пользе торговли. Она порой приводила к развалу денежного обращения, исчезновению серебра с рынков вообще, расстройству экономики. Короли передавали право монетной чеканки сеньорам за определенную мзду или на условиях службы. Чтобы компенсировать себя, сеньоры усиленно эксплуатировали это право, что ускоряло порчу монет. Особенно портили монеты откупщики. Получив какую-то сумму денег вперед, правительство на несколько лет отдавало чеканку монет в руки какому-нибудь лицу с условием, что будут соблюдаться определенные монетные типы, например с обязательной чеканкой монеты от имени правителя и т. п. Стремясь выжать побольше доходов за короткий срок, откупщики снижали вес и пробу монет особенно быстро.

Сырье для чеканки монет - серебро - поступало или из королевской казны, или из сокровищниц и рудников, принадлежащих сеньорам. Рассчитавшись с казной и по откупу, и за сырье, владелец монетного двора из того же количества серебра изготавливал монет на большую номинальную стоимость. Он получал от этого дополнительный доход. Но частный заказчик, который приносил на монетный двор свое серебро, в такой порче не был заинтересован. Действительно, поставщик приносит хорошее серебро, мирится с тем, что нужно за чеканку отдать какой-то процент от этого серебра, рассчитывает получить за него какую-то сумму денег, а ему выплачивают эту сумму в виде легковесных или изготовленных из плохого металла монет, которые к тому же еще очень скоро, может быть, придется сдавать и обменивать по невыгодному курсу на новые деньги.

И хотя порча монет в разных видах существовала повсеместна и почти во все периоды средневековья, чеканка денег из серебра, приносимого частными лицами (так называемая «свободная», или «открытая», чеканка), тормозила в какой-то мере эту порчу, а централизованное снабжение монетных мастерских серебром из сокровищницы и серебряных рудников (так называемая «блокированная» чеканка) ее стимулировало.

Были разные способы порчи монет и извлечения дохода из монетной чеканки. Иногда незаметно снижали содержание благородного металла. Монету портили как бы скрыто, не меняя ее внешнего вида. До поры до времени на рынках постепенно портящаяся монета сохраняла свою старую покупательную способность, но потом население обнаруживало ухудшение монеты, и курс ее снижался. Или же снижение веса сопровождалось изменением вида монет. Например, французский король Филипп III официально обязал сеньоров при ухудшении веса и пробы монет менять внешнее ее оформление. Это был открытый1 выпуск новых облегченных монет с приданием им указом короля принудительного курса, обычно с обязательным изъятием старых монет. Но рынок не всегда подчинялся этим указам. Старые монеты придерживали, а новые получали на рынке «вольный курс», ниже официального, указного.

Когда мелкая серебряная монета ухудшилась до такой степени, что больше ее портить было нельзя, выпускали партии высокопробных и тяжелых монет. Особенно они нужны были для международной торговли. Короли и на этом умели наживаться, требуя сверх обычных податей и платежей сбора специальных налогов для покрытия издержек, которые они должны были понести на этих выпусках. И часто сборы эти были большими, чем требовала чеканка тяжелых высокопробных, монет.

От выпуска тяжелых улучшенных монет страдали средние и бедные слои городов. Наменяв втридорога на старую монету новых тяжелых денег, они должны были платить за продукты на рынке по старым ценам, которые торговцы требовали по традиции. Рынок не сразу реагировал на эти новые монетные выпуски.

И ухудшение и улучшение монет вызывали не раз народные восстания, обычно в городах, где беднота была тесно связана с рынком и деньгами. Во время одного восстания в Париже толпа разгромила дом главного мастера монетного двора. В другой раз сам король Филипп IV скрывался от разбушевавшегося народа у тамплиеров. Тамплиеры дорого поплатились за свое гостеприимство, за которое они ожидали милостей и привилегий. Во время отсидки у них король узнал об огромных богатствах этого рыцарского монашеского ордена и вскоре расправился с ним, чтобы отобрать сокровища.

Порча монет подстегивала фальшивомонетчиков. Подделка полновесной хорошей монеты сулит быстрое обогащение, но это трудное и опасное дело, так как низкопробное серебро в фальшивой монете по сравнению с высокопробным в легальной монете легко распознать, а выпускать фальшивки из высокопробного серебра нет расчета: выгода не отвечает риску. Порченая монета какое-то время обращается по повышенному курсу, при котором номинальная стоимость значительно превышает стоимость металла, в ней содержащегося. Вот эти-то деньги подделывать легко и выгодно, и эту разницу присваивал фальшивомонетчик вместо королевской или сеньориальной казны.

Фальшивомонетчиков наказывали жестоко, но сеньоры и рыцари, графы и герцоги, выпускавшие монеты, были ничуть не лучше их. И народ это понимал. Короля Филиппа IV Красивого за порчу денег на королевских монетных дворах звали еще «Филипп Фальшивомонетчик».

Порча монет - обоюдоострое оружие. В погоне за доходами от монетной чеканки короли и сеньоры иногда нарушали свои собственные классовые интересы. В XIII - XIV веках, в особенности после крестовых походов, в Европе резко возросла роль денег, рента часто приобретала денежную форму. А платили установленный оброк крестьяне плохой монетой. Феодалам приходилось повышать номинальную сумму оброка, что нарушало традиции и вызывало недовольство. Сеньоры все более зависят от рынка и покупают все больше и больше привозных товаров, за которые надо было платить хорошим серебром и золотом, а не порченой монетой, не теми черными низкопробными кружочками, которые собирали они с населения в виде оброка, пошлин, мостовых и т. п.

Порча монет приводила иногда к возрождению платежей натурой. Например, вместо монет, катастрофически терявших серебро, в XIV веке кое-где арендную плату за помещения требовали курами, окороками, маслом, сыром, всякой снедью. Но, несмотря на порчу монет, развитие товарно-денежных отношений шло неумолимо вперед, подводя Европу к рубежам капиталистической эпохи.

Сеньор при тех или иных платежах мог оговорить, какой монетой будет производиться расчет. При заключении сделки составляли письменный документ, оставляли где-нибудь у нотариуса, в монастыре образцы денег, по которым должны были рассчитываться. Сеньор мог пустить в ход свой опыт и знание монет, мог посоветоваться с менялой. Крестьянина на рынке обмануть было легко, и подсунуть ему порченый денарий ничего не стоило. Все боялись стать жертвой фальшивомонетчика, принять при расчетах плохую монету. Вот диалог из немецкой поэмы XIV века: иудейский первосвященник Каиафа выплачивает Иуде тридцать сребреников за то, что тот выдал Христа:

Иуда. Этот пфенниг - красного цвета.

Каиафа. За него ты получишь и хлеб и мясо.

Иуда. Этот пфенниг не годится.

Каиафа. А ты посмотри, какой у него звон.

Иуда. Этот обрезан.

Каиафа. Вот тебе другой.

Иуда. Этот с дырой.

Каиафа. Возьми другой.

Иуда. На этом фальшивое клеймо.

Каиафа. Если этот тебе не нравится, дам тебе другой.

Иуда. Этот - черного цвета.

Каиафа. Возьми другой и успокойся.

Иуда. Этот оловянный.

Каиафа. Ты решил нас измучить.

Такие сцены разыгрывались, такие диалоги произносились тысячи раз, когда по праздникам или воскресеньям на торговой площади города или на ярмарках собирались купцы, ремесленники и окрестные, крестьяне и разбивали свои лавки вокруг фонтана. На площади обычно высилась статуя рыцаря - «Роланда», символ высшей власти. сеньора над рынком, и стояли городские весы, на которых только и можно было взвешивать товары, а за это надо было платить. Там устраивался и сеньориальный рыночный суд, в котором за всякое мелкое разбирательство тоже нужно было платить, за все нужно было-платить сеньору. Вот на этой рыночной площади с ее шумом и грязью, юродивыми, комедиантами и проститутками, где разносились эпидемии вместе со сказками о чудесных южных морях и волшебных странах Леванта, изо дня в день совершалась незримая тайная работа. Развивающиеся торговые и денежные отношения подтачивали основы средневекового миропорядка. Но шла эта работа пока очень медленно.