Монеты - свидетели прошлого

МОНЕТЫ И ИСКУССТВО

Помещая свое клеймо на кусочке металла, государство заботилось не только о том, чтобы удостоверить чистоту и вес металла и не только о том, чтобы использовать в своих пропагандистских целях это «средство массовой информации». Оно стремилось также сделать монету красивой. Ведь это символ богатства, благородных металлов вообще, той огромной силы, которую люди чувствовали в деньгах, хотя и не понимали ее природы и происхождения. Блеск золота и мерцание серебра сами по себе становятся тождественными красоте, обозначениями прекрасного.

Монеты часто были украшениями одежды, утвари. Со времен Возрождения в Европе вошли в моду серебряные и золотые кубки с монетами, впаянными в их поверхность. Как же можно государству, которое считает себя цивилизованным, передовым или претендует на важное положение в мире, как же можно королю, герцогу или епископу, тратившему иногда последнее на представительство, допустить некрасивую чеканку монет? И монеты, как и в античную эпоху, становятся произведениями искусства.

В портретных изображениях Карла Великого и других франкских королей IX - X веков чувствуется возрождение некоторых античных традиций. Это так называемое «каролингское возрождение», проявившееся и в скульптуре, и в архитектуре, и в книжной миниатюре, и столь заметное после геометрически-условного орнаментального искусства готов, меровингов и лангобардов V - VII веков. Романский стиль также проявил себя в монетном искусстве. Даже базилики с арками изображались в XI веке на монетах. В этом стиле исполнены многочисленные и разнообразные рисунки на брактеатах XII века.

На золотых монетах французских королей Карла IV, Карла V, Филиппа IV, чеканенных в XIII - XIV веках, расцветает готический стиль. Вертикальные заостренные линии условно передают формы готических храмов, на вершине которых какие-то бутоны, трилистники и утолщения обозначают знаменитое каменное кружево, прославившее английскую, французскую и немецкую готику. Да и сами монеты смотрятся иногда как розетки с витражами на фасадах соборов.

Монетный портрет Карла Великого (увеличено)

В этом портрете чувствуется возрождение некоторых античных традиций.

Особенно важны эстетические художественные достоинства у монет-медалей, с их коммеморативными (памятными) изображениями. В древности и средневековье некоторые монеты делали как медали - для подарков или в честь какого-либо события.

На Руси в XV - XVI веках чеканили золотые монеты-медали. Ими награждали за военную службу, носили их пришитыми к одежде или шапке. Монеты вообще часто служили знаками отличия и памятными знаками. Крестоносцы, например, возвращаясь из похода, в память о своем участии в «святом деле» набивали на щит византийский солид, который потом переходил в гербы всего их потомства.

Венецианские дожи с XVI века чеканили монеты специально для новогодних подарков магистратам и чиновникам. Это так называемые «озеллы» (от uccello - по-итальянски птица). Почему птица? По тра диции на новый год чиновникам дарили что-нибудь, обычно домашнюю птицу или дичь. Стоимость монеты была как раз приравнена к цене такого подарка. Дарил «озеллу» сам дож, но иногда ее могли использовать для подарка нужному человеку и простые граждане Венеции. Незачем было идти на рынок, потом домой к магистрату. Можно было сунуть ему эту монету. И тому удобнее: не нужно думать, что делать с десятками битых кур и уток. На одной такой монете 1577 года изображена Венеция со стороны лагуны. Перед набережной многовесельные корабли, за ними угадывается аркада дворца Дожей, углом выступающая к морю, и две колонны, за ними «Св. Марк» со своими куполами, компанила, площадь перед собором и часовая башня с «гигантами», отбивающими время. Может быть, изображены те знаменитые регаты, роскошь которых прославят в XVIII веке картины Каналетто.

В Польше в конце XVI - XVII веке распространился обычай дарить королям специальные монеты. Когда король посещал город, магистрат отчеканивал особую золотую монету с его портретом и титулами и еще с гербом, чтобы король потом не забывал, какой именно город сделал этот подарок и не обошел бы его своими милостями. Такие монеты называют «донативами» (от латинского dono - даю).

В эпоху Возрождения медальерное искусство отделилось от монетного дела. Медали перестали быть средством обращения, деньгами. Поэтому медальеры могли делать рельеф на медалях более высоким. Часто одни мастера резали штемпеля и для монет и для медалей. Они иногда были ювелирами высшей художественной квалификации, скульпторами, художниками, как Бенвенуто Челлини, сам чеканивший монеты и медали для римского папы, или Амброзио Преда, ученик Леонардо да Винчи, который делал для медальеров рисунки будущих монет. Известно, что эскизы монет рисовал Дюрер.

Может быть и можно говорить о каких-то намеках портретного сходства и передачи характера оригинала на монетах Карла Великого - надутое лицо с волевым подбородком, что-то властно-жестокое в прямом носе и в глазах. Но ничего портретного нельзя найти в более ранних монетных изображениях Дагоберта или в более поздних - Альфреда Великого или Генриха III, королей Англии. Средневековье не знало реалистического портрета. Его вновь, после римлян, открыло Возрождение. Вот дукат испанского короля Фердинанда II, прозванного Католическим. Это реалистический портрет конца XV - начала XVI века, перенесенный на монету. Немного более смазанный и потертый, чем на медалях - из-за массовости чеканки и бесчисленных переходов из рук в руки - он тем не менее достаточно четок, чтобы показать сумрачный и жестокий характер этого короля.

В XVI - XVII веках в эпоху барокко монеты несут все черты этого торжественного и патетического стиля - усложненный рисунок, вычурные контуры изображений, парадные сложные гербы, украшенные всеми цветами средневековой эмблематики.

На больших памятных монетах XVII века в два или четыре талера изображали и колесницы с крылатыми конями под солнцем, бросающим из-за туч лучи-стрелы, и надгробия герцогов и королей - как будто бы все это взято из какой-нибудь пышной барочной церкви. Таков, например, двойной талер 1634 года, выбитый по случаю смерти шведского короля Густава-Адольфа. А вот «Венерин талер» - любопытная монета, выпущенная в 1622 году в Магдебурге: с одной ее стороны - основатель города Отгон I, император Германии X века, в доспехах, стилизованных под старину, больше всего напоминающих убранство рыцаря на парадном турнире. На обороте этой монеты - повозка, в которой стоят Венера и три обнаженные грации. Повозку влекут два голубя и два лебедя, под ними надпись на старонемецком языке: «Венера, нежная языческая богиня, здесь почитаема была в своей наготе. Нынче, хвала господу, здесь посеяно слово божие». Все это на фоне пейзажа с городскими стенами на отдаленном холме. На многочисленных и разнообразных талерах Германии XV - XVII веков портреты занимают весь монетный кружок - сочные, выразительные, они с трудом умещаются в рамке круговой надписи. Им в ней тесно, этим владетельным Фальстафам мелких германских земель - то пузатым, то с бородавчатыми носами, с жирными отвислыми подбородками, в буклях, париках, латах, камзолах, дворцовых кафтанах, героических мантиях или охотничьих костюмах.

Портрет Фердинанда II Католического (увеличено).

Показан сумрачный и жестокий характер этого государя - первого фактического короля объединенной Испании, учредившего инквизицию и изгнавшего мавров.

Франция XVIII века: разукрашенные маркизы в напудренных прическах-башнях, на высоких каблуках изящно скользят по дворцовым паркетам, отражаясь в огромных зеркалах. А вот ее монеты: луидоры и экю с портретами Людовиков - в богатых одеяниях, с кольцами завитых локонов, с породистыми гордыми изнеженными лицами, с шеями, созданными для гильотины. Их холеные профили свободно располагаются художником на фоне блестящего металла, широко обведенного кругом изящной и аккуратной надписью. Эти монеты прекрасно отражают, вслед за «большим искусством», наступивший после барокко стиль рококо -изысканный и утонченный стиль этих дворцов, этого короля-солнца, который не замечает или не хочет замечать, что на его дворец, на его вельмож, на него самого устремлены из темноты чьи-то злобные, изможденные, завистливые, а порой грозные глаза.

Монеты - произведения искусства, и они проходят основные этапы его развития, главные его стили. Но есть и другой аспект этого вопроса, этого сопоставления: монеты - искусство. Еще во времена античности на монетах помещали знаменитые скульптуры, архитектурные памятники. Это снова стали делать во времена Возрождения, добавив к числу оригиналов живописные полотна. На медали Федериго да Монтефельтро повторен знаменитый портрет этого урбинского герцога кисти Пьеро делла Франческо - незабываемый контур лица с изломанной у переносицы линией носа. Нет только пейзажа, и красный кафтан заменен латами с изображениями кентавров.

На английских золотых монетах Генриха VII помещен его профильный портрет, впрочем, мало выразительный. Настолько невыразительный, что следующему королю Генриху VIII было безразлично, его ли портрет на монетах или отца, и он использовал старые штемпеля, только мастера дополнительно вырезали еще одну палочку к цифре VII на круговой легенде. Так было в первом десятилетии XVI века. А примерно через 30 лет на серебряных монетах - тестонах - появляется тот же король, Генрих VIII, рисованный не кем-нибудь, а самим Гольбейном Младшим. Этот портрет был или создан самим художником специально для монет, или же был скопирован с его живописных портретов. Особенно похожа на монетный портрет миниатюра Гольбейна, заказанная для очередной жены этого короля - Анны Клевской в 1539 году.

В эпоху позднего Возрождения и барокко возникает еще одна связь монет и искусства. Сами монеты попадают на полотна художников. Например, тициановские «Денарий кесаря», «Даная», где золотой луч Зевса показан как дождь золотых, или портрет Якова Страда-венецианца. Страда - человек Возрождения; на портрете он держит античную статуэтку, перед ним на столе письмо и 6 монет, сзади - полка с книгами. Книги, статуэтка, древние монеты - все это художественно-антикварная обстановка жизни интеллектуалов-гуманистов той эпохи.

Есть монеты на жанровых полотнах XVI века. На немецких портретах купцов появляются иногда монеты как знак профессии, но это обычно второстепенная непроработанная деталь. В XVI веке в Нидерландах был распространен сюжет, на который писали картины многие мастера, - лавка менялы. На них главный герой - талеры. Художники изображали самого менялу с весами и набором разновесов, его жену, а на столе перед ними - кучу монет. Другой частый сюжет - сборщик налогов с женой. Специально приоткрывает живописец шкатулку, стоящую на столе, чтобы показать, что там внутри - монеты. Они поблескивают своими золотыми ободками, выписаны любовно, тщательно. Как все мирно и чисто, и аккуратно на этих картинах: и жена в белоснежной накрахмаленной накидке, и сам хозяин, добропорядочный и чистый, все овеяно такой бюргерской упорядоченностью и мещанской добродетелью, что приходят на ум заповеди бережливости и скопидомства, проповедуемые идеологами раннего капитализма. В Голландии - стране бурного развития торговли и буржуазных отношений - они приобрели характер почти религиозных добродетелей.

Еще в XV веке флорентинец Альберти писал книги об управлении семьей. Рациональное ведение хозяйства, экономия во всем, и прежде всего бережная трата времени, - святая хозяйственность, святая умеренность, святая бережливость - все противоположно расточительности сеньора.

Француз Этьен в XVI веке составил такие правила безукоризненного поведения буржуа: быть хорошим хозяином, не развлекаться охотой, пирами, приемами гостей или хождением в гости, а на досуге размышлять о полезном. Не давать расходам превысить доходы и заботиться о распределении времени. Думать о прибыльности и долговечности вещей и предприятий больше, чем об удовольствии или временной пользе от чего бы то ни было.

Многие писали в том же духе и в XVI и в XVII столетиях - купеческие книги и лексиконы с такого рода заповедями. Увенчалась эта литература книгой Вениамина Франклина. «Богатство отгоняет заботы, день и ночь гложущие нашу жизнь. Мы радостно смотрим в будущее, если только сохраняем при этом спокойную совесть. Это должно быть основой всякой наживы», - писал Вениамин Франклин в книге «Путь к богатству», которая переиздавалась более 400 раз.

В голландских «жанрах» эти добродетели нашли воплощение - и не в виде свода правил или проповеди, а в изображении мещанского уюта и порядка: в этом столе с весами, в этих бухгалтерских книгах, в этих раскиданных живописной грудой аккуратных кругленьких талерах с такими красивыми рисунками.

Но в том же XVI веке появляется другая тема в живописи, связанная с монетами. «Адский» Брейгель создает гравюру «Битва копилок и денежных ящиков». На переднем плане копилка из обожженной глины яростно пронзает копьем облаченный в латы денежный ящик, так что из него сыплются монеты. Другая копилка, раненная копьем, тем не менее атакует кошель, который уже разворочен ударом копья, нанесенным с другой стороны ящиком. Большой денежный мешок, из которого высовывается голова, разрубает саблей бочонок с монетами. Солдат разворачивает ножом другую бочку с деньгами. Бочка служит одновременно конурой собаке, которая ее охраняет. Всюду на гравюре копья, мечи, оружие, лопнувшие бочки, рассыпанные и катящиеся в разные стороны экю, тестоны, гульдены… Победа склоняется на сторону денежных ящиков. Крупный купеческий капитал одолевает. Брейгель это чувствует и ужасается. Свой ужас и свои предчувствия выражает он в зловещих фантастических сценах.

Из менял вышли банкиры и биржевики. Буржуазный дух, дух наживы и предпринимательства бурлил под этой добропорядоченностью. И иногда прорывался в диких и загадочных еще формах.

Порой вспыхивали и раздирали строй этой бюргерской жизни, расписанной по часам, сумасшедшие спекуляции, когда словно какой-то демон толкал мудрых и осторожных людей на отчаянные и бессмысленные поступки.

В XVI веке в Европе появились тюльпаны. В 1630-х годах в Нидерландах вдруг возникла страстная погоня за этими цветами. Их скупали все и повсюду, и цены на них стремительно росли. Все торговались из-за цветов, от графов до торговцев зеленью, и трактиры были превращены в биржи, где заключались сделки на луковицы. Цена цветка поднималась выше стоимости золота, равного его весу. Каждый купивший цветок ожидал, что через неделю он будет стоить вдвое дороже. Все надеялись разбогатеть. Это было предвестием биржевых спекуляций. Имения в 2500 флоринов шли за один цветок особого сорта. Луковицы носили пышные имена голландских адмиралов.

В 1637 году эти спекуляции неожиданно кончились крахом. Те, кто еще недавно готовы были отдать все за тюльпаны, кто мнили себя богачами, выжидая момента перепродать свои цветы, вдруг увидели себя бедняками и недоуменно смотрели на луковицы, которые больше никто не хотел покупать.

А потом уже пошли спекуляции посерьезнее - открытие, подъем и крах банка Лоу во Франции, компания Южного моря в Англии, акции - с их подъемом и падением дивидента, молниеносными обогащениями и разорениями.

Кончилось средневековье с его простой и ограниченной торговлей и началось новое капиталистическое время, где все стало товаром.

Вместе со средневековьем уходило и царство металлических денег. Много раз превращались они почти в знаки стоимости, но средневековое общество всегда сопротивлялось этому, и рынок отвечал стихийными возмущениями. Но когда созрели невидимые силы капитализма, на сцену вышли бумажные деньги. Это случилось во второй половине XVIII века, а в XIX веке они стали господствовать. Металлические монеты постепенно оттеснялись на роль разменных, подсобных денег. Богатство утрачивает вещную форму, превращаясь в акции и облигации, эксплуатация утрачивает форму личностных взаимоотношений хозяина и работника, превращаясь в тайну прибавочной стоимости.

Люди гибнут теперь не за металл, не за полновесную звонкую украшенную всеми ухищрениями геральдики, воображения и вкуса монету - талер, дублон, тестон, соверен, нобль, экю, луидор, пиастр, - а за нечто незримое, вроде счета в банке. Монеты теряют роль представителя богатства, становясь разменным средством. Не нужна больше «спокойная совесть», мещанская необходимость которой была так характерна для предпринимательского духа раннего буржуа, и нет нужды в умеренности и благочестии, которыми так дышат сцены в меняльной лавке на голландских картинах XVI века.

В новое время сами монеты перестают быть важным источником по истории экономики, так как эта история оставляет теперь свой наиболее глубокий и яркий след не в чеканке и обращении монет, а в коммерческих сводках и биржевых бюллетенях, в курсах валют, бумажных денег, акций…