Монеты - свидетели прошлого

РУСЬ ВОССТАНАВЛИВАЕТ МОНЕТНОЕ ДЕЛО

Первые русские монеты после длительного безмонетного периода стали чеканиться в 1380-х годах в Москве при великом князе Московском Дмитрии Ивановиче Донском и в Нижегородском княжестве при другом великом князе, Нижегородском - Дмитрии Константиновиче. Нужно представить себе драматическую ситуацию того времени, чтобы понять все значение собственной чеканки.

Только что отгремела Куликовская битва, и Мамай, как раненый зверь, ушел в степь со своей ордой, с телегами, груженными скарбом, женами, детьми, слугами и остатками войска. То, что так долго ждали русские люди, свершилось.

Но на место Мамая пришел новый и более опасный враг - хан Токтамыш. Он захватил власть во всей Орде, привел с собой новые силы, новых царевичей и найонов и сумел объединить распадающееся татарское государство. В 1382 году он осадил и взял Москву и вернул к покорности Дмитрия.

Между Дмитрием Ивановичем Московским и Дмитрием Константиновичем Нижегородским еще до Куликовской битвы шла острая борьба за главенство среди русских князей, за титул великого князя Владимирского. Реально княжества такого уже не было, но иметь это звание означало для великих князей быть первым, старшим в огромном семействе потомков великих Владимирских князей XII - XIII веков. Титул утверждал золотоордынский хан в Орде. Он стремился использовать свое право, право завоевателя, чтобы вбить клин между русскими князьями, претендующими на главенство.

Еще в 60-х годах нижегородский Дмитрий получил от хана ярлык на великое княжение Владимирское. Но из-за внутренней смуты он предпочел остаться великим князем только Нижегородским, не претендуя на положение лидера всей Руси, отдал титул великого князя Владимирского Дмитрию Московскому, а взамен получил его поддержку в борьбе со своим братом Борисом. Союз нижегородского и московского Дмитриев под патронатом Москвы был скреплен династическим браком.

После того как Токтамыш взял Москву, Дмитрий Иванович послал к хану своего сына Василия в качестве заложника, надеясь через него хоть как-то воздействовать на политику Орды. Москва стремилась помешать тверскому князю Михаилу, который после поражения Дмитрия в 1382 году стал претендовать на звание великого князя Владимирского. Дипломатия Донского победила, и это звание осталось за ним. Таким образом, хотя Москва после 1382 года и была возвращена к покорности, ее правитель добился положения главного князя среди русских земель, закрепил его за собой и своими потомками. И как раз в это время, после перерыва в 300 с лишним лет Москва возобновляет русскую монетную чеканку.

Монеты Москвы конца XIV века (увеличено).

Москва, добившись права чеканить свои монеты, должна была помещать на обороте имя и титул Токтамыша.

Огромный морально-политический успех Москвы, заключавшийся в победе над татарами в 1380 году, отразился в самом факте выпуска монет с русскими легендами - сначала без имени князя, только с его титулом, потом с титулом, и именем - «Великий князь Дмитрий», иногда с отчеством «Иванович». Русь считалась улусом Орды. В Золотой Орде чеканили монету во многих городах, но везде это были монеты, выпущенные от имени хана, потомка Джучи, основателя государства, старшего сына Чингизхана. А здесь, на монетах Москвы, появляется имя данника хана, его вассала, написанное не арабскими, а русскими буквами! «Русский улус» был особым улусом в системе Золотой Орды, и чеканкой монет со своим именем и титулом великий князь Дмитрий недвусмысленно заявил об этом.

Но, с другой стороны, он все же оставался ханским вассалом. И это тоже отразили монеты. Дмитрий обязан был в знак зависимости от Орды на другой стороне своих денег помещать имя хана Токтамыша с его титулом «султан», и к тому же еще русские монетчики должны были в подражание золотоордынским монетам писать благопожелание хану - «Да продлится его царствие», в то время как всей душой они жаждали скорейшей гибели этому проклятому завоевателю, молили бога об этом, надеясь на перемены и облегчение татарского гнета. «А переменит бог Орду», - как затаенная надежда всей Руси звучат эти слова в княжеских договорах.

Но после 1382 года нечего было делать, Дмитрий должен был пойти на компромисс и, добившись права на выпуск монет со своим титулом и именем, вынужден был помещать на деньгах также имя и титул Токтамыша.

Того же добился и Дмитрий Константинович Нижегородский. Но на его монетах знак зависимости от Орды другой - не читаемое ясно «Султан Токтамыш», а неразборчивое подражание золотоордынской монете, неважно какой, неважно какого хана, лишь бы оно имело общее сходство с ордынской монетой. Это не было выражением персонифицированного вассалитета, как на московских монетах. Это был общий символ зависимости от Орды. Именно первого русского князя Дмитрия Московского, главы общерусского движения за независимость, претендующего быть князем «всея Руси», великого князя Владимирского заставил Токтамыш помещать наиболее тяжелый и унизительный знак вассального положения - свое Токтамышево имя. А великий князь «второго ранга», нижегородский Дмитрий Константинович, мог ограничиться более «легким» знаком вассалитета - простым подражанием татарским легендам, нечитаемым и неопределенным. Таким образом, имя Токтамыша на первых монетах Москвы - это как бы негативное признание ее главенства среди русских земель. И начинается упорная борьба русских князей за то, чтобы на своих монетах как можно больше «замазать», уменьшить, стушевать выражение ордынской зависимости и как можно сильнее «выпятить», подчеркнуть знаки собственного суверенитета.

Иногда монетчики поступали так: имя хана они писали вокруг изображения головы человека. Или эту голову вставляли среди арабских букв имени Токтамыша, и каждый раз это делалось так, что если голову поставить правильно, то строчки с именем хана окажутся «вверх ногами». Мы должны перенестись мысленно в ту эпоху и осознать, что в денежном деле, на монетах, таком важном пропагандистском и прокламативном государственном средстве, все детали и мелочи были очень важны и не могли остаться незамеченными. Тогда мы поймем, какой выпад против джучидского властелина допускали русские монетчики.

В конце XIV века наступает такой политический момент, когда великий князь Московский решается на разрыв с Токтамышем. В 1399 году Токтамыш с литовским князем Витовтом потерпели сокрушительное поражение от другого золотоордынского хана. Уже в 1395 - 1396 годах, после того как в центральных землях Орды похозяйничали войска среднеазиатского завоевателя Тимура, власть хана ослабела настолько, что Москва могла не считаться с ним. Тем более могла она почувствовать себя свободнее после битвы 1399 года. Открылась возможность полностью отказаться на монетах от выражения вассалитета по отношению к Орде. Но сделать это сразу было бы рискованно. Государственная мудрость подсказала князю Василию, сыну Дмитрия Донского, ряд промежуточных шагов в оформлении своих монет.

В это время, видимо, Василий Дмитриевич стал чеканить монеты с нечитаемыми знаками, подражающими арабским буквам, - этим более легким и не таким обидным, как бы абстрактным знаком ордынской власти. Монетчики, заменив имя Токтамыша нечитаемым подражанием золотоордынским дирхемам, сделали существенный шаг. Им хотелось идти дальше в этом направлении, но отказаться сразу и совсем от какого-либо «ордынского» элемента на монетах они не решались. И вот они предпринимают ряд полумер. Сначала монетчики как бы нейтрализуют этот «ордынский» элемент на московских деньгах тем, что среди линий, долженствующих изображать нечто, напоминающее зо-лотоордынскую монету, помещают русскую букву - отчетливую, ясную, русскую. Затем делается следующий шаг - на одной стороне монет помещают в четырех строках титул «Великий князь» и имя «Василий». Никакого изображения, только имя и титул - это выглядело более убедительно и весомо, чем плохо видная надпись по краю монеты, часто стертая или плохо оттиснутая при чеканке. Такие строчные надписи - существенная заявка князя Василия на более высокую, ступень своего суверенитета, на независимость Москвы.

Но так просто оставить эту торжественную надпись на монетах было нельзя. На другой стороне монет помещают имя Токтамыша - князь как бы заглаживает свой дерзкий поступок перед Ордой. Сделав в одном огромный шаг вперед, Василий из политической предосторожности должен был сделать шаг назад в другом. Но длилось это недолго. Василий упорно продвигается на своем пути к выпуску монеты, полностью лишенной знаков вассалитета. Имя Токтамыша заменяется на анонимную надпись - просто «Султан высочайший». Это еще один шаг вперед, к цели: самого существенного, имени хана, уже нет. По всем канонам восточного денежного дела это следует расценивать как резкий выпад против верховной власти Орды. А вместе с тем все соблюдено - ордынский элемент наличествует. Затем новый шаг - вместо титула помещают нечитаемое подражание. А на другой стороне все это время сохраняется броская выразительная легенда в центре поля с именем «Василий» и титулом «Великий князь».

Вскоре оказалось возможным совсем освободиться от «ордынских» элементов. Сбывается мечта князя и народа - на московских монетах нет больше признаков татарской зависимости. На одной их стороне в строчной легенде имя князя и его титул «Великий князь», на другой - изображение всадника без надписи. Но и это еще не все. Максимального выражения русского суверенитета московский князь достиг на монетах следующих выпусков. На них на одной стороне полный титул и имя - «Великий князь Всея Руси Василий Дмитриевич» в строчках, и на другой - круговая надпись «Великий князь Василий Дмитриевич» и изображение зверя в центре. Зверь этот - лев или барс - был гербом, эмблемой Владимирского княжества. Василий подчеркивает, что он великий князь всея Руси и преемник великих князей Владимирских, стоявших некогда во главе всего русского Северо-Востока.

На этом Василий ставит точку и несколько лет чеканит монеты в таком именно оформлении.

Монеты показывают нам, как тяжело было русским высвободиться от ордынского ига, какую напряженную борьбу не только на ратном поле, но и в дипломатической сфере, и в области монетного чекана вели они с ханами. Шаг за шагом, то отступая, когда этого требовал ухудшившиеся обстоятельства, то напористо и стремительно наступая, шли они к независимости. В трудных условиях феодальной раздробленности, оскудения и разрухи, связанных с татарскими погромами и сбором дани, при дефиците на серебро, шла Москва к самостоятельной чеканке, к своей монете, выражающей полностью русский суверенитет, к монете, такой нужной и для экономики государства, и для самосознания русского народа. И хотя потом русским монетчикам снова пришлось вернуться к имени Токтамыша и к подражаниям ордынской монете, все же этот независимый чекан первого десятиления XV века, этот «великолепный» чекан Василия не был забыт народом. Он остался замечательным памятником истории.

В трудных экономических условиях велась эта работа. И русская земля, и Москва были измучены ордынским игом, истощены данями. Правительство московских князей не могло не использовать обычный для средних веков способ извлечения доходов из монетной чеканки. Оно уменьшало вес деньги и выпускало ее по той же номинальной стоимости. Изучая клады того времени, легко заметить, что более легкие монеты обращаются вместе со старыми, более тяжелыми. Но это снижение веса производилось в Москве медленно и постепенно. В течение 1390 - 1400-х годов, снижая количество серебра по одной-двум сотым грамма на каждую монету, московское правительство сумело сохранить в порядке денежное дело.

Чекан Василия Дмитриевича Московского с эмблемой Владимирского великого княжения в виде барса, с двойным упоминанием его имени «Василий» и титулов «Великий князь» и «Великий князь Всея Руси» продолжался примерно 10 лет, с 1399 по 1408 год. Но Орда не была еще сокрушена, и Русь не вышла из-под ее власти.

Независимая политика Василия вызвала гнев ордынского правителя Едигея. Сохранился пересказ письма Едигея к Василию Дмитриевичу. Претензии Едигея сводились к следующему. Василий, дескать, лоднимал на смех и обижал ханских послов из Орды, а сам в Орду ни сыновей, ни бояр не посылал, «выход» (т. е. дань в виде серебра) хану не поставлял. Если сопоставить эти акты непокорности с независимой чеканкой Василия, то гнев ордынского временщика станет понятен. И в 1408 году Едигей собирает мощные силы и идет походом на Москву. Эта война Едигея против Москвы нанесла Руси тяжелый удар.

После едигеевского нашествия Москва должна была резко снизить политический статус монетного дела. Полностью пропадают в титуловании князя слова «всея Руси», а на оборотной стороне монет вновь появляются «ордынские» элементы. Исчезает и владимирская эмблема - барс, которая была свидетельством особой роли московского князя.

Но и в этот тяжелый период Москва на сложном и условном языке монетных символов продолжает политическую борьбу с ордынской властью. На «жесткое», видимо, требование Орды вернуться к чеканке монет с символом ордынской зависимости московские денежники отвечают очень своеобразно.

Давно обратили внимание на монеты Василия с надписью «РАРАЙ». Что это за слово? Строились самые разные предположения.

Считали, что это имя монетчика. Непонятным оставалось, почему имя денежника есть только на этих монетах, а на других нет. Была даже такая теория: «Рарай» происходит от слова «Рарашек», имени древне-славянского бога бури и вихря и бога, приносящего счастье в игре и метании жребия. За малый рост этого бога считали возможным поместить в карман или кошелек, и он якобы стал олицетворением денег и монет. Фантастическое объяснение!

Правдоподобнее выглядит другое предположение. «Рарай» - это тайнопись. Наиболее простой вид тайнописи заключался в следующем. Гласные оставляются на месте, а согласные заменяются по такому принципу: они все выстраиваются в два ряда сверху до «н», снизу - в обратном порядке, начиная с «п». Буквы, попавшие в пару одна под другой, взаимозаменяются. При таком способе тайнописи «м» должна быть заменена на «р». Таким образом, «Рарай» - это зашифрованное «Мамай» - имя золотоордынского темника, того самого, которого разбил Дмитрий на Куликовом поле. «Ордынский» элемент на этих монетах формально присутствует, но это имя давно умершего Мамая, написанное к тому же тайнописью, русскими буквами. Может быть, русские так называли Едигея, который, как и Мамай, правил в Орде от имени ханов-марионеток. Мамая и Едигея объединяло то, что оба не были Джучидами и не имели прав на ханский престол, фактически же оба достигли высшей власти в Орде. Называя Едигея именем Мамая, не намекали ли русские на печальную участь последнего?

Те представители ордынской власти, которые должны были следить за деятельностью князей «Русского улуса» и которые, наверное, понимали русский язык и русские надписи, так же как русские княжеские чиновники обычно знали татарский, должны были довольствоваться этим полупризнанием ордынского суверенитета на русских монетах. Понимали ли они этот намек?

Можно привести еще один пример, говорящий о том, как московские чеканщики вкладывали в «ордынский» элемент антиордынский смысл. В 1412 году хан Золотой Орды, враг Едигея, Джелал-ад-Дин вызвал к себе группу русских князей, в числе которых был и Василий Дмитриевич Московский. Это было своего рода демонстрацией ордынской власти над Русью и Москвой.

Видимо, именно в это время русские были вынуждены выпускать монеты с ордынскими подражаниями. Но что это за подражания? В числе других монет в Москве чеканились такие, на которых легко угадывается искаженно написанное арабскими буквами «Хорезм», название монетного центра Золотой Орды. Но на той же стороне (уже не как подражание, а как новый, сознательно помещенный элемент) арабскими цифрами вырезана дата - 815 год хиджры (1412 г.).

Этот год был малоприятным для ордынского хана: эмиры, посланные Джелал-ад-Дином для захвата Хорезма, где сидел в осаде Едигей, не только не завершили осады, но и потерпели поражение. Никогда до этого и многие годы спустя на русских монетах не помещают никаких дат. А тут вдруг четкая дата цифрами, да еще в годах хиджры. Это был довольно прозрачный и малоприятный для Джелал-ад-Дина намек. Русский князь едет к нему в Орду, а на своих монетах приказывает выбить название города и дату, напоминающие о позоре Джелал-ад-Дина и косвенно говорящие о Едигее. Может быть, проедигеевская позиция Москвы, выраженная на этих монетах намеком, заставила Джелал-ад-Дина вызвать к себе на поклон русских князей?

«Ордынский» элемент в руках русских монетчиков превращался в инструмент антиордынской пропаганды и политической борьбы. А позднее на монетах Ивана III «ордынский» элемент - арабские буквы и надписи - совсем утратили свой первоначальный смысл и приобрели противоположный. Вот монеты с надписью арабскими буквами «Ибан», т. е. Иван. Вот монеты с легендой тоже арабскими буквами «Деньга Московская». Это уже не выражение вассалитета. Это - провозглашение на понятном татарам языке и понятными им буквами суверенитета «Белого царя» Ивана III.