Морфология сознания. Том 2

I. ЭТАПЫ СОЗРЕВАНИЯ МОЗГА

Мозг возник как продукт биологической эволюции и вступил с ней в конфликт. Этот конфликт также является частью эволюционного процесса, в который мы ещё можем вмешаться. Масштабы нашего участия в собственной эволюции довольно скромны. Причин такой беспомощности несколько. Во-первых, мы быстро само-убедились в своей природной исключительности, что пошло на пользу лишь изысканному пищеварению чиновников и богословов всех конфессий. Уверенность в личной естественной уникальности возникла не на пустом месте. В её основе лежит простейший инстинкт доминантности, наиболее ярко проявляющийся в схватках за групповое или половое лидерство среди любых общественных животных. Использование архаичной инстинктивно-гормональной мотивации поведения было очень плодотворным во всех странах. Любого человека легко убедить в собственной исключительности и украсить короной царя животного мира. Этот незатейливый приём инактивирует большинство интересов по пересмотру реальных отношений в сложной социальной среде. Действительно, зачем устанавливать новую иерархию или проверять её достоверность, если ты и так являешься царём природы.

Во-вторых, социально выращиваемая теологичность сознания не позволяет осознать непрерывность и примитивность постоянной биологической эволюции. Она продолжается как в дикой природе, так и под покрывалом религиозного или государственного устройства общества. Такие явления, как искусственный отбор, церебральный сортинг, репродуктивный контроль, смена общественных и экономических формаций, не осознаются в качестве инструментов эволюции. Всем кажется, что речь идёт о социальном, экономическом, научном, культурном, религиозном и гуманистическом развитии человечества. Именно в этих побочных результатах биологической эволюции политологи и философы наивно видят смысл человеческого существования. По этой же причине закономерности развития человечества безрезультатно разыскивают в экономике и социально-трудовых отношениях. Иллюзии глобального разумною контроля и «осмысленного» изменения социальной структуры общества только ускоряют гоминидную эволюцию.

В-третьих, наш мозг очень не любит тратить энергию на любую работу, не связанную с пищей, размножением и доминантностью. По этой причине он с большой пользой для себя имитирует человеческие качества и поступки. Сколько же времени мы бываем людьми на протяжении своей жизни? Очень многие люди вообще не умеют думать «про себя». Их способность хоть к какому-то мышлению начинает проявляться только в разговоре на заданную тему. Знаменитое высказывание древних философов о том, что в «спорах рождается истина», говорит не столько о ценности дискуссии, сколько о примитивности их ума. Дело в том, что интеллектуально не созревшие подростки и застрявшие в юношеской праздности дяди и тёти обычно вообще ни о чём не думают. Мысли если и рождаются, то простенькие и физиологичные, направленные на обслуживание простейшего набора обезьяньих инстинктов: пищу, размножение и доминантность. По этой поощряемой обществом причине следы самостоятельного мышления у них находятся в законсервированном состоянии. Именно эта патологическая сонливость праздного ума так часто беспокоила простодушных философов древности.

Они быстро подметили, что следы оживления мыслительных процессов можно наблюдать только при связывании одной из инстинктивных мотиваций поведения с разумной деятельностью. Дискуссия или публичный спор — прекрасный способ оживить прикорнувший на всю оставшуюся жизнь интеллект. В качестве базовой мотивации выступает доминантность, которая при проигрыше в споре резко снижается. Ни один человек не хочет публичного унижения по признакам интеллектуальной неадекватности. Возможный публичный позор от проигрыша в споре прекрасно стимулирует интеллектуальную деятельность даже в домашних кухонных дискуссиях. Этот примитивный приём отлично работает до сих пор, заставляя скрипеть мозгами самых ленивых и тупых участников словесных сражений. Вполне понятно, что в повседневной жизни такие споры случаются крайне редко, а без гормональной стимуляции мозг думать не будет. В результате складывается парадоксальная ситуация: многие люди думают, пока говорят. Если есть слушатель или собеседник — мысль постепенно оживляется, и в голову иногда приходят вполне здравые идеи. Стоит закончить разговор — и интерес к игре ума быстро угасает, а темы диспутов забываются. Мышление — абиологический процесс и организмом никак не поддерживается, если нет ясной биологической цели, ведущей к размножению, еде или доминантности.

Кроме вынужденного мышления, при разговоре с другими людьми наш обезьяний мозг можно заставить работать ещё в одной безвыходной ситуации. Нервные клетки вынуждены проявлять избыточную активность при выполнении сложной работы. Под избыточностью следует понимать любое превышение метаболизмом мозга минимального уровня, необходимого для поддержания его функций. Для человека это составляет около десятой части от энергетических расходов всего организма. Если поставлена обязательная задача сделать что-то сложное руками или головой, мозг мобилизуется. Иногда кажется, что он начинает работать над решением важной и осознаваемой проблемы. Однако не стоит поддаваться иллюзиям, ведь главная задача мозга — максимально быстрое избавление от проблемы, связанной с затратой энергии на собственную активность. По этой причине большинство подростков всегда всё делают быстро, плохо и минимальными средствами. Мозг страстно хочет вернуться к благостной обезьяньей праздности и простоте убогого бытия.

Надо подчеркнуть, что любая, даже самая интеллектуальная работа воспринимается мозгом как принуждение. Это основа неприязни к любому подневольному интеллектуальному труду. Своеобразное насилие над мозгом легче переносится, если работа связана с некими манипуляциями с предметами или объектами. Однако даже этого мозг делать категорически не хочет. Его заставляет думать только отсроченная перспектива достижения стандартного набора биологических целей, указанных выше. По этой причине даже к высокооплачиваемому труду и очень перспективным занятиям подростки привыкают с немыслимыми трудностями.

Не требует пояснений то, что решение личных проблем с едой, жильём, поисками полового партнёра и достижение социальных преимуществ являются неплохой мотивацией для подогрева мозговой активности подростков. Тем не менее даже эти прекрасные перспективы не всегда оказывают достаточное влияние на самосовершенствование и интеллектуальный рост. Очень часто активность мозга снижается при достижении минимального социального успеха. В таком случае затраты мозга минимизируются за счёт снижения уровня социальных требований к себе и к окружающему миру. Это вновь всё то же устремление мозга к минимизации энергетических расходов на мышление. Принцип энергетического баланса достаточности активности для достижения минимальных биологических результатов погубил и ещё погубит не один миллиард очень способных молодых людей.

Следовательно, мозг не просто не хочет думать — он всеми силами сопротивляется этому занятию. В результате человек вынужден мыслить, когда говорит или работает. Однако он уничтожает даже потенциальную способность к мышлению вне практической деятельности. В самом лучшем случае обычный человек активно эпизодически думает около 2—3% времени всей жизни. Главное человеческое свойство мозга остаётся невостребованным, а его обладателя можно отнести к гоминидам только по соматическим признакам.

Вполне понятно, что это правило распространено на решение актуальных для жизни каждого человека биологических проблем. Если размышления не касаются инстинктивно-гормональных или социальных проблем, которые не связаны с прямой личной выгодой, то дело обстоит ещё хуже. При отсутствии биологической мотивации заставить мозг работать очень сложно. Он не видит причин тратить драгоценную энергию на занятия математикой, физикой, философией и на другие кажущиеся бесполезными предметы. Мозг любого подростка будет отчаянно сопротивляться этим откровенным глупостям, если они не приносят прямого удовлетворения в виде реализации простых инстинктов.

По этой причине ожидать массового дистанционного обучения от детей не приходится. Для этого нет никаких биологических стимулов. С точки зрения молодого примата, изолированно, самостоятельно и упорно заниматься столь никчёмным делом, как изучение школьных предметов, крайне затруднительно. Это удел весьма своеобразных или уникальных особей, а не массовое явление. Совершенно другая ситуация складывается в школьном классе, где автоматически возникает острая конкуренция между подростками. В конечном счёте она становится неплохим подспорьем в создании условий для возникновения межличностных и половых элементов плодотворной социальной напряжённости. Другими способами, кроме прямого принуждения, убедить юношу или девушку в необходимости нелепых и абиологических занятий чрезвычайно трудно.

Таким образом, из-за эпизодичности обращения к рассудочным или творческим ресурсам нашего мозга мы очень редко и недолго бываем людьми. Столь печальный факт предопределяет наше фатальное и повсеместное оскотинивание. Из этой драматической ситуации есть несколько педагогических выходов, которые могут привести к воспитанию человеческих, но абиологических свойств мозга. Самым эффективным способом является довольно затратный процесс соблазнения подростка тем или иным занятием, дающим осязаемый и быстрый результат. При этом крайне важны демонстрация заинтересованности в занятиях ребёнка взрослыми, повышение доминантности или демонстрация уникальности среди сверстников и социальное неравнодушие. К сожалению, время для таких педагогических опытов крайне ограничено возрастом подростка. Начинать эксперименты можно в 7— 9 лет, а заканчивать — к 12—13 годам. Далее начинается перестройка организма подростка, связанная с половым созреванием, которое надолго выветривает из головы почти все следы рассудочной деятельности.

Созревание головного мозга подростка начинается именно в этот период, который представляет собой драгоценное время накопления в памяти социальных инстинктов и традиционных форм поведения. Для лучшего понимания происходящих в период дифференцировки мозга процессов попробуем выделить и охарактеризовать основные этапы созревания персонифицированного сознания. Книга, по сути дела, посвящена собственно этим процессам, тезисно описанным в настоящей главе.

Сознание возникает как биологический механизм приспособления обладателя большого и сложного мозга к окружающей среде и социальной системе. Его можно назвать первичным сознанием, или сознанием адаптации. В его основе лежит лимбическая система, регулирующая поведение на базе инстинктов и простых адаптируемых биологических мотиваций. Этой формой сознания владеет большинство млекопитающих, обладающих достаточно развитой индивидуальной памятью. На основе этих адаптивных свойств головного мозга, характерных и для животных, и для человека, постепенно формируется человеческое вторичное сознание. Оно возникает при начале половой дифференцировки. В это время развитие головного мозга оказывается под влиянием половых гормонов, и первичное сознание трансформируется во вторичное, предназначенное уже для решения репродуктивных задач. Кроме человека, вторичное сознание формируется у большинства млекопитающих и птиц в период полового созревания. Итак, под вторичным сознанием следует понимать усложнение первичного сознания адаптивного типа репродуктивным целеполаганием. Это означает, что осознанное выживание приобретает главную биологическую цель — размножение. Необходимо подчеркнуть, что вторичное сознание всегда индивидуально и зависит как от среды развития человека, так и от индивидуальных особенностей организации головного мозга (Савельев, 2018а).

К нашему счастью, мы не погибаем сразу после первого размножения, как многие головоногие моллюски. По этой причине, кроме двух фаз церебрального созревания, возникает ещё и третий период — формирование сознания. Третичное сознание формируется как суммационный аналитический приём работы ассоциативных центров мозга. Оно складывается на базе накапливаемых в юности и молодости биологических, социальных и сексуально-романтических форм адаптивного поведения или социальных инстинктов. Достигнув зрелости, люди отягощают первичное и вторичное сознание накопленными приёмами внутривидовой конкуренции. По сути дела, третичное сознание является результатом социального вызревания персональной доминантности. Для её достижения уже недостаточно добыть пищу, найти самку и изготовить несколько генокопий. Целеполаганием становится необъяснимое желание занять в любой гоминидной структуре высокое место, которое намного превышает уровень личной компетенции.

Рассмотрим феноменологию развития этих условно выделенных форм сознания, последовательно перетекающих друг в друга, а зачастую и развивающихся параллельно. В конечном счёте все формы сознания представляют собой адаптивный поведенческий инструмент для решения биологических задач получения пищи, размножения и доминантности. Человеческая составляющая обычно увеличивается от первичного к третичному сознанию, что происходит не у всех. Социальные условности и отягощения являются маскирующими и побочными явлениями. Созревание трёх форм сознания имеет общую цель — получение максимальной энергетической выгоды и минимализации затрат организма при осуществлении перечисленных выше функций. Однако у каждой формы сознания имеются свои особенности созревания, которые необходимо учитывать для осмысленного вмешательства в развитие молодого и неопытного мозга.

Формирование первичного сознания является естественным следствием внутриутробного и постнатального онтогенеза головного мозга. Единственным препятствием для его возникновения может стать отсутствие какой-либо социальной среды. Речь идёт о детях-маугли, которые, проведя несколько лет вне человеческого общества, уже не могут вернуться к людям. Если социальная среда окружает ребёнка во время развития мозга, то первичное сознание неизбежно возникнет. В раннем детском возрасте оно обычно столь же незатейливо, как и у животных. Вся осмысленность поступков сводится к поискам личной выгоды, вкусной пищи и простых удовольствий. Различия сводятся к накоплению в памяти непохожих социальных инстинктов и примитивной комбинаторики из фрагментов подражания поведению взрослых. Эта форма первичного сознания приспособлена для обеспечения физиологических потребностей индивидуального развития. Постепенно включающийся в работу головной мозг сосредоточен на анализе биологических взаимодействий, гарантирующих пищу, и простейшей социальной адаптации паразитического типа. В это время формируется базовое сознание. Оно может казаться человеческим, но остаётся по животным законам хитрым, подлым, ловким, наблюдательным, памятливым, нежным, ласковым и жестоким. Пока это только нейрональный инструмент для выживания и выращивания созревающей репродуктивной системы.

По мере увеличения размеров головного мозга развиваются межнейронные связи и появляются признаки индивидуальной организации мозга (Савельев, 2018б). В это время наступает индивидуализация поведения, которая обычно начинает заметно раздражать родителей. Первичное сознание возникает параллельно с накоплением индивидуального опыта в новеньком мозге, который радикально отличается от родительского. До осмысленного поведения пока бесконечно далеко, но уникальный мозг свеженького человечка именно в это время подвержен невиданным соблазнам.

Умело предложив какое-либо интересное занятие, можно изменить всю последующую жизнь незрелого человека, как было описано выше. Необходимо помнить, что это время крайне благоприятно для развития индивидуальных рассудочных интересов из-за низкой активности половых гормонов. Мозг ещё не оказался под губительным влиянием неизбежного полового созревания. Это делает его на несколько лет уязвимым для здравого внешнего влияния. В это время мозг достаточно зрел для восприятия небиологической информации и ещё не замутнён половым диморфизмом. Педагогически эффективный этап развития заканчивается окончательной дифференцировкой нейронов в нескольких мозговых ядрах и появлением половых гормонов, стимулирующих репродуктивную самостоятельность. -

Появление половых гормонов сигнализирует о начале формирования вторичного сознания. Если рассматривать это явление с эволюционных позиций, то вторичное сознание — источник осмысленного и абио-логичного поведения, сделавшего нас людьми. Если в детстве подросток был обеспечен минимальным уровнем условий для нормального развития, то начало полового созревания радикально меняет его сознание. Его мозг впервые сталкивается с доминирующими инстинктивно-гормональными мотивациями. Созревшие половые центры мозга сами создают очевидную репродуктивную цель. С этого момента решению возникшей проблемы подчиняется большая часть мозга, которую активно поддерживает гормональная самостимуляция.

Совершенно ясно, что это состояние головного мозга для созревающей особи крайне непривычно и может трансформироваться в самые разные виды деятельности или сильные увлечения. На фоне нарастания концентрации половых гормонов и становления репродуктивного поведения юноши и девушки способны как на нелепые поступки, так и на романтические подвиги. Это состояние продолжительного социального идиотизма носит название переломного возраста, а его внешние проявления широко описаны в литературе. Для развития вторичного сознания высокий гормональный фон крайне важен, поскольку позволяет держать мозг в мотивированном и необъяснимо напряжённом состоянии. Такая внутренняя нестабильность может быть как очень опасна, так и крайне полезна.

Непрерывно нарастающая и нестабильная гормональная активность обычно вызывает необычайное возбуждение мозга. В результате рождаются великие поэтические произведения или совершаются другие художественные подвиги, которые требуют страстей, а не глубоких знаний. Примером может быть гениальная поэзия А.С. Пушкина, которая, как сказал один из блестящих поэтов современности, вся «плавает в спермическом бульоне». Если половой гормональный стресс использовать для творчества, то можно добиться потрясающих результатов. Правда, существует известная трудность трансформации страстного желания непрерывно спариваться и изготавливать незапланированных потомков во что-то разумное. Искусство использования собственных страстей для извлечения пользы из ленивого и порочного мозга представляется редким врождённым или благоприобретённым свойством.

Единственным и несложным способом такого контроля является уже неоднократно упоминавшийся феномен смещённой активности (Савельев, 1998). Он характерен как для животных, так и для человека, но только нами может быть осмысленно использован для пользы дела. Суть подхода довольно проста. Необходимо найти индивидуальный способ замены половых страстей на рассудочную активность, которая потребует таких же эмоциональных и физических усилий, как и сам процесс размножения. Если научиться чередовать эти увлекательные занятия, то можно получить огромные творческие результаты. К сожалению, для этого следует создавать специальные условия, которые предполагали бы осознанные промежуточные этапы при достижении искомой половой доминантности.

Вторичное сознание хорошо тем, что даёт возможность стать человеком в самом высоком смысле слова. Гормональная стимуляция мобилизует все ресурсы мозга, и это позволяет почувствовать вкус к настоящему творчеству, а не к детской имитации интеллекта, построенного на примитивном подражании. Если максимально упростить ситуацию, то вторичное сознание блещет отличной памятью, ясностью мысли, лёгкостью мобилизации всего мозга и иллюзиями своих бесконечных возможностей. При всём этом вторичное сознание биологично и эгоистично вплоть до асоциальности. При отсутствии вменяемого воспитания и образования оно легко превращается в половую агрессию, гомосексуальные отклонения и обезьяньи состязания в ношении дорогих ювелирных изделий, ненужных часов, демонстрации пентхаусов и машин, на которых некуда ехать. Эти прелести вторичного сознания как в рассудочном, так и в обезьяньем варианте обычно постепенно затухают. Лишённые избытка половых гормонов плейбои становятся безвольными и занудными обывателями, а юные поэтессы — скучающими пьянчужками. В редчайших случаях гормональная природа вторичного сознания сохраняется на долгие годы. Такие исключительные случайности дарят человечеству долгоживущих и активных гениев, которые только подчёркивают гормональную эфемерность вторичного сознания.

К несчастью, постепенное падение гормональной активности приводит некоторых из нас к наиболее драматичному финалу — третичному сознанию. Эта форма сознания возникает только в сообществах людей и является продуктом социальной эволюции человечества. Третичные формы сознания становятся искусственными системами замены поведенческих решений, которые скрыто навязываются человеку во время детского, юношеского и полового периодов созревания головного мозга. По сути дела, третичное сознание имеет две крайне сложные и взаимодополняющие стороны. Они формируются параллельно и детерминируют поведение взрослого человека.

С одной стороны, вызревание третичного сознания можно определить по появлению персональной доминантности. Человек разрабатывает приёмы поведения, которые позволяют ему получить максимально возможный уровень социальной доминантности. Это делает его интеллектуально искушённым и опытным борцом за место под солнцем. На основании своего опыта он пытается извлечь максимум пользы из социально-биологических отношений. Персональная успешность этих занятий надолго закрепляет выработанные приёмы анализа внешнего мира.

С другой стороны, третичная форма сознания проявляется в незаметном избавлении человека от самостоятельности мышления. С биологической точки зрения этот процесс выглядит очень полезным. Дело в том, что любое снижение активности головного мозга приводит к заметной экономии его энергетических расходов и поддерживается эндогенными наркотиками. Для инактивации мыслительной деятельности очень хорошо подходит любая алгоритмизация поведения. Прекрасные результаты даёт религиозная увлечённость детерминацией поведения, армейский иерархический порядок и другие формы строгой регламентации повседневной жизни. В этом случае человек становится законопослушной частью продолжающейся искусственной социальной эволюции архаичного биологического типа.

Третичное сознание формируется в самых разных сообществах людей за счёт распространения образования, религий, книг, газет, кино, телевидения и доступного интернета. Эта форма сознания является побочным следствием искусственного отбора и предназначена для простейшего оскотинивания больших масс людей. Неосознаваемая создателями задача всех этих средств связи, образования и информации примитивна до животного безобразия. Её целью является навязывание такой формы третичного сознания, которая смогла бы оставить человека в рамках искусственного отбора продолжающейся биологической эволюции. Для этого надо так снизить индивидуальную активность мозга, чтобы предотвратить понимание и сравнительный анализ происходящего. По этой причине власть имущими гоминидами предлагается примитивная рамочная специализация мозга в рамках религий, науки, социального карьеризма или финансового фетишизма. Самая главная цель любой социальной системы состоит в том, чтобы мозг отдельного человека не думал самостоятельно, а пользовался готовыми алгоритмами. Только лишённая индивидуальности личность может быть безопасна для общества. При этом она неосознанно станет послушным участником самой жестокой биологической эволюции.

Вполне понятно, что приобщение к наиболее распространённым формам третичного сознания создаёт иллюзию самостоятельного выбора. Действительно, если противопоставить научное и религиозное сознание, то может показаться, что это противоположные способы и миропонимания, и принятия решений. На самом деле это не совсем так. Религиозное сознание построено на вере, алгоритмизировано и позволяет экономить на работе человеческого мозга, пользуясь готовыми социальными решениями. Научное сознание кажется более разумным, поскольку оно построено на доказательствах существования тех или иных явлений, а сами наблюдения и естественные законы всегда могут быть экспериментально проверены. Однако в науке существует очень много сомнительных парадигм, безграмотных поверхностных фантазий и примитивных методических ошибок. На их основе авторитетные и болтливые дилетанты создают бездоказательные теории и изобретают несуществующие закономерности, которые не могут существовать без наукообразной веры. Только тут речь идёт не о пещерных чудесах или мифических богах, а о религиозной убеждённости в правоте очередной околонаучной выдумки.

Достаточно вспомнить универсальные лекарства, состоящие из фетальных тканей, стволовых клеток или наночастиц, искусственный интеллект, клонирование, эволюцию митохондриальной ДНК, полупроводниковую проводимость в органических молекулах, холодный термоядерный синтез и многие другие наимоднейшие увлечения. Глуповатые и малограмотные исследователи десятилетиями искренне верили в существование этих явлений и использовали их как для лечения людей, так и для обоснования своих научных достижений. При этом отсутствие знаний и минимального здравомыслия были успешно заменены религиозно-научным принципом убеждённости или веры. Вместо доказательств тех или иных явлений простодушным учёным было вполне достаточно публикаций в модных журналах и авторитета недалёких популяризаторов. Инстинктивное нежелание использовать свой мозг приводило к созданию псевдонаучных символов новой веры и отстаиванию крайне сомнительных умозрений, откровенных фальсификаций и просто глупостей.

Теперь попробуем вернуться к целям и смыслам выделения трёх форм сознания. Основной движущей силой появления первичной формы сознания является общебиологический процесс дифференцировки и морфофункционального созревания нейронов головного мозга. Умение приспосабливаться к окружающей среде отливается в адаптивное поведение, которое возникает у любого млекопитающего, совершенно независимо от уровня развития его нервной системы. Цель такого созревания очевидна — оптимально приспособиться к выживанию на этой планете. Под оптимальностью следует понимать максимальное снижение затрат организма и получение наибольших энергетических преимуществ — пищи, безопасной и комфортной жизни. Этим первичное сознание человека почти полностью исчерпывает свои цели.

Вторичное сознание возникает для решения важнейшей биологической задачи — переноса генома в следующее поколение. Вторичное сознание направлено на решение репродуктивных задач. Они состоят в копировании или самостоятельном создании таких форм поведения, которые смогли бы привести к началу сексуальных отношений. Для этого требуется мобилизация всех имеющихся навыков общения, расширение коммуникативных контактов и известный социальный риск. Чем более опытным, изощрённым и информированным будет мозг, тем эффективнее решается половая проблема. По сути дела, вторичное сознание заставляет работать мозг в том же направлении, что и первичное. Разница состоит в том, что первичное сознание позволяло решать незатейливые эгоистичные проблемы личного выживания или процветания, а вторичное — конкурентные вопросы сексуально-репродуктивных инстинктов. При этом мозг начинает вести себя немного непоследовательно. С одной стороны, формируется неутолимое инстинктивно-гормональное стремление переноса генома в следующее поколение. С другой — мозг продолжает максимально снижать энергетические затраты даже на сексуально-романтические усилия. Отсюда проистекают примитивизация полового поведения и неистребимая любовь к простым и асоциальным решениям проблемы.

Третичное сознание постепенно формируется параллельно двум предыдущим стадиям самосовершенствования. Вполне понятно, что огромную роль при этом играет среда развития ребёнка или подростка. Выбор культа для верования или его отрицания, культурные традиции или их игнорирование, законопослушность или полная асоциальность всегда возникают не на пустом месте. Отношения с обществом формируются на фоне проблем индивидуального развития первичного и вторичного сознания. В значительной мере они зависят от морфологической конструкции головного мозга, которая предопределяет индивидуальность восприятия и мышления человека.

Однако на процессы развития мозга, полового созревания и третичной социализации сознания всегда оказывает большое влияние метаболизм мозга. Следует кратко напомнить, что активно работающий мозг человека потребляет до четверти всей энергии организма, а в пассивном состоянии — меньше десятой части. При этом любое снижение энергетических расходов головного мозга подкрепляется выделением эндогенных каннабиноидов, опиоидов, окситоцина и эндорфинов. Праздность и обман становятся залогом наркотического счастья подростков. Не понимая происходящего, они ведут себя как низшие приматы и при этом наслаждаются бездельем своего мозга. Следовательно, во всех трёх случаях экономия расходов на содержание мозга разрушает гигантский потенциал развития индивидуального сознания. Драгоценное время активного развития нейронной структуры мозга почти всегда оказывается безнадёжно упущено, а бережно сохраняемые подростками навыки становятся пригодны только для обезьяньей среды.

Ещё печальнее, что, пройдя тривиальные этапы развития энергетически зависимого сознания, уже взрослые люди начинают предпочитать не собственные мысли, а суррогаты из интернета, телевидения, радио и разных лингвистических культов. Для мозга предпочтительнее быть ретранслятором или трансформатором уже готовых, но чужих мыслей. Это энергетически выгодно до такой степени, что имитация мышления или творчества становится основой поведения. Многообразие мира и совершенствование системы коммуникаций приводят не к развитию творческих способностей, а к разработке приёмов откровенного воровства или скрытого заимствования чужих идей, мыслей и даже повседневного бытования. За такое поведение мозг получает наркотическое поощрение, что только закрепляет в сознании ценность полностью фальсифицированной жизни.

Катастрофа состоит в том, что реально существующие творческие люди становятся заведомо неуспешными. Им приходится тратить огромные усилия как для создания нового, так и для конкуренции с массовыми вороватыми имитаторами. По этой причине реальные критерии оценки творчества конкретного человека никогда не возникнут. Биологическая заинтересованность многочисленных псевдотворцов в маскировке своей бездарности всегда будет стоять на страже любых объективных критериев оценки интеллекта. По этой причине контроль за развитием всех этапов индивидуального сознания имеет очень большое значение. Только понимая и корректируя этот процесс, мы сможем реализовать огромный потенциал нашего сознания. К сожалению, в индивидуальном развитии мы растрачиваем его на то, что задорные кролики и тараканы с большим успехом делают и без огромного мозга.