Морской змей и маленькая хлорелла

Аквариум — это почти океан!

Когда я пришел на следующий день к Степке, то не узнал его квартиры. Вернее, квартира осталась той же, но запах в ней был такой, точно это не квартира, а гараж. Вся квартира пропиталась керосином.

Причину таких перемен обнаружить было нетрудно. Виновником их был мой приятель. Склонившись над большим аквариумом, который стоял посреди комнаты, Степан одной рукой бурлил в нем воду, а другой подливал керосин из бидона.

— Что ты делаешь? Ты же погубишь аквариум! — закричал я.

— Это мне и нужно. Ведь аквариум — это почти океан. А бидон с керосином — разбившийся танкер. Рыб в моем аквариуме уже давно нет. Зато есть водоросли. Посмотрим, что будет с ними после крушения танкера...

Я начал понимать ход Степкиных мыслей. Пленка керосина покроет воду. Водоросли начнут отмирать. Но, может быть, вымрут не все. Может быть, некоторые останутся. И тогда планета наша не лишится всего кислорода. А там можно будет попытаться и развести таких водорослей побольше? Но почему некоторые водоросли должны сохраниться, когда все другие погибнут от керосина?

— А вспомни, как мы на пришкольном участке выращивали морковку!

— На пришкольном? Ах да, конечно.

Это еще в пятом классе было. Мы получили задание вырастить грядку моркови. На грядке выросло много сорняков. Чтобы избавиться от сорняков, нам посоветовали опрыскивать грядку керосином. Мы опрыснули. Сорняки погибли, а морковка сохранилась и выросла сочной и сладкой. Может быть, есть и водоросли, устойчивые к керосину, как морковка?

План Степки был хорош, но имел одно слабое место, которое мне сразу же бросилось в глаза. Вода в океане соленая, а в аквариуме пресная — разве это одно и то же? А в танкере, может быть, совсем и не керосин, а сырая нефть или мазут. Или солярка, на которой работают дизельные двигатели. Это тоже разница. Вот если бы у нас была настоящая морская вода — это другое дело. Где же добыть морскую воду?

Я уже считал нашу затею пропащей, но Степка и не думал сдаваться.

— А что, если нам взять сушеную морскую воду?

— Сушеную?

— Ну да, сушеную. Есть же сухофрукты, почему бы не быть сушеной морской воде?

— Она же жидкая, морская вода, — возразил я. — Как ее высушишь.

— А сухое молоко? Оно тоже сделано из жидкого. Я помню, что мама покупала раньше такую сушеную воду в аптеке и делала себе дома морские ванны.

Мы стали рыться в кухонном шкафу и нашли, к величайшей радости, несколько пакетов отличной черноморской сушеной воды. Попросту — это соль, которую надо развести водой, чтобы получить черноморскую воду.

Мы ее тотчас же развели в ванне, предварительно выбросив намоченное белье, которое приготовила для стирки Степкина мама. Вышло отличное «Черное море». Оно пахло солнцем и югом, рыбачьими лодками и чайками. Оставалось раздобыть черноморских водорослей и мазута. Где же взять водоросли?

— Ты, кажется, привозил с Черного моря какую-то водоросль? — вспомнил Степка. — Она у тебя сохранилась?

— Привозил, — кивнул я, — привозил навикулю, которая похожа на маленький кораблик. Но я отдал всю банку с корабликами в университет. Они меня попросили, чтобы студентам показывать.

Степка захлопал в ладоши и, взяв меня за плечи, толкнул к двери:

— Иди и попроси, чтобы тебе вернули твои кораблики. А я тем временем сбегаю к бульдозеристам и попрошу у них немного солярки. Вот и будет у нас грязный океан.

Через два часа у нас появилось и то и другое. Мы пустили зеленые кораблики навикули в ванну с соленой черноморской водой и налили туда две столовых ложки солярки. Однако опыту нашему не суждено было увенчаться успехом.

Степка забыл повесить объявление на ванне, что там проводится научный опыт и, когда вечером мы вернулись домой, то Черного моря в ванне уже не оказалось. Вместо него там снова мокло белье, а рядом гудела стиральная машина.

Степкина мама отчитала нас за то, что мы измазали ванну соляркой. Но не это было страшно. Обидно то, что пропали наши труды. Все пропало!

— Нет, не все, — успокаивал нас Желтый Портфель. — Самое главное — это то, что вы взялись за очень нужную задачу. Почти никто еще не знает, как ведут себя водоросли, когда вода загрязнена нефтепродуктами, хотя один из русских ученых начал заниматься этим еще в 1901 году! Но опыт нужно ставить не в ванне, а строго по-научному.

— Опять в чашках Петри?

— Конечно.

Желтый Портфель принес нам чашки Петри, банки с разными водорослями и большой шприц.

— А шприц-то зачем? — удивился Степка. — Мы что уколы будем ставить?

— Нет, не уколы. Шприц вам вместо мерки. Вам нужно будет приготовить воду, разной степени загрязнения: с большей концентрацией грязи или меньшей. Так и в океане бывает. Так вот, самая грязная вода, когда в ведре воды десять кубических сантиметров мазута. А в более чистой воде может быть и один кубик мазута и полкубика и еще меньше. Без шприца не обойтись. На нем есть черточки. Каждая черточка — один кубик.

Развели мы грязную воду разных сортов и для контроля чистой воды оставили. Налили воду в чашки Петри. Капнули туда водорослей. В один ряд чашек — одну водоросль. В другой ряд чашек — другие.

Я выбрал себе ряд чашек, где плавали зеленые кораблики навикули, и стал за ними наблюдать. А на стенке нам Желтый Портфель посоветовал повесить табличку и отмечать в ней, как будут вести себя водоросли через день после начала опыта, через три дня и через пять дней.

Прошли одни сутки. На следующий день я проверил свои чашки. Там, где была самая грязная вода, все кораблики погибли. В воде, которая почище, они погибли через пять дней. В чистой воде плавали как ни в чем не бывало. Степкины водоросли вели себя по-другому.

Когда мы проделали такие опыты с несколькими водорослями, то, оказалось, что одни водоросли очень чувствительны к мазуту, а другие выносливее их в тысячу раз.

— Как все просто решилось! — обрадовался Степка. — Теперь можно будет отобрать несколько устойчивых к мазуту водорослей и разводить их в морях?

Желтый Портфель покачал головой. Не все так просто, как кажется. Ведь чашка Петри — это простейшая модель океана. А в настоящем океане все может оказаться сложнее. Чашки сказали нам, какие из водорослей устойчивее к мазуту. А почему? Тут надо поставить еще сотни опытов и хорошенько поломать голову.