Мой друг

Глава 8

Спойлер:

— А вот так делать не позволяй, — хрипит низким голосом.

— Как? — прикидываюсь, что не понимаю, в надежде, что продолжит.

Милана

— Дыши.

Вроде бы улыбается уголками губ, а глаза при этом выражают целую бурю запредельных эмоций, что отзываются во мне трепетным восторгом.

Легкие отказываются выполнять эту, казалось бы, простую просьбу, усиленно расширяясь на вдохе и так же натужно сжимаясь на выдохе.

— Стараюсь, — шепчу взволнованно.

Можно было бы считать, что «практический материал» успешно усвоен, и обучение должно бы подойти к своему логическому завершению, но процесс затягивается…

Артём, проживая одному ему известную внутреннюю борьбу, все же решается преподать мне как прилежной ученице продвинутый курс для более углубленного изучения данной "дисциплины".

— Проверим, как усвоила?

Смотрит в упор, соревнуемся не только продолжительностью жадных взглядов, но и скоростью движения грудных клеток.

Улыбка с его лица медленно сползает синхронно с моим нарастающим и без того шумным дыханием. Наш контакт теряет озорной и шутливый подтекст.

Артём бросает голодный взгляд на мой рот и мучительно медленно сокращает дистанцию. Дышим друг другом, едва касаясь губами, а ведь у меня и без того горят легкие, забитые его одуряющим запахом.

Не целует в губы, как это было в начале. Ощущаю влажное прикосновение языка, что лениво проходится по моим губам, задевая зубы. Подаюсь навстречу, позволяя проникнуть глубже и сплетаясь с ним воедино.

Боже мой…

Я даже представить не могла, что это может быть так… Интимно, пошло и даже в каком-то смысле грязно, не смотря на ритмичное размеренное скольжение.

— И так целуются на первом свидании? — выдаю в перерывах вслух.

— Смотря с кем, — подмечает заговорщицки, не разрывая между тем поцелуй.

Одной рукой перебирает пряди на затылке, другой — легко скользит по талии, сначала ниже, затем выше к лопаткам, нежно поглаживая спину через плотную ткань водолазки.

По телу проходят громовые раскаты, когда ощущаю плавное движение его ладони вниз к пояснице. И когда он доходит до края, ловко ныряет под ткань, касаясь кончиками пальцев чувствительной голой кожи позвонков.

Замираем. Но лишь на мгновение.

Стоит ему возобновить движение горячей ладони вверх по спине, но уже без лишних препятствий в виде одежды, меня словно прошибает вспышками шаровых молний, покрывая разгоряченную кожу россыпью мурашек. Мое тело тут же пробивает жгучими спазмами.

Дергаюсь, не в силах справиться с обострившимися чувственными ощущениями, но из объятий не вырываюсь. Напротив — жмусь только ближе.

— А вот так делать не позволяй, — хрипит низким голосом, но руку со спины не убирает.

— Как? — прикидываюсь, что не понимаю, в надежде, что продолжит.

Молчит. Лишь потемневший порочный взгляд выражает всю степень тяжести его сдерживаемого состояния.

Раскаляюсь, плавлюсь в его руках и больше всего на свете сейчас боюсь, что все может закончиться. Отстранится от меня и сделает вид, будто ничего особенного не произошло.

— Хорошо, не буду, — спешу заверить. Но мне вдруг кажется, что мы уже говорим не обо мне с Раевским.

Не знаю, откуда во мне берется уверенность и смелость, возможно слишком сильно пугает вероятность того, что этого больше не повторится, и я неожиданно для самой себя решаюсь проявить инициативу.

— А я могу прикасаться? — Да. Определено точно мы уже говорим о нас.

Брови Артёма подскакивают вверх, он явно ошарашен моим находчивым заявлением. Не дожидаясь ответа, кладу ладони на его широкую грудь и скольжу вниз по майке, повторяя тот же трюк с преодолением мешающей одежды, только спереди. Настойчиво пробираюсь под ткань майки, соприкасаясь с окаменевшими мышцами пресса.

— Блядь, Мила, — чертыхается вымученно, хватая меня за плечи. Кривится, словно мои действия вызывают боль.

Одергиваю руки, обжигаясь. Тут же пробивает дрожью, становится так холодно, будто арктический лед пробрался под кожу.

— Я что-то сделала не так? — пищу задушено.

— Нет… Нет… — смотрит куда-то под ноги, пытаясь отдышаться. — Иди сюда, — обнимает за спину, невесомо поглаживая, затем прижимает так сильно, словно пытается успокоить.

Можно ли чувствовать себя отвергнутой, когда тебя так крепко держат, стискивают так плотно до хруста костей? Когда так одурело целуют, недвусмысленно касаются, нежно ласкают?..

— Мне нужно домой, — выдавливаю растерянно, утопая в отчаянии. Хочу позорно сбежать, с острым ощущением беспомощности.

— Отвезу. Дашь мне несколько минут?

Коротко киваю и выхожу в гостиную.

Из душевой доносится шум воды, не хочу даже думать о том, каким образом он восстанавливается. Лично мне сейчас остро необходимо закрыться в своей комнате и принять горячую ванну.

Артём возвращается полностью одетым, жестом показывает следовать за ним. Знал бы он, как я умудрилась накрутить себя за минут десять его отсутствия! Сколько заготовила отравляющих словечек… Но стоит его увидеть сейчас, и в голове тут же образуется вакуум. Не способна выдавить и звука.

Всю дорогу до дома проводим в напряженном молчании. Артём даже не тянется с прощальными объятиями. Конечно, наобнимались ведь…

Но когда он невзначай интересуется о времени завтрашней встречи с Раевским, меня вышибает окончательно. Нет, я, конечно же, не строила радужных иллюзий по поводу сиюминутно изменившегося статуса наших отношений, но… Черт… Как же это больно слышать!

То, что я не собираюсь идти ни на какое свидание, приняла для себя сразу. В тот же момент, когда он только решил преподать мне так называемый урок сближения. И вот, собственно, тот час, когда он делает вид, будто ничего не произошло.

Нервно жую губы, перебирая самое безобидное из того, что способна сейчас выложить. И достаточно быстро нахожусь с ответом:

— В восемь часов.

Все внутри трепещет от ожидания реакции. Даже удается убедить себя, что тут же остыну, стоит ему лишь намекнуть, чтобы я никуда не шла.

— Хорошо провести время, — его беззаботный тон отдается нестерпимым треском в моей груди, — Но ты все-таки подумай, — добавляет так же легко.

— Я уже все решила.