Валерия
— Удачно мы вчера в бар сходили, скажи? – смеётся Люся, наблюдая, как Хосе управляет яхтой.
Вообще-то, плод любви жгучего андалусийца и русской эмигрантки зовут Лусия, но я называю её «Люсей».
— Угу, - киваю, глядя на бескрайние синие морские просторы.
— Девчонки, вам ещё по коктейлю сделать? – кричит Рафаэль, выглядывая на палубу из кают-компании.
— Да! – с воодушевлением откликается Люська.
— Мне воды принеси, пожалуйста, - смотрю на свою недопитую «Кубу Либре».
— Ты - первая девушка, которая просит у меня воды, - хохочет Рафа.
За последние две недели я залила в себя столько спиртного, что им можно было бы наполнить приличную цистерну.
Ещё в самолёте обнаружив целительную силу алкоголя, я нагло воспользовалась щедростью испанской авиакомпании, которая не скупилась на винишко. А потом, добравшись до городских баров, по полной программе вкусила прелести коктейлей. И не только их. Чистая текила тоже заходила на «ура».
В Испании всё было по-прежнему. Эстепона благоухала олеандрами, жасмином, розами и гибискусом. В старой части города стены и балкончики белых домов украшали пёстрые цветы в кашпо. Воздух, пропитанный ароматом солёного моря, особенно в районе набережной, бодрил. Раскалённое андалузское солнце плавило асфальт.
С часу дня и примерно до пяти вечера люди исчезали с улиц. Машин на дорогах становилось заметно меньше. Даже прожорливые чайки отсиживались где-то, пережидая самую жаркую часть дня. Эстепона погружалась в сиесту. Город замирал в томной лености, окутанный маревом и едва уловимым морским бризом.
С пяти до восьми вечера Эстепона раскачивалась, в предвкушении бурной ночи. Как только плотные сумерки заключали город в свои бархатные объятия, он оживал.
Пасео Маритимо (набережная) превращался в пульсирующую артерию, по которой неспешно прогуливались толпы туристов, шумные стайки местных, семьи с детьми и собаками, старики, влюблённые парочки. Торговцы разворачивали палатки с сувенирами. Бары и рестораны гомонили на всех языках мира. Откуда-то доносились переливы гитары и сладковатый запах травки. Из молодёжи здесь её курит без зазрения совести каждый второй, если не каждый первый.
Сквозь призму «Маргариты», «Текилы Санрайз» или джина с тоником Испания казалась мне прекраснее, чем обычно. Боль из острой и невыносимой превращалась в тупую, а иногда исчезала совсем.
Вот уже две недели мои дни наполнены праздным лентяйничеством. Утром пляж, потом перекус в чирингито (исп. бар на пляже). Вечером тапас (исп. закуски) в компании друзей и дискотеки.
Если Испания что и умеет делать лучше всего, то это лечить разбитое сердце.
— Девочки, вы не против Марии-Хуаны? – Рафа достаёт косяк.
— Мы очень даже «за», - отвечаю за нас с Люсей. Травка - ещё одно годное обезболивающее. До этого лета я не курила. Пробовала пару раз, но меня не вставляло. А теперь раскусила эффект. Главное, не переборщить, чтобы не превратиться в сонную муху. Особенно секс под кайфом классный. Если Арс думал, что я буду убиваться по нему и лить слёзы, то он глубоко заблуждался.
В первый же вечер после прилёта я склеила в баре годного парня и переспала с ним. Правда, мало что помню из той ночи, ибо хлестала текилу, как не в себя. За первым испанцем последовал второй. Он был пилотом частного джета и задержался в Эстепоне всего на несколько дней. Кажется, навещал родителей. Его звали Хавьер. Красииивый… Капец! Высокий, статный, широкоплечий, с отменной задницей. Когда только качать её успевает? Ему бы в кино сниматься или моделью работать. Член у него был сантиметра двадцать три, не меньше. Толстый, смуглый. А я-то ошибочно полагала, что больше чем у Арса, не встречу. Я вообще думала, что член Вадима будет единственным в моей жизни. Ха-ха. Дура наивная.
И вот теперь на подходе третий испанчик для летней коллекции. Только я ещё не определилась кого выбрать: Хосе или Рафаэля?
— Люсь, как делить жеребчиков будем? – спрашиваю у подруги на русском. Наше преимущество состоит в том, что мы можем разговаривать на языке, который испанцы не понимают. Лусия – билингва. Одинаково хорошо владеет и испанским, и русским. Мой испанский оставляет желать лучшего, но для базовых нужд его хватает.
— Мне, если честно, ни один не нравится. Ну, в смысле, на одну ночь они оба хороши, но вряд ли им нужно что-то большее. А я хочу нормальные отношения.
— Люсинда, забей! Нормальные отношения – прямая дорога к разочарованию и боли.
— Ой, когда это ты экспертом успела стать? – улыбается подруга, придерживая рукой длинные чёрные волосы, которые треплет ветер.
— Все мужики – козлы, - категорично заявляю. - Ещё вспомнишь мои слова.
— Выбирай ты, кто больше по душе. А я не заинтересована в разовом сексе. Поехала просто, чтобы тебе компанию составить.
— Надо же, как мило, - ехидно посмеиваюсь.
— Ну, ладно. Я поехала, потому что не каждый день классные парни предлагают на яхте покататься. Но спать ни с одним из них я не буду.
Вся прелесть общения с испанскими мужчинами состоит в том, что ты можешь тусить с ними и не давать. Здесь никто не учинит скандал, мол, я купил тебе кофе и зефирку, а ты за это обязана раздвинуть ноги.
В Испании очень строгие законы о домогательствах, не говоря уже о насилии. Каждый испанец знает: ему **здец, если женщина позвонит в полицию и пожалуется на агрессивное поведение «альфа-самца». Его сначала без лишних слов заберут в каталажку и только потом начнут разбираться, кто прав, а кто виноват. И имел ли место в принципе факт грубого обращения с женщиной.
Поэтому сильный пол в Испании реально зашуганный. С виду горячие мачо боятся даже подойти к девушке, чтобы познакомиться. Ведь любое безобидное «Привет» можно интерпретировать как приставание.
— Девчонки, кто хочет за штурвал? – перекрикивает ветер Хосе.
— Яяяя! – тут же вскакиваю и несусь к нему.
Хосе двадцать пять лет. Он – типичный испанец. Коренастый брюнет среднего роста. Со своей смоляной небритостью на щеках и тёмно-карими глазами чем-то напоминает Арса.
— Давай, нена (исп. nena – крошка, детка), вставай сюда. Вот так, - пропускает меня вперёд к штурвалу, а сам остаётся за моей спиной. – Держи курс! – смеётся.
Испанцы вообще много смеются и постоянно улыбаются. Жизнерадостный от природы народ не приемлет уныния и тоскливых физиономий. Если ты идёшь по улице с грустным лицом, совершенно незнакомый прохожий может спросить у тебя: «Что случилось?» «Всё ли хорошо?» «Не нужна ли помощь?» Отсутствие улыбки в общественных местах считается здесь дурным тоном.
— Круто! – оборачиваюсь к Хосе через плечо, слизывая с губ солёные брызги воды.
— Нравится? – он стоит очень близко, но не прижимается ко мне и не пытается облапать.
— Дааа! – вдыхаю полной грудью чистейший морской воздух. Улавливаю тонкий аромат одеколона испанца. Он приятен и слегка возбуждает.
— Люсь, сфоткай меня! – прошу подругу. – Давай сначала в профиль. Как будто я такая загадочная. Задумчиво смотрю вдаль.
Хосе отходит, чтобы не мешать моей фотосессии.
— Ну-ка, покажи, что получилось, - говорю после нескольких снимков. – Крутяк! Ваще огнище! Давай ещё парочку теперь прямо. Ага, вот так. Хосе, иди сюда, - зову хозяина яхты. Хотя, на самом деле, это судно принадлежит отцу парня.
Испанец снова встаёт сзади, но по-прежнему не прикасается ко мне.
— Давай тоже руки на штурвал клади. Да расслабься ты! Чё как деревянный?! – откидываюсь головой на грудь Хосе. Делаю мечтательное выражение лица.
Фоки выходят отпадные. Просто картинка с карты желаний любой девочки, девушки, женщины. Белоснежные паруса на фоне невозможно синего моря раздувает ветер. Яркое солнце играет бликами на поверхности воды. Красивый мачо обнимает меня, устремив взор к горизонту. Моя страничка в соцсети лопнет от комментов, когда я выложу эти снимки.
Через час мы останавливаемся. Парни предлагают искупаться.
— А это не опасно? Мы же в открытом море, - замечаю немного обеспокоенно.
— Да всё будет путём, нена! – задорно улыбается Хосе.
— А здесь водятся акулы? – почему-то сразу вспоминаются фильмы ужасов про незадачливых отдыхающих, оставшихся за бортом яхты.
— Конечно! – ржёт Рафа. – Вот с такими зубами! Только и ждут, как бы укусить за жопку Валерию.
— Я ядовитая. Они отравятся, - показываю ему язык.
Скинув одежду и обувь, все вчетвером мы спускаемся по лесенке в море.
— Лусия, далеко не отплывай. Здесь может быть сильное течение, - предупреждает Хосе, видя, что моя подруга погребла куда-то в сторону.
Я же держусь рядом с ребятами. Не потому что плохо плаваю, а потому, что страхово. Всё-таки открытое море – это не шутка.
— Рафа, приглядывай за ней, - кивает на Люсю Хосе. – Знаешь, как кусает мурена? – хитро смотрит на меня.
— Нет. И не хочу знать, - боязливо вглядываюсь в воду.
— Вот так! – испанец ныряет и, находясь на глубине, щипает меня за щиколотку.
Визжу, поднимая фонтан брызг. Парень появляется на поверхности, отфыркивается.
— Испугалась?
— Нет. Но больше так не делай. Неприятно, когда в воде меня что-то касается.
— Да? – подплывает поближе. – А так?
Он заключает меня в кольцо рук и, кажется, вот-вот поцелует. Однако ничего не происходит. Мы смотрим друг другу в глаза, покачиваясь на волнах.
— Ты мне нравишься, Валерия, - тихо произносит Хосе.
— Ты мне тоже, - обвиваю его за шею руками.
Ну, вот и определились. Кто смел, тот и съел. А Рафа сегодня останется без сладенького, если верить словам Люськи.
— Можно я тебя поцелую? – спрашивает испанец.
Как же без этого? Всё только с предварительного согласия. М-да уж… Это Лерочка, тебе не Арс, который как каток расплющивал по стенке, властно и требовательно сминая губы.
— Поцелуй, - соглашаюсь, гоня прочь из памяти образ Арсеньева.
Тёплые мужские губы нежно касаются моего рта. Хосе целует очень чувственно, но кровь всё равно не вскипает, как было с Вадимом. Я отвечаю на поцелуй, потому что так надо. Это часть терапии, даже если ощущение, будто сама себе наступаю на больную мозоль. Я верю, что количество рано или поздно перейдёт в качество. И когда-нибудь праздничные фейерверки снова начнут взрываться внутри меня от поцелуев мужчины. Другого. Не Арса. Я должна пройти этот путь, иначе до скончания веков буду горевать по несбывшейся любви.
После купания парни предлагают перекусить. В отличие от нас с Люсей они позаботились о провианте. Хамон, сыр, оливки, свежий хлеб и вино как по волшебству появляются на столе в кают-компании.
— У вас обоих классные татухи, - говорю ребятам, рассматривая их нательную живопись.
— Мы у одного мастера делали. Офигенный чувак. Эскизы отрисовывает чётко. И бьет качественно, - отвечает Рафа.
— Местный? – интересуется Люся.
— Не, он в Мадриде работает. Хосе же у нас «гато мадриленьо» (исп. gato madrileño – так называют жителей Мадрида. Означает «столичный франт», «пижон»). А я к нему в гости ездил, - хохочет Рафаэль.
— Жаль, - разочарованно вздыхает Лусия. - Я бы сходила к вашему мастеру. У меня есть одна татушка. Хочу ещё набить.
— Так в чём проблема? Приезжай в гости. Я тебя познакомлю с Адрианом, - обещает Хосе.
— Ну да, ага. Ещё из-за татухи я в Мадрид не моталась, - смеётся Люська. – Тоже мне, ближний свет.
— Подождите, - перестаю жевать хамон. - Так вы не из Эстепоны?
— Я - да, а Хосе нет. Он сюда на лето приезжает. Мы же вчера в баре рассказывали вам, - Рафа бросает на меня недоумённый взгляд.
М-да, неловко вышло. Минус больших доз алкоголя в том, что на следующий день ты всё помнишь штрих-пунктиром. Хотя иногда это бывает плюсом. Вчера я от души накидалась коктейлями. Если бы не Люська, даже и не вспомнила бы, что нас с ней пригласили покататься на яхте прикольные чуваки.
— Ладно, не душни. Ну, запамятовала девочка. С кем не бывает? – заступается за меня Хосе. – Она вон какая красивая. Мужики небось косяками знакомятся. Всех и не упомнишь, кто откуда, - добавляет со смехом.
Выдавливаю кислую улыбку в ответ. Лучше буду есть. Когда рот набит едой, отпадает надобность разговаривать. Так хоть не скажу какую-нибудь очередную тупость и не срежусь окончательно.
— А что вы вечером делаете? – меняет тему Рафа. – Затусим вместе?
— Я пас, - сливается Люся. – Мне завтра рано утром на работу.
Лусия - служащая на рецепшен в отеле. Накануне смены она никогда не ходит на тусы. Вместо этого предпочитает выспаться.
— Ну а ты? Девушка с глазами Элизабет Тейлор? – поворачивается ко мне испанец.
— А я абсолютно свободна до сентября, - залпом допиваю вино из бокала.