Мой порочный отчим

Глава 40

Валерия

Следующий день проходит как в тумане. На церемонии прощания присутствует невероятное количество людей. Мамины подруги, дальние родственники, которых я толком не помню, знакомые, партнёры по бизнесу соболезнуют нам с Арсом, говорят слова утешения и поддержки. Пропускаю всё мимо ушей. Сжимаю в руках большой букет белых хризантем и смотрю только на маму. Она такая безмятежная и красивая. Кажется, что просто спит.

Вадим стоит рядом со мной, но по ощущениям он где-то далеко. Его лицо застыло непроницаемой маской. Арсеньев не выказывает ни единой эмоции. Я тоже стараюсь держаться. Срываюсь только на кладбище, в тот момент, когда служащие ритуального агентства закрывают гроб и начинают опускать его в землю.

— Мамааа! Мамочка! – рвусь к краю могилы, но Арс успевает схватить меня за руку. Он делает это без нежности и пиетета, чисто механическим жестом, чтобы я не свалилась вниз.

Звук падающих земляных комьев на деревянную крышку невыносим. Он отдаётся глухим стуком в мозгу, означая, что это точно конец. Самый близкий человек покинул меня навсегда. В данный момент я предпочла бы оглохнуть.

— Уведи её, - сухо бросает Вадим Орлову.

— Лер, пойдём, - Никита обнимает меня за плечи и отводит в сторону.

Реву белугой у него на груди. К нам подходит Лиза и Марина. Девчонки гладят по голове, по спине, пытаются успокоить.

Когда народ расходится, я возвращаюсь к могиле, покрытой венками и живыми цветами. Уже не плачу. Просто хочу побыть с мамой наедине. Без посторонних глаз.

— Прости меня, - шепчу одними губами. – Пожалуйста, прости.

***

Поздно вечером нахожу Арса в кабинете. Нам надо расставить все точки над «I». Этот день не может быть хуже. Терять мне уже точно нечего.

— Я бы хотела поговорить о том, как мы будем жить дальше, - сразу иду ва-банк.

Вадим отрывается от ноутбука. Бросает на меня усталый взгляд.

— Мы... Будем… Жить? – медленно повторяет, делая паузы между словами.

— Да.

— С тобой, Валерия, мы никак не будем жить, - спокойно отвечает Арсеньев.

— То есть? – недоумённо поднимаю брови.

— Я с Ромой завтра перееду из этого дома в свою квартиру. А ты живи, где и как считаешь нужным.

— Но…

— Послушай, если ты вернулась в надежде, что после смерти Ольги мы счастливо заживём вместе, то ошиблась. Можешь ехать обратно в свою Испанию или туда, откуда ты прикатила.

— Я не могу вернуться. Я нарушила визовый режим. В ближайшее время меня не пустят ни в одну страну Шенгена.

— Это меня не касается. И предвосхищая твой следующий вопрос: бизнесом, оставшимся от Ольги, я буду управлять ещё полгода. До момента вступления в наследство. От своей доли откажусь в пользу сына. Мне чужого не надо. Таким образом, ты станешь владелицей большей части компании. На дом и прочую вашу недвижимость я также не претендую, - Арс по-деловому холоден и безразличен, будто разговаривает с чужим человеком.

— Почему ты говоришь только о деньгах? А как же Рома?

— А что Рома? – он, не мигая, смотрит в глаза.

— Ты не сможешь справиться с ним один. Ему нужна женщина, которая будет заботиться о нём, пока ты на работе.

— Найму круглосуточную няню, - равнодушно пожимает плечами. – Если понадобится, найму двух нянь. Тебе-то какое дело?

— Я могла бы…

— Валерия, я не хочу, чтобы ты общалась с Романом, - жёстко прерывает меня Арс, даже не дослушав.

— Что? Почему? – эмоционально восклицаю, чувствуя, как внутри закипает обида. – Ты не можешь запретить мне общаться с братом!

— Могу. Я его отец. А у тебя нет никаких прав на Рому. К тому же, я видел, как ты ценишь родственные связи, - Вадим кривит губы в презрительной усмешке. - Чему ты сможешь научить моего сына? Забивать болт на близких? Любить только себя? Ставить свои обидки превыше всего? Веселиться на дискотеках? Вести беспорядочные половые связи? Спасибо, но такой сестры Ромке не надо.

— Как ты смеешь обвинять меня в эгоизме? – повышаю тон до крика, задыхаясь от несправедливости. - Я сделала всё, чтобы не мешать вам с мамой! Исчезла, чтобы не маячить у вас перед глазами! Или мне надо было поселиться с вами под одной крышей и наблюдать, как мой любимый мужчина строит семью с другой женщиной? Или трахаться с тобой втихаря за спиной у беременной жены? Так, по-твоему, я должна была поступить? Да?

— Не строй из себя жертву. У тебя были варианты, чтобы «не мешать нам», как ты выразилась, и в то же время не доводить мать до ручки.

— Да ну? Какие, например? – упираюсь руками в столешницу и подаюсь вперёд всем корпусом.

— Вот что ты дурой сейчас прикидываешься, а? – Арсеньев начинает раздражаться. - Если так сильно ненавидела свою мать, то могла хотя бы мне позвонить и сказать, что остаёшься в Испании, что у тебя всё нормально. Не говоря уже о том, что могла вернуться и жить в отдельной квартире. Но нет, ты предпочла поступить, как избалованная, капризная малолетка. Мол, мучайтесь, суки. Кусайте локти.

— А с чего мне было печься о вашем с мамулей спокойствии? Ммм? – ехидно прищуриваюсь. - Ты предал меня дважды! Она залетела, чтобы удержать тебя! Думаешь, я не раскусила её коварный план? Она же знала, что я люблю тебя, но ей было похеру на мои чувства!!

— Я не предавал тебя, Валерия. Я с самого начала говорил, что женюсь на Ольге.

— И я смирилась с этим! Уехала. Но ты примотал ко мне аж в Испанию. Клялся, что любишь! Что порвёшь с моей матерью! А потом опять предал! – на удивление от болезненных воспоминаний на глаза не наворачиваются слёзы. Видимо, я исчерпала их запас на ближайшее время.

— Мой долг был дать полноценную семью ребёнку. Если ты это называешь предательством, то да. Я предал тебя. И поступил бы так снова, если бы пришлось. Как показала практика, ты не тот человек, в пользу которого стоит делать выбор. Ты на родную мать хер положила. Что уж говорить о твоём отношении к другим людям.

Понимаю, что Арс для себя уже всё решил. Он считает меня никчёмной эгоистичной пустышкой, причиняющей близким только боль и страдания. Что ж, я костьми лягу, но докажу ему обратное. И от брата своего ни за что не откажусь.

Вадим

Смерть расставляет всё по своим местам. Отрезвляет так, как ни один ледяной душ не способен. Уход человека в другой мир – момент истины. Не для уходящего, но для тех, кто остаётся. С глаз спадают шоры. Ты видишь мир и окружающих тебя людей без прикрас. Вмиг учишься отличать зёрна от плевел. Ужасная лакмусовая бумажка заставляет задуматься: кто ты есть? Куда ты движешься? И к чему приводят твои поступки?

Валерия может и дальше твердить, что любит меня. Но с любимыми так не поступают. Не заставляют их мучиться неведением почти год. Терзаться мыслями о том, жив ты или мёртв.

Когда я увидел Колючку на пороге дома, чуть не поддался порыву схватить её в охапку и зацеловать. А потом хорошенько отходить ремнём по заднице. Так бы и сделал, если бы трагедия с Ольгой не прочистила мне мозг. То, что случилось, перевернуло моё сознание. Я посмотрел на жизнь совершенно под другим углом.

И теперь всё, чего хочу – это стать сыну хорошим отцом. Дать ему любовь и заботу. Оградить от людской подлости, нездорового эгоизма и пороков, который он порождает. Валерия, к сожалению, олицетворяет собой пример, какой быть не надо. Поэтому её придётся исключить из нашей с Романом жизни.

Просьбу Ольги – позаботиться о Лере, я не забыл. Если понадобится помощь с бизнесом, не откажу. Но кроме советов, связанных с компанией, участвовать в судьбе Колючки не собираюсь.

Однако сказать проще, чем сделать.

Вскоре после того, как я съезжаю из дома Русаковых, к нам с Ромкой заглядывают в гости мои приёмные родители.

— Ну, привет, тёзка! – отец берёт на руки малыша, названного в его честь. – Будем знакомы!

— Какой он красавчик! – умиляется Светлана, жена Романа. - Весь в папу!

— Ага, и такой же шебутной, - смеюсь. – Я читал, что новорожденные дети спят двадцать два часа в сутки и только два бодрствуют. А этот прохиндей наоборот. Если так будет продолжаться, мне придётся уйти в декрет.

— Слушай, Вадим, а почему ты Валерии не разрешаешь помочь тебе? – интересуется Рома-старший.

— Потому что, - тут же закрываю щекотливую тему.

— Зря ты так. Она же родная сестра, - недовольно бурчит Света. – И показалась мне хорошей девушкой.

— Что значит «показалась»? – настораживаюсь.

— Она приходила к нам, - поясняет Роман. – Просила повлиять на тебя. Говорила, что ты запретил ей видеться с братом.

Зависаю на пару минут, переваривая полученную информацию. Был уверен, что Колючка обрадуется полной свободе, пустится во все тяжкие, как она это умеет, начнёт транжирить родительское состояние и уж точно не вспомнит о Ромке.

— Не знаю, какие у тебя мотивы так поступать, но ты не прав. Валерия – единственный человек, который связывает Ромашку с матерью. Кому, как ни тебе, понимать, что значит остаться без родственников, - Светлана с укоризной смотрит на меня.

— Полностью согласен, - кивает отец. - Что бы между вами ни произошло, но лишать брата и сестру общения в корне не верно. Подумай над этим.

К числу парламентёров от Леры присоединяется Орлов. Друг настаивает на том, что я должен засунуть свои аргументы против Валерии в задницу и руководствоваться интересами сына. На мой ответ, что я именно так и делаю, Никита презрительно фыркает.

— Ты просто бесишься, что она забила на тебя, а не стала таскаться по пятам, как верная собачонка, - говорит он. – Ты же запал на неё. Это было видно. Не удивлюсь, если вы спали.

Проницательность Орлова неприятно задевает. Он не в курсе нашей истории с Валерией, однако давно и хорошо знает меня.

Никита сообщает, что Колючка восстановилась в институте и перевелась на заочное отделение. С нового учебного года она возобновит занятия.

Не успеваю я порадоваться тому, что Лера взялась за ум, как Орлов сообщает новость, от которой у меня в душе просыпается уже забытое чувство ревности. К Валерии приехал её испанский жених.