Моя королева

По дороге к дому я не придумал четкого плана, но удача мне сопутствовала. Ее отец только что уехал за рулем «Рено-4» в сторону долины. Из осторожности я дождался, пока машина исчезнет совсем. Я бежал все это время, но с удивлением обнаружил, что не запыхался. С тех пор как я стал жить на плато, мое тело окрепло.

Я обошел дом, намереваясь разбить окно, чтобы проникнуть внутрь, но не понадобилось. На втором этаже я увидел что-то вроде квадратного слухового окошка, оно было открыто, а водосточная труба спускалась совсем рядом. Я забрался по ней, словно обезьяна, проскользнул внутрь и растянулся на полу крохотной ванной, где все пахло новизной. Этот запах напомнил мне, как на заправке мы делали ремонт в туалете и вместо старых обоев выложили все плиткой с нарисованными пальмами. Отец говорил, что мы там проводим много времени, так пусть будет ощущение, будто мы на пляже. Как мы тогда все смеялись!

Я вышел в коридор, где были еще две двери и лестница, спускавшаяся в каменную часть дома.

В первой комнате царил беспорядок: там лежал открытый чемодан с перемешанными мужскими и женскими вещами, стояла незаправленная кровать — такой бардак, что я тут же выскочил. Затем из любопытства снова приоткрыл дверь, просто проверить: вдруг в спальне что-то изменилось? Но все выглядело по-прежнему. Кстати, люстры оказались не из лунного камня — вместо них на двух проводах с потолка свешивалась лампочка.

Во второй комнате было прибрано. Ну естественно, это же спальня Вивиан, я тут же узнал ее платье, висевшее на спинке стула. Тут тоже все пахло новизной, только к этому запаху примешивалось что-то медицинское, что мне нравилось гораздо меньше — я поморщился. Как в школьном медпункте. Я туда отправлялся после очередной взбучки, у мадам Джакомелли был особый антисептик, заготовленный специально для меня, от которого щипало чуть меньше, но все равно щипало — не думайте.

У Вивиан была собственная ванная; я подумал, наверное, в таких случаях используют слово «зажиточный», и присвистнул от восхищения. Выглянув в окно, я убедился, что мои догадки оказались верными: та самая комната с окном, выходящим в лес.

Только вот эта спальня совсем — прямо совсем-совсем — не походила на девчачью из моего воображения. У меня на заправке была настоящая мальчишеская комната с машинками, солдатом Джо от америкашек, самолетиками на наволочках и красивым постером, гласившим: «Без горчицы и еда не еда» (что сущая правда). Здесь же не оказалось ничего розового, кукольного, цветочного. Только кровать, стол, шкаф — все это дерево еще пахло мокрым лесом. Такая комната подойдет кому угодно.

Я направился к столу, на нем лежали пенал и тетрадь с домашним заданием. Я тут же узнал почерк Вивиан: он клонился, как человек, который бежит с горы все быстрее и быстрее, лишь бы не упасть. Она исписала лишь полстраницы, остальные листы пустовали. Я взял пенал: вот сейчас брошу его на пол, потом переверну стол, обрушу шкаф, разворошу постель, и все это полетит по комнате.

Но я аккуратно положил пенал обратно. Где-то по дороге я растерял часть своей досады; наверное, она сейчас лежит в канаве и сохнет на солнце, так как со мной ее точно больше не было, она перестала давить на лоб и плечи. Я не разгромил спальню Вивиан, ничего не сломал, не перевернул и не разрушил. Я просто сел на край кровати. Так гораздо лучше.

Меня разбудил какой-то шум, сначала я не понял, где нахожусь. Я подскочил и почувствовал под собой кровать Вивиан. Так и есть, я все вспомнил. Я прилег, чтобы немного подумать, закрыл глаза на секунду, потому что их щипало, и решил отдохнуть.

Сам того не заметив, я уснул. Похоже, надолго, потому что солнце больше не заглядывало в окно. Идиот. На лестнице послышались голоса, в коридоре скрипнул паркет под приближающимися немного шаркающими шагами. Я в ужасе отпрыгнул от кровати, повернулся вокруг своей оси, и дверь распахнулась.

Вивиан отпрянула, увидев меня, прижала ладони к губам, а я остолбенел на месте, как тот бедный лис, когда отец взял его на прицел. Я посмотрел на окно, на дверь, подумал залезть под кровать, свернуться там калачиком, закрыть глаза и дождаться, пока все это исчезнет и никто не станет меня искать.

Вивиан закрыла за собой дверь и повернулась. Я дышал так быстро, что перед глазами забегали огоньки. Она никогда не была настолько прекрасной, настолько королевой, как тогда, в синем жакете, со светлыми волосами, а я никогда не чувствовал себя глупее, грязнее, как сержант Гарсия.

— Что ты тут делаешь? — спросила она.

Я видел, что Вивиан в ярости, к тому же она говорила таким спокойным хриплым голосом, что стало только страшнее.

Я что-то проворчал, свирепо помигал, снова повернулся кругом. Она подошла, взяла меня за руку и немного потрясла:

— Ты нарушил клятву.

И тут я взорвался:

— Нет! Ты сама меня бросила! Это ты предательница!

Она закусила губу, отчего та побелела, затем Вивиан прошла мимо и посмотрела в окно. Ее мать работала на крохотном огороде у дома, Вивиан помахала мне, чтобы я говорил тише.

— Я оставила тебе письмо. Объяснила, что нам пришлось уехать в Париж раньше, чем предполагалось.

Конечно же, я просто стоял там как идиот и не мог признаться, что так и не прочел ее послание. Поэтому начал выдумывать всякое, и, очевидно, так и не преуспел во лжи.

— Я его не нашел.

— А чечевицу ты нашел?

Я размышлял на всех скоростях, черт, как же сложно врать.

— Чечевицу да, но не письмо.

Вивиан подошла ко мне, почти дрожа. Опустив глаза, я увидел, что от ярости она сжала левую ладонь в кулак и — странное дело — правую оставила болтаться.

— Я запретила искать меня.

— Но я хотел повидаться.

— Я сама за тобой приду. Ты должен ждать! Ты обещал, грязный лгун!

— Сама ты грязная лгунья! Кстати, где твой хваленый замок, а? Тот, с меняющимися комнатами и матрасами, полными солнечного горошка?

— Да вот он! — крикнула она, широко разведя руками. — Ты еще не понял? — Она взглянула в окно и продолжила тише, но с той же яростью: — Все здесь, вокруг! Ты не видишь, потому что разрушил чары своим приходом. Как только ты взглянул на мой замок, все стало обычным.

Я умолк, чувствуя себя действительно жалким. Это правда, она предупреждала. Во всем, что она говорила, прослеживалась логика.

— Но ты же королева, — пробормотал я. — Ты могла бы…

— Все кончено. Я стала самой обыкновенной, как все. Просто девчонка. Чары рассеялись. Теперь возвращайся домой. Это конец.

Я возразил, что для меня она навсегда останется королевой. Вивиан злобно расхохоталась и ответила, что если я так думаю, то вправду ни черта не понял.

Я попытался подойти к ней, но она отпрыгнула, отчего я сильно напугался. К счастью, у Вивиан не оказалось под рукой ружья, потому что, думаю, она застрелила бы меня на месте.

— Ты придешь повидаться со мной? — спросил я. Вивиан лишь опустила глаза, покачала головой и повторила:

— Иди домой.

Она исчезла в своей роскошной ванной и заперлась.

Я вышел через входную дверь и тут же направился к Матти. Конечно, было грустно. Но в каком-то смысле мне полегчало. Вивиан написала письмо, в котором предупреждала, что уедет, она не бросила меня. Я сам все испортил, разорвав конверт, а если бы не сделал этого, то смог бы попросить Матти прочесть мне содержимое чуть позже. Тогда я не пошел бы в замок, не разрушил бы его своим взглядом, от которого магия исчезла. Все это я принимал: лучше уж ничего не знать, чем требовать от мозга понять что-то, что он понять не может. Это я предал Вивиан, а не наоборот. Мне полегчало от мысли, что все случилось по моей вине, я к этому уже давно привык и чувствовал себя комфортно, словно в старой пижаме из зеленого велюра.

Шагая среди сухой травы, впивающейся в лодыжки, я подумал: вот оно, я незаметно выскользнул из детства и стал мужчиной. Теперь все казалось настолько простым! Мне придется любить ярость Вивиан точно так же, как и ее дружбу. Они обе прекрасны, потому что происходят от Вивиан. Надо лишь суметь увидеть.

Придя домой, я рассказал все Матти, и он ответил, что у его народа тоже была королева, так что он через все это проходил. С королевами вообще сложно — тут ничего не попишешь.

Я заявил, что завтра уйду, пастух пожал плечами — это был его ответ, означающий «хорошо». Сначала он отвернулся, а потом посмотрел на меня, достал из кармана свой прекрасный складной нож и вложил его мне в ладонь. Нам не пришлось даже улыбаться — мы слишком громко думали.

Я пошел сложить вещи, то есть куртку «Шелл», прокручивая в голове декорации и стараясь вернуть те, что с морем.

Все-таки это оказалось тяжело.