Моя необработанная форма

38. «ДЕТСТВО ГОЛЕМА»

Здание боксерского зала представляло собою жалкое зрелище. Таким я его раньше не видел. Стены были обуглены, окна выбиты, почерневшие двери висели на кривых петлях. Было такое ощущение, что недавно здесь случился пожар или какое-то другое стихийное бедствие. Гнетущая тишина усиливала атмосферу бреда. В последний раз я был здесь несколько лет назад, когда телевизионщики делали обо мне очередной документальный фильм. Фильм назывался «Детство Голема», и рассказывалось в нем о том времени, когда я только начал заниматься боксом. В прошлый раз все было, как всегда: полное спортсменами здание, напитанное энергией и по́том крепких парней, шум, говор. Теперь же я это место просто не узнавал.

В полутемном помещении, в которое я вошел и которое раньше было основным тренировочным залом, занималось лишь трое-четверо подростков. Кто-то бил по груше, двое между собою работали на «лапах», а один, рахитического вида, прыгал через скакалку. Мне было странно видеть это, ведь раньше зал всегда был забит детворой, тренировались спортсмены разных возрастов, разных уровней, и атмосфера была очень живая. А сейчас я как будто попал в чей-то дурной сон. Не верилось в происходящее.

– Иди сюда! – услышал я из глубины зала хриплый голос тренера. Приглядевшись, я увидел в темноте его сгорбленную фигуру.

Пройдя мимо тренировавшихся подростков, я приблизился к старику и, еще не дойдя до него, понял, что дядька пьян. Разило, как из бочки. Это было тоже непривычно, мы знали, что тренер любит закладывать за воротник, но раньше в зале, тем более во время тренировок, он себе этого не позволял. И когда старик был в моей команде, увидеть пьяным его можно было только в выходные, но никогда в период подготовки к поединку.

Я подошел к тренеру, и сердце защемило. Мы обнялись. Старик был реально пьян, едва держался на ногах. Присели на скамейку, на которой были бутылка коньяка, какая-то нехитрая закуска, шпроты, хлеб. Мне он тоже налил стопочку, и я ее молча пропустил. Потом еще одну. Стало тепло и как-то опасно весело. Несколько минут мы сидели молча, ни о чем не разговаривая, а лишь тупо глядя на хрупкие фигуры тренировавшихся мальчишек.

– Вот тот, тощий, с прыгалкой! Из него что-то может получиться! Остальные – так себе! – сказал наконец старик, указывая на одиночку, неуклюже прыгающего в сторонке через скакалку. Ничего примечательного в этом рахитике я не увидел, но слова мастера подвергать сомнениям я не привык. Раз он так говорит, значит, так оно и есть.

– Почему зал в таком состоянии? – спросил я. – Если нужны деньги, я дам! Какие проблемы?

Мне действительно захотелось помочь наставнику, я знал, что зал – это все, что у него есть. Без бокса жизнь для него не имеет смысла.

– Деньги нужны были раньше. Теперь уже поздно. Я продал помещение. Они меня вынудили это сделать, сукины дети!

– Кто «они»? Что произошло?

И тут тренер рассказал, что после ухода из моей команды дела его пошли плохо. Содержать помещение он уже не мог, поток тренировавшихся у него ребят сокращался. Этому способствовало еще и то, что старик стал спиваться, потерял над собою контроль и совсем опустился. Тут как раз и подкатили парни из какой-то корпорации и стали выживать его из зала. Им нужна была земля, чтобы построить на этом месте новый торговый центр. Тренер какое-то время сопротивлялся, трепыхался, хотя были и угрозы, и риск физической расправы. Но старик был крут, и запугать его бандюганы не смогли. Тогда в один прекрасный день зал просто подожгли. Сгорело все спортивное хозяйство, весь инвентарь. То, что я видел теперь, было последствием поджога. Парни в костюмчиках снова подкатили, но цена за здание была теперь втрое меньше. Старик вынужден был сдаться и подписать бумаги о продаже.

Так закончилась история этого некогда легендарного клуба.

– Мне хронически не хватает денег. Катастрофически. И где их доставать – непонятно. Положение унизительное и мучительное, тем более что характер мой широк, ты знаешь, а запросы велики. Идти в услужение к ушлым паразитам не хочется. Идти по преступной дорожке противно. Ну и как быть? Для чего мне отпущена такая судьба? Скорее бы сдохнуть! – Старик был прилично пьян и говорил, кажется, уже сам с собой.

– Но почему ты мне раньше не позвонил?! – Я знал, что старик был в обиде на меня и гордость не позволила ему набрать мой номер раньше. Теперь же он позвонил мне лишь потому, что ему стало просто на все наплевать. И на меня, и на себя, в первую очередь, и на свою гордость. Наверное, он готовился умереть, а там, где речь шла о смерти, было естественно вспомнить обо мне. Но я все еще не понимал, чего именно он от меня хочет. – Сегодня же я решу твои проблемы! Какая корпорация выкупила зал?

В эту секунду зазвонил телефон, висевший в углу зала, на стене. Рахитичный мальчишка подбежал к нему, снял трубку.

– Опять эти люди! – позвал он тренера.

Старик, кряхтя, поднялся со скамейки, пошел к телефону. Я тоже встал, подошел к груше, ударил по ней правой. Груша взметнулась в воздух, и из нее посыпались пыль и мелкий пепел. Мне залепило глаза, и я закашлялся. За шиворот тоже забилась пыль, я стал отряхивать пепельную перхоть с воротника. Ко мне подбежал тот самый рахитичный шкет, которому пьяный старик предрекал блестящую боксерскую карьеру. Вид у него был жалкий и трогательный одновременно. Майка и трусы висели на тощих конечностях, как на вешалке, а крупная голова торчала на худой шейке, как тыква на жердочке, и казалось, вот-вот с нее упадет.

– Я вас узнал! – сказал мне мальчишка. – Распишитесь, пожалуйста! – Он протянул перчатки и фломастер, и я черканул ему свое имя.

– Много лет назад я тоже здесь начинал. Вот там было зеркало для боя с тенью. – Я показал мальчишке на стену, где виднелось темное пятно от висевшего на ней когда-то зеркала. Это место и теперь пугало меня, хотя зеркала на стене уже не было. Есть такие места, которые пугают, что бы там ни говорили, поневоле начнешь верить в темные силы. – У тебя классный тренер, тебе повезло!

Пацан, выслушав меня, пошел в раздевалку. И тут до меня донесся крик тренера. Вернее, его мат.

– Ты кого пугаешь, сучара?! Твою мать! – Старик раздраженно бросает трубку, в ярости выходит из зала в соседнее помещение, где раньше был его кабинет.

Взяв бутылку коньяка и рюмки, я пошел за ним. Это в его манере – уйти, ни с кем не попрощавшись. Но оставлять его одного в такую минуту я не хотел. Я вошел в его захламленный кабинет, в котором раньше никому не разрешалось находиться. Но на этот раз старик не стал устраивать шума из-за вторжения в его личные владения. Он сидел, согнувшись в кресле, тяжело дышал и держался левой рукой за сердце. Я подошел к нему. Обнял. Погладил по седой голове.

– Что случилось? – спросил я тренера. Дерзкий старик отшвырнул мою руку.

– Что за времена настали? Стариков совсем не уважают!

И тут наставник рассказал мне наконец, что с ним стряслось. Мало того что его зал подожгли и вынудили его за бесценок продать тренировочное помещение, которое только и кормило ветерана, так вот теперь еще и местные рэкетиры требуют от него денег. Ничего им платить он, конечно же, не собирается, но мерзавцы угрожают, и жизнь его теперь реально в опасности. Сегодня они назначили ему встречу в «Свинюшнике», это пивной бар тут, неподалеку. Если денег он не принесет, до утра ему не дожить, так сказал только что какой-то тип в трубке. На старика было жалко смотреть, никогда прежде таким я его не видел. Старость ужасна, она и правда превращает в тряпки даже самых крутых мужиков. Не хотел бы я дожить до такого состояния, но мне, по счастью, это и не грозит. Не уверен, что доживу до сорока пяти лет. Хотя, если честно, когда мне было восемнадцать, я был уверен, что не доживу и до тридцати. Однако живу же и даже продолжаю выступать на ринге. И никому не намерен отдавать свои пояса. Так что пути Господни и впрямь неисповедимы!

– Когда ты должен быть в «Свинюшнике»? – спросил я тренера. Во мне созрело желание решить его проблемы, чем бы это ни пахло. Чего мне терять, на хвосте у меня уже сейчас сидят два фараона, так что пусть повеселятся вместе со мной. Или они меня не сегодня завтра скрутят, или я прихвачу с собой в ад ту мразь, что наехала на моего старика. Что может быть лучше?

– Днем, в половине пятого! – Старик продолжал поглаживать ладонью левую грудь. Сердце не отпускало.

– Ни о чем не беспокойся! Я все улажу!

До назначенной гангстерами встречи было еще много времени, и мы опорожнили с дядькой бутылку коньяка, вспоминая старые добрые времена, те годы, когда я только рвался на боксерский олимп, но еще не взошел на него.

– Я тут недавно перебирал архив. Приводил его в порядок. Вот, смотри, что я там нашел. – И старик показал мне пожелтевшие снимки прошлых лет, где я был сфотографирован еще подростком. Наша первая группа. Сейчас, разглядывая лица дворовых приятелей, я с горечью сознаю, что многих уже нет в живых. Связь с другими прервана. Все это очень грустно.

Тренер зашторил окна, спустил небольшой экран, прикрепленный к стене, и включил проектор. На выцветшей пленке забегали черно-белые силуэты: это была его любительская съемка. Много знакомых и незнакомых лиц увидел я, многое вспомнил из тех лет. Но сам я на экране появился лишь однажды и мельком. Худенький мальчишка, не сильно отличающийся от того рахитичного мальца, что недавно взял у меня автограф. Дело происходило на берегу моря, вместе с другими ребятами из секции мы тренировались в лучах восходящего солнца. Но кадры были такие короткие, что рассмотреть себя я так и не смог. Хотя было любопытно взглянуть, каким я был много лет назад, когда еще был человеком, а не маскирующимся среди людей людоедом.

– Ты – единственный чемпион, которого я воспитал! Хотя я больше сорока лет отдал тренерской работе. – Тренер совсем поплыл, его потянуло на сантименты. – Были парни и покруче тебя, но в звезды выбился ты один. Скажу честно, ты – моя гордость. Если бы не ты, я бы чувствовал, что зря прожил жизнь. Но, видишь, тебя почти нет. Честно сказать, поначалу я не очень верил, что из тебя что-то может получиться. Я редко ошибаюсь, но с тобой ошибся. Ты уж меня прости!

– Ну, перестань! – мне начинало надоедать это старческое нытье, и я хотел переменить тему. Но старик снова и снова выруливал на нее, вероятно, он был уже слишком пьян.

– Тебе предстоит драться со спойлером. Это очень грязный боец. Но у него есть одно слабое место: его нырок, в атаку он всегда идет подныривая. Это его штамп. Ты должен всегда встречать его и, самое главное, ловить на апперкот. Не забывай об этом!

– Ладно, ладно, я с ним разберусь, не переживай!

Мне уже не терпелось выбраться из этого душного кабинета, уйти от эмоций, переполнявших меня, и я, поцеловав пьяного старичка, вышел из боксерского зала на улицу. Теперь мне надо решить проблемы, возникшие у наставника, и так как это, можно сказать, единственный родной мне человек, сделать это я должен немедленно. Стараясь не привлекать внимание тех двух копов, что следили за мной из машины, я сел за руль и медленно тронулся по направлению к «Свинюшнику». События закручивались все интереснее, и мне не терпелось увязнуть в них как можно глубже. Встреча со стариком размягчила меня, в таком бабском состоянии жить я не могу, – теперь нужно как можно скорее вернуть реальности привычные очертания, и делать это лучше всего через кровь, через насилие, через жестокость.

Фараоны, разумеется, заметили, как я отъезжаю, и так же медленно пустили в действие свою развалюху. Играть в кошки-мышки смысла теперь не было, и я, развернув машину, медленно проехал мимо них. Полицейские старались не встречаться со мною взглядами, делали непринужденный вид, но актеры из них вышли бы паршивые, и у меня уже не оставалось сомнений в том, что я на крючке. Рука так и чесалась выхватить из кармана брюк пистолет и перебить эту сволочь. Но делать это сейчас нельзя. Я погладил в кармане ствол пистолета с таким же чувством, с каким сегодня утром ласкал свой член. И, признаюсь, испытал почти такое же, близкое к эякуляции удовольствие. Наверное, чтобы снять психологическое напряжение, я должен все-таки спустить крючок и разрядить в кого-нибудь обойму. Убийство всегда меня возбуждало, всегда вызывало у меня не только эрекцию, но подчас и семяизвержение. Так однажды, убивая молоденькую сучку, я испытал настоящий мегаоргазм.

Эта история стоит того, чтобы на ней задержаться. Было это очень давно, еще до того, как я овладел чемпионским поясом. Но все по порядку. Без путаницы в голове.