Моя прекрасная подружка

Глава двадцать седьмая. У Рахманова

На даче за зиму все отсырело. Мы с Альмой, прежде всего, растопили нашу прожорливую печурку и вынесли на солнце постельные принадлежности. Потом я готовил обед, а моя подружка придирчиво обследовала участок и, убедившись, что все находится на своих местах, стала всматриваться в участки соседей, подзывать Гришку с Мишкой. Пришлось ей объяснять, что ребята еще не приехали, у них еще не начались летние каникулы.

— Тогда пошли к Баксику, — Альма кивнула в сторону дома Рахманова. Ей не терпелось пообщаться с друзьями, которых она не видела полгода.

— Баксика навестим обязательно. Сразу после обеда, — заверил я Альму.

Рахманов и Баксик встретили нас с ликованием. Баксик, привстав на задние лапы, поцеловал Альму в ухо; после взаимного обнюхивания и приветствий, они уселись в тени дома и Альма стала что-то рассказывать своему дружку (наверняка, как мы спасали дом и Тузика). Со стороны они выглядели смешной парочкой — большая гладкошерстная девушка и маленький пушистый паренек.

Рахманов обняв меня, сразу повел в сарай (огромный, с автобус), где, по его словам, «мастрячил нечто интересное». Кстати, он, мастеровитый, никогда не сидел без дела, но в те весенние дни поразил меня — он строил дельтаплан!

— Вот осталось пристроить мотоциклетный моторчик и аппарат готов, — с гордостью произнес мой друг.

— Ты решил ловить молнии новым способом? — пошутил я.

Рахманов напыжился и храбро объявил:

— Я решил слетать на ту сторону водохранилища. Ты видел, какие там дворцы себе отгрохали всякие эстрадники, разные певички и всякие бизнесмены? Вокруг особняков высоченные ограждения. Эти «новые русские» живут по принципу: «лучшее добрососедство — это высокий забор». Теперь к тем пляжам не подойдешь — частная собственность! И это на берегу водохранилища, где вообще запрещено строительство! Я пролечу над особняками и сброшу записки: «Господа богатеи! Вам не стыдно купаться в роскоши, когда в соседних деревнях люди бедствуют?!»

— Им не стыдно, они давно потеряли совесть, — сказал я, когда мы повернули к дому. — Твоя задумка не имеет смысла. Плюнь на этих богачей, слетай лучше в Истру и купи нам с Альмой шампанское и торт, мы сегодня заслужили королевского подарка.

Мы присели на лавку, и я подробно рассказал, как мы с Альмой спасали дом и собаку. Рахманов слушал меня безучастно, что-то чертил палкой на земле (по-моему, моторчик для дельтаплана). Не в пример своему хозяину, Баксик продолжал слушать Альму предельно внимательно.

Когда я закончил рассказ, Рахманов медленно произнес:

— Это, конечно, тебе зачтется на небесах, но это не поступок, а лишь небольшое действие. Так поступил бы каждый нормальный человек. Это не тянет на шампанское, но могу тебя угостить квасом. Альме, вместо торта, дам сырник. Таисия, перед тем, как мне ехать сюда, много их напекла. Мы с Баксиком любим сырники, — с этими словами он достал из холодильника бутыль кваса и сырники, и посвистел собакам. Когда они подбежали, он сунул им по творожной лепешке и почтительно обратился к моей подружке:

— Ты Альма молодец, девушка скромная, а вот твой хозяин любит похвастаться, выставить себя героем, — он повернулся ко мне и с воодушевлением затараторил:

— Я заметил, с тобой вечно случаются водные приключения. В прошлом году залез в болото, сегодня искупался в холодной реке. Тебя тянет к воде, потому что по гороскопу ты скорпион, водный знак. Потому же у тебя и характер скверный.

Рахманов разлил квас по стаканам, отхлебнул напиток, крякнул и продолжил, но уже миролюбиво:

— Дом и собака на реке напомнили мне случай на море. О нем рассказывал отец, он во время войны служил на подводной лодке… Однажды они торпедировали немецкий транспорт. Всплыли и видят — судно уходит под воду, а вокруг плавают коровы. Оказалось, транспорт перевозил животных… У них на глазах коровы захлебывались и тонули, а один бык направился к подлодке, решил забраться на нее, спастись. Командир дал команду уходить. Включили двигатели, лодка стала удаляться, а бык еще долго плыл за ней…

Рахманов допил квас и вновь заговорил, уже тихим голосом:

— Во время войны чего только не было. Что касается собак… Я где то читал — тысячи собак забирали у хозяев. Их обучали искать мины, бросаться под танки с взрывчаткой. Иногда хозяевам писали о погибшей собаке, но чаще не сообщали… Ты же знаешь, многие собаки были и санитарами, вытаскивали раненых с поля боя. Но, может, не знаешь, что после войны оставшихся собак демобилизовали вместе с солдатами. Собаки, искавшие мины, даже прошли по Красной площади. А вот собак-санитаров всех отправили на опыты в медицинские институты. Так их отблагодарили за мужество и верную службу. Позорище!

В словах Рахманова было много горечи. Естественно, это горечь передалась и мне, ведь у нас общая любовь к собакам. Остроглазая, наблюдательная Альма сразу заметила мое состояние, встревожилась и, чтобы поднять мой слабеющий дух, подбежала с палкой в зубах — Давай поиграем! Баксик, подражая Альме, принес своему хозяину щепку. Мы с Рахмановым повеселели, стали кидать палку и щепку к забору, а собаки снова притаскивали их к дому; они бегали взад-вперед с невероятной радостью.

— Для Баксика играть со мной — высшее счастье, настоящий праздник, — сказал Рахманов. — Жена Таисия ко мне только хорошо относится, а Баксик не может жить без меня. Я для него — все, как Пушкин для меня.

— Альма меня тоже сильно любит, — сказал я и вспомнил Габриэля Маркеса: «В этом мире ты всего лишь человек, но для кого-то ты — весь мир».

— Альма удивительно талантливая, — продолжил я. — Ты не поверишь, но она играет на пианино и поет.

— Что поет, охотно верю, — пропыхтел Рахманов. — В поселке, где я жил студентом, был целый собачий хор. Только зазвонит церковный колокол, начинают петь. Вернее, выть. А дело в том, что до этого был пожар, и колоколом собирали людей на тушение… А то, что Альма играет на пианино. Это ты загнул… Ну, пусть разучит для меня марш. Я больше всего люблю бодрящую музыку. Пусть разучит, а я приеду, послушаю.

Провожая нас, Рахманов сказал:

— Я здесь недавно, всего три дня. Здесь еще холодновато, но мне не терпится доделать дельтаплан… В поселке еще пустовато, но Нежданов вчера приезжал. Заглянул по пути из монастыря… У него неприятность, опять в церкви кража. Стащили подсвечники. Он подозревает одного типа, но нет доказательств. У церкви часто околачивается какой-то Тихон. Прихожане видели, как на прошлую Пасху этот Тихон своровал кулич из церкви…

Услышав слово «Тихон», Альма сердито залаяла.