МОЯ. Я тебя присвою (СИ)

Глава 27

Таша

У самой двери слышу голос Зорина, разговаривает с кем-то по телефону.

— Ты первый сообщил, Макс. Объявился и объявился, что дальше? — голос слышится злым и усталым.

В ответ друг говорит ему что-то, но я ничего не слышу.

— Плевать мне, ясно? Она тоже была ни при чем, однако Данилова и дружков это не остановило! — голос гремит злостью. — Этот ублюдок поплатится. И поплатится потерей самого ценного и абсолютно непричастного. Пусть попробует несправедливость на вкус и захлебнется!

Голос Зорина громкий, сочащийся ненавистью, безумно злой.

Плюс он говорит об отце. И я ничего не понимаю.

О каких дружках идет речь? Кто пострадал?

Как-то отце нелестно отзывался о Зорине, в разговоре с Марией. Нелестно, это мягко сказано. Папа Назара проклинал от души. Это было не впервые, поэтому я спросила, почему они враждуют.

— Не бери в голову, девочка моя. Зорин — выскочка, каких поискать. Я перешел ему дорогу в бизнесе, давным-давно, он это запомнил и изо всех сил пытается одержать верх, мстит за прошлое. Мстят только жалкие, неуверенные в себе людишки. Которым не хватает другой мотивации, чтобы выбиться в люди.

Тогда подобный ответ меня целиком и полностью устроил, сейчас — нет.

То ли дело в том, что я узнала Зорина, и он не походил на жалкого, неуверенного в себе человека. То ли поняла, что мотивы глубже и серьезнее….

Может быть, дело даже было в том, что ему удалось заморочить мне голову, и я хотела найти оправдание его поступкам. Глупым сердцем хотела разобраться, в чем дело.…

Как бы то ни было после услышанного я ещё больше захотела разобраться в причинах происходящего.

Рука застыла в нескольких сантиметрах от двери, но стучать я не стала, просто опустила ладонь на дверную ручку и нажала…

Дверь тихо открылась, впуская меня.

Зорин сидел на кресле, ссутулившись. Лицо опущено вниз, правая рука то разминает плечи, то затекшую шею. Голос был полон силы, но поза, как у вымотавшегося жизнью старика.

Кажется, он не заметил моего появления. Я тихо подошла к нему со спины и замерла. От Зорина сильно несло выпивкой…

— На что я надеюсь? Только на то, что он получил подарок и остался им очень доволен!

Зорин смеется со злым, но пустым удовольствием.

— Как бы реально коней не двинул… после таких новостей.

Он резко выпрямляется. Стоит так близко, что я могу до него дотронуться…

Соблазн слишком велик.

Сегодня его волосы растрепаны, и ещё сильнее заметно, что если бы он отращивал волосы немного длиннее, ходил бы с гнездом на голове, объемные, курчавые волосы непослушные.

Я поднимаю руку и запускаю пальцы в волосы на его голове.

Зорин вздрагивает и замирает.

— Перезвоню, Макс, — бросает телефон на стол.

Назар резко оборачивается.

— ТЫ?! Не слышал, как ты вошла.

— Ты сегодня поздно, — замечаю я.

Незаметно для себя я делаю шаг назад. Совсем крошечный, но я все-таки его делаю, увеличив расстояние между мной и Зориным. Он слишком на взводе, говорю себе.

Но правда в том, что не страх перед разъяренным мужчиной заставил меня отступить.

Я заметила на его рубашке след от помады и свежую царапину на шее. Явно от женщины.

Это ударило сильнее, чем все грязные слова и намеки, что я услышала.

Перечеркнуло иллюзию зарождающейся близости…

Мне понравилось, как Назар за мной ухаживал в эти дни. Был настойчивым, внимательным и переходил черту лишь тогда, когда я говорила ему «нет», но он все равно зажимал меня и ласкал, доводил до оргазмов.

Вчера это было поздно вечером, в душевой кабинке. Он прижал меня грудью к стеклу и ласкал, настойчиво водил пальцами всюду. Испытывал выдержку, которой уже не осталось, целовал и гладил….

Я была настолько заведена им, что если бы он вытащил дурацкий тампон и взял меня сзади, совсем не была бы против. Он и взял…. Но только взял пальцами сзади в попку и кончил, прижавшись между ягодиц. Во мне словно огонь развели. Я была совсем близка к падению, и когда после своего финала он продолжил, теперь его пальцы были в сперме, когда он доводил меня до нового оргазма…

Я смахнула все эти порочные картинки из своей головы, как и липкие мысли, липкие, как паутина, которую он раскинул и запутывал меня.

Однако теперь мне становится ясно: сегодня он точно был с женщиной. Возможно, она ломается меньше меня и точно не против заняться сексом.

В груди будто лопнул воздушный шарик, резко наступило удушье. Видеть не могу этот бледно-розовый оттиск чужих губ на воротничке его рубашке.

Мерзко от мысли: что со мной он все-таки играет. Играет по своим правилам, но полноценно проводит время с другими женщинами. Водит их в рестораны, просто так, ради собственного удовольствия, не с целью похвастаться зверушкой, которую держит в плену!

— Да, я поздно. И сегодня у меня нет настроения играть с твоей киской. Свободна, — отсылает меня раздраженным кивком.

Назар отходит в сторону, к журнальному столику, наливает себе ещё выпить.

Мне обидно до слез: как он со мной… Прогоняет будто прилипалу какую-то. И это он.… Он одержим идеей меня трахнуть, но никак не наоборот.

Мне следует уйти и позаботиться о том, чтобы бережно обернуть свое сердце в сотни слоев брони с шипами, но вместо этого я остаюсь и даже сажусь в кресло напротив.

Поза напряженная, я складываю руки между коленей, разглядывая мужчину.

Он фыркает, пьет, снова наливает себе.

— Если ты пришла, чтобы потрахаться, потрудись принять позу пораскованней, соблазни меня.

— Мне кажется, ты уже трахался с кем-то.

— Конечно. Жизнь большая, у меня были сотни женщин.

— Сегодня — тоже не меньше сотни? — рассеянно блуждаю взглядом по его лицу, плечам, фигуре.

Не понимаю, зачем осталась и продолжаю искать признаки того, что он был с другой. Запах? От него не пахнет ничем, кроме выпивки, сигарет и его личного парфюма.

Но есть царапина и помада…

Он точно неплохо провел время.

— Тебе нужно уйти, Таша. Я сегодня не в настроении, — прикрывает глаза. — Будь умницей хотя бы раз. Сделай не мне наперекор, но себе во благо. Уйди.… — снова пьет.

— Ты хочешь напиться.

— Я уже пьян!

— Не похоже. Говоришь трезво.

— Это потому что я не могу напиться настолько, чтобы вообще ничего не помнить!

— Почему ты ненавидишь моего отца?

— Спроси у папочки. Он, кстати, объявился.