Моя юношеская романтическая комедия оказалась неправильной, как я и предполагал 13

Глава 2. Несмотря ни на что, Ишшики Ироха хочет что-то уточнить

Свет ещё отражался в окне, выходящем на море. А вот восточная сторона уже окрасилась в тёмно-синий цвет, похожий на расплёсканные чернила. Оранжевые светильники освещают идущих со школы учеников. День, конечно, становится длинней, но темнеет всё ещё довольно рано. Скоро уже будет пора покидать школу, и даже звуки клубных занятий исчезли. Нет, я не очень долго просидел в учительской, но этого времени оказалось достаточно, чтобы школьный пейзаж изменился. Впрочем, в закрытом пространстве очень легко потерять счёт времени. Стоит моргнуть, отвести взгляд – и всё изменилось. Возможно, что-то меняется прямо сейчас, пока я иду по довольно короткому пути. Поэтому я пошёл быстрее.

В коридоре я один, и закатное солнце освещает путь мне одному. Здесь гораздо больше окон, чем в специальном корпусе и новом зале, но из-за стеклянных окон кажется, что тут холодно. А зимой здесь вообще мороз.

В пустом воздухе эхом раздаётся стук шагов. Звук шагов не лёгкий и быстрый, не громкий, как у тяжёлого человека, и не топающий, а шлёпающий звук разношенной потрёпанной обуви, которую я неправильно натянул на ногу. Но я не останавливаюсь.

Это уже серьёзный шаг. Похоже, разговор с Хирацукой-сенсей придал скорости моим ногам. Я понимаю, что я должен делать, и о чем думать. Всё остальное можно исключить. Касательно всего остального, что мучило мою душу – я уже решил. И отбросил. Отказался от того, что занимало мои мысли ранее. Теперь я должен стать роботом и исполнить то последнее, что у меня осталось. Если я смогу это исполнить, то всё прочее можно оставить напоследок. У меня есть цель, и я должен её исполнить любыми средствами.

Пока я шёл по коридору, закатное солнце полностью село. Ряд стеклянных окон сменился стеной с дверью в ученический совет. Оттуда не слышно дыхания, я слышу только своё. Я слегка вздохнул и успокоился.

Прошло несколько дней с тех пор, как я видел Юкиношиту и Ишики, - когда мать Юкиношиты пришла рассказать об отмене прома. Дальше было лишь невнятное отрицание, слабо напоминающее разговор. Поэтому я должен настроиться на разговор; на эмоциях мы не сможем понять, кто прав, а кто виноват, и поправить друг друга. Впрочем, проблем нет: мои эмоции уже мертвы, остались лишь эмоции со знаком «минус». Стоп, а это само по себе не проблема?.. Ах, а смогу ли я? Ту-дум-ту-дум! Впе-рёд, впе-рёд, ты смо-жешь, впе-рёд! ♡

Потратив около 500 миллионов очков, чтобы себя подбодрить, я сосредоточился и постучал в дверь ученического совета. В ответ я услышал какое-то движение.

– Да-да! – послышался голос Ишики и быстрый шаг. Дверь быстро приоткрылась и оттуда выглянули её соломенного цвета волосы. Далее я увидел юбку на стройных ножках и освещённый в закатный розовый цвет слегка длинноватый свитер. Ишики Ироха выглянула с довольно милым выражением лица, но, увидев меня, внезапно переменилась в лице. Прямо читалось: «Ой, блин…»

– О…

Ишики слегка вздохнула, и, быстро бросив взгляд назад, вышла за дверь и, неловко смотря на меня, прикрыла за собой дверь.

– Ты всё-таки пришёл…

– Да. Где Юкиношита?

В ответ Ишики кивнула головой в сторону двери. Похоже, Юкиношита внутри. Я вздохнул то ли напряжённо, то ли спокойно и, вытерев пот и достав из кармана брюк руку, потянулся к двери. Ишики же ловко сделала шаг вбок, чтобы этого не допустить. Это игра в краба? Ну ладно, я тогда с другой стороны обойду… Ан нет, Ишики меня заблокировала и с другой стороны. Какой крутой бы из тебя вышел защитник, который следит за каждым движением игрока противника! Жаль, в сборной Японии таких нет.

– Ты мне очень мешаешь. Может, подвинешься? – сказал я, но Ишики заняла оборону, сложив руки на груди.

– Я должна узнать, зачем ты пришёл. Посторонним вход запрещён, – строго помахала мне пальцем Ишики. Она права, хоть характер у президента тот ещё, а я вёл себя довольно свободно, но помещение ученического совета в принципе является закрытым для посторонних. У меня постоянно проблемы: куда бы я ни пришёл – везде я посторонний. Странно, что она именно сегодня стала такой строгой.

Однако, она очень мило выглядит, надув щёки и одновременно с тем маша мне пальцем. С другой стороны, хоть она и выглядит хитро-симпатично, но сегодня я так просто не сдамся, ибо ощущаю решимость сделать то, что должно. Похоже, мне придётся сказать правду.

– Пришёл помочь.

Я задумался, стоит ли мне придумать какой-то предлог, но всё же решил ответить прямо и сказал то, что не может быть ошибкой. Ишики немного удивилась. Она пару раз кивнула, и я сделал шаг в сторону двери, обходя её.

– Я тогда войду.

– Не-а.♡

– Э-э?!

Ишики снова улыбнулась и прыгнула вбок, не давая мне пройти. Ты что, стражник Eginbear[7]? Я думал, что патовая ситуация будет продолжаться вечно, но Ишики поняла, что я уходить не собираюсь, и сделала покорное выражение лица.

– Ты ведь слышал новости о проме?

– Ну да, – ответил я, и Ишики задумчиво склонила голову вбок. Немного погодя, она оглянулась назад опять, сделала пару шагов в сторону от двери, и позвала меня жестом. Наверно, хочет сказать что-то подальше от Юкиношиты. «Может, пусть себе и идёт, я внутрь…» – подумал было я, как Ишики это заметила, схватила меня за рукав и потащила за собой. Я не решился сбросить её небольшую ручку, и покорно шёл вслед. В итоге мы свернули за угол коридора и вышли в подвесной переход, связывающий главное здание со спецкорпусом.

Вдоль стены расположены скамейки, на которых собираются ученики на переменах, но перед закрытием школы тут нет никого, кроме меня, Ишики и прохладных лучей закатного солнца с западной стороны. Ишики дошла до одной из лавочек и наконец, отпустила мою руку. Мне стало неловко из-за тепла её рук, которое осталось на рукаве. И вообще, знаешь, как я стесняюсь, когда девушка берёт меня за руку? Не делай больше так.

– Спасибо за желание помочь, семпай. Лично я очень рада, но…

Ишики повернулась спиной к стеклу и неловко отвернулась, склонив голову и опустив длинные ресницы.

– Но сейчас… сложно будет войти, или… сложно будет свести вас.

– Почему? – сев на скамейку, спросил я. Ишики сложила руки за спиной и облокотилась на окно.

– Честно говоря, я думаю, что, если ты придёшь сейчас, разговор пойдёт совсем не в том направлении. Нужно немного подождать.

– А-а. Ну да…

Я понимаю, почему Ишики об этом говорит. Она ведь была с нами во время того спора. Как можно не переживать, будучи свидетелем того бесплодного разговора? Мне тоже неспокойно думать о том, как я буду разговаривать с Юкиношитой. Но разве я могу отступить, дойдя досюда?

– Всё нормально. Я готов к разговору.

– Э-э? Правда, что ли? – посмотрела на меня Ишики с недоверием. Уголок рта приподнялся, а брови дёрнулись, нахмурившись. Ну и ну, она в меня действительно не верит… Мне стало неприятно на неё смотреть, и я отвернулся, пробубнив:

– Правда, блин. У меня есть идея, как это сказать.

Я прекрасно понимаю, что разговор пойдёт не по тому пути, если заговорить о зависимости и тому подобном. Значит, нужно вести разговор в обход. По идее, даже если у нас различные взгляды на это, мы должны найти общий язык благодаря проекту. По крайней мере, я так думал, но Ишики неизменна.

– Э? «Идея, как сказать»? Ужас, насколько это неубедительно, – сказала Ишики с лицом, словно её уже от этого тошнит.

– Ну да, что поделать, – сказал я, пожав плечами. Я ещё в своей жизни никого не смог убедить, и я это прекрасно понимаю. В ответ Ишики пристально на меня посмотрела и, слегка вздохнув, опустила плечи. То ли сдалась, то ли разочаровалась в чём-то.

– Слишком балуешь… – пробормотала Ишики, и подошла ко мне. Подобрав подол юбки, она ловко села рядом со мной, и, поставив локти на ноги и упершись в щёки, бросила на меня взгляд. Спадающие с плеч волосы засветились лучами закатного солнца. Ишики смотрела куда-то вдаль, далеко за окно.

– Юкино-семпай пытается собраться со всех сил, мне кажется. Я её, конечно, понимаю…

– …Ну да.

Я упёрся рукой в лавочку и посмотрел на полоток, облокотившись о стену. Скорее всего, поведение Ишики – правильное. По идее, человек, который пытается что-то сделать своими силами, нуждается в том, чтобы на него смотрели.

– Ты… всё равно хочешь помочь? – сказала Ишики, смотря на меня всё в той же позе. Хоть она и симпатичная, и хитро деланная, но в глазах ощущалась холодная серьёзность.

– Да, планирую, – сказал я серьёзным тоном, раз уж взгляд у меня как у дохлой рыбы. Ишики же немного подумала и задала ещё один вопрос.

– Вот как… Даже если это не ради Юкино-семпай?

– Я ещё не делал ничего, думая о ком-то другом… Поэтому сейчас всё по-старому.

– По-старому… – повторила Ишики с замешательством в голосе и опустила голову. Я же не смог, и перевёл взгляд в окно.

Так было всегда. Всегда слова и поступки были далеки от правильных, полны недопонимания и ошибок. Даже исправить всё невозможно без ошибок, словно пуговицы, застёгнутые не на свои петли. Это повторялось на протяжении всего прошедшего года. И вот, сильный порыв ветра подул, ознаменовав начало весны и разрушив недолгую тишину. Ишики подняла голову.

– Но я не думаю, что Юкино-семпай согласится, – Ишики слегка вздохнула и пододвинулась ближе ко мне.

– Ещё бы…

– Она будет сопротивляться изо всех сил.

– Ну да…

С сожалением вздохнув, Ишики посмотрела на меня.

– И ты всё равно пойдёшь?

– Ну да, – тяжело ответил я, и Ишики с удивлением посмотрела на меня, склонив голову.

– Э? А что?

– Даже не знаю, что ответить.

Неужели это было так неожиданно? И ещё, Ироха-тян, не стоит быть такой невежливой. Впрочем, неважно. К тому же, ты что, забыла, что сама сказала? Ишики с недовольством посмотрела на меня.

– Ты же сама меня просила помочь, – сказал я, и Ишики в ответ широко раскрыла глаза и захлопала ресницами. Она внезапно отодвинулась и затараторила, быстро махая руками.

– А? Ради меня? Ты что, меня соблазнить пытаешься? Мне приятно, конечно, и я рада помощи в трудную минуту, но пожалуйста, сначала разберись со всем, а пока что извини.

Ишики быстро поклонилась, и я довольно кивнул.

– М, ага. Всё в принципе так, хоть и совершено иначе.

– Что за реакция?.. Иначе, значит… Понятно… – сказала Ишики, надув щёки, и расстроено на меня посмотрела. Более того, её реакция – скорее правильная… Ироха посмотрела в сторону и прислонила указательный палец к щеке, слегка склонив голову. Через секунду она начала говорить с привычным выражением лица.

– А я не против, чтобы ты это сделал ради меня…

– Нет, да и не говорил я такого, и всё совсем не так… – пробормотал я, чтобы поправить Ишики, но, похоже, она не услышала. Не убирая палец от лица, она склонила голову вбок и немного напрягла лицо.

– Честно говоря, я не думаю, что Юкино-семпай согласится.

– Ага… Стоп, мы вошли в бесконечный цикл. К тому же, Ирохасу, ты ведь тоже можешь что-то сказать? – сказал я Ишики и посмотрел с надеждой, но она начала искренне махать руками.

– Э? Не хочу я такого… Ни за что!

– Отказ? Да ещё и такой быстрый?

Она что, только что… отказала мне? Мне не послышалось? Я внимательно посмотрел на Ишики – она быстро махала руками из стороны в сторону. Чем ты гордишься?

– Нет. Девушки не изменяют своим решениям. Впрочем, это не относится к чужим решениям, и можно притвориться, что забыла о своём, если оно стало неудобным.

– Какой кошмар… – сказал я, слегка отвернувшись. К тому же, ты ведь только о себе сейчас говоришь? Это ведь глубоко личное? И не только для девушек, а, думаю, в целом для всего человечества. Когда я посмотрел на Ишики снова, она сделала брови домиком.

– К тому же, мы говорим о Юкино-семпай.

– А, тоже верно.

Если заменить «всех девушек» во фразе Ишики на Юкиношиту, я не смогу не согласиться. Хоть я знаком с ней относительно недолго, но я уже несколько раз видел, насколько она может быть неподкупно-честной. Едва ли она и сейчас просто возьмёт и отменит сказанное ранее.

Я прикрыл глаза и сложил руки на груди, согласно хмыкнув.

– Мне в этот раз очень сильно помогли… И я хочу тебе помочь, но… – тихо сказала Ишики с неловкой улыбкой. – Поэтому мне будет сложно что-то ей сказать. Извини.

– А-а, ничего, всё нормально. Я тоже попросил, не думая. Извини, – неловко ответил я. Ишики кивнула. Похоже, она серьёзно восприняла то, что я сказал, поддерживая нить разговора. Запоздавшее замечание, однако Ишики Ироха в значительной мере очень хорошая девочка. Даже жаль, что я пытался вовлечь её в эту неразбериху, не задумываясь, пытался положиться на неё.

Всё-таки, придётся думать мне. Ну и что мне говорить? Понятия не имею, какая же она привередливая. Она? Да и я тоже привередливый. Хм, скорее, это я привередливый. Чтобы о чём-то подумать, нужно усилить приток крови к мозгу. Я начал думать, массируя свою голову, как заметил, что Ишики за мной наблюдает.

– Чего? – спросил я, и Ишики отрицательно махнула головой.

– Ничего. Просто подумала, что ты, всё-таки не отказываешься от затеи…

– А-а. Ну да, – неуверенно ответил я. В этом ответе не было ни капельки смысла. Ишики немного пододвинулась ко мне, на расстояние одной ладони, не переставая на меня смотреть.

– Но почему? Она сама от тебя отказалась, и Хару-сан-семпай наговорила всякого. Почему ты такой упёртый? Обычно ведь за такие изнурительные вещи ты бы не взялся? – начала задавать вопрос за вопросом Ишики, но при этом она не давала мне ответить. Наверно, я бы и не смог ответить, если бы возможность была. С каждым вопросом она сокращала расстояние, а мне приходилось отодвигаться. Но в итоге я упёрся в угол.

– Много есть всего… – сказал я и отвернулся, но Ишики схватила меня за галстук.

– Отвечай.

Ишики смотрит прямо мне в глаза. Галстук покрылся складками из-за сильной хватки, и маленькая рука Ирохи дрожала. У меня не было возможности ни отвернуться, ни отвести взгляд, поэтому всё, что я мог – немного двигать ртом под напором её пристального взгляда.

– На самом деле, много всего. Я не уверен, что смогу всё объяснить.

– Ну хоть так, – немедленно ответила Ишики, давая понять, что отвертеться не получится. Но вряд ли её устроит хоть какой-то ответ. Мои эмоции и сентиментальность трудно описать словами, из-за чего они и крайне опасны: можно придать им любую форму, и в то же время очень сложно их описать другому человеку так, чтобы он понял. Они – это нечто непрозрачное, бесформенное, нечёткое, и, если их и оформить в слова, неизбежно возникнет серьёзная ошибка. Тем более, мне не очень хочется придавать им конкретную форму.

Я постоянно использовал работу и сестру как оправдания. И сейчас было бы неплохо приплести кого-то или что-то в качестве причины. Сказать, что Ишики Ироха попросила помочь, было бы проще всего. Но наверняка она хочет услышать не эти слова, сказанные для отмашки. Во взгляде чувствовалось, что причины и понимание на самом деле не нужны; она хочет услышать хоть что-то, пусть даже сложно будет объяснить. Поэтому я честно и откровенно, хоть и понимая, что это не тот, нужный ей ответ, вздохнул и начал говорить.

– У меня есть ответственность.

– Ответственность? – пробормотала Ишики, прикрыв глаза и затаив дыхание. Наверно, она склонила голову, потому что это не то, что она могла ожидать от меня, после чего опустила взгляд на пол. Но перед этим она бросила на меня взгляд, мол, продолжай. Я в ответ кивнул и начал медленно из себя что-то выдавливать. Я не затягивал свой галстук, но отчего-то мне стало душно и жарко в груди.

– Возможно, это прозвучит странно, но… зависимость и всё такое – это моя ответственность. Просто теория, но всё же я хочу свести концы с концами, подвести итоги. Я всегда так делал, поэтому вряд ли смогу резко измениться. Вот и всё, – закончил я свой вывод. Рука Ишики медленно опустилась.

– Извини. Это не тот ответ, который я ожидала, поэтому я замешкалась. Ой, складки появились… Извини.

– Да ничего, он изначально был мятый, – сказал я, но Ишики, бормоча что-то вроде «ой, блин», «так не пойдёт», начала его разглаживать и растягивать. Она его так дёргала, что мне пришлось шевелить шеей.

Однако её руки внезапно замерли.

– А ты сможешь сказать это же Юкино-семпай? – задумчиво спросила Ишики, смотря на мой галстук. Поняв, что я опять затрудняюсь с ответом, она дёрнула за галстук, давая мне понять, что ждёт ответа. Её соломенного цвета волосы двигались в такт, из-за чего Ишики мне показалась играющейся кошечкой, что меня успокоило и заставило широко улыбнуться.

– … Сказать-то я смогу, но вот поймёт она меня или нет – другой вопрос.

– Какие же вы нудные… – сказала Ишики, подняв на меня взгляд, и с некоторым разочарованием усмехнулась. После чего она отпустила мой галстук и постучала по моей груди поверх него.

– Для меня помощь вашего клуба – наилучший вариант. Поэтому сделай всё как следует.

Ишики быстро встала и ткнула в меня пальцем. После чего она ярко улыбнулась, поманила меня жестом в сторону клуба, и, колыхнув юбочкой, развернулась и пошла. Значит, она меня впустит внутрь… Я медленно встал и последовал за ней.

Едва я попал в комнату ученического совета, мне тут же ударил в нос сильный запах… наверно, какой-то освежитель для помещений. Фруктовый аромат, в отличие от нашего клуба. Чёрным чаем там не пахло. И без того небольшая комната забита различным хламом. Вероятно, всё это символы многолетних трудов. Но среди хаоса было одно упорядоченное место: простой на вид стол недалеко от длинного помпезного стола президента, за которым находилась белая доска для надписей. А за столом сидела Юкиношита Юкино.

Судя по тому, что больше никого не осталось, Ишики с Юкиношитой решили в итоге работать вдвоём. Следы их работы остались на доске в виде красных, чёрных, и синих надписей. Юкиношита была чем-то занята, но, услышав шум, повернулась ко мне.

– О, Хикигая-кун.

– Ага.

Юкиношита выглядела обычно, даже немножко мне улыбнулась. И это несмотря на то, что её уже, по идее, попросили отказаться от прома.

– Ишики-сан, давай возьмём перерыв.

Юкиношита перевернула доску её и отодвинула в сторону благодаря колёсикам, после чего решила приготовить чай. Умело включив кипятильник учсовета, она достала бумажные стаканчики и приготовила чайные пакетики. Пока я смотрел с ностальгией за её движениями, Юкиношита заметила это и указала мне взглядом на стул, находящийся напротив её стола. Вскоре из кипятильника начал подыматься пар, и я выдвинул указанный стул. Ишики тоже села на роскошный стул со спинкой, точнее на его край. После чего она налила чай из чайника, не того, что использовался в нашем клубе помощи, и пододвинула ко мне. Я с благодарностью взял чай, налитый в заготовленный для посторонних бумажный стаканчик, и вдохнул непривычный аромат.

– Ты уже знаешь? – задала она неопределённый вопрос, но и без того было ясно, о чём я пришёл поговорить.

– Ну да, я был с Юигахамой.

На мгновение Юкиношита удивилась, но быстро вернулась в своё привычное состояние.

– Ясно.

– Хирацука-сенсей рассказала обо всём остальном. Ты как? Я могу помочь, если что…

– Не переживай, мы думаем о том, что можно сделать, – ответила она, грациозно смочив губы чаем из бумажного стаканчика. Довольно прохладный разговор, в отличие от горячего чая. Ишики аж скрутилась от того, какая плохая атмосфера повисла, и бросила на меня взгляд, словно побуждая меня говорить. Подожди ты, есть ведь такие вещи, как нить разговора, правильное время, атмосфера, ну и конечно же, смелость и всё остальное. Эй, а не слишком ли сложная штука, разговоры эти? Даже сейчас вот, я пытался говорить аккуратно, но она меня отшила. Придётся искать нить, с помощью которой можно оживить разговор. Не люблю я это.

Я поднял чашку и начал дуть на горячий чай, размышляя, как бы начать. Вот уже чай настолько остыл, что даже человек с таким нежным языком, как я, может его спокойно пить.

– Что думаешь делать? – пробормотал я. Юкиношита уставилась на меня оценивающим взглядом.

– Пока что мы в процессе разработки решения, говорить не о чем.

В процессе, значит… Несмотря на изрисованную доску? Ишики тоже бросила взгляд на Юкиношиту, видимо, подумала о том же. Предположительное содержание написанного на доске – это, должно быть, направление движения. Не желая говорить об этом мне, она убрала доску из моего поля зрения. А я не люблю выпрашивать ответы. Значит, придётся заходить с тыла. У меня нет аргументов, чтобы продолжать разговор с Юкиношитой. Я слегка повернул голову в сторону Ишики.

– А есть варианты?

– Пока что ничего не видно… – ответила Ишики, смотря куда-то в левый верхний угол, но не на Юкиношиту. Пока что я не могу определить, блеф это или нет. Но, судя на расслабленной обстановке в кабинете и отсутствию остальных членов учсовета, могу сделать вывод, что ничем серьёзным они не заняты.

– С другой стороны, ещё нет возможности заняться практической стороной дела.

– Ещё бы! Нам ведь только сегодня сказали отменить пром, – равнодушно ответила мне Юкиношита. Как-то она слишком спокойна для человека, которому буквально только что сообщили такую новость. Может, она спокойна из-за того, что понимает смысл этих слов? По идее, Юкиношита должна понимать смысл просьбы отказаться не хуже меня. Думаю, это может быть катализатором разговора.

Я снова посмотрел на Юкиношиту.

– Но у тебя, я так понял, есть идея? Ну да, если они всего лишь просят, то в худшем случае можно их проигнорировать.

Просьба – это своего рода уступка Хирацуки-сенсей, подразумевающая, что окончательное решение принимать должна будет не школа, и отмена не является приказом. Может, они собрались устроить игру словами, чтобы переиграть всё в свою пользу? Чтобы окончательное решение было за ними, а отказ – не более чем совет. Юкиношита понимает, к чему я клоню.

– Но я бы хотела этого избежать, – сказала она, грустно улыбнувшись.

– Можно, конечно, отказать им, но вот что они тогда делать будут…

– Я это понимаю. Мы будем разговаривать с учётом этого, – ответила Юкиношита, не поведя и бровью. Уверен, она не собирается игнорировать просьбу школы, ведь это не более чем одноразовая самоубийственная мера, которая не гарантирует, что пром будет проводиться и в следующие годы. Их цель – конфронтационная дипломатия, которая включает методы устрашения: например, сделать что-то вне зоны действия школьных правил, или вне зоны видимости, или что-то более страшное, чем вы ожидаете. Нет, они не станут это делать, но как аргумент на переговорах можно использовать. Сложно, но для дипломатии ещё осталось немного места. Вопрос в том, что именно будет выдвинуто на переговорах.

Я встал со стула и подошёл к доске у стены. Юкиношита слегка вздохнула, но останавливать меня не стала. Я пододвинул доску и перевернул её. Я уже мельком её видел, и, как и ожидалось, там были идеи о дальнейшем движении прома и контрмеры. Похоже, переговоры были весьма жаркие: доска исписана так, что нет свободного места. Судя по почерку, это писали Юкиношита и Ишики. Много строк с вопросами, причём прямых и аккуратных – это, должно быть, писала Юкиношита. А неровные строки с восклицательными знаками – это, надо полагать, писанина Ишики. Судя по всему, они поочерёдно предлагали идеи, потом контрпредложения, и пытались придумать что получше.

– Это вы вдвоём размышляли?

– Точнее говоря, Юкино-семпай предлагала идеи, а я их отклоняла. А потом я что-то предлагала и Юкино-семпай вычеркивала, ну и так далее…

– Конструктивно, да.

В период застоя нужно придумать хотя бы два предложения, чтобы можно было выбрать хотя бы один вариант или найти компромисс. Но контрмер нет, они просто топтались на месте, отклоняя предложения друг друга. Если есть спорящие стороны – можно двигаться вперёд. Если спорить в формате «да-нет», то в итоге всё закончится на «нет». Я посмотрел на доску в поисках решения, и… Какое из них – решение? Понимаю, в моих заметках кроме меня никто не разберётся.

– И что вы решили?

– Ну, вон то, с красным кружочком.

А, да, есть один пункт с жирным красным кружком.

Так… «Пышно, прилично, дресс-код, путеводитель, официальный, никаких соцсетей, ОК». Всё.

– Хм, понят... Не, ничего не понял.

Это что, головоломка? Они хоть сами-то поняли? Я вопросительно посмотрел на них. Юкиношита в ответ провела грустно пальцем по чашечке, смотря на волны на чае, и слегка вздохнула.

– Ты пришёл как раз, когда мы собирали всё воедино.

– А-а… Ну… Извините.

Юкиношита сказала это обычным тоном, не обвиняя меня. Но она действительно стояла перед доской, когда я вошёл внутрь. Выходит, у них сейчас был последний рывок. Я извинился за то, что помешал им, и Юкиношита помотала головой, мол, ничего страшного.

– Так что всё-таки это значит? Ничего не понимаю, – сказал я, кашлянув, чтобы убрать неловкость. А вышло так, что я поставил Юкиношиту в тупик.

– Я ведь сказала, что мы ещё в процессе, – сказала она, отвернувшись от меня. Ну да, глупо было надеяться, что Юкиношита, которая столь активно сопротивлялась моему участию, с улыбкой мне всё разжуёт. Тогда, значит, и-и! Ироха-тян! Я бросил на Ишики взгляд, и она недовольно скривилась.

– Э?.. Ну, если очень всё упростить, то нужно сделать путеводитель по дресс-кодам? Наверно.

Ишики повернулась к Юкиношите, и той, судя по её виду, стало больно из-за молчания.

– Мы планируем ограничить слишком провоцирующие и открытые наряды. Мы создадим каталог нарядов от избранных поставщиков прокатной одежды.

– Хм…

То есть, они планируют установить некие стандарты, чтобы сохранить видимое приличие в одежде. Если учеников много, то их можно обязать следовать инструкции учсовета. Однако же, не факт, что они все будут такими послушными.

– А те, кто будут готовить наряды сами? – спросил я, и Ишики начала думать, вертя указательным пальцем.

– Наверно, они тоже будут стараться не выделяться, раз уж у всех остальных приличные наряды.

– А-а, использовать желание не выделяться из толпы…

– Некрасивое выражение, - посмотрела на меня Ишики устало. Ну ты даёшь, ты ведь сказала почти то же самое!

Но всё равно, вряд ли все будут равняться на окружающих. Всегда были люди с мозгами из Pichi Lemon[8], у которых в голове творится нечто подобное: «Пром нужен для того, чтобы все увидели, какая я не такая, тут будет дебют моей эротичной сексуальности, смотрите все на меня!». Которые захотят держать пром всю неделю!

– Наверняка ведь будут те, кто специально выберет что-то максимально привлекательное. Публичное место ведь.

– Наверняка. Я с этим разберусь, – прямо ответила на мой вопрос Юкиношита, но продолжать не собирается. Надеюсь, последний вариант приведёт к правильному выводу.

– Думаешь, кто-то всерьёз откажется от соцсетей?

Это был последний пункт в нижней части доски, написанный довольно мелким шрифтом, то ли из-за недостатка места, то ли из-за неуверенности.

В ответ Юкиношита печально вздохнула.

– Сложно будет, но в предупреждении ведь есть смысл.

– Если что случится – вся ответственность только на них! Они ведь все - послушные взрослые.

А вот Ишики наоборот, говорила позитивным тоном. Ну да, многим будет под 18 лет, так что можно с натяжкой считать их взрослыми… Но недовольства будет довольно много.

– Наверняка не все поймут этот запрет. Поэтому взамен мы пригласим официального фотографа. Фотографии можно будет продавать как в электронном виде, так и на бумаге, – поддержала Юкиношита.

– Не каждый день ведь доводится работать с профессионалами. Думаю, хороший вариант.

– Думаешь?

Смотря на гордую собой Ишики, я подумал, что она всё-таки девушка, а посему хочет выглядеть симпатично на фотографиях. В целом, пригласить фотографа и торговать фотографиями – это не сложно. Недавно на спортивном фестивале и на школьных мероприятиях я где-то уже видел, что попечителям запретили делать фотографии, а взамен их продавала школа. Что-то похожее планируется и здесь. Лет тридцать тому назад фотографы часто сопровождали в походах и путешествиях, после чего школа официально эти фотографии продавала, возможно, для попечителей это хороший вариант. А ещё я слышал, что кто-то заказывал фотографию с кем-то понравившимся, одноклассники это заметили и спросили: «Тебя ведь нет на этой фотографии?», после чего пошли слухи, над ним начали смеяться, и ему отказывали ещё до того, как он успел признаться в чувствах. Поэтому мне не нужно много объяснять про торговлю фотографиями. Не хочу я, чтобы меня отвергали таким образом.

В любом случае, мне показалось, что это предложение хитрозадой гадости и высокопроизводительного тормоза, согласно которому они установят неработающий запрет, чтобы свалить на посетителей всю ответственность, а если кто будет против – для тех будет фотограф. Не знаю, согласятся ли с этим другие школьники, но для попечителей может и сработать. Да, вроде бы рабочий вариант, как минимум как временная мера против попечителей.

– Понятно. Неплохо, – пробормотал я, смотря на доску.

– Спасибо, – ответила Юкиношита.

На самом деле, пусть это – всего лишь наброски, они столько всего успели за этот короткий промежуток времени. Но камень преткновения всё ещё есть.

– Ну и какая вероятность, что получится? – спросил я, постучав ногтем по доске. Ишики умкнула и сделала грустный вид, а вот Юкиношита не повела и бровью, а спокойно начала говорить.

– Достаточная. Этот план как удовлетворяет их требованиям, так и показывает путь к выполнению. Не думаю, что вероятность низкая.

– Ну да, дело выгорает, когда полностью соглашаешься с требованиями. Обычно.

Но я понимаю, что сейчас всё иначе. Они создали помеху, чтобы отменить пром, а не чтобы сделать его лучше. Возможно, сколько бы пром не улучшали, в итоге его всё равно не разрешат. Думаю, нужно ещё какое-то условие для его проведения, и это – слабая сторона Юкиношиты и Ишики. В то же время, это шанс для меня присоединиться.

Я пытался дождаться подходящего момента, чтобы начать разговор с Юкиношитой, но, похоже, придётся разговаривать сейчас. Я бросил взгляд на Ишики, и она в ответ слегка кивнула.

– Юкиношита, можно тебя? – сказал я, и Юкиношита посмотрела на меня с подозрением.

– А-а, я отойду ненадолго, – понимающе сказала Ишики и начала вставать. Но Юкиношита её остановила.

– Подожди. Ты хочешь поговорить о проме? Значит, лучше, чтобы Ишики-сан была с нами.

– А?.. Да, наверно? – сказала Ишики и посмотрела на меня. Я махнул головой, мол, ну ладно. Ишики неуверенно села обратно. Я понимал, что Юкиношита будет уклоняться от разговора со мной. Она в принципе не хотела бы разговаривать со мной один на один. Поэтому я понимаю, почему она хочет, чтобы между нами оставалась Ишики. В то же время, она подумала, что при постороннем мне будет сложнее говорить. Но это ерунда, мне всего лишь нужно решиться.

– Можно я помогу с промом? ­ ­­– прямо сказал я, и Юкиношита посмотрела на меня, широко раскрыв глаза. Она опустила глаза вниз, явно намереваясь что-то сказать. Но я продолжил, не давая ей этого сделать. Если ждать, пока она ответит – она скажет точно то же, что и всегда. Поэтому я быстро сказал то, что пришло на ум.

– На самом деле, твоё предложение не плохое. Но оно не особо надёжное. Поэтому нужно придумать другой план. Я тоже буду думать над контрмерами на случай отказа.

Говоря это, я осознавал, что я планировал сказать другое. Но я чувствовал, что у меня остановится дыхание, если я прекращу говорить.

– Имеем то, что имеем. Не то что бы я что-то мог сделать, можешь меня считать просто подчинённым, доской, на которой пишут предложения. Так же, как ты отдаёшь приказы Ишики и прочим. До сих пор ведь так чаще всего и происходило. Ничего не изменилось.

Юкиношита слегка прикусила губу, молча слушая меня. Мне показалось, что, смотря вниз, на свои руки, она не злится и не грустит, а старается обуздать свои эмоции.

– Значит… – начал было говорить я, но Юкиношита мне этого не дала: она продолжила, не подымая взгляд.

– И, как обычно, я в итоге полностью положусь на тебя… – сказала она мягким, тихим голосом, но что-то с болью сжалось у меня в груди. Юкиношита подняла взгляд и обессиленно улыбнулась, начав говорить медленно, как не различающему добро и зло ребёнку.

– Я же хочу это изменить. Ты ведь понимаешь, что хотела сказать сестра?

– …Да, – сказал я и кивнул. Думаю, она тоже понимает смысл созависимости. Понимая это, она не смиряется со своей долей, а пытается стать на ноги и исправить ошибочные отношения. А я, наоборот, не задаваясь правильностью всего этого, говорю пустые слова, цепляясь за искривлённые отношения.

– Но… я считаю, что я должен взять ответственность за это. Нельзя ведь сказать, что кто-то один во всём виноват, – сказал я и поднял голову. Мой взгляд встретился с со взглядом Юкиношиты. На её лице была боль, и она быстро опустила голову. Видя это, я больше ничего не смог сказать. Но мне показалось, что, если не скажу сейчас – больше не скажу никогда. Я прекрасно знаю, какой я непутёвый, бесполезный и жалкий. Поэтому я должен сказать это, как бы ни было трудно, сложно, или больно.

– Возможно, я мог бы ничего не делать. Но это не решит саму проблему. Если этот метод был неправильным, значит, нужно найти другой метод, другой подход, другое мышление и отношения…

Я пытался подобрать слова получше, но в такие моменты разум меня подводит. Слова с каждым разом уходят в сторону, удаляясь от цели. Только сейчас я заметил, что сжал кулаки на парте, так что я их разжал и вытер пот о брюки.

Не знаю, поймёт ли она мои слова.

– Поэтому… какой бы ни был итог, я возьму на себя ответственность.

Пусть даже не поймёт.

– Поэтому я хочу… помочь тебе.

Но это всё – не более чем эгоцентризм и возложение своих желаний на другого человека. Понимая это, я не смог взглянуть на Юкиношиту, смотря куда-то в сторону.

– Спасибо. Но уже не нужно… Этого уже достаточно, – сказала она тихим, как падающий ночью снег, голосом, настолько исчезающе-прекрасным, что невозможно было не посмотреть на неё. Перед её нежной, спокойной улыбкой я не смог дышать, не смог больше говорить. Тихим, словно оседающий иней, тонким голосом, Юкиношита продолжила.

– Главная проблема – во мне. Я постоянно всё сбрасывала на тебя с Юигахамой-сан… Поэтому всё стало таким неполноценным. Если это не ликвидировать – никто не сможет двигаться дальше. Это я должна взять ответственность.

– Неправда. Я тоже ответственен за это, – выдавил я из себя, а Юкиношита опустила взгляд и отрицательно покачала головой. Пока я думал, что делать дальше, Ишики влезла в разговор.

– А, так вот что за разговор… – сказала Ишики, косясь на меня и Юкиношиту. Мы не смогли ей ответить и опустили взгляды. Скорее всего, сколько бы мы ни спорили, результата не будет, мы просто не поймём друг друга. Поэтому и я, и Юкиношита выбрали молчание вместо продолжения.

В итоге я не в силах передать свои чувства.

Молча друг друга не понять, но и словами не передать. За этот год мы это осознали до тошноты. Высокомерие фразы «поговорить, чтобы понять друг друга», и иллюзия, что можно понять друг друга без слов. Поэтому постоянно я сомневался в выборе слов, подборе фраз, тараторя то, что неважно по сути, и не сказав ничего, что действительно важно. Но слова – это не то, что я хотел ей передать, да и мне это не под силу.

Значит, ответ прост. Наш метод известен.

– Понял. Больше я ничего не скажу. И не стану помогать тебе, – ясно сказал я. В углу поля зрения Ишики удивлённо вздохнула. Юкиношита же слегка улыбнулась в умиротворении и кивнула. Я понимал её ответ, но это было необходимо, чтобы удостовериться, в каком положении мы находимся, чтобы продолжить этот разговор далее. Я улыбнулся уголками губ.

– … Однако я не говорю, что не буду тебе противостоять.

– Что?

Ишики, которая сидела сбоку, тоже склонила голову. Юкиношита в недоумении молчала, но прищурила глаза, явно догадываясь, что это значит. Цинично улыбнувшись, я слегка сжал руку в кулак и поднял перед грудью.

– Мы знаем, что делать, когда мнения разделились.

Остался только этот невнятный метод, который вспомнила Хирацука-сенсей. Если спор не приводит к результату, значит, дело за поступками.

– Мне неприятно осознавать, что пром не состоится из-за моего неполного участия. Но я и не могу полностью согласиться с твоим планом… Значит, мне придётся работать самому.

Юкиношита посмотрела на меня, прищурившись, и я кивнул. В принципе, хоть и односторонне, но логика моего участия в проме оправдана. Если я уйду сейчас, то это будет значить, что я отрицаю и наши прошлые отношения, и существование самого клуба. Поэтому я должен пробовать, чтобы доказать, что не было никакой созависимости. Думаю, после этого мы сможем найти правильные отношения.

– Битва ещё не окончена. Клуб помощи не обязан действовать одинаково. Поэтому мы можем работать по-разному. Так ведь?

Кажется, я уже слышал нечто подобное от неё же. Думаю, она тоже помнит. Юкиношита опустила взгляд и слегка прикусила губу. Аргументы, правила, и предмет битвы не изменились, значит, по идее, действуют и сейчас.

Я ждал ответа Юкиношиты, но слышал лишь тихое дыхание задумавшегося человека… и ни одного слова.

– А почему бы и нет? – слегка вздохнув, нарушила тишину Ишики.

– Мне всё равно, какой метод, если пром будет реализован. Да и, по словам Юкино-семпай, проблем быть не должно.

Юкиношита не нашла, что ответить на слова Ишики, и тишина продолжилась. Может, эта тишина и была её ответом. Поняв это, я вздохнул. Значит, она не согласна на битву… Хоть она и не любит проигрывать, всё-таки она не настолько простой человек. Хотя, моя позиция от её ответа не изменится.

– Хотя я не прошу разрешения. Я буду делать то, что считаю нужным. Нужно лишь согласие.

Это нельзя назвать переговорами. Мы даже не в положении для переговоров. Это - предупреждение или заявление. Она девушка мудрая и наверняка это понимает. Юкиношита слегка вздохнула и чуть прикусила губу. Печально прикрыв глаза, она прислонила руку ко рту, словно о чем-то задумавшись, тихо дыша. Но это уже была не та же тишина, что ранее. Я осознал, что это не тишина отрицания, а пауза перед следующим ходом. Юкиношита погладила свои губы кончиком пальцев, и плотно сжатые губы расслабились. Через миг раздался слабый голос, который был похож не то на дыхание, не то на шёпот.

– Значит…

Она, похоже, не собиралась поддаваться на уговоры, и её слова смешались с безмятежностью и исчезли, словно туман. Я собирался переспросить, подавшись слегка вперёд, как Юкиношита начала говорить. С лица ушло напряжение и вернулось её привычное выражение лица – оно стало прекрасно-ледяным, словно синее пламя, но в то же время каким-то мимолётным, далёким. От её холодного взгляда я сглотнул слюну и забыл, что хотел спросить, но и не смог отвести от неё взгляд.

– Выигравший имеет право загадать что угодно проигравшему… Верно?

В её голубоватых глазах появился свет разума, в отличие от загнанного в угол выражения лица. Она посмотрела прямо на меня без намёка на нерешимость. Я тоже прямо на неё посмотрел, кивнув в ответ на её вопрос.

– Да, верно.

У меня впервые за долгое время по коже прошли мурашки. С прошлого раза, когда мы вели похожий разговор. Привычная атмосфера вернулась, и я вздохнул. Атмосфера стала легче.

– Э? Что это такое? Какая гадость, – пробормотала стоящая сбоку Ишики.

– Эй, – я с упрёком посмотрел на Ишики, и она с кислым лицом извинилась.

– Ну так и правда ведь гадость, и ничего не понятно… К тому же, семпай, у тебя довольная рожа…

Она мне наговорила всякого из-за недовольства. Ну ты… Но голос у меня получился добрый, несмотря на расстройство.

– Ну да, ты права, немного противно, – Юкиношита как-то странно улыбалась. По-моему, я уже давно не видел у неё такую улыбку, похожую на расцветший цветок. Смотря на это, Ишики согласилась: «Вот-вот», - утвердительно кивнув. Наконец и я смог расслабиться, напряжение исчезло, словно воздушный шарик лопнул.

– Ну ты…

– Шучу. Но таким же было и начало.

Юкиношита кашлянула, чтобы спрятать улыбку, но глаза всё ещё улыбались. Мне её глаза показались озорными и провоцирующими.

– Давай подтвердим. Я своими методами делаю пром, а ты – своими. Победивший имеет право сделать один приказ проигравшему. Верно?

– Д-да…

Юкиношита довольно кивнула в ответ на мой расплывчатый ответ. Я же смотрел на неё, слегка открыв рот. Заметив, что я молчу, Юкиношита посмотрела на меня.

– Что такое?

– Да нет, ничего. Просто немного удивился, что ты согласилась, – сказал я и посмотрел на Ишики в поисках согласия. Но та была недовольна, поскольку она ведь не знает подробностей битвы, и сердито вздохнула, мол, ничего не знаю, и пожала плечами.

– А что тут странного? – уверенно сказала Юкиношита, убрав волосы с плеча. Но это – сложная загадка для меня, и я посмотрел на неё, непонимающе склонив голову вбок. В ответ Юкиношита широко самодовольно улыбнулась.

– Ты разве не знал? Я не люблю проигрывать, – шутливо улыбнувшись, она дала ответ на эту загадку, словно смеясь надо мной.