Мученики пера

VIII.

Трудно было ожидать, чтобы такой болтунъ, какъ мистеръ Куэрмби, не разгласилъ о предполагаемыхъ намѣреніяхъ Раккета. Слухъ, что Альфредъ Юль замѣститъ Фэджа въ редакціи «Study», быстро распространился, и Юль сдѣлался предметомъ вниманія со стороны нетолько старыхъ друзей, но даже и неизвѣстныхъ ему лицъ. Однако, недѣля уходила за недѣлей, а Раккетъ не подавалъ и признака жизни. Въ концѣ октября появилось объявленіе, что преемникомъ Фэджа будетъ не Юль, а одинъ молодой ученый, бывшій соредакторъ одной провинціальной газеты, не имѣвшій въ лондонскомъ литературномъ мірѣ ни друзей, ни враговъ.

Тайный голосъ уже и раньше говорилъ Юлю, что въ настоящее время на редакторскія мѣста не попадаютъ такіе люди, какъ онъ; но хотя онъ и старался увѣрить себя, что ни на что не разсчитывалъ, однако, когда Куэрмби явился къ нему послѣ того съ вытянутымъ лицомъ, у Юля сорвались съ языка слова, которыхъ тотъ долго потомъ не могъ забыть. Съ этого времени Альфредъ Юль замкнулся въ мрачное молчаніе.

Нѣтъ, такимъ бѣднякамъ какъ онъ, не имѣющимъ общественныхъ связей, не достается подобное счастье! Къ тому-же онъ старъ. Въ литературѣ, какъ и въ другихъ профессіяхъ, наплывъ молодыхъ силъ еле оставляетъ ветеранамъ даже и тотъ клочокъ, который они отвоевали себѣ тяжелымъ трудомъ всей жизни.

Однако, Куэрмби болталъ не на вѣтеръ: Раккетъ дѣйствительно подумывалъ пригласить въ редакторы Альфреда Юля, видя въ немъ прямой контрастъ Фэджу, котораго къ тому-же онъ хотѣлъ уколоть выборомъ его врага; но его убѣдили въ непрактичности такой мѣры.

Несмотря на притворное равнодушіе, съ которымъ Альфредъ Юль сообщилъ женѣ и дочери о своей неудачѣ, тѣ сейчасъ смекнули, какихъ послѣдствій имъ надо ожидать. Слѣдующій мѣсяцъ былъ мукой для всей семьи. Семейный обѣдъ проходилъ въ мрачномъ молчаніи; съ женой Юль почти совсѣмъ не говорилъ; съ дочерью только обмѣнивался дѣловыми фразами. Лицо его сдѣлалось жолтымъ и у него возобновились страшныя головныя боли. Жена, знавшая по опыту, какъ неумѣстны и напрасны были-бы попытки утѣшенія, предпочитала молчать. Мэріанъ тоже не рѣшалась заговорить о случившемся; но разъ вечеромъ, уходя изъ кабинета отца, который позвалъ ее къ себѣ по дѣлу, она, желая ему доброй ночи, прижалась щекой къ его щекѣ. Эта непривычная ласка, которою дочь выразила ему свое сочувствіе, произвела на него какое-то странное дѣйствіе; онъ въ первый разъ почувствовалъ потребность открыть ей свою душу.

— Жизнь моя могла-бы сложиться совсѣмъ иначе, началъ онъ вдругъ, словно продолжая начатый разговоръ. — Когда ты будешь размышлять о моихъ неудачахъ, — а тебѣ, конечно, часто случается дѣлать это теперь, когда ты понимаешь вещи, — когда ты будешь размышлять о нихъ, то не забывай, какія препятствія стояли на моемъ пути. Я не хотѣлъ-бы, чтобы ты считала твоего отца тупицей, неспособнымъ имѣть успѣхъ. Возьмемъ хотя-бы этого Фэджа. Онъ женился на дѣвушкѣ хорошаго круга, принесшей ему связи и вліяніе. Не будь этого, онъ никогда не сдѣлался-бы редакторомъ «Study»; лично онъ не имѣлъ никакихъ данныхъ для этого. Но онъ имѣлъ возможность давать обѣды; онъ и жена его бывали въ обществѣ, ихъ всѣ знали, о нихъ говорили. А я? Я живу какъ сурокъ въ норѣ и чувствую себя дико, когда мнѣ случается попадать въ общество людей, съ которыми мнѣ ближе всего было-бы водить знакомство. Имѣй я случай лично встрѣчаться съ Раккетомъ и подобными ему людьми, обѣдать съ ними, приглашать ихъ обѣдать къ себѣ, быть членомъ ихъ клуба и тому подобное, — я былъ-бы не тѣмъ, что я есть. Уже въ то время, когда я былъ редакторомъ «Balance», мнѣ представлялся случай занять подобающее мнѣ положеніе въ обществѣ; но для этого нужно было держать открытый домъ, а возможно-ли это было для меня?

Мэріанъ молчала, не поднимая головы. Она понимала, что въ словахъ отца есть доля правды, но ее шокировало, что онъ говоритъ это ей. Казалось, онъ самъ понялъ, какъ тяжело ей слушать обвиненія ея матери, такъ-какъ онъ вдругъ прервалъ свое изліяніе и со словами: «Доброй ночи!» отпустилъ дочь.

Придя въ свою комнату, она разрыдалась. Такими жалкими казались ей въ эту минуту всѣ члены ея семьи! Со времени послѣдней поѣздки въ деревню, она стала болѣе прежняго тяготиться своимъ одиночествомъ. Въ долинахъ Финдена ей какъ видѣніе мелькнуло счастье, котораго молодость ея была вправѣ требовать у судьбы; но видѣніе разсѣялось и, вѣроятно, никогда болѣе не повторится. Она не женщина, а читающая и пишущая машина. Приходитъ-ли это когда-нибудь въ голову ея отцу? Одинъ-ли онъ страдаетъ отъ ихъ бѣдности?

У Мэріанъ не было ни одного друга, которому она могла-бы открыть свою душу. Дѣвицы Мильвэнъ писали ей вторично, но могла-ли она быть съ ними откровенна? Изъ ея письма онѣ могли только заключить, что она вся поглощена своими литературными трудами и вполнѣ довольна своею судьбой. Кому могла она повѣрить тоску, глодавшую ея душу отъ сознанія пустоты и одиночества своей личной жизни? И въ будущемъ предвидѣлось то-же самое...

Въ ноябрѣ начались дожди и туманы, но Мэріанъ продолжала по-прежнему ходить въ Британскій музей и работать тамъ вмѣстѣ съ другими литературными работниками. Изрѣдка позволяла она себѣ пройтись по заламъ читальни, украдкой оглядывая лица присутствующихъ; но то лицо, которое она надѣялась увидѣть, ни разу не попадалось ей на глаза.

Однажды, въ концѣ ноября, она сидѣла передъ открытыми книгами, не въ состояніи сосредоточить на нихъ свое вниманіе. Было такъ темно, что едва можно было читать; въ тепломъ, душномъ воздухѣ ощущался вкусъ тумана. Мэріанъ вполнѣ поддалась чувству обезкураженности. Опустивъ руки и свѣсивъ голову на грудь, она сидѣла, спрашивая себя, кому какой прокъ въ той жизни, какую она обречена вести. На свѣтѣ уже столько хорошихъ книгъ, что человѣку въ цѣлую жизнь не прочитать ихъ, а она должна биться надъ собираніемъ матеріаловъ для печатной трухи, которую никто и не помышляетъ считать чѣмъ-нибудь выше рыночнаго товара. Что за невообразимое безуміе! Быть писателемъ — вѣдь это привилегія тѣхъ счастливцевъ, которые призваны сказать нужное слово міру; а она знаетъ, что ея отецъ не призванъ къ этому; онъ пересталъ и думать объ оригинальныхъ произведеніяхъ и пишетъ только о томъ, что написано. Она съ радостью бросила-бы перо, еслибы не необходимость зарабатывать деньги. Вотъ и эти люди, что сидятъ вокругъ нея: что они дѣлаютъ, какъ не пишутъ новыя книги по тѣмъ, которыя уже написаны? А другіе будутъ потомъ писать по ихъ книгамъ. И эта громадная читальня, грозящая превратиться наконецъ въ безвыходный лабиринтъ печати, — какъ нестерпимо давитъ она на мозгъ!

Ахъ, уйти-бы отсюда, взяться-бы за какой-нибудь, хотя-бы самый скромный ручной трудъ, лишь-бы знать, что онъ нуженъ кому-нибудь! Не подлость-ли это сидѣть здѣсь съ жалкой претензіей на умственное превосходство? На-дняхъ ей бросилось въ глаза объявленіе въ газетѣ о «литературной машинѣ», и она подумала, что изобрѣли какого-нибудь автомата для замѣна такихъ несчастныхъ книгокопателей, какъ она. Но нѣтъ, изобрѣли только машинку, держащую книгу, для физическаго облегченія литературныхъ работниковъ. Впрочемъ, навѣрное Эдиссонъ вскорѣ изобрѣтетъ такого автомата. Вѣдь въ сущности задача нетрудная: стоитъ только взять нѣсколько старыхъ книгъ, перемолоть ихъ, просѣять и изготовить изъ нихъ книгу въ новѣйшемъ вкусѣ.

Туманъ сгущался. По верхней галлереѣ прохаживался одинъ изъ служащихъ при музеѣ, и Мэріанъ, въ своемъ грустно-юмористическомъ настроеніи, сравнила его съ погибшей душой, обреченной вѣчно искать чего-то на нескончаемыхъ полкахъ.

Вдругъ вспыхнулъ бѣлый электрическій свѣтъ и непрерывное его жужжанье стало новой причиной головной боли. Это напомнило Мэріанъ, какъ мало она сдѣлала въ этотъ день. Нужно было принудить себя дѣлать дѣло, а не раздумывать. Машина должна работать. Но страницы мѣняли цвѣтъ въ ея глазахъ, — казались то синими, то зелеными или желтыми; неопредѣленность свѣта была невыносима. Мэріанъ рѣшилась пойти домой и облегчить грудь слезами.

Идя возвратить книги, она вдругъ встрѣтилась лицомъ къ лицу съ Джэсперомъ Мильвэномъ. Уклониться, не узнать ее онъ не могъ, да повидимому это и не входило въ его намѣренія. Лицо его просіяло неподдѣльнымъ удовольствіемъ.

— Наконецъ-то мы встрѣтились, какъ говорится въ мелодрамахъ! Позвольте помочь вамъ нести книги. Ну, какъ вы поживаете? Какъ вамъ нравится эта погода?

— Ужасная!

— Какъ я радъ васъ видѣть! Вы уже уходите?

— Да.

— А я не былъ здѣсь и шести разъ съ пріѣзда.

— Но вы пишете?

— Да, только беру матеріалы изъ жизни, изъ запаса своихъ наблюденій.

Сдавъ книги, Мэріанъ снова обернулась къ нему. Лицо ея улыбалось.

— Вы какимъ способомъ отправляетесь домой? спросилъ Мильвэнъ.

— Въ омнибусѣ отъ Тоттенгэма.

— Такъ намъ по дорогѣ; я живу въ Морнигтонъ-Родѣ. Позвольте сдѣлать часть пути съ вами. Я зашолъ сюда только на полчаса... А гдѣ ваше пальто? Кажется, для дамскихъ вещей есть особое мѣсто.

— Да.

— Такъ подите, одѣньтесь. Я подожду васъ въ сѣняхъ. Надѣюсь, что мое общество не будетъ вамъ непріятно?

— Конечно, не будетъ.

— Прекрасно!

Мильвэну пришлось ждать не долѣе минуты. Когда Мэріанъ вернулась, онъ окинулъ ее взглядомъ съ головы до ногъ и одобрительно улыбнулся. У другого эта фамильярность могла-бы показаться дерзкой, но у Мильвэна все выходило просто и естественно.

На улицѣ стоялъ густой туманъ и прогулка не представляла особенной пріятности. Джэсперъ заговорилъ о своихъ сестрахъ.

— Онѣ, конечно, писали вамъ о своемъ великомъ трудѣ.

— Да.

— Я нашелъ для нихъ еще работу, въ «Журналѣ для дѣвицъ». Я познакомился съ издательницей и прямо объявилъ ей, что она должна дать работу моимъ сестрамъ. Вы знаете — да впрочемъ, гдѣ-же вамъ знать! — я сотрудничаю въ «Current», подъ редакціей Фэджа.

— Да?

— Вашъ папа недолюбливаетъ его.

— Онъ не имѣетъ причины любить его.

— Знаю, Фэджъ — злая бестія. Надѣюсь, что вы не претендуете на меня за то, что я сталъ его сотрудникомъ?

— Нѣтъ; я знаю, что невсегда можно быть разборчивымъ въ этомъ отношеніи.

— Это вѣрно. Но мнѣ не хотѣлось-бы, чтобы вы смѣшивали меня съ Фэджемъ, переносили на меня ваши чувства къ нему.

— Этого вамъ нечего бояться, сказала Мэріанъ, засмѣявшись.

Омнибуса пришлось ждать и они продолжали разговаривать. Туманъ щекоталъ горло и вызывалъ слезы на глаза. Въ омнибусѣ стало немного лучше, но за то нельзя было свободно разговаривать.

— Какія отвратительныя условія жизни! сказалъ Джэсперъ. — То-ли-бы дѣло гулять теперь по полямъ, грѣться на сентябрьскомъ солнышкѣ, — помните, какъ тогда?.. Собираетесь вы опять въ Финденъ?

— Право, не знаю.

— Я думаю поѣхать туда на Рождество. Здоровье моей матери совсѣмъ плохо.

Доѣхавъ до Гэмстидъ-Рода, онъ протянулъ руку, прощаясь.

— Хотѣлось-бы поговорить съ вами поболѣе. Ну, можетъ быть, опять встрѣтимся.

Онъ выскочилъ изъ омнибуса и фигура его быстро скрылась въ туманѣ.

Въ концѣ декабря вышелъ первый номеръ новаго журнала «The Current». Юль отзывался о немъ презрительно и однажды за завтракомъ сказалъ:

— Такъ Мильвэнъ присоединился къ партіи Фэджа. Говорятъ, статья Мильвэна въ новомъ журналѣ замѣчательно умна. Жаль, что она не появилась въ другомъ органѣ! «Съ кѣмъ поведешься»...

— Но лично они могутъ и не быть въ близкихъ отношеніяхъ, перебила Мэріанъ.

— Конечно, могутъ. Однако, Мильвэнъ приглашенъ въ сотрудники.

— Ты полагаешь, что ему слѣдовало отказаться?

— О, мнѣ все равно, совершенно все равно.

Мистриссъ Юль взглянула на дочь, но та казалась равнодушной. Разговоръ на этомъ и прекратился.

Мэріанъ уже добыла себѣ номеръ журнала «Current» и прочла его въ своей комнатѣ. О статьѣ Мильвэна не могло быть двухъ мнѣній: статья была написана талантливо и остроумно; публика обратила на нее вниманіе и во всѣхъ отзывахъ о новомъ журналѣ спеціально указывалось на эту статью. Мэріанъ вырѣзывала и прятала эти отзывы.

Прошолъ январь и февраль. Джэспера она болѣе не встрѣчала. Однажды, послѣ завтрака, когда вся семья еще оставалась въ столовой, пришло письмо отъ Доры Мильвэнъ съ извѣстіемъ, что мать ея скоропостижно скончалась. Прочитавъ это, Мэріанъ невольно ахнула.

— Что случилось? спросилъ, оглянувшись, ея отецъ, читавшій у камина газету.

— Мистриссъ Мильвэнъ умерла третьяго дня.

— Гмъ! Жаль!

Онъ отвернулся, но немного погодя спросилъ:

— Что-же будутъ дѣлать дочери?

— Не знаю.

— Извѣстны тебѣ ихъ обстоятельства?

— Кажется, имъ придется жить своимъ трудомъ.

Мистриссъ Юль съ своей стороны сдѣлала нѣсколько участливыхъ вопросовъ, на которые Мэріанъ коротко отвѣтила.

Дней черезъ десять послѣ того, въ воскресенье утромъ, когда миссъ Юль сидѣла съ матерью въ гостиной, у наружной двери раздался стукъ. Юля не было дома, а посѣтители приходили только къ нему. Мать и дочь прислушались къ голосамъ въ прихожей.

— Мистеръ Мильвэнъ спрашиваетъ васъ, объявила Мэріанъ вошедшая служанка, и по ея оторопѣлому виду можно было угадать, что гости рѣдко бываютъ въ этомъ домѣ. — Онъ спросилъ сначала мистера Юля, а когда я сказала, что его нѣтъ дома, то спросилъ, дома-ли миссъ Юль.

Мать и дочь съ безпокойствомъ переглянулись; Мистриссъ Юль растерялась.

— Просите мистера Мильвэна въ кабинетъ, сказала Мэріанъ.

— Ты примешь его тамъ? спросила мать торопливымъ шопотомъ.

— Я думаю, вы предпочитаете, чтобы я приняла его тамъ, а не здѣсь.

— Да, да... Только какъ-же, если отецъ застанетъ его?

— Ну, такъ что-жь? Вѣдь онъ его и спрашивалъ сначала.

— Да, правда...

Мэріанъ, взволнованная не менѣе своей матери, направилась къ двери, но пріостановилась, сказавъ матери:

— Если отецъ вернется, предупредите его прежде чѣмъ онъ войдетъ въ кабинетъ.

Первое, на что Мэріанъ обратила вниманіе при входѣ въ кабинетъ, былъ погасшій каминъ. Это показывало, что отецъ ея не собирался скоро вернуться домой. Бережливость въ мелочахъ, непонятная людямъ, привыкшимъ къ достатку, давно вошла у него въ правило. Мильвэнъ стоялъ передъ шкафомъ съ книгами. На немъ не было никакихъ признаковъ траура, но лицо его было серьезнѣе и блѣднѣе обыкновеннаго.

— Какъ жаль! начала Мэріанъ, пожимая его руку.

— Благодарю васъ. Я зналъ, что сестры уже писали вамъ. То, что случилось, можно было предвидѣть; но я не ожидалъ, что такъ вдругъ...

Мэріанъ пригласила его сѣсть.

— Мой отецъ только-что вышелъ и едва-ли скоро воротится.

— По правдѣ сказать, я желалъ видѣть васъ, если вы можете удѣлить мнѣ нѣсколько минутъ.

Мэріанъ взглянула на угасавшій каминъ. Въ комнатѣ было очень свѣжо.

— Хотите поддержать огонь? спросилъ Джэсперъ, угадавъ значеніе ея взгляда.

— Кажется, онъ совсѣмъ потухъ.

— Нѣтъ еще. Постойте, я подложу угля. Я привыкъ къ этимъ дѣламъ, живя въ меблированныхъ комнатахъ.

Онъ взялъ щипцы и началъ аккуратно класть мелкій уголь на тлѣющій огонь. Мэріанъ глядѣла на него съ чувствомъ неловкости; но эти житейскія нужды какъ-будто сблизили ихъ, и разговоръ пошолъ легче.

— Теперь разгорится, сказалъ Мильвэнъ, когда въ каминѣ показались огненные языки. Онъ поставилъ щипцы и сѣлъ противъ дѣвушки. — Я только вчера вернулся въ Лондонъ. Хлопотъ было не мало; нужно было устроить всѣ дѣла, распродать кое-что. Сестры переселятся въ Лондонъ. Вотъ это обстоятельство и заставило меня прійти къ вамъ. Это переселеніе — большой рискъ съ нашей стороны; но у сестеръ есть маленькія деньги и я надѣюсь, что, съ помощью пера, онѣ просуществуютъ на нихъ годъ или полтора; а тамъ, Богъ дастъ, и я буду въ состояніи помогать имъ.

— Онѣ начали удачно, проговорила Мэріанъ.

— Признаться, продолжалъ Джэсперъ, — я не такъ легко пошолъ-бы на этотъ рискъ, если-бы у сестеръ не было въ Лондонѣ такого добраго друга, какъ вы. По крайней мѣрѣ, бѣдныя дѣвушки не будутъ здѣсь совсѣмъ одиноки. Навѣрное онѣ напишутъ вамъ завтра утромъ, но мнѣ хотѣлось самому предварительно поговорить съ вами о нихъ, убѣдиться въ вашемъ добромъ расположеніи къ нимъ.

— О, въ этомъ вы не можете сомнѣваться. Я буду такъ рада видѣться съ ними часто.

Гибкій и мягкій голосъ Мэріанъ звучалъ искренно и сердечно. Джэсперъ поглядѣлъ ей прямо въ лицо.

— Въ такомъ случаѣ, сестрамъ не будетъ такъ ощутителенъ недостатокъ «своего дома». Имъ придется поселиться пока въ скромныхъ меблированныхъ комнатахъ. Я уже подыскиваю такія поближе ко мнѣ. Сестры хотѣли жить со мною, но это, принимая въ разсчетъ всѣ обстоятельства, обошлось-бы дороже. Къ тому-же, живя вмѣстѣ, мы стали-бы часто ссориться. Мы всѣ трое сварливы, особенно Модъ.

Мэріанъ съ удивленіемъ посмотрѣла на него и засмѣялась.

— Этого я не замѣчала.

Ей мелькала мысль, что слѣдовало-бы представить гостя матери, сидѣвшей рядомъ, въ гостинной; но, помня отзывы о немъ своего отца по поводу сотрудничества у Фэджа, она не рѣшалась поощрять его къ повторенію визита, не получивъ на это спеціальнаго разрѣшенія. Кто знаетъ, не предстоятъ-ли ей столкновенія съ отцомъ даже по поводу знакомства съ сестрами?

— Вы не знаете, проговорилъ Джэсперъ: — вѣдь сестры по моей винѣ остались нищими.

Мэріанъ взглянула на него съ озадаченнымъ видомъ. Онъ сказалъ это тономъ раскаянія, совершенно несвойственнымъ ему.

— Мать получала пожизненную пенсію, изъ которой ничего не могла сберегать для дочерей, потому что помогала мнѣ. До послѣдняго года я почти ничего не зарабатывалъ и жилъ не по средствамъ. Но я долженъ былъ такъ жить, чтобы заручиться знакомствами; и я не бездѣльничалъ: я готовился къ производительному труду. Но теперь это не служитъ мнѣ утѣшеніемъ, когда я думаю, что, благодаря мнѣ, конецъ жизни моей матери былъ отравленъ заботой. Мнѣ хотѣлось, чтобы вы знали все это.

Мэріанъ молчала, не поднимая глазъ.

— Можетъ быть, сестры намекали вамъ на это?

— Никогда.

— Я эгоистъ, но не закоснѣлый. Будь я богатъ, я былъ-бы добръ и великодушенъ. О многихъ людяхъ, которые считаются дурными, можно сказать то-же самое; въ бѣдности рѣзче выдаются дурныя стороны характера. Вы видите, я не выдаю себя за героя; я продуктъ современной цивилизаціи.

Мэріанъ продолжала молчать.

— Васъ удивляетъ, можетъ быть, что я имѣю дерзость надоѣдать вамъ разговоромъ о самомъ себѣ. Но въ послѣднее время я пережилъ тяжелыя душевныя муки и мнѣ отрадно высказаться передъ человѣкомъ, котораго я глубоко уважаю. Мнѣ хотѣлось-бы, чтобы вы лучше узнали меня и не удивлялись, если-бы впослѣдствіи я сдѣлалъ какой-нибудь промахъ. Вѣдь для извѣстности, для денегъ, я не отступлю и передъ подлостью. Невсегда можно быть такимъ, какимъ желалъ-бы быть.

Она съ улыбкой посмотрѣла на него.

— Кто способенъ на подлости, тотъ не объявляетъ объ этомъ.

— Къ сожалѣнію, все то, что я сказалъ о себѣ, правда.

Онъ всталъ, окидывая взглядомъ ближайшія къ нему полки съ книгами.

— Ну, миссъ Юль, я ухожу.

Мэріанъ встала.

— Вотъ, сказалъ онъ, съ улыбкой останавливаясь противъ нея, — я стараюсь поддержать въ моихъ сестрахъ надежду, что онѣ могутъ зарабатывать перомъ свой хлѣбъ; а что, если и самому-то мнѣ не удастся это? Одинъ Богъ вѣдаетъ, сведу-ли я концы съ концами въ этомъ году.

— Мнѣ кажется, вы имѣете полное основаніе надѣяться.

— Вѣдь вы не знаете, — по натурѣ я лѣнтяй. Я никогда не сталъ-бы писать ради того только, чтобы сказать что-нибудь; я могу писать только изъ-за денегъ. Всѣ мои планы и усилія направлены только къ одному, — къ деньгамъ. И я никогда не поставлю добровольно никакого препятствія на моемъ пути къ матеріальному успѣху.

— Желаю вамъ достигнуть вашей цѣли, сказала Мэріанъ, не поднимая глазъ и не улыбаясь.

— Благодарю васъ; но это похоже на отпускную. Во всякомъ случаѣ, я надѣюсь, что мы разстаемся друзьями.

Мэріанъ проводила его до прихожей и вернулась на нѣсколько минутъ въ кабинетъ, прежде чѣмъ войти къ матери.