Мужчина достойный любви

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

— Значит, так вы себе представляете завоевание? Если я правильно понимаю, то оно является заменой… других вещей?

Рейли окинул взглядом длинные ноги Мелиссы, облаченные в облегающие кремовые бриджи для верховой езды. На лошади она сидела, как заправский всадник-профессионал, а ее небольшой зад легко подпрыгивал, когда они скакали по дорожке в восточной части имения.

Аврора шла рысью в нескольких шагах от них, причем девочка вслух давала указания своему пони.

Рейли не сводил глаз с камушков на верховой дорожке. Свежий воздух и физические упражнения никогда еще не гасили у него желания, а, наоборот, горячили кровь. И если он не хотел, чтобы эти желания наглядно вырисовывались под его бриджами, то ему следовало переключить мысли на что-нибудь другое.

Он пустил лошадь впереди Мелиссы.

— Думаю, будет лучше, если мы какое-то время будем держаться на расстоянии. С учетом нашей спутницы.

— От нее почти ничего не ускользает.

— Зато от меня ускользаете вы.

Она сдавила бока лошади коленями, тем самым невольно дав ей посыл. А когда она натянула поводья, то кобыла затрясла головой. Рейли пришло в голову, что Мелисса с удовольствием сделала бы то же самое.

— Это вы в последнее время держитесь от меня в стороне, — заявила Мелисса.

— Вы отослали меня прочь.

— Вы отказались заниматься со мной любовью.

— А я-то думал, что именно этим я и занимался.

— Значит, вы думаете, что мне довольно ваших поцелуев? Прикосновений? Ласок, от которых возникает мысль, будто я для вас фарфоровая статуэтка? — Щеки у нее запылали от воспоминаний. — Я женщина. И если вы собираетесь любить меня…

— Как женщина, вы в полном порядке.

В глазах у нее появился блеск:

— И что же это значит?

Он почти поровнялся с нею, так что их ноги едва не соприкоснулись. И остановил ее обжигающим взглядом:

— Это значит, что тело твое теплое и мягкое, и я могу заполнить им свои объятия. Когда я прижимаю тебя к себе, пульс у тебя убыстряется. Я ощущаю на своих руках сладкий твой аромат. Ты не статуэтка. Иначе я бы спокойно, ничего не боясь, брал бы тебя к себе в постель.

Она натянула поводья, чтобы лошадь окончательно встала. Он сделал то же самое.

— Так вы говорите, что мне не доверяете?

— Вы не даете мне проехать! — Пони Авроры топтался вокруг них, порываясь вперед. Из-под черного шлема торчал светлый «конский хвост», такой же, как и у ее пони. При помощи «тпру-у!» она заставила животное остановиться.

— Почему мы встали?

— Я задаю тот же самый вопрос, — нашлась Мелисса, вынуждая Рейли на ответ.

— Я решил, что мы движемся слишком быстро.

Обескураженная Аврора недоверчиво посмотрела на них.

— Совсем не интересно, если нельзя двигаться быстро.

— Иногда надо двигаться медленно, — ответил Рейли, не сводя глаз с Мелиссы. — Надо приноровиться к поведению своего животного.

— Это совсем не трудно, — заявила Аврора. — Надо сказать «Пошел!», и пони поскачет, и «Тпру!», и пони остановится.

Мелисса задорно вздернула подбородок.

— По-моему, это вполне осмысленно. Я уже который день говорю «Пошел!».

Рейли решил объяснить Авроре, что он имел в виду.

— Позволь, девочка, поставить вопрос так. Я проехался на данной конкретной лошади только один раз. И чувствую, что вместе мы можем зайти далеко. Но прежде, чем перейти к прыжкам, я хочу получше изучить ее натуру.

— А мы займемся прыжками? — радостно спросила Аврора.

— Не ты, девочка. Это для более взрослых наездников.

— Понятно, — пробормотала Мелисса.

Аврора пожала плечами и направила своего пони назад, по верховой дорожке. Рейли искоса поглядел на Мелиссу. Их лошади сами собой прошли еще километр.

— Так ты теперь не хочешь со мной разговаривать? — спросил он.

Мелисса изучающе разглядывала деревья.

— Значит, проехался на данной конкретной лошади один раз? — сухо повторила она. — Не мог придумать более оскорбительной метафоры?

— Я вовсе не собирался…

Она подняла руку в перчатке, чтобы прервать извинения. Сама принцесса Анна не смогла бы более холодно поставить его на место. Мелисса спрятала запрыгавшие было в глазах веселые искорки. Она имела полное право посмеяться над его «животными» сравнениями. По непонятной причине его терпеливые объяснения Авроре в сочетании с тем, как крепко он держал поводья собственной лошади, вызвали у нее сочувствие. Он старался пройти по такой же тонкой нити, как и она сама.

На миг ей пришла в голову мысль обернуть эту ситуацию в свою пользу.

— Мне бы не хотелось говорить на эту тему, — высказалась она.

Он подался вперед в седле.

— Вот поговорить-то нам как раз и надо. Мы занялись физической стороной слишком быстро, и все прочее стало ускользать от нас.

— Как сорвавшаяся с привязи лошадь? Нам снова надо ее взнуздать, так, что ли?

— Ага, — пробормотал он. — Слова мои были убогими, как дерьмо, и я о них уже жалею.

Переход Рейли на столь вульгарный язык был для Мелиссы до такой степени неожиданным откровением, что она чуть не задохнулась. То, что она сумела взять верх в разговоре с ним, наполнило ее поднимающим ввысь чувством превосходства.

— Мне хотелось бы побольше узнать о вас, — сказал он. — Вот и все. Если вы будете так бурно реагировать на каждую мелочь…

— Вы же дали мне понять, что не доверяете мне…

— Вы сами мне так советовали.

И впрямь советовала. Игры кончились. Голос ее смягчился.

— Вам не следует привязываться ко мне, Рейли. Моя работа заключается в том, чтобы приглядывать за Авророй. Если она уедет, уеду и я. — Мелисса улыбнулась. — Вот вам грубая истина прямо из конюшни.

Он еще раз тихо выругался. Не полагаясь на слова, он ухватил ее за запястье. От резкого движения лошадь ее повело вбок. Он не ослаблял хватки.

— Я хочу знать о женщине, которую я люблю, как можно больше, а не только то, что заставляет ее выгибать спину и перехватывать дыхание, выходящее из прелестного горлышка. Вас, Мелисса, такое заявление устроит?

Мелисса стала лихорадочно искать глазами Аврору. Девочка оказалась в нескольких метрах от них.

Впервые в жизни Рейли было безразлично, кто его видит и слышит.

— Я хочу знать про вас все, Мелисса. А сексуальная часть дела только помеха этому.

— Вы хотите укротить меня прежде, чем вновь на меня взобраться.

Он отпустил ее, еще раз выругался. И шлепнул ее лошадь по крупу, чтобы она скакнула вперед. Мелисса погнала ее еще быстрее, чтобы сократить расстояние между нею и Авророй, скачущей через переплетение теней и света, нарисованное солнечными лучами.

В тот момент, когда к ним подъехал Рейли, Мелисса уже насвистывала. И думала, а знают ли англичане эту песню.

Аврора узнала мелодию и с радостью стала подсказывать слова: «Старушка, гнедая кобыла, она уже не та, совсем-совсем не та…»

Судя по тому, как застонал Рейли, англичане эту песню знали.

Через полчаса, минуя поля и огороженные леса, Рейли спешился, чтобы перевести пони Авроры через каменную ограду. Мелисса поступила так же.

— Прыгайте через ограду, — сказала Аврора, когда Рейли вновь сел на лошадь.

— Не думаю, чтобы это была та лошадь, которую он хочет заставить прыгать, — сухо прокомментировала Мелисса.

Поскольку Рейли нахмурился еще сильнее, улыбка Мелиссы уступила место мелодичному смешку. Странное возбуждение поднимало ей дух; ей стало по-настоящему весело. Поддразнивать его, просто проводить с ним время наполняло ее счастьем и свободой, беспечностью и отчаянной удалью. Возможно, секс действительно мешал. Его объяснения помогли снять невероятное напряжение, копившееся в ней эти несколько дней. Но если он надеялся, что она пересмотрит свое восторженное отношение к нему, то он перестал быть разумным и логичным человеком, которого она знала.

Неуверенность, подумала она, борется в нем с осторожной радостью. Он пришел к ней тогда не потому, что хотел любить ее больше или меньше. Он ее любит. И поставил себе целью завоевать ее.

Где-то в глубине души звучал предупреждающий сигнал. Она все еще не могла гарантировать ему совместное будущее, коль скоро долг мог увести ее в ином направлении.

— Тпру! — пробормотала она. Лошадь встала. Рейли хотел узнать о ней побольше. Он полагал, что это углубит их отношения. Мелисса же знала, что это может положить им конец. Она уже пробовала по-разному рассказать ему о своей непростой жизни. Все это сводилось к одному и тому же. Вот видите, Рейли, как со мной рискованно и ненадежно!

Она до такой степени погрузилась в мысленные объяснения своего поведения, что едва обратила внимание на сверкающий «роллс-ройс», в отдалении плывущий по деревенской дороге. Через несколько минут троица сделала поворот и оказалась в лесу. Голова Мелиссы дернулась, когда она услышала, как вскрикнула Аврора.

Подле журчащего ручья они увидели стол, покрытый кружевом и льном. Легкий ветерок колебал пламя двух свечей. Под лучами солнца сверкало серебро.

— Пикник! — воскликнула Аврора. И когда Рейли помог ей спешиться, она повисла у него на шее.

Привыкнет ли когда-нибудь Мелисса к его способностям создавать волшебные сказки? Она долго наблюдала за тем, как он приближается.

— Вы человек совершенно особенный, Рейли.

— Я просто делаю свою работу, мисс.

Она с усилием подавила улыбку, опустив уголки губ.

— Завоевывать меня — тяжкая работа?

Он глубоко вздохнул и медленно, размеренно произнес:

— Скажем так: это не прогулка в парке в солнечный день.

Она громко рассмеялась, услышав столь откровенное заявление. Перебросив ногу через седло, она спрыгнула наземь. И подала ему ни разу не использованный ею хлыст.

— Вам нужна была лошадь для выездки? Она ваша.

Кобыла захрапела и уткнулась носом в плечо Рейли. Мелисса хитро усмехнулась и проследовала, к столу.

Рейли пробормотал что-то невразумительное, не сводя глаз с ее бедер, любовно обтянутых кремовыми бриджами, с ее длинных ног, обутых в изящные черные сапоги. Следить за своими манерами никогда не было для него до такой степени затруднительно. Если бы тут не было ребенка, он бы отплатил за выходку ее нянюшки тем, что прокатил бы ее по земле на самый берег ручья. И поцелуй снял бы с нее чопорную напряженность. Он превратил бы ее в пластилин. В пластиковую взрывчатку.

Он привязал лошадей за повод к низко растущей ветке. Разыгрывая образцового дворецкого, он выдвинул стул Авроры, затем усадил Мелиссу по правую руку.

— Вина? — Бутылка охлажденного белого вина лежала в ведерке со льдом.

Аврора перегнулась через стол и прошептала Мелиссе:

— Очередное ухаживание.

— До меня дошло. — И она подмигнула девочке.

Аврора подала бокал.

Рейли ловко подменил вино газированной водой. А затем стал по очереди снимать крышки с блюд.

— Французский соус для цыпленка. В честь наших гостей шеф-повар экспериментирует с континентальной кухней.

— Мама говорила, что англичане были бы превосходными поварами, если бы не вываривали из всего вкус.

Мелисса погрозила ей пальчиком.

— Девочка хочет сказать, Рейли, что Хелена предпочитает более космополитическое меню.

— В этом нет ничего обидного, мисс. Я думаю, что мы сможем удовлетворить вкусы графини. Практика даст возможность обеспечить любые требования.

— Еще одна метафора? — спросила Мелисса.

— По-моему, это брокколи, — заявила Аврора.

Рейли стал раскладывать овощи, обращая свои слова Мелиссе:

— Я, мисс, имею в виду то, что люди в состоянии меняться. Адаптироваться.

— Например, подбавить специй к новым блюдам?

— Или дать им остыть, если они слишком горячие.

— Не хочу, чтобы что-нибудь перекипело.

— Некоторые блюда следует пробовать на язык. Через определенное время.

— Чтобы они постояли?

— Дозревали.

Мелисса отпила вина.

— У людей появляется желание знать, каковы ингредиенты блюда, которое они собираются съесть. Именно это вы имели в виду?

— Если угодно, да.

Ей было более, чем угодно. Она глядела ему в глаза и видела в них любовь, терпение и хорошее настроение. Она видела перед собой мужчину, которому она никогда в жизни не сделает больно. По этой причине она обязана быть честной. Он недостаточно хорошо ее знал — но ведь она попросту не давала ему возможности ее узнать. А если бы она это позволила, то он мог бы совсем от нее отказаться.

Мелисса зажала салфетку меж колен и отправила крохотную морковочку в рот. Она растаяла, точно масло.

— Некоторые рецепты передаются из поколения в поколение. Как подолгу хранимые семейные тайны.

— Я сочла бы за честь, если бы вы поделились со мной вашим рецептом.

— Я и не знала, что вы любите готовить, — произнесла Аврора.

— Тихо! Разговаривают взрослые.

— О’кей. — И Аврора принялась за брокколи.

Мелисса кинула взгляд на Рейли.

— Возьмем к примеру любовь. Этой приправы я стараюсь избегать.

— Можно спросить, почему?

— Потому, что моя мать в избытке клала ее во все свои блюда.

Он долгое время не сводил с нее глаз. Они могли разговаривать зашифрованными фразами только в определенных пределах. Чтобы понять друг друга лучше, они должны были бы улучшить момент, когда с ними не будет Авроры. Он потянулся к руке Мелиссы, той, что была зажата меж колен. Положил ее на стол, а затем поднес к своим губам. Несмотря на то, что Аврора наблюдала за ними с неподдельным интересом, Рейли руки не выпускал.

— От вина у вас розовые щеки, — заметила Аврора.

— Верно. — Рейли дотронулся до щеки Мелиссы, чтобы она почувствовала разницу между своей температурой тела и его.

Глаза ее закрылись.

— Я думала, что вы не будете этого делать, — прошептала она.

— Это особый род любви.

Мелиссе же было все равно: то же томление сжимало ей сердце, то же неугасимое желание охватывало ее, столь же сильное эмоционально, как и физически. Страх, что это ненадолго, постепенно сменялся страхом, что этого вовсе не будет.

— Можно мне встать из-за стола? — спросила разрешение Аврора. — Мне нужно почистить пони.

Рейли отпустил руку Мелиссы, чтобы выдвинуть стул Авроры.

— Ладно, юная девица. Но пока мы не закончим, верхом не ездить.

— Да, Рейли.

И он снова сел.

Мелисса задумчиво следила за тем, как Аврора разговаривает с пони, расчесывая ему шею.

— Нам не следует столь фамильярно себя вести, когда она рядом.

— Ребенку полезно видеть перед собой настоящую любовь. Это даст ей возможность к чему-то стремиться, когда она вырастет.

— Возможно, я никогда к этому не стремилась именно потому, что никогда этого не видела.

— А, что, брак между твоими родителями был до такой степени плох?

— Я была маленькая, ничего не помню.

— Или повторный брак твоей матери?

Она рассмеялась, но глаза ее не улыбались.

— Какой по счету?

Он ждал, терпеливый, словно камень.

Мелисса прикусила губу и глубоко вздохнула. Пусть он, так и быть, поскорее все узнает.

— Моя мать выходила замуж пять раз. Насколько мне известно. Ты будешь смеяться?

— Это необычно.

— Это смехотворно. Она гонялась за каждым «предметом», ища романтику, страсть, в надежде на то, что будет лучше, чем раньше. Через год-два брака розовое сияние блекло. Так бывало всегда. Она начинала устраивать драки, скандалы, обвинять мужей, что они гуляют на стороне. И начинала сама выходить на охоту, в поисках кого-то, у кого в глазах сверкал свет тех же звезд, что и у нее, а в ушах стояла музыка тех же скрипок. Любовь никогда не длилась долго. И я начала думать, что ее вообще не существует.

— И вдруг?

— Вы ведь внимательно меня слушаете, правда?

— Стараюсь.

— Я думала, что любовь — это порождение женской фантазии, фантазии, не выдерживающей столкновения с реальностью.

— Пока не произошла встреча со мной?

— Но кто сказал, что это надолго?

— Обещаю тебе…

Она откинулась на стуле.

— Не надо. Для этого и существуют свадебные формулы. Я знаю, я уже четыре раза была подружкой невесты. Поправка: девочка с цветами на второй свадьбе Салли, подружка на свадьбах номер три, четыре и пять.

— А где же был твой отец?

Она почувствовала напряжение в его голосе. Рейли считал отцов в равной степени ответственными за заботу о ребенке. Такой уж он был человек.

Мелисса лукаво ухмыльнулась.

— Множество взрослых бьют на жалость, заявляя, что когда они подрастали, их отцов не было рядом. В моем случае, это меня не было рядом. Он хороший человек, но у него другая жизнь, вот и все. Вторая жена. Дочь по имени Дайана. И видела я их только тогда, когда Салли встречалась с кем-то, кто не любит детей. Тогда я оказывалась за чертой. И, конечно, во время каждого медового месяца. Она едет куда-нибудь на медовый месяц, я еду в Айову. За исключением того момента, когда на ней женился пятый муж.

— А что произошло тогда?

— Меня отослали навсегда. В пансион. Один из лучших в Европе, грех жаловаться. Для новой жены доктора Уэверли — только самое лучшее.

Лучшая школа — это не дом. Рейли положил нож рядом с тарелкой. Еда потеряла вкус.

— Как я понимаю, вы какое-то время вообще не виделись.

— Время от времени мы оказывались в одном и том же городе, где наши пути пересекались. Я не держу зла, если речь идет об этом. Салли не такая, как другие. Я это знаю. Я даже понимаю ее точку зрения. Медовый месяц не предусматривает места для детей. Я мешалась бы под ногами.

Рейли едва слышно выругался.

— Дети не мешаются под ногами, они часть жизни. Чем бы она была без детей?

— Но у тебя их нет.

— Я планирую их завести.

Мелисса ему поверила. Рейли говорит, что думает. И ее он сейчас внимательно слушает, взвешивая каждое слово, так же, как он внимательно прислушивался ко всем ее вздохам, когда ласкал. Странно, но она была ему за это благодарна. Он не убежал, он не стал издавать долгие, глубокомысленные междометия, какие, вздыхая, издает мужчина, оказавшийся на грани совершения крупнейшей ошибки в своей жизни.

Рейли был тактичен и заботлив. Когда ей было нужно, он позволял ей менять тему разговора и лишь, понимающе улыбаясь, коротко усмехался.

— Уже представляете себя семейным мужчиной, Рейли?

— Представляю тебя, сидящей у меня на кухне. Знаю, что твое место здесь, со мной. Что же касается детей, то даже слепой видит, как ты их любишь.

— Я люблю Аврору.

— Но она же не твоя, верно?

Мелисса одарила его робкой улыбкой.

— Конечно, нет. Но ведь существуют связи столь же сильные, как и биологические.

— К примеру, общее прошлое?

— То есть?

— Ты — это она. Ты видишь в ней себя, маленькую девочку, которой позарез надо знать, что ее любят, что люди, которых она любит, ее не бросят.

— А, психоанализ. Где же конец твоим талантам?

Конца не было его любви.

— Я попал в точку?

— Весьма близко. Любовные связи моей матери повлияли в детстве на мое чувство уверенности в себе, но у каждой вещи есть своя светлая сторона.

— Например?

— Я научилась полагаться только на себя. Я очень сильная, когда надо. Я тверда, как скала, когда Дело касается Авроры. У нее никогда не будет ощущения неуверенности. Мне это удалось, Рейли. Мне это великолепно удалось.

За исключением того, что она не способна распознать любовь, столкнувшись с ней, подумал Рейли, ей, действительно, все удается великолепно.

— Хелена хорошая мать, — добавила Мелисса, несмотря на то, что ее никто об этом не спрашивал. — Аврора ее обожает. Когда у нее все устроено, она очень внимательна. Слабым местом у нее является выбор мужей. Принц Альбрехт и месье Траншман гораздо более были увлечены своим плейбойским образом жизни.

— Его сиятельство по-настоящему в восторге от ребенка.

— Ты так думаешь?

Он не мог не заметить нотки ущемленности в ее голосе, надежды и в то же время готовности отчаянно защищать ребенка, если счастье Авроры вдруг окажется под угрозой.

— Она тут будет счастлива, — заявил Рейли. — Реджи к своим обязанностям относится ответственно и всерьез. И к своим обязательствам.

— В чем-то он похож на тебя.

— Либо мужчина держит слово, либо он не мужчина.

Она глядела на свой бокал, проводя пальцем по золотой каемке.

— Я бы сказала, что эти последние дни ты довольно жестко придерживаешься собственных правил.

— Ты же знаешь, что я хочу тебя. Каждой жилкой своего тела.

— Я тебе верю. Я в тебя верю. Не верю я только в вечное счастье.

— А ты мне доверяешь?

— Да.

Он наклонился поближе. Обмениваясь словами, каждый ощущал дыхание друг друга.

— Не отказывайся от того, что мы можем быть вместе, Мелисса. Меня пугает твой отказ.

— Я не могу себе представить, чтобы ты чего-то опасался.

— Нам еще многое предстоит узнать друг о друге.

Она любила его, а он любил ее. Разве этого было недостаточно? Ее внезапно охватило всепоглощающее желание откровенно выпалить всю правду, ринуться ему в объятия и дать ему все, что он только пожелает.

Ветер закрутил упавшую ей на щеку прядь. Он аккуратно вернул ее на место. Одного этого жеста было довольно, чтобы она поверила во все, что с ним связано. Ибо настал день, настал миг, когда мужчина полюбил ее точно так же, как она его. И если понятие «навеки» — реальность, то она полюбила этого мужчину навеки.

Они смеялись и поддразнивали друг друга, пока их лошади бодро двигались по направлению к конюшне. Рейли и Мелисса вызвались скакать с Авророй наперегонки, причем это состязание они бесстыдно проиграли, позволив пони Авроры рысью пересечь линию финиша первым. Аврора заявила, что это несправедливо: они слишком увлеклись друг другом, чтобы следить за ходом соревнований.

В высшей степени блюдя собственное достоинство, Рейли безоговорочно согласился. Мелисса рассказывала ему о своем прошлом с такой болью, что можно было подумать, что прямой ее родней является Лиззи Борден по линии Джека Потрошителя. Но в определенной степени жизнь у нее сложилась еще хуже. Рейли огромного труда стоило подавлять вспышку гнева всякий раз, когда он вспоминал рассказ Мелиссы о своей любвеобильной матери. Мелисса, однако, вовсе не была похожа на свою мать. То, что она ему открыла за эти два часа, было гораздо важнее любого количества апокалиптических откровений.

Она дала ему ключ к самой себе, схему проводов, ведущих к главным контактам. Будучи ребенком, она стала свидетелем того, как взрослые предают друг друга во имя любви, и тогда она стала ассоциировать любовь с потерями. Если бы он смог доказать ей, что любовь способна длиться долго, то она, возможно, поверила бы в то, что у них есть будущее.

И когда лошади, цокая копытами, въехали на конюшенный двор, в поле зрения Рейли попали Реджи и Хелена, стоящие у входа в стойла. Они выглядели, как «вещественное доказательство номер один». Склонив друг к другу головы, сплетя руки, они обговаривали все аспекты будущего брака Реджи уже предупредил его об этом.

Рейли соскочил с лошади и помог Авроре сойти со своего пони. Он подозвал грума, и тот отвел пони в стойло. За ними проследовала Аврора.

Мелисса сидела на лошади до тех пор, пока к ней не подошел Рейли. Он потянулся к ее талии; она соскользнула ему в руки. Тела их едва соприкоснулись. Как только Мелисса встала на землю, Рейли опустил руки по швам. Лишь в глазах у них сохранялось обретенное днем счастье, близость, достигнутая благодаря обмену личными тайнами.

— Видишь? — произнес он, показывая на их работодателей, стоявших в обрамлении арочного входа в одно из стойл в дальнем конце конюшни. — Все становится на свои места.

— Нам следует следить за нашими манерами.

— Слово «благоразумие» могло бы стать частью моего полного имени.

— А я так и не знаю твоего личного имени.

У него еще не было случая назвать его ей.

Тут на всю конюшню раздалось резкое эхо громкого женского голоса.

— Не вижу почему вы вдруг решили, что я чувствую себя именно так, — выпалила Хелена.

— Но дорогая… — Последующая часть спокойной реплики Реджи была заглушена нервным топотом и ржанием стоящих в стойлах лошадей. Мелисса и Рейли замерли, не говоря ни слова.

— Не смейте разговаривать со мной подобным тоном, — ответила Хелена.

— Тон тут не при чем, — заявил Реджи, как только он заговорил громче, слова его стали звучать отчетливее. — Это всего лишь ответ на ваше поведение. Если бы вы все время не дерзили, мне незачем было бы делать вам внушение.

— О, Боже! — прошептала Мелисса.

Рейли стиснул зубы. Он понимал, что слова выбраны не к месту. Как мужчина мужчине, он полностью симпатизировал Реджи. Даже на расстоянии он ощутил едва сдерживаемое отчаяние в голосе мужчины, теряющего мечту всей своей жизни. Логика не является богиней любви. Следуя ей, Реджи добился только того, что отдалял от себя любимую женщину все дальше и дальше.

— Возможно, «внушение» не совсем верное слово, — подчеркнул он, поспешно кутаясь в мантию чопорной корректности, в которую он прятался в момент прибытия Хелены. — Мне, скорее, хотелось бы сказать…

— Лучше ничего не говорите!

Мелисса вздрогнула, как от удара, когда хлыст Хелены со свистом разрезал воздух.

С сильным акцентом она подкрепила свои жест словами:

— Я не выйду замуж за мужчину, который стремится мною управлять. В моей жизни уже были двое таких мужчин: один из них принц, который думал удержать меня титулом, другой пытался купить меня миллиардами и триллионами. Мне до всего этого нет дела. Я хочу, чтобы меня любили, а не владели мною. Я не позволю, чтобы меня, как личность, не принимали в расчет!

— Но, дорогая, вы же слетели с тормозов…

— Ха! Я покажу вам, что такое летать! Рейли! Где тут этот пилот? Мы вылетаем в Хитроу незамедлительно! Аврора! Мелисса! — Хелена, как ветер, вылетела из конюшни и понеслась к дому. Реджи нервно засеменил вслед.

Пыль улеглась. Мелисса и Рейли онемели. Лошади в стойлах били копытами. Грум тихо присвистнул, покачивая головой, в то время, как расседлывал последнюю из лошадей.

— Где Аврора? — спокойно спросила Мелисса. — Мне надо отыскать Аврору.

Рейли ухватил ее за запястье. Она резко обернулась, глаза у нее сверкали.

— Если она слышала…

Рейли кивнул в сторону дальних стойл.

Из стойла, отделенного двумя другими стойлами от места схватки Хелены и Реджи, вышла Аврора, обходя своего пони со спины, со скребницей в одной руке и шлемом в другой. В гробовом молчании она искала взглядом свою нянюшку.

Мелисса подбежала к ней и заключила в объятия.

— Все будет хорошо, куколка.

— Но мне тут так понравилось, — прошептала Аврора, прижавшись мокрой щечкой к щеке Мелиссы.

— Мне тоже, милая. Мне тоже.

Живот у Рейли свело, а ладони сжались в кулаки.

— Они договорятся, девочка моя. Взрослые иногда спорят.

— Мама никогда не извиняется.

— Какая разница, если они любят друг друга, — настаивал Рейли. — Они найдут решение, если любят…

— А если нет?

Он невидящим взглядом поглядел на Мелиссу.

— Если нет, то это еще не означает, что его не можем найти мы.

Мелисса выпрямилась, держа в руке тоненькую ручку Авроры.

— Если Хелена уедет, я вынуждена буду последовать за ней.

— Она же тобою не владеет.

Мелисса нежно улыбнулась ему, покачивая головой, словно смахивая блестящие в глазах слезы.

— К сожалению, ты тоже, Рейли. Прости меня.

Она вывела девочку за пределы конюшни, разговаривая с нею вполголоса, и поспешно направилась вместе с ней к дому.

Это опять произошло: он влюбился в женщину, которая не может стать его женщиной, и все потому, что он решил завоевать женщину, которую совсем не знал.

Рейли выбрал окольный путь к дому, так как ему было нужно время подумать. Он не был согласен с Мелиссой, ибо их жизни вовсе не находились в чужих руках. Жизнь была слишком коротка, чтобы сдаваться без боя. Единственный вопрос заключался в том, с кем следует вести бой.