Мужчина, который забыл свою жену

– Я вспомнил! – с воплем вылетел я из ванной. – Только что вспомнил целый эпизод из своей жизни!

Гэри и Линда порадовались за меня, хотя их радость была несколько сдержанной, что неудивительно: практически голый мужик, дико хохоча, прыгал по их кухне, разбрасывая вокруг клочья душистой пены. Возможно, именно ощущение собственной обнаженности и мокрости спровоцировало нужные ассоциации, но я был уверен, что видел именно Мадлен. Линда принесла мне розовый махровый халат, а крошечное полотенце, которым я пытался прикрыть свой срам, сунула в стиральную машину.

Мы устроились за кухонным столом, и они наперебой принялись уверять меня, что это только начало, что вскоре начнут возвращаться и остальные воспоминания.

– А этот женский халатик тебе к лицу, Воган, – заметил Гэри. – Тебе всегда нравилось одеваться, как женщина.

Линда, посмеявшись, успокоила меня, что я вовсе не трансвестит, задумчиво добавив, впрочем:

Мне хотелось больше узнать о Мэдди и вообще о нас. Но в то время как я стремился получить сведения о своем браке, Гэри советовал сосредоточиться на его расторжении. Они, разумеется, успели все обсудить, пока я был в ванной, и теперь напомнили, что в пятницу мне необходимо быть в суде для завершения – по их искренним уверениям – долгого, болезненного и дорогостоящего процесса.

– Отложить это дело еще раз – последнее, чего бы ты хотел, – убеждал Гэри.

– Ты должен совершить это усилие, Воган, ради Мэдди и детей, – вторила Линда.

Гэри предложил мне явиться в суд и притвориться, что со мной ничего не случилось, дабы не помешать кончине брака, о котором я не имел ни малейшего понятия.

– Но что, если мне зададут вопрос, на который я не знаю ответа?

– Рядом будет твой адвокат – он подскажет, – успокоил Гэри.

– А он знает о моем состоянии?

– Э-э, полагаю, нет. Мы, конечно, могли бы рискнуть и рассказать ему, но к чему это приведет? Слушание отложат, и это обойдется тебе в очередные десять штук, которых у тебя нет.

– Мэдди с ребятами подготовились к тому, что все произойдет в пятницу. Они хотят, чтобы все закончилось, – сказала Линда.

– Говорю тебе, последнее слушание – простая формальность. Ты просто повторишь судье свою позицию, он вынесет постановление, вы с Мэгги обменяетесь бумажками о разводе – и прямиком в паб, флиртовать с полькой-барменшей.

Гэри уверял, что я буду страшно жалеть, если не решусь сейчас пройти через процедуру развода. Ведь рано или поздно память вернется ко мне, и тогда выяснится, что я упустил шанс освободиться от ненавистных уз.

– Ненавистных уз? – робко перебил я.

– Разумеется, раз ты разводишься, – напомнил Гэри. – Это кое-что да значит…

Я сознавал, что, наверное, наш разрыв проходил в довольно напряженной обстановке, но, заглянув в себя глубже, понял, что, пока дело не дошло до суда, все обстоит не так отвратительно. Вероятно, сначала, расставшись, мы с Мэдди относились друг к другу как разумные цивилизованные люди. И лишь после того, как нас поглотила состязательная юридическая система и мы узнали о наглых требованиях и претензиях, выдвигаемых адвокатами противоположной стороны, начала раскручиваться спираль личной неприязни.

– Как-то раз учитель истории, который живет в тебе, очень метко сравнивал бракоразводный процесс с войной, – вспоминал Гэри. – Ты рассказывал, как в 1939-м Королевские военно-воздушные силы считали безнравственным бомбить Шварцвальд, чтобы лишить немцев строевого леса. Но к 1945-му они сознательно устраивали кромешный ад, лишь бы уничтожить как можно больше мирных граждан.

– Надеюсь, мы с Мэдди не дошли до стадии бомбардировки Дрездена?

– Нет, вы остановились примерно на июне 1944-го. Она высадилась в Нормандии, но у тебя в рукаве еще остался ФАУ-2.

– То есть, согласно этой метафоре, я нацист?

Сколько бы друзья ни убеждали, что нам с женой лучше расстаться, я никак не мог с этим согласиться и совершить шаг во тьму неведомого. Розовый женский халат не добавлял веса моему мнению. Переодевшись, я объявил, что хочу прогуляться, поразмыслить обо всем. Между нервозной обеспокоенностью Линды и полным равнодушием Гэри мы достигли компромисса: я захвачу с собой блокнот с их адресом и номером телефона и двадцать фунтов наличными, которые я пообещал обязательно вернуть.

– Ты уверен, что в порядке? – провожая меня, продолжала беспокоиться Линда. – Хочешь, кто-нибудь из нас пойдет с тобой?

– Нет, что ты – так здорово просто выйти на улицу. После недели в больнице и вообще всего, что случилось, мне нужно немного проветрить голову.

– Думаю, твоя голова и так достаточно пуста, дружище, – крикнул из кухни Гэри.

Как только за моей спиной закрылась дверь гостеприимного дома друзей, я пустился в путь, примерно в милю длиной, к тому месту, где мы видели сегодня Мэдди. Я намеревался поговорить с ней. Собирался встретиться со своей женой. Я решил, что она должна знать о моем состоянии; это событие имело огромные последствия и для ее собственной жизни, и для детей, и для истории с судом. Я обязан рассказать ей обо всем, что случилось. Нужно успеть до возвращения детей из школы и иметь достаточный запас времени, чтобы отложить суд; значит, надо действовать безотлагательно.