Мусорщики "Параллели" 3

Глава 12 "Последние ученики"

Продолжительная свистящая слепота и вот Дэвид стоит посреди каменистой долины на краю лагеря. Ученики всматривались вдаль, стоя или сидя, почти не скрывая своей нервозности и нетерпения.

День клонился к концу, и когда алое солнце почти утопло в изрезанном горными клыками горизонте, Джитуку, самый зоркий из всех, стоя на краю одиноко возвышающего отрога, обернулся к друзьям и что-то крикнул им, указывая вперёд. После небольшого замешательства, они медленно двинулись навстречу нечёткой фигуре.

Она шла по усыпанной мелким камнем, поросшей редкой травой и припорошённой молодым снегом долине. Фигура повернула налево, обходя широкую тёмную щель, и вдруг разделилась на четырёх людей. Одна из фигур остановилась и подняла руку. Ученики послушно остановились, но при этом от Дэвида не скрылось странная аура паранойи.

«Они ведь не знают, кем могут оказаться эти новички» — понял Дэвид.

Четверо же, после лёгкой заминки, продолжили свой путь к лагерю. Лишь когда между ними осталось не более ста метров, Эд’М (всё такая же нечёткая фигура) и сопровождающие его люди остановились. Секунды напряженного молчания, и учитель расправил руки в знаке добросердечного приветствия. Ученики улыбнулись в ответ и все сомнения рассеялись.

И только Гильгамеш решил ответить на приветствие, вперёд вышел сын вожака. Он достал меч, указал на учителя и пророкотал на всю долину:

— Так значит, ты и есть тот, кого я должен звать учителем?

— Может быть и так, но достоин ли ты быть моим учеником? — мягко ответил Эд’М.

— Тогда я вызываю тебя на дуэль! Если ты их вожак, то я буду притязать на твоё место!

— Вот значит как? Это будет интересно. Кон, Хати, Вендиго. Отойдите в сторону и не мешайте нам.

Трое названных путников выполнили просьбу учителя без желания. Каин и прочие переглянулись и, тяжело вздохнув, расступились в разные стороны.

— А я так надеялся, что он откажется от этой идеи, — нервно сказал Авель, не спуская взгляда со своего нерадивого нового брата.

Варвар оскалился и, проревев на всю долину, кинулся на противника, подняв над собой меч. Расстояние сократилось очень быстро, и сын вожака нанёс рубящий удар — сверху вниз, но Эд’М небрежно поймал оружие одной рукой, и в тоже мгновение ткнул указательным пальцем другой руки в грудь варвара. Его ноги оторвались от земли, а изо рта вместе с кровью вырвался протяжный хрип. Как опавший лист, уносимый и разрываемый ураганом, варвара пронесло мимо братьев и сестёр. Он врезался в пузатый и высокий валун на дальнем краю лагеря.

Гильгамеш и остальные с тоской обернулись и всмотрелись в расколовшийся обломок скалы. Варвар, окутанный поднятым снегом, медленно сполз к земле.

Но не успел ещё никто из присутствующих хотя бы сдвинуться с места, как сын вожака резко подскочил и, сверкнув безумием в широко открытом глазе, вновь помчался на противника.

— Ну надо же, — прокричал своим ученикам Эд’М, не скрывая удивления. — А он не плох, этот зверёк.

Учитель бросил меч варвара одному из учеников и стал в оборонительную стойку. Но только-только сын вожака проскочил мимо своих собратьев, его глаз закатился, и он упал, подняв снежную взвесь.

Учитель выпрямился и подошёл к нему. Наклонившись, Эд’М дотронулся до его шеи.

— Жив, не простой ты малый, — удовлетворенно и радостно произнёс он, а потом обернулся к ученикам, внимательно в них всмотрелся и сказал:

— Я не могу точно знать, что произошло, но вы прошли испытание, пусть и непростой ценой. Теперь же давайте разожжём огонь и поужинаем. Ночь будет длинная. Вам есть, что мне рассказать, как и мне есть, что поведать.

Новое воспоминание переместило Дэвида чуть во времени и пространстве. Теперь он стоял посреди лагеря. Была глубокая ночь. С неба падал мелкий снег. Все сидели вокруг костра и молча ели. Сын вожака лежал чуть поодаль, укрытый шкурой.

Он очнулся мгновенно. Задрожав всем телом, варвар резко поднялся и осмотрелся. Его безумный взгляд быстро нашёл Эд’Ма, и он размашистым шагом подошёл к нему, не смотря на протесты Авраама, бормотавшего ему о том, что лишь с час назад закончил обрабатывать раны. Сын вожака с минуту не проронил ни слова, сверля учителя взглядом, а тот терпеливо выжидал. В воздухе витало напряжение и привкус неприятностей, но вдруг варвар припал к земле всем телом и прорычал:

— Меня ещё никто так не прилаживал и то, как вы это непринуждённо сделали, говорит о том, что мне никогда не победить вас. Я не достоин быть вашим учеником, как хотят прочие.

— Ты уверен в своём убеждении? — беззаботно спросил Эд’М, поднимая варвара с земли и ложа руки ему на плечи. — От такого удара тут же умирают, а ты не только выжил, но ещё и смог пробежать до меня значительное расстояние. Ты достоин быть моим учеником. Да и есть в тебе здравое зерно и острый ум. Теперь ты один из нас. Последний, тринадцатый ученик, и я даю тебе имя — Один.

— Один? — удивился варвар, широко открыв целый глаз. — Моё имя?

— Да, твоё имя, — тихо подтвердил Эд’М. — Оно тебе не нравиться?

— Да мне всё равно. У меня его вообще никогда не было, — сплюнув на землю, безразлично ответил Один. А потом нахмурился и спросил. — Почему это я последний?

— Потому, что ты единственный, кто ещё не получил от меня право на новое имя, — робко ответил Эд’М. Он повернулся к Камнескрёбу. — Вот его теперь ты должен называть Прометеем, а его прекрасную девушку — Рей Сильвией. До чего же прекрасен её дар! Она видит тонкие потоки энергии в камне и металле! Восьмой ученик и вторая ученица. Ну, или, чтобы не усложнять вам жизнь, девятая ученица.

Дэвид увидел, как Рей покрылась румянцем и, вежливо поклонившись учителю, предпочла скрыться за спиною Прометея. Тот был не менее смущён. В этот момент Шепард заметил, как его юный отец внимательно и жадно всматривается в новых собратьев. Дэвид понял, что Эд’М всё ещё не соизволил их как следует представить. Все трое седели отдельно от остальных, а их лица по-прежнему скрывали капюшоны. Правда, возле одной из фигур, невероятно высокой, Дэвид заметил большого волка, а на её плече спал ястреб. Это не скрылось от Эд’Ма, и он, глубоко вздохнув, сказал:

— Думаю, пришло время познакомить вас с теми, чей путь ко мне несколько отличался от вашего. Кон, Хати, Вендиго: снимите капюшоны, сядьте поближе и расскажите всем нам свои истории.

Дэвид ожидал появления отца из памяти, но он не появился, и Дэвид выслушал истории троих учеников из их уст.

Первым о себе поведал тот, кого звали Кон Фу Ци, десятый ученик. Это был невысокий, но очень жизнерадостный юноша, почти мужчиной, с круглым жизнерадостным лицом. Говорил он очень вежливо и дружелюбно.

Он пришёл с берегов широкой желтоватой реки далеко на востоке. Кон Фу Ци утверждал, что раньше был поглощён злыми силами. Он с раннего детства был склонен к насилию. В его племени его боялись. Однажды он перешёл черту, когда перегрыз глотки трём посланникам из соседнего племени. За это его связали и отправили на вершину ближайшей горы, обдуваемую всеми ветрами. Находясь на грани, между жизнью и смертью, он лицом к лицу столкнулся со своими внутренними демонами. После нескольких часов утомительной борьбы, Кон взял вверх над ними и изгнал их из себя. Когда он очнулся, то понял, что лежит на спине и смотрит в небо, а путы были изорваны в клочья. Что-то в нём переменилось. Он, как никогда до этого, почувствовал, как бьётся его сердце, как течёт в нём кровь, как искрятся нервы и пульсирует мозг, как наполняются лёгкие и работают уставшие мышцы. Посмотрев на руки, Кон увидел то, что не видел ранее: тонкие пульсирующие линии, полные прозрачного света. Эти линии были по всему его телу. После он заметил, что этими линиями были покрыты все встреченные им люди и прочие живые существа. Но у кого-то они были почти незаметны, а у некоторых пылали, как пожирающее и всесжигающее пламя.

Три дня Кон провёл в мучениях, но после просветления он, не чувствуя ни голода, ни жажды, решил вернуться в свою деревню, чтобы просить и просить прощения. Но когда он спустился с горы и подошёл к краю долины, где жило его племя, то Кон увидел лишь пожарище. В воздухе веяло смертью, жжёной древесиной и горелой плотью. После долгих рысканий по округе, он понял, что никто не выжил. Их убили. И стоя на краю своей бывшей хижины, смотря на тлеющие кости своей одинокой матери, он увидел следы. Они светились тем же светом, что он видел в своём теле. След шёл далеко на юг. Именно там обитало племя, посланникам которого он перегрыз глотки.

Именно тогда Кон понял, что же натворил и возненавидел себя. Он хотел умереть и стремился к этому. Но, когда Кон стоял на высоком утёсе, над быстрыми потоками реки, к нему пришло ведение. Он услышал голос Эд’Ма. Он призывал его одуматься и направить свой новообретённый дар в правильное русло. И Кон решил, что больше никогда не причинит вреда людям. Теперь он будет искать лишь покой и умиротворение, неся его и другим. Кон повернул на запад и пошёл, более не о чём не задумываясь.

Далее о себе поведал тот, кто стал одиннадцатым учеником и получил имя Хатиман. Он был полной противоположностью Кона: суровый и неразговорчивый, чуть старше Джитуку, самого младшего среди всех учеников. Он без охоты, всё время смотря себе под ноги и прикрывая глаза длиной рыжеватой чёлкой, рассказал им, что жил далеко на северо-востоке, на берегу огромного и необычайно чистого озера. Его семья промышляла тем, что ловила рыбу и охотилась. С самого своего рождения Хатиман был уважаем в своём племени, так как было замечено, что он слышит и видит куда лучше других, а его рефлексы были просто пугающими. О нём заботились и его любили, но однажды на них напало соседнее племя, прознавшее о талантах Хатимана. Его племя было полностью перебито, но перед этим они спасли его ценою своих жизней.

Когда он убегал от врагов, Хатиман пытался перейти озеро по молодому льду, но провалился под него. В этот критический момент его способности резко усилились, и он смог прорваться на волю. Выбравшись, он удивился тому, что не получил ни малейшего повреждения, если не считать лёгкого обморожения, но Хатиман знал, как согреться. И лишь когда он добрался до твёрдой земли, на него надвинулось осознание того, что он остался один. Хатиман подался тому, отчего его берегли больше всего: настоящим эмоциям. Именно тогда он и услышал призыв Эд’Ма. Для его треснувшей души это было спасением и, не о чём больше не думая, он поспешил за отголоском послания. Далеко на юго-запад.

Последним о себе поведал необычайно высокий и темноволосый Вендиго, двенадцатый ученик. Он прибыл сюда, переплыв огромное и широкое море. Его племя почитало всё живое, ища с ними союз и вечный мир. Однажды его отец, всеми уважаемый шаман, находясь в поисках равновесия, прибегнув к помощи транса и вдыхания особых трав, смог связаться с Эд’Мом. Это произошло более цикла назад. В течение всего лунного цикла, он продолжал общаться с учителем, а после собрал племенной совет. На нём шаман поведал всем о том, кто сможет помочь им найти путь к гармонии. Но его отец также поведал им, что не ему суждено это сделать, так как он слишком стар и слишком грязен. Выбор пал на Вендиго. Через неделю он отправился в дальнее странствие, что само по себе стало настоящим испытанием для него.

Вендиго замолчал. Его лицо в отсветах пламени выглядело ещё более суровым и угрюмым, что очень сильно контрастировало с его голосом: нежным, тёплым и успокаивающим. Но не успел он замолчать, заговорил третий.

— Но разве учитель не говорил нам, что не так давно связался с новыми учениками? — с почти неприкрытым разочарованием, спросил юный Гильгамеш. Он не спускал с Эд’Ма жадный всепроникающего взгляда.

— Да, это так, но я не говорил, что это была первая с ними связь, — будто уклоняясь от допроса, но не убирая зрительного контакта, ответил Эд’М. — Может это и звучит грубо и цинично, но я ведь говорил вам, что мне нужно было подстраховаться. — Он оторвал взгляд от Гильгамеша и посмотрел на Вендиго. — Я лично до последнего боялся, что ты не сможешь пройти своё личное испытание и уже думал связаться с другим претендентом. — Эд’М встал и посмотрел на каждого из учеников. — Поэтому, понимая, что я действовал слишком эгоистично и не был с вами до конца откровенен, я даю вам шанс покинуть меня, ибо с завтрашнего дня мы пойдём далеко на север, где я в течение года буду проводить второй этап вашей подготовки. Это будет и лучшим вашим временем и самым тяжёлым.

Дэвид увидел, как все испугано посмотрели на учителя. Лишь в тусклых глазах Авеля промелькнуло странное сомнение, будто мрачное откровение. Но он промолчал, лишь слегка поджал губы.

— Если никто не хочет покидать меня, тогда всем спокойной ночи. Не забудьте выставить караульных.

Эд’М скрылся во тьме. Мрак застыл, а Дэвид вновь услышал голос Гильгамеша. Тень, появилась слева от него:

— Никто не ушёл. Начался последний, самый длинный и самый опасный отрезок нашего пути. Как и поведал учитель, через горы на север.

Путь лежал по берегу большой реки, а после через болота и молодой лес, уже тогда поразивший нас своими размерами. Чем дальше мы шли, тем всё реже и реже нам попадались люди, и всё меньше и меньше они походили на нас. Почти звери.

Но при всей загадочности и мистической красоте той части света, куда выше стоял вопрос единения. Мы десятеро, что прошли испытание битвой и трое, что прошли собственный путь. Это и правда было куда более тяжкое испытание, чем всё то, что было до этого. Для некоторых из нас, уж точно. Но тогда мы верили, что смогли справиться с ним.

Небрежный жест отца, слепота и режущий свист. Когда зрение и слух вернулись, Дэвид понял, что стоит посреди леса. Молодые ели вперемежку с берёзами и дубами. Вокруг царила поздняя весна. Ярко светило солнце. Дэвид увидел Эд’Ма с учениками. Они, весело и непринуждённо шли через густую, по щиколотку, молодую траву, о чём-то болтая. Особенно выделялся круглолицый Кон Фу Ци. Он, звонко и заразительно смеясь, что-то рассказывал своим новым друзьям. Когда они прошли мимо Шепарда, он последовал за ними.

— Быстрее всех влился в наше общество Кон, — меж тем, продолжила декламировать тень Гильгамеша. — Он был немного раздражителен, но его доброта, дружелюбие и жизнерадостность была настолько искренней, что почти все из нас полюбили его. Особенно Кон сдружился с Авраамом и Джитуку. Их объединила общая страсть к познанию «живой энергии», текущей как в животных и людях, так и в растениях. Поэтому они с большим вдохновением начали исследовать новые неведомые и суровые земли.

Но были среди нас и те, кто так и не смог принять Кона. Осирис, которого сильно раздражала его назойливость и хлещущая энергия, и Хатиман.

Как поведал нам Кон, когда Хати не было рядом, что он был груб с ним почти с самого их знакомства. И действительно, насколько был болтлив первый, настолько молчалив был и второй. Единственный кто нашёл к нему подход, был как раз Осирис. Будто бы общая неприязнь к болтливому собрату их сблизила. Но не смотря на его отстранённость, он хорошо слушал других и всегда выполнял возложенные на него обязанности. Хати многое видел и слышал, и это часто спасало нас от нежелательных встреч или бед. А ещё он был отличным охотником и рыболовом. Никто из нас и думать не мог, что кто-то превзойдёт Джитуку в этом ремесле. Но и Хатиман не был лучшим в охоте. Им был Вендиго.

Но ещё больше его способностей к охоте, нас восхитило то, как Вендиго ладит с животными. Его волк и ястреб поначалу нас пугали, но вскоре мы друг к другу привыкли. Однажды он спас нас от встречи с огромным разъяренным медведем, и с тех пор мы прониклись искренним уважением к тихому и доброму великану Вендиго. Все, кроме Сарасвати.

Она его сильно невзлюбила и жаловалась на то, что когда он рядом у неё начинает сильно болеть голова. Ещё ей не нравилось то, что она не может общаться с ним, как с остальными. Тогда учитель предложил ей выучиться языку жестов, но она восприняла эту идею в штыки. Ей это показалось унизительным.

Как я и говорил тебе раньше, после победы в ущелье, каждый из нас, так или иначе, переменился. Перемены произошли и в Сарасвати. В ней было посажено зерно гордыни, и оно крепло с каждым днём, благодаря извечным словам учителя о том, что мы были им выбраны ради великой цели. Но каждый из нас тогда был в какой-то степени тщеславен. Поэтому никто сильно не обратил внимания на эту перемену.

Как бы там ни было, но чем дальше мы шли, тем лучше понимали, что не будь среди нас этих троих новобранцев, наше путешествие было куда сложней и опасней, чем было.

Что же касается Прометея, Рей Сильвии и Одина, то Рей стала всеобщей любимицей. Даже угрюмый Хатиман был куда более мягок с ней, чем с другими. Она хорошо переносила путешествие и единственное, что её огорчало так это то, что горы, в которых Рей не чаяла души, остались позади, а те, что она встречала на своём пути, были ничтожны.

Прометей, подобно Аврааму, был тихим и понимающим человеком. Он был и хорошим другом, и просто приятным спутником. Как оказалось, он знал много интересных историй, а ещё прекрасно пел и мог сыграть любую мелодию. Даже на костях бывшего ужина. Вечера с ним пролетали незаметно.

Один… Он неожиданно присмирел и стал дружелюбен. Хоть Один и не был так хорош в охоте, как тот же Хатиман, но никто не мог спорить с его могучей силой и выносливостью. Если нужно было что-то проверить, а Джитуку не хотел рисковать, то вперёд шёл он.

Вражда, что появилась между этими двумя ранее, хоть и ослабла со временем, но тогда редкий день обходился без их перепалок. А вот то, что для Одина я стал не просто собратом, но почти что настоящим братом, он не забыл. Поначалу меня это раздражало. Но чем дольше длилось наше путешествие, и чем чаще мы друг друга выручали из различных мелких бед и неприятностей, тем я больше проникался к нему.

— Поверить не могу, — не сдержался Дэвид, перестав следовать за учениками. Он с недоверием всмотрелся в призрака, — Ты, да и испытывал тёплые чувства к кому-либо?

Мир погрузился во тьму и лишь холодные глаза Гильгамеша остались в нём. Лёгкий треск и они неожиданно заполнили собой всё видимое пространство. Подсознательный образ Шепарда испытал на себе оглушительную мощь в стократ усилившегося голоса отца:

— ЕСЛИ Я НЕ ДАЛ ТЕБЕ ДОСТАТОЧНО ЛЮБВИ, ТО ЭТО НЕ ЗНАЧИТ, ЧТО Я НЕ МОГ ЛЮБИТЬ! Я ЛЮБИЛ ВСЕХ СВОИХ НАЗВАННЫХ БРАТЬЕВ И СЕСТЁР, КАК И ТВОЮ МАТЬ!

— Мою мать? — удивился Дэвид, припоминая всё свои ранние воспоминания. — Так значит я не порождение генов разных женщин?

— Ты был порождён лишь единственной геноносительницей. — ответил Гильгамеш, удивившим Дэвида, мягким эхом.

— Что? Объяснись?!

— Позже! Перейдём к другому воспоминанию!

— НО!

— ДАЛЬШЕ!