Мусорщики "Параллели" 3

Глава 14 "Двадцать пять лет спустя"

Повторное погружение прошло чуть сложнее, чем в прошлый раз. Дэвида будто бы засосало в зыбучие пески и выплюнуло в самые глубины мироздания. Его подсознание с трудом приняло форму физического тела, и он огляделся. Все воспоминания погасли. Кроме одного. Этот клубок был не столь большой, как прошлый, но не менее зазывающий. Но не успел Дэвид дотронуться до него, как он услышал голос отца.

— Пока не спеши и выслушай меня.

Дэвид обернулся в пространстве на девяносто градусов и нашёл глаза Гильгамеша в непроницаемой тьме.

— Только выслушать? — ядовито спросил Шепард.

— Пока лишь выслушать. А после я отвечу на твои вопросы, как и обещал. На часть из них, конечно. Ну, а пока не прерывай меня и слушай.

Когда мы очнулись, учителя уже не было. Мы нашли короткую записку, что повторяла его последние слова. Такое прощание нас немного задело, но выбора не было. Очередное испытание и мы должны были его пройти. Не ради учителя, а ради нас самих. Каждый из нас вернулся в свои земли, и мы начали выполнять поставленные перед нами задачи.

Спустя двадцать пять лет он передал нам весточки о новой встрече. Каждому в разное время, чтобы мы все прибыли в место назначение с наименьшим периодом ожидания.

Послания принесли серокрылые голуби, и были они написаны на настоящей бумаге. В них было указано место встречи, а также инструкции о том, что нам следует стереть все свои следы из истории. Не спрашивай, как именно, но я постарался, по возможности, превратить моё существование в миф, да в таком виде, что долгое время он прибывал в состоянии небытия. Ты, наверное, считаешь, что учитель был жесток? А вот я воспринял это, как испытание в испытании, и поэтому не обессудь меня. Ну, а за остальных я не собираюсь нести ответственности.

И вот, мы отправился в путь. Вскоре или не очень мы… Но что я это вот так на словах. Давай увидь эти замечательные воспоминания сам.

Дэвид не стал дослушивать сентиментальную речь отца и, предчувствуя момент, погрузился в свет, полный воспоминаний.

Он приземлился на широкой поляне, поросшей невысокой лохматой травой и окружённой редким лесом из ветвистых узловатых деревьев. Посреди луга росло ещё одно дерево. Величественное древо раскинуло свои лапы-щупальца на десятки метров во все стороны, а под ним, скрестив ноги и прислонившись к шершавому стволу, лежал Эд’М. Всё такой же неразличимый для взора, всё такой же таинственный. Дэвиду почудилось, что он дремлет, но его личный опыт говорил об обратном. Чувства и рефлексы учителя были наряжены до предела.

Мир, если не считать того, что он был слегка не в фокусе, был полон спокойствия и тишины, а лёгкая воздушная рябь, искрящееся серыми и алыми оттенками, говорила о том времени суток, когда ночь ещё была сильна, а утро лишь набирало свою мощь.

В это блаженный час на весь лес прозвучали звуки флейт и рокот барабанов. И в этот миг мир приобрёл потерянную чёткость. Дэвид обернулся и увидел, как сквозь заросли ровным и величественным строем шло множество людей: белокурых и пурпуроглазых, одетых в белые одежды из хлопка и в походные сандалии из толстой и прочной свиной кожи. У мужчин на лбах были выведены чуть мерцающие серебряные символы из простых линий и кругов, а женщины носили на шеях сплетения из серебряных и бронзовых колец с вкраплениями крохотных алмазов и аметистов. Мужчины были вооружены топориками с тонкими и очень длинными древками, украшенными белыми и пурпурными цветами, а также длинными луками. Девушки шли с высокими шестами в форме цветов, из которых медленно вырывалось фиолетовое пламя. По бокам шли музыканты, играя на флейтах и барабанах. Сарасвати ехала на огромном слоне, а за ней следовали её ближайшие приближенные, закутанные в белые мантии. Каждый из них нёс в руках свёртки пергамента, исписанные и исчерченные.

Сарасвати, закутанная в белую тогу, увенчанная серебряной диадемой с прекрасным крупным пурпурным аметистом, с шеей и руками закованными в серебряные обручи, за эти двадцать пять лет стала невероятно высокой и красивой девушкой. Её платиновые прямые волосы ниспадали до пояса, пепельная кожа тускло светилась в этот сумрачный предрассветный час, а глаза горели пронзительным пурпуром.

Эд’М сладко потянулся, поднялся и медленно направился навстречу людям. Увидев учителя, величественность Сарасвати, как рукой сняло. Она спустилась со слона, и к Эд’Му устремилась та самая скромная девочка, которую когда-то спасли из рук обезумевших от голода людей. Она радостно обняла его, а по её щекам потекли тонкими струйками слёзы. Эд’М сначала смущено приподнял руки, но потом тихо обнял свою ученицу.

«Учитель! Ах, учитель! — нежно подумала Сарасвати, продолжая обнимать Эд’Ма, — Как же я рада вас снова видеть!»

— И я рад тебя видеть, Сара! — наэлектризованным голосом, полным тепла, ответил учитель, при этом нежно освобождаясь из объятий девушки и ложа руки ей на плечи. — Я рад, что под твоей маской величия всё ещё живо прекрасное невинное дитя.

Сарасвати вдруг опомнилась и отвернулась от Эд’Ма. Лишь после того, как она утёрла слёзы и несколько раз глубоко вздохнув, девушка вновь повернулась к учителю. Прямая, как стрела, с вздёрнутым подбородком и надменным взглядом, она подумала:

«Я надеюсь, что прошла испытание! И мне и моему народу будет позволено продолжить наш великий путь?»

Сарасвати важно указала рукой на людей, стоявших на довольно почтительном от них расстоянии. Полусогнувшись, они смотрели себе под ноги, дрожа всем телом.

— Что ты про меня им наговорила? — холодно спросил учитель.

«Лишь о вашей значимости для меня — величественно подумала Сарасвати, — Если бы не вы, то не было меня, а значит, и не было и их»

Думая об этом, Сарасвати медленно осматривала пространство, и вдруг неожиданно в её глазах появился странный блеск:

«Так я прибыла первой?»

— Да, ты прибыла сюда первой, — все ещё холодно, ответил Эд’М. Но с секунду спустя, увидев в какое сильное возбуждение пришла Сарасвати, он смягчился. — Ты пришла первой, и я поздравляю тебя с превосходным завершением испытания.

«Благодарю учитель! Вы ведь не против, если мы, в ожидании остальных, разобьём лагерь? Ведь я не думаю, что они все в течения часа придут»

Последняя мысль была полна детской надежды, но если Эд’М это и заметил, то предпочёл проигнорировать её. Он лишь ответил:

— Конечно. Это даже разумно. И ещё кое-что. Слонов придётся оставить здесь

«Как скажите, учитель. Это было лишь для эффекта!»

Сарасвати улыбнулась Эд’Му и направилась к своим людям.

Слепящий свет и теперь Дэвид стоял возле Эд’Ма и Сарасвати. Они сидели на мягком ковре в тени того же дерева. Ученица, обняв ноги, улыбалась и смотрела в глаза учителю. В стороне возились её люди, готовя еду или отдыхая. Мир был полон света и тепла расцветающего утра.

В мир вторгнулся звук медной трубы, заставивший людей устремить взгляды туда же, откуда они пришли. К ним приближались два отряда, похожих друг на друга, как и не различимых, в тоже время. Возглавляли их статный мужчина и красивая девушка, восседая на красивых серых лошадях.

«Прометей и Рей Сильвия» — догадался Дэвид.

Они были одеты в белые и красные тоги и туники соответственно, а обуты в высокие сандалии на завязках. Прометей превратился в красивого черноглазого мужчину с головой покрытой густыми волнистыми каштановыми волосами. Сильвия была златоволоса, златоглаза и значительно выше своего возлюбленного. Что, впрочем, не мешало Прометею, время от времени, смотреть на неё восхищённым взглядом.

Люди волокли за собой огромные повозки, в которых были уложены изящные вазы, статуэтки и пергаменты, исчерченные линиями и пунктирами.

Мужчины Прометея были одеты в лёгкие бронзовые доспехи и шлемы с плюмажами из красных конских хвостов. Вооружены они были бронзовыми топорами и метательными дротиками. Мужчины же Рей, наоборот, были закованы в тяжёлые доспехи и вооружены мечами и длинными щитами. Они маршировали порядком простых геометрических фигур.

Женщины обоих отрядов, чьи головы покрывали шали белых и красных цветов, несли с собой шкатулки из чёрного дерева или свитки с печатями из чёрного воска и скрепами из чистого золота. В их глазах читалась решительность.

Увидев учителя, Прометей и Рей Сильвия, остановились почти там же, где и до этого Сарасвати со своими людьми, и тепло заулыбались ему. Они слезли с лошадей и широким шагом направились к нему и Сарасвати. Она смотрела на своих союзников, как показалось Дэвиду, слишком надменно. Когда между Эд’Мом и прибывшими учениками осталось около десяти шагов, они остановились, а после, всмотревшись в учителя, стали на одно колено и поклонились ему.

— Учитель! — густым баритоном ответил Прометей. — За эти двадцать пять лет мы сделали всё возможное, чтобы оправдать возложенные на нас надежды.

— Можете спокойно выдохнуть, — Эд’М подошёл поближе к ученикам и мягко возложил руки им на плечи. Прометей и Рей Сильвия посмотрели друг на друга, радостно заулыбались, поднялись и обняли учителя. Сарасвати в этот момент величаво подошла к друзьям и, слегка преклонив голову, подумала:

«Я безмерно рада видеть вас! Хотя это и не первая наша встреча за эти годы»

— Сестра Сарасвати! — звонко отозвалась Рей, обняв её. Та подалась этой слабости, но сделала это сухо и натянуто. В её взгляде Дэвид увидел подавленное пренебрежение. — И всё равно, я всегда рада нашей встречи.

«Но разве с вами не шёл отряд Одина?»

— У него появилось неотложное дело — сказал Прометей, ухмыляясь уголками рта. — Чуть ранее до нас дошли звуки битвы. На группу Гильгамеша кто-то напал.

«Что за глупцы! — мысленно возмутилась Сарасвати. — Нападать на одного из нас! Но это означает, что Гиль не избавился от всех следов своего существования в этом мире и допустил тех, кто сможет ему мстить?»

— Сара, дочь моя, — вмешался учитель, чуть понурив голову. — Я дал вам в этом задании свободу выбора, но я всё-таки надеюсь, что ты восприняла мои слова не в буквальном смысле?

«Конечно, нет, учитель!» — обиженно подумала Сарасвати, темнея лицом. — «Я и мои люди стёрли память всем тем, кто знал о нас на многие тысячи вёрст от моих земель! Я не из тех, кто решает проблемы грязными методами!»

— Я рад твоим честным мыслям и эмоциям, Сара, — ответил учитель, а потом обернулся к Прометею и Рей. — И вы не переживайте, ибо я знаю, как каждый из вас поступил в данном случае. А пока, пускай ваши люди отдыхают, а вы присоединяйтесь ко мне с Сарой. Думаю, нам есть о чём поговорить. Да и скоро завтрак!

— Да, учитель! — вновь поклонились Прометей и Рей, и в этот момент произошло смена воспоминания.

Окружение не успело за столь короткое время поменяться. Лишь люди трёх племён, перемешавшись, занимались своими заботами и общались друг с другом, смеясь и удивляясь. Утро окончательно вступило в свои права. Дэвид находился позади Эд’Ма и его учеников. Они стояли, отойдя от большого дерева метров на сто. Взгляды их были сосредоточены и устремлены вперёд. Вдруг Сарасвати, стоя с закрытыми глазами, возвестила остальным:

«Ха, не стоило даже волноваться. Они близко и почти без потерь»

Спустя три минуты Шепард увидел, как на горизонте появились новые люди.

Первыми шагали могучие отряды Одина. Впереди, ровным и широким шагом, шёл их вожак. Один за эти годы превратился в могучего великана, ростом более двух метров. Он был смугл, а его белые, как снег, волосы были заплетены в мощную косу до пояса. В неё было вплетено острое изогнутое лезвие. Его лицо было изрезано шрамами и обросло бородой, но при этом она была ухожена, расчёсана и разделена на несколько кос, переплетённые синими лентами. Один был одет в простую длинную рубаху, штаны из плотного сукна, а обут был в кожаные сапоги. Рубаха была подпоясана широким ремнём, на котором медленно качался огромный обоюдоострый меч в ножнах и деревянный футляр, из которого торчал клок пожелтевшего пергамента. Ни доспехов, ни шлема на Одине не было. В его образе и без этого читалась мощь и смертельная угроза, но при этом, прячущая пустующую глазницу утерянного глаза, повязка вторила цвету целого глаза, в котором скрывалась мудрость и милосердие: цвету васильков.

Его люди были ему под стать: высокие, голубоглазые и беловолосые, одетые в простые одеяния. На них не было доспехов, не считая шлемов с лёгкими ломаными узорами. Мужчины шагали, весело разговаривая друг с другом и не о чём не переживая, так как никто не смог бы осмелиться напасть на столь могучих воинов. Из оружия преобладали мечи, как и у их короля. Но были и те, кто перебрасывал через плечо мощные топоры или короткие луки.

Женщины были одеты в длинные льняные платья до земли, украшенные узорами из цветов и звёзд, и в лёгкие безрукавки. Они были вооружены короткими мечами и смотрели вперёд, гордо подняв головы. Дети шли не таясь неизведанного, крепко держа в руках маленькие ножики и копья.

Отдельно от других, шли гладко выбритые мужчины с вытатуированным на висках символом: три переплетённых треугольника, где верхний был выкрашен в ярко красный цвет. Они несли на своих плечах деревянные ящики

— В этих ящиках хранилась главная святыня народа Одина, — Дэвид, успевший к этому моменту забыть об отпечатке памяти отца, вздрогнул и чуть не коснулся стоявшей рядом с ним Рей Сильвии. Отец, появившись из неоткуда и будто бы и не заметив его замешательства, продолжал объяснять сыну, вновь угадав его, ещё не родившийся вопрос. — Особо обработанная кора деревьев. На них были высечены знания, приобретёнными им во время странствия с Эд’Мом и за двадцать пять лет его царствования. А вот, кстати, и я появился.

И действительно, за отрядом Одина шествовал ещё более многочисленный отряд.

Гильгамеш был не высок и не низок. Он шёл надменно и грациозно, гордо подняв голову и чуть поджимая губы. Он был очень смугл, а его волосы были тёмно-русы, густы и кудрявы. Его лицо было гладко выбрито, если не считать тоненького пучка витых волос на острие подбородка. Гильгамеш был одет в короткую рубашку и открытую длинную, до земли, тунику со сложным узором, изобразивший луну и переплетение звёзд. Он шёл опираясь на длинный посох, в простых походных сандалиях. Единственными его украшениями были серебряный обруч на голове с ярко-красным рубином в его середине и медная печатка на указательном пальце левой руки. На мир он смотрел холодными умными глазами, где один был тускло серым, а другой же бездонно-чёрным.

Его люди шли пятью колонами. По краям маршировали воины с обнажёнными торсами, где лишь широкие бронзовые диски на привязях прикрывали им сердца. Ноги прикрывали им широкие юбки до щиколоток и высокие переплетённые сандалии по колено. Вооружены они были мощными копьями и широкими круглыми щитами, неся их на противоположной от оружия руке.

В середине отряда шли женщины и дети. Они несли самые необходимые бытовые вещи. По бокам от них шли мужчины и старики, чьими обязанностями было не военное ремесло. Каждый из них нёс плетёные корзины.

— А я вот предпочёл записать свои знания на глиняных табличках. Не самый удобный способ, но я подумал, что время для бумаги ещё не пришло. Пусть это и тормозило развитие моего народа. Моего многогранного и разнообразного народа.

Дэвид присмотрелся и заметил, что люди отца действительно отличались небывалым разнообразием во внешности и в формах. Но при этом они соблюдали общий для всех кодекс в одежде и поведении.

Народ Одина остановился по странному совпадению там же, где и прошлые народы, а их вождь продолжил свой путь далее, широким размашистым шагом. Он остановился, подойдя почти вплотную к учителю, встал на одно колено, скрестив руки на груди, и обратился к нему на удивление тихим, но сильным голосом:

— Я безмерно рад видеть всех вас во здравии, мои братья, сёстры и учитель! Не знаю, прошёл ли я испытание или нет, но я хочу, чтобы вы знали: отныне я буду всех вас защищать, чего бы мне это ни стоило.

— Ну что ты, Од, — растроганным голосом ответил учитель, жестом призывая его подняться. — Ты с огромным достоинством прошёл испытание. И ты теперь близок к своей поставленной цели, как никогда.

Один выпрямился, подошёл до каждого из друзей, крепко обнял мужчин и поцеловал в щёки девушек. Затем он обернулся, чтобы увидеть как к месту встречи подошёл Гильгамеш.

Он отделился от своих людей, что остановился параллельно народу Одина, также выжидая исхода испытания, подошёл к учителю, положил левую руку на грудь и медленно склонил голову.

— Приветствую тебя, учитель, и приветствую тех, кого я сегодня вижу впервые. Надеюсь, я прошёл с достоинством, учитель?

Эд’М вначале всмотрелся в его людей, а потом перевёл взгляд на ученика, который, пристально всматривался в него. Он широко раскрыл глаза и ответил ученику с простодушием в голосе:

— Я смотрю, ты решил пойти по несколько экстравагантному пути, тем самым немного отклонившись от моих предложений?

— В отличие от моих братьев и сестёр, — важно начал Гильгамеш, — я предпочёл не просто возвыситься над соседними племенами, а предложил им союзы и обоюдовыгодные браки между нашими людьми. Беря что-то от других, я обязан дать им что-то взамен, ибо это честно.

Учитель вздохнул и, помотав головой, сказал:

— Это очень опасный путь, но я вижу, что ты хорошо с ним справляешься. Но запомни следующее. Стремясь жадно впитать их опыт и столь юную, но уже богатую память былого, заключённую в их крови, ты сможешь породить чудовищ.

— Я прекрасно осознаю этот путь и не собираюсь переступать эту черту, — поклонившись, но не сводя изучающего жадного взгляда с учителя, ответил Гильгамеш.

— Тогда я могу и тебя поздравить с прекрасно пройденным испытанием, — хлопнув в ладони, ответил Эд’М. — А пока располагайтесь и отдыхайте. В ближайшие часы, со стороны восхода, к нам подойдёт ещё один из ваших братьев.

Следующее воспоминание возвестило о том, что утро почти стало полднем и о том, что Дэвид сместился чуть в пространстве. Величественное дерево было вновь позади него, но впереди были немного иные поросли. Ещё более молодые и куда реже рассаженные пасынки основного дерева. Вдали шумела небольшая полноводная река. Чуть поодаль начинались подножия могучих гор.

Зазвучала весёлая музыка и с ближайшего восточного склона начал растекаться людской разноцветный поток.

Не успела толпа выйти напрямую к лесу, как от неё отделилась одинокая фигура. Круглолицый, сияющий счастьем и миролюбием, человек чуть ли не рысью бежал на встречу Эд’Му и ученикам.

Кон Фу Ци: коренастый, сероглазый и желтокожий, был одет в яркие шелковые одежды с множеством сложных узоров, изображавшие странных неведомых животных. В его серые, затянутые в тугой узел, волнистые волосы были вплетены витиеватые украшения из золота и нефрита.

Пешего Кона пыталась догнать обеспокоенная стража в лёгких рубашках без рукавов, в хлопковых штанах и в высоких мешковатых носках, перевязанных множеством жгутов. Обута же стража была в лёгкие туфли, а вооружена длинными шестами с бронзовыми набалдашниками в форме улыбающегося ушастого лика.

Мирные жители были одеты не менее цветасто и дорого. Они держали в руках различные флаги и шесты со звонкими колокольчиками. Женщины играли на маленьких арфах и дудочках, а дети пели песни, полные жизни и любви.

Со всех сторон эту большую процессию окружали основные войска. Их туловища были защищены лёгкими, но крепкими панцирями, а на головы возложены открытые шлемы с лёгкими узорами в форме мистических, похожих одновременно на волков и змей, животных. Эти же существа были изображены и на халатах с туниками. Вооружены воины были длинными чуть изогнутыми мечами с красивыми рукоятками, украшенными нефритом, сапфирами и цветными витыми верёвками на концах эфесов. Часть этой армии, состоявшей из людей с суровыми и бдительными лицами, окружало небольшой отряд людей в серо-синих халатах и сандалиях. Они ввели за собой телеги с сопряжёнными в них быками. Телеги были накрыты пологами из плотной кожи.

— А вот Кон, в отличие от остальных, решил что бумага его куда лучше устроит, чем прочие способы сохранения знаний ближайших эпох, — вновь доложил Дэвиду призрак отца.

В этот момент, Кон Фу Ци, вспотевший и тяжело дышащий, радостно добежал до места встречи и начал всех обнимать, целовать и пожимать им руки (его руки были украшены кольцами с множеством самоцветов). Всех такая радость немного сконфузила, а Сарасвати так вообще возмутила. Но стоило ей взглянуть на вытянутое лицо Гильгамеша, как она расплылась в злорадной улыбке.

«К этому долго привыкаешь, но быстро отвыкаешь, так ведь, братец Джи?»

— Скорей, к этому нельзя полностью адаптироваться, — сухо выдавил из себя Гильгамеш.

Кон Фу Ци в тоже время уже хотел обнять и учителя, как с юго-запада, прогремели трубы.

— А они пришли куда быстрее, чем я думал, — сказал Эд’М. — Я рад тебя видеть Кон! Но давай встретим других твоих братьев. Ты ведь не против?

— О, что вы, что вы, учитель! Конечно, пойдёмте! Какой прекрасный день и как я рад всех вас видеть! И кто же это, кто?

— Джитуку и Авраам, — через плечо бросил учитель.

— Как здорово! — воскликнул Кон и последовал за остальными. На бегу, посмотрев через плечо, он крикнул своим людям:

— А вы, мои хорошие, пока отдыхайте. Нам здесь никто и ничто не угрожает.

Все направились в противоположную сторону, где до этого встречали прочих учеников.

Тем же протоптанным путём, меж деревьев, бок к боку, шли два больших отряда.

Первый отряд был пешим и его возглавлял сильно изменившийся за это время Джитуку. Он был низок, но двигался навстречу к своим друзьям с особой чарующей грацией и гибкостью. На Джитуку была накинута мантия из леопардовых шкур. Он был величествен и в тоже время скромен. Его правая рука лежала на рукоятке того же бронзового меча, что когда-то был ему подарен племенем Рей Сильвии. Оружие висело на перевязи, поддерживающее цветную тогу с узорами в форме колосьев и трав. На шее висело его старое оружие: кремниевое жало. Его ядовито-зелёные глаза были бдительны и улавливали любой шорох вокруг него. Его кожа за эти годы приобрела ещё более тёмный оттенок, а его жёсткие чёрные кудри были смазаны маслом. Увидев друзей, лицо Джитуку озарилось ослепительной умиротворённой улыбкой. Он приказал своей страже, окружавшей его, расступиться и Джитуку устремился на встречу.

Стража вела на цепях ручных гепардов, а вооружена она была длинными широкими копьями и такими же щитами со сложными геометрическими узорами. Лица им скрывали платки, а на плечи были накинуты плащи с капюшонами, сотканными из жёстких лиан с вплетёнными в них живыми цветами. На их сильных и крепких торсах не было ничего кроме боевых белых татуировок. На широких вязаных ремнях, поддерживающие сложносоставные юбки, весели короткие изогнутые кинжалы с эфесами из слоновой кости. Прочие солдаты отличалась от стражи тем, что их лица были открыты, а их копья были тоньше и предназначались по большей части для метания, как и висевшие на их поясах пращи.

Как и у других учеников, в середине процессии шли простые люди. Они были одеты в цветные тоги на голое тело или же в длинные юбки и рубашки. Женщины в лёгких платьях с короткими рукавами, украшенные узорами из цветов, вели за собой или с собой своё многочисленное потомство.

Были ещё две группы. Первая состояла из крепко сложенных женщин с жестокими фанатичными взглядами. Они были одеты лишь в набедренные повязки, неся на своих плечах разномастные корзины и кувшины. Другая группа, состоящая из сутулых мужчин, чьи маски изображали различных монстров, тянула за собой небольшие крытые повозки.

— Я думаю, ты уже понял, что у каждого из нас была особая группа, которая несла с собой записанные знания. У Джитуку её несли вот те мужчины в забавных масках. Изжелтившие широкие листья пальм. Довольно спорный способ, но для Джитуку, куда была было важнее то, что несли те женщины.

— И что же там? — впервые, с момента как он попал в это место, спросил отца Дэвид.

— О, я не менее заинтересовался. Как и прочие, впрочем! Но пускай об этом поведает сам Джитуку.

Джитуку подбежал к своей семье. Он чуть помолчал, добродушно осматривая их, но вот он поклонился учителю, обнял каждого из братьев (даже Одина, пусть и очень быстро) и поцеловал в каждую щеку Рей Сильвию. Такой же ритуал он хотел провести и с Сарасвати, но та, натянуто улыбнувшись, подала ему руку. Джитуку удивлено захлопал глазами, но пожав плечами, поцеловал ей руку.

— Что это там у тебя, брат Джитуку? — Гильгамеш из прошлого, сбрасывая маску надменности и, оголив жадное любопытство, указал на девушек с корзинами и сосудами. Дэвид увидел на их поясах такие же жала, как у Джитуку, но уже из бронзы, а не кремния.

— Там самое ценное для моего народа: семена, зерно и саженцы, — улыбнулся Джитуку.

— Но я веду вас туда, где, если вы это пожелаете, этого будет в достатке, — мягко сказал учитель.

Джитуку в ответ робко посмотрел на Эд’Ма и ответил:

— Я не сомневаюсь в этом, учитель, но это наш труд и я хочу самолично со своими людьми засеять там поля и окружить их фруктовыми и охотничьими лесами.

— Что ж, это твоё право, и я удовлетворю его, мой славный ученик, — мягко ответил учитель, и перевёл взгляд на отряд Авраама, что немного отстал от людей Джитуку.

Медленно шёл караван, состоявший из угрюмых верблюдов. Но кроме них были ещё и пятеро всадников, одетых в белоснежные длинные, до самых пят, рубахи, подпоясанные хлопковыми ремнями. На ремнях весели широкие изогнутые мечи, в рукоятках которых блестели кровавые рубины. Обуты они были в лёгкие туфли из козьей кожи. Их головы почти полностью были обмотаны хлопковыми платками, оставляя открытыми лишь глаза: карие и блестящие, одновременно полные милосердия и неотвратимой жестокости. Всадники восседали на длинноногих скакунах мраморной масти. Животные были грациозны и горделивы. Их кожа, покрытая потом и солью, мерцала. Глаза же сияли не свойственные животным мудростью. К их сёдлам были прикреплены бронзовые штандарты, навершия которых обвивали змеи, державшие в своих пастях ветки, усыпанные бутонами цветов. Каждый бутон был прекрасным сапфиром. К штандартам крепились треугольные зелёные флаги. На каждом флаге одинокая серебряная восьмиконечная звезда.

Один из всадников, ехавший в середине процессии, отличался от прочих тем, что на его голове возлежал золотой венок, а к груди была приколота рубиновая брошь в форме изящной розы. Этим всадником был Авраам.

Его лошадь вырвалась вперёд и за считанные минуты, оставив позади прочих, Авраам доскакал до встречавших его братьев и сестёр. Он открыл лицо, и всех озарила тёплая и исцеляющая все дурные мысли улыбка.

Он был высок, пусть и ниже Одина и Сарасвати, ещё более смугл, чем Гильгамеш и, не менее гибок, чем Джитуку. На его умные волоокие глаза, такие же карие, как и у его людей, ниспадала густая чёлка чёрных, как смоль, волос, а на тонком точёном носе сияла глубокая иссечённая рана, идущая через всё лицо. Авраам бросился всех целовать, но он делал это куда нежнее и аккуратнее Кон Фу Ци. Поэтому никто, даже Сарасвати, не возражали против такой дерзости.

— Как я рад вас всех видеть: братья, сёстры, учитель! — тепло проговорил Авраам, закончив ритуал приветствия и до самой земли поклонившись Эд’Му — Надеюсь, я вас не подвёл?

— Нет, как и Джитуку с Коном. Вы все прошли испытание, — весело ответил учитель, обняв каждого из учеников. На их лицах отразилась радость.

— Мгм, странно, но что-то я не вижу среди твоих людей солдат? — протянул Один, поглаживая себе бороду и сощурив свой единственный глаз. Он всматривался в медленно приближающийся караван.

— Я никого не взял с собой, кроме личной охраны. Остальные дали обед забытья, и они обязательно это исполнят, учитель!

— Я верю тебе Авраам, но остальные это?

— Прочие это торговцы, врачи и астрономы, — беззаботно улыбнулся Авраам.

Дэвид всмотрелся в этих людей. Одежда мужчин, такого же кроя, что и у Авраама, была украшена различными несложными геометрическими узорами. Женщины носили платки несколько иначе и они были выкрашены в зелёные тона. Глаза их были подведены тонкими изгибающимися линиями, а кожа источала запах розового масла.

Люди несли как всякую утварь, ткани, ковры, так и вели за собой коз и овец. Были среди них небольшие стада тех же грациозных лошадей. Как и у прочих, самое почётное место занимали те, кто вёз с собой знания. У Авраама их перевозили особо могучие верблюды, тащившие на себе толстые фолианты пергаментов, сшитых на манер настоящих книг, обрамленных пластинами из золота и драгоценных камней. А ещё были загружены ослы. Они несли на себе изящные сосуды и плетёные корзинки с деревянными шкатулками, источавших сильный и едкий запах лечебных трав и порошков.

— Такие богатства и почти не охраняются, — чуть поджав губы, удивилась Сарасвати. Она быстро оглянулась в сторону своего лагеря, вокруг которых разгуливала её многочисленная армия.

— Каждый из моих людей способен за себя постоять, но и каждый сможет найти способ, как победить врага словом или исцеляющей дланью, — мудро ответил Авраам.

— Я погляжу, ты хочешь поспорить в заговаривании зубов с самим Каином? — расхохотавшись, произнёс Один. Его армия была не столь многочисленна, как у Сарасвати, но при этом была самой грозной. А по наличию оружия уступала лишь войскам Рей Сильвии.

— Что-что, а вот тут даже я бессилен, — усмехнулся Авраам. — Кстати, где же он? С год назад он гостил у меня. Причём один, но где он живёт, я даже не знаю.

— Ещё не все пришли, — ответил учитель. — А я не менее удивлён, что Усура до сих пор ещё нет. Джитуку, ты ведь должен был пересекать его владения. Что-то произошло?

— Вовсе нет, — немного нервозно ответил Джитуку, закатывая глаза. — Он сказал, что ему не охота спешить, особенно в столь жаркую погоду, и если появляться перед вами, учитель, то как можно эффектней.

Все звонко рассмеялись, и лишь Сарасвати чуть потемнела и, неуверенно переступив с ноги на ногу, издала неуверенный смешок.

— Что ж. У нас ещё достаточно времени, чтобы всех их дождаться, ну а пока… Скоро обед и я не прочь вновь перекусить, но теперь вашей стряпнёй, мои вновь прибывшие ученики. Пойдёмте под тень этого славного дерева.

Слепящий свет привёл Дэвида на стык дня и вечера. Жара достигла своего пика, и лес был полон красок и мелодий. Везде была слышна человеческая речь. Эд’М в окружении учеников внимательно слушал Кон Фу Ци. Дэвид из-за шума не расслышал его, но по поднявшемуся смеху и довольному собой Кону, Шепард предположил, что он рассказывал им что-то наподобие анекдота.

Мощный рокот больших барабанов со стороны гор, и в лагере всё замерло. Эд’М поднялся и молча пошёл на звук надвигающегося грохота. Когда они дошли до того же места, где был встречен Кон Фу Ци, Дэвид увидел их.

Мужчины были закованы в шипастые доспехи из прессованной кожи с вшитыми в них бронзовыми пластинами. На головы были надеты шлемы, подбитые красными толстыми тканями и украшенные короткими шипами и буграми, а лица им скрывали искусные маски, изображающие нечто похожее на демонов. Они восседали на коренастых, но очень сильных лошадях, а на их верёвочных широких поясах висело по паре клинков: длинный и короткий. Оба изогнуты и спрятаны в ножны из лакированного чёрного дерева, подбитые серебром или золотом.

Девушки тоже скрывали свои лица, но под слоем пудры, румян и туши. Они изящно шли через усыпанную камнем дорогу, будто парили. Они были одеты в красивые халаты из толстой ткани, украшенные узорами из цветов и птиц. Одежды были подвязаны широкими поясами, а их огненно-рыжие волосы были затянуты в сложные причёски и закреплены серебряными заколками в форме веток цветущей вишни.

— Именно женщины и дети несли с собой знания, — вновь объяснил призрак Гильгамеша, — Длинные серо-белые полотнища, на которых чернилами было запечатлено то, что Хатиман посчитал важным: знания прекрасного и ярость неизвестного и прочее, и прочее.

Сам Хатиман ехал впереди всех. На нём были такие же доспехи, что и на других воинах, но он отличался от прочих тем, что был вооружён луком и стрелами, а к его спине были прикреплены два шеста со стягом: алый широко открытый глаз на белом полотнище. Он был суров и крепок, не смотря на низкий рост. Его волосы, тускло-рыжие, были очень коротко сострижены, если не считать длинного хвостика, сложенного на затылке в несколько слоёв и закреплённого заколкой с крупным малахитом.

Хатиман остановился, слез с лошади и, не улыбаясь, поклонился учителю, сложив руки по бокам, а потом, смотря на своих братьев и сестёр суровым взглядом алых глаз, лёгким кивком поприветствовал и их. Его взор задержался на Кон Фу Ци, сияющего радостью и неловко преступающего с ноги на ногу, и его губы слегка сжались и побелели, но затем он усмехнулся. Отвернувшись от Кона, Хатиман натянуто улыбнулся остальным, демонстрируя зубы, покрытые чёрной блестящей пастой, пахнущей хвоей и травами. Ещё раз оглядевшись, он спросил учителя обеспокоенным голосом:

— Я думал, что буду предпоследним. Вендиго. Ему дольше прочих добираться.

— Да, ты прав. Вендиго я жду ближе к закату, а вот Каин и Авель что-то задерживаются, — ответил Эд’М, тяжело вздыхая, — Ну а, что до Усура, то он, как сказал Джитуку, хочет приехать с особой помпой. Да вот идти сюда не очень-то и хочет. Ну, а пока располагайся. И да, хоть ты и не спросил меня об этом, но ты, естественно, прошёл.

Хатиман нервно усмехнулся и направился вслед за учителем.

Новое воспоминание и вечер стал превращаться в ночь. В лагере зажглись огни. Эд’М и ученики мирно гуляли по берегу реки и о чём-то беседовали. Вдруг учитель замер и посмотрел на тропу, по которой пришли Кон и Хатиман.

— Идёт, — тихо сказал Эд’М и в этот момент вдалеке раздался пронзительны вой, а ещё через несколько минут появились люди Вендиго.

Ещё более высокие, чем люди Сарасвати, ещё более суровые, чем люди Хатимана, ещё более внушающие силу, чем люди Одина. Люди Вендиго шли тремя отрядами.

Мужчины первой группы были одеты в рубашки и штаны из войлока. Их лица были раскрашены охрой и белилами, а в волосы были вдеты перья или клоки шерсти. Вооружены они были лёгкими топорами и тонкими и острыми дротиками. Женщины носили длинные платья из войлока, на руках цветные браслеты из бисера, а на шеях — бусы из камушков различной формы.

Многие из них несли с собой, кроме необходимой утвари, ещё и толстые шесты-штандарты. На вершинах каждого из них восседали стилизованные формы животных: волки, орлы, медведи и прочее. Многие из этих тварей шли рядом с людьми.

Люди второго отряда носили поверх своих голых торсов серые плащи, а промежности им прикрывали короткие набедренные повязки. Они были босы. Плащи были украшены узорами, изображавшие животных, насекомых и птиц, а также солнце и эфемерных мистических существ. Часть мужчин были одеты в шкуры ягуаров или носили плащи, украшенные перьями птиц, а лица им скрывали маски из их же черепов. Вооружены они были короткими кожаными щитами и длинными деревянными мечами с вшитыми по их краям острыми камнями. Их сопровождали ягуары и орлы.

Часть женщин были одеты лишь в длинные юбки и носили простые сандалии на привязях. Другая часть женщин, кроме юбок, носили ещё и короткие рубашки, украшенные узорами из цветов и птиц.

Эти люди были чуть ниже и ещё более краснокожи, чем первые, но глаза не столь отдавали янтарём.

Третий отряд был самым низким, но всё ещё выше прочих из встречавших их людей, и более широкоплечие. При этом они были более благородны и больше прочих походили на величественных птиц, благодаря своим крючковатым носам и хмурым взглядам.

Мужчины носили короткие вязаные накидки поверх туник, где преобладали красные и золотые цвета. Их головы покрывали сложные уборы из перьев и украшений в форме солнца и луны. Мочки ушей были проколоты и в них были вставлены причудливые подвески в форме птиц и зверей. Ноги и руки украшали длинные браслеты из чистого золота или серебра.

Женщины были одеты в длинные туники свободного кроя, а в их длинные и ухоженные волосы цвета смоли были вплетены заколки самых причудливых, порой абстрактных, форм. Некоторые из них покрывали себе головы или плечи шерстяными платками, а многие несли в руках живые цветы.

Воины были почти не различимы от прочих мужчин, за тем лишь исключением, что были вооружены копьями, пращами или маленькими молотами на длинных ножках. Их защищали деревянные щиты, обтянутые кожей и украшенные орнаментов из абстрактных геометрических фигур.

Их вождь — невозмутимый Вендиго был одет наподобие первого отряда, но кроме прочего на его голове восседала корона из чёрно-белых перьев, вдетых в простой медный обруч. Его чёрные длинные волосы были заплетены в две длинные косы до пояса, а на плече восседал благородный белогрудый орёл, сбоку же шёл могучий белый волк. Вендиго нёс в руках длинный и толстый свёрток цветной ткани.

Вендиго подошёл к учителю, сел на колени и положил свёрток к его ногам. Затем он поклонился Эд’Му до самой земли, скрестив руки на груди.

— Я рад нашей новой встрече, учитель, — полушёпотом промолвил Вендиго. — Все эти годы я тосковал по вам и по своим названым братьям и сёстрам (Сарасвати, при этих словах, сделала шаг назад, а на её красивом лице появилась и исчезла тень). То, что вы видите перед собой это самые ценные наши знания. Всё остальное мы решили хранить в наших головах и передавать из поколения в поколение и лишь то, что не должно исказиться будет занесено на такие вот рулоны ткани.

— Не очень практично, — сухо заметил Гильгамеш. — Я думаю самым ловким оказался Кон, решив воссоздать настоящую бумагу. Да и устные предания не очень надёжны.

— Как всегда прагматичен, мой расчётливый брат Гиль, — непринуждённо улыбнулся Вендиго, сверкнув янтарными глазами. — Я не против иных путей, если они будут приемлемыми для меня и моих людей.

Гильгамеш хотел ему возразить, но учитель поднял руку вверх и тот нехотя замолчал, сделав два шага назад. Эд’М посмотрел на своего двенадцатого ученика и его слова были полны уважения.

— Мой верный Вендиго. Я также рад тебе. Я рад, что ты не просто выбираешь один путь, но и оставляешь пространство для другого, и лишь время покажет верность твоего подхода. Пока лишь я скажу тебе, что ты достойно прошёл испытание и тебя и твоих людей ждёт процветание, как и прочих из тех, кто здесь присутствует.

— Когда же мы отправляемся в путь?

— Когда соберутся все, естественно. Остались трое, и сердце моё чует, что самый неохочий из вас, наш любитель красоваться, прибудет лишь под утро. Поэтому мы все ждём от тебя твоих историй, а остальные поделятся с тобой своими похождениями, если конечно захотят их рассказывать по новому кругу.

— Может тогда стоит дождаться остальных? — неуверенно спросил Вендиго.

— А можно просто рассказать самые скучные истории, чтобы наш любимый брат не заскучал, почти сразу же по прибытию, — весело предложила Рей Сильвия.

— Не знаю… может быть и так.

Ученики засмеялись, посмотрев друг на друга, и повернули в сторону лагеря.

Теперь Дэвид стоял посреди мирно спящего лагеря. Лишь разномастная охрана бродила по его периметру, бдительно смотря по сторонам. Ночь, завершая цикл, вновь таяла, уступая место очищенному дню. С запада, откуда пришли большинство из учеников, послышался раскат приветственных медных труб. Многие в лагере в мгновение очнулись и поднялись. Из большого шатра вышел Эд’М с учениками. Ни следа сна в их глазах.

Солнце показалось из-за горизонта, и её лучи протянулись в сторону тающей ночи, озарив лесную чащу, со всех сторон повеяло ослепляющим светом.

Белый и золотой. Золотая кожа, радужные глаза, шелковые золотые волосы, которым не нужен был ветер, чтобы казаться живыми. На их лбах красовались драгоценные камни различных форм и цветов, а те будто были продолжением их разума и душ. Уши были украшены серьгами в форме янтарного солнца или серебряного полумесяца. Глаза их были надменны и подведены серебряной тушью, а тонкие губы, независимо от пола, были окрашены в серебро. Охвачены украшениями были предплечья, кисти, голени, лодыжки и шеи. Нагие тела прикрывали белоснежные тоги и плащи, украшенные золотыми брошами в форме солнца. Обуты гости были в сандалии, подвязанные узкими лентами из тончайшей кожи.

Воины несли в своих руках изящные кинжалы и гибкие копья. На спинах весели щиты. Одеждой им была их кожа и мышцы и лишь то, что нужно было скрыть, было скрыто широкими повязками и тонкими поясами. Часть из них ехали на грозных колесницах, в которые были впряжены лошади, ничуть не уступавшие коням Авраама. Эти солдаты были вооружены длинными и лёгкими пиками и топориками.

Чуть сзади шли лучники, чьи более хрупкие, но гибкие тела защищали позолоченные наплечники и нагрудники. Их луки были огромны, а стрелы больше походили на копья. Что не удивительно, ведь все шедшие были выше всех прочих.

Девушки были чуть ниже мужчин, но их изящество было невероятным и завораживающим. Их кошачьи глаза испускали ум и высокомерие. Атласные одежды были подпоясаны крокодильими ремнями с серебряными застёжками, а пальцы украшены кольцами.

Люди везли с собой невиданное добро: золото, серебро и даже платину, драгоценные камни и минералы, атлас, чистый хлопок и шаль. Украшения, посуда, вазы, одежда. Специи, зерно и эфирные масла. Многое несли с собой люди Усура, предпочитавшего называть себя Осирисом. Но были ещё и рабы. Они были почти наги. Их кожа грязна, а лица измучены.

В центре процессии ехала огромная карета. Её тянули два могучих слона. Карету окружал ещё один отряд воинов. Они носили маски в форме голов шакалов и были вооружены мечами с кривыми железными лезвиями, а их нагие тела были обтянуты золотыми лентами с узорами в форме тех же шакалов. Они источали особый запах вызывающий страх и беспокойство, который почувствовал даже Дэвид.

Процессия, под звук труб и барабанов остановилась, дав путь карете, но и она вскоре остановилась. Боковая дверь открылась, и из неё вышел Осирис в сопровождении двух красивых женщин. Его шелковые золотистые волосы спускались до икр. На голову была одета корона в форме продолговатого шлема, а во лбу сиял огромный алмаз в форме четырёхконечной звезды. При всем своём изяществе, его глаза были всё такими же скучающими, а подбородок и верхнюю губу покрывала тонкая рябь неуклюжей золочёной поросли. Он зашагал, зевая и чуть прихрамывая. Там где была отрублена рука, крепился золотой муляж, что грациозно качался из стороны сторону в такт шагам.

— Мои любимый учитель и, конечно, мои братья и сёстры, — возвышено начал Осирис, дойдя до места встречи. Он поклонился, полусогнувшись, а затем выпрямился и вяло улыбнулся. — Надеюсь, я не опоздал?

— Ты даже не последний, — не скрывая иронии, произнёс Гильгамеш.

— Что? — удивлено, воззрился Осирис. — А я так хотел…

— Что же ты хотел? — с той же неприкрытой иронией, спросил учитель.

— Что? — сделал непонимающее лицо Осирис. А потом, надев маску безразличия, он направил руку в сторону людей в бежевых мантиях и масках соколов с короной в форме диска солнца. В их руках лежали широкие листья папируса, исписанные пиктограммами. — Я принёс свой вариант знаний. А ещё, — он указал на алмазную звезду в своём лбу, — я обнаружил удивительно простой и не сложный способ управлять энергетическими потоками, которые до этого давались мне со столь большим трудом и даже обучил этому других. Правда, у них пока получаются лишь всякие глупости.

Осирис расправил ладонь и в ней загорелся язычок хрупкого пламени. Он сжал ладонь, и огонь потух, оставив после себя лишь тонкую струю дыма. Почти каждого это восхитило. Всех, кроме Гильгамеша и Эд’Ма. Учитель, опустил голову и тяжело вздохнул. Этот вздох был полон тоски и горечи. Он обратился к Осирису, голос его был холоден:

— Ты прошёл испытание, но ты был почти на грани провала, Усур.

Осирис помрачнел, а его красивый рот сжался в тонкую линию.

— Я — Осирис, — сухо сказал он. — И в чём была моя ошибка?

— Ты решил идти самым опасным, но и самым лёгким путём. Напомню: твоя праздность приведёт тебя к погибели.

Осирис испуганно воззрился на учителя, а потом вопросительно посмотрел на всех своих братьев и сестёр. Все они были не менее напуганы, и почти никто не мог понять, о чём говорит учитель.

— Отпусти на волю рабов и не играй в идола. Пусть в дальнейшем твои люди поймут прелесть гармонии труда и умственной работы.

— Как скажете, учитель, — натянуто ответил Осирис и жестом отдал приказ одному из людей в маске сокола. Тот немного замялся, но поклонившись хозяину, побежал к ожидавшим людям. — Но тогда они поведают о том, что знали.

— Сара, прошу, очисти им память.

«Конечно, учитель!» — воспылав радостью, подумала Сарасвати. Она послала Осирису уничтожающий взгляд и направилась к его людям. Тот, проводив сестру взглядом, медленно повернулся к учителю и спросил его:

— Если не я последний, тогда кто же?

— Те, кто были первыми, но теперь идут ко мне последними, — мрачно ответил Эд’М. — Но я почти уверен, что к концу второго дня они оба придут к нам, если не решат отступить, поддавшись своим демонам.

Учитель повернулся и скрылся в шатре. Осирис же вновь задал немой вопрос своим друзьям. Ответил Гильгамеш. Ответом стало нервное пожатие плечами, что Дэвид понял как: «Самому интересно».

Новое воспоминание привели Дэвида не в новый жаркий вечер, а в поздний утренний час. Он вновь стоял на западной стороне лагеря. Из шатра вышел учитель. В его глазах читалось удивление. За ним последовали ученики. Он остановился на своём привычном месте встреч и стал ждать. Ученики, удивлённые этим неожиданным жестом учителя, также стали ждать.

Прибыл Авель. Он вёл за собой небольшой отряд — не более сотни человек. Они шли без оружия, опираясь на посохи, а за их спинами висели сумы. Люди были одеты в полосатые тоги чёрно-сизой расцветки и простые сандалии.

Авель и шедшие с ними люди были невысоки и очень бледны, будто плотные призраки. Глаза: серые зрачки на белых яблоках. Тонкие губы и волнистые волосы, будто загустевший свет.

Авель подошёл и каждому в отдельности медленно поклонился до самой земли. Его люди, чуть позади, повторили этот жест. Авель выпрямился и посмотрел в глаза учителя.

— Я не нашёл покоя на своей родине и решил странствовать. Я прошёл от границ умирающей земли, за пределами владений брата Осириса, до ледяных пустынь на дальнем северо-востоке. В этих странствиях я не нашёл своей родины, но зато нашёл близких людей. Все они, как и вы, моя семья. Прошёл ли я испытания?

Эд’М как-то странно усмехнулся и ответил тёплым голосом:

— Конечно ты прошёл, и даже лучше многих, — учитель обнял Авеля, но потом неожиданно сказал:

— Ну, а теперь я бы не прочь и тебя выслушать, Каин. Скажи мне: прошёл ли ты испытание?

Все удивлённо посмотрели по сторонам, не понимая, где же учитель увидел их последнего и самого старшего брата. И тут они услышали голос. Звонкий, тёплый, что проникает в тебя и согревает:

— Эх, а я так надеялся, что обману вас, учитель.

Буквально из воздуха появился Каин. Он сидел возле шатра, закинув руки за голову и ногу на ногу. Его лицо скрывала новая маска — золотой слепок его былой красоты. Его волосы были коротко пострижены и аккуратно уложены. Каин был одет во всё чёрное: штаны, куртка и сапоги из вяленой кожи. Сверху был накинут чёрный плащ с капюшоном. Возле его ног лежали два широких меча с изгибающимися к концам лезвиями. Каждый из них имел продолжение в виде тонких и длинных цепей.

Каин поднялся, отряхнулся и сделал реверанс. В этом жесте было уважение, но и не меньше иронии.

— Я вас всех приветствую и в первую очередь вас, учитель, — растягивая слова, произнёс Каин. — Я не прочь узнать, когда же вы меня заметили? Не с самого же начала? Я ведь так надеялся, что хорошо научился быть незаметным. Мне ведь получилось обмануть сестрицу Сарасвати, а это дорогого стоило. Правда, после того, как вы ей выдали неплохой кредит доверия, она полностью расслабилась, и я мог не так сильно напрягаться. Но всё равно: я до последнего надеялся, что моя шалость удалась.

Сарасвати, потемнела от злости, а её волосы наполнились электричеством. Уязвлённая и, как ей показалось, униженная, она устремилась к нему, но Эд’М остановил её быстро поднятой рукой. В его голосе была непривычная строгость и разочарование:

— Нет, я заметил тебя лишь недавно, когда пришёл Вендиго. Он сказал, что его верный волк почуял, что кто-то скрывается в нашем лагере.

— Ну, конечно, животные, — хлопнув себя по лбу, воскликнул Каин. — Значит, мне ещё расти и расти.

— Как и всем прочим, — сухо ответил учитель, внимательно изучая своего первого ученика.

— Если верить твоему тону, то я не прошёл? — наигранно переживая, спросил Каин.

— Перед тем, как ответить тебе на этот вопрос, ответь на мой: Где твой народ?

— Мой народ? — переспросил Каин, а потом театрально развёл руки и, повернувшись вокруг своей оси, высоким триумфальным голосом сказал. — Моё племя это все те, кто останутся после вашего ухода. Я хочу остаться здесь. Это не жадность, учитель, я отвечу сразу на твой несказанный вопрос. Это милосердие. Чем прочие хуже нас? Мой брат шёл дорогой с запада на восток, я же предпочёл идти с юга на запад, потом на север, потом на восток и так далее по кругу. Я видел везде людей. Да, знания в них ещё дремлют, но они вот-вот пробудятся. И я хочу поделиться своим опытом со всеми ими!

Произнося последние слова, она воздел руки вверх, а потом резко опустил их и уже низким траурным голосом продолжил:

— Позволь мне остаться здесь, мой учитель. Взамен я буду отбирать моим братьям и сёстрам избранных. Они принесут небывалую пользу и освежат их кровь.

Наступила тишина. Учитель продолжал изучать своего ученика и лишь спустя долгие секунды он тяжело вздохнул и отвёл взгляд.

— Ты невероятен, — с той же нотой разочарования произнёс Эд’М, отрицательно замотав головой. — Ты одновременно усвоил моё наставление, так и нет. Ты прекрасно понял свои способности, но ты пытаешься откусить слишком большой кусок, стараясь доказать своё старшинство. Будь острожен. Этот путь приведёт тебя на дорогу разочарований и если ты не увидишь собственные ошибки, то ты найдёшь их в других. А теперь я хочу, чтобы ваши люди сегодня отдыхали, общались и праздновали, а завтра мы отправляемся в Шамбалу.