Мы будем дома на Рождество

Глава 8

Лила потерла руками предплечья, когда смотрела два дня спустя на фермерский домик. Спенс был настоящим джентльменом. За исключением нескольких поцелуев украдкой, он не распускал руки, и каждый вечер с ним заканчивался мытьем посуды за десять минут. Даже сейчас огни на первом этаже в его доме ярко горели. Она не отваживалась туда пойти, думая, что это ему свято, и она вторгалась достаточно в его жизнь. Но она знала из разговоров о теплице, что на первом этаже большого дома находятся офисы, и он живет над ними.

Погруженная в свои мысли, она все же услышала свист раньше, чем скрип шагов, и улыбнулась. Она узнала низкий звук, потому что Трэвис проводил добрую часть рабочего дня насвистывая.

— Ты пытаешься предупредить меня, что ты приближаешься?

— Умный мужчина не подкрадывается к женщинам, а стоит один, делая все возможное, чтобы не напугать их. — Послышался его голос из полумрака.

— Это хороший жизненный девиз.

— Однажды услышал, как это говорит отец Спенса, и оно привязалось. — Трэвис шагнул на крыльцо, каблуки легко стучали по дереву, и его широкие плечи закрыли ей прямой вид на фермерский дом. — Довольно холодно, чтобы стоять здесь в домашних тапочках и без куртки.

Она взглянула на пушистые розовые тапочки, скрывающие ее ноги. Они были подарком от Спенса этим утром после завтрака и просто смотреть на них вызывало у нее улыбку. Напоминание, что она была на улице произвело обратный эффект. Холодок пополз по ней, пока она наблюдала, как ее дыхание превращается в туман в ночном воздухе.

— Мне просто нужно немного свежего воздуха. — Пояснение прозвучало неубедительно даже для нее.

Он откинулся на перила крыльца и скрестил лодыжки одну на другую.

— Работать на улице весь день не достаточно для тебя?

— Думаю нет. — Она заметила свитер с треугольным вырезом, выглядывающий из-под его полу застёгнутой молнии на куртке, и попыталась вспомнить видела ли она когда-нибудь его в чем-либо кроме толстовки или клетчатой рубашки. Казалось, словно она представила себе конец свидания вечером. — Ты сегодня бастуешь?

Он усмехнулся.

— Нет, мэм.

— Должно быть приятно быть таким востребованным. — Она сомневалась, что он проводил много ночей в одиночестве, но увидев его до полуночи, заставило ее задуматься приглашал ли он женщин для сначала поужинать.

Мысли о сексе отправили ее разум крутиться прямо в направлении Спенса. Прежде, чем она смогла остановиться, ее взгляд на короткий миг переместился на фермерский дом. Она осознала, что делает и бросила свой взгляд обратно как раз вовремя, чтобы столкнуться с весельем в глазах Трэвиса. Вот пример того, как попасться с поличным.

— Что?

Трэвис взглянул на рассматриваемый участок, а потом обратно на нее.

— Он работает.

Она сжала руки в кулаки, даже впилась ногтями в ладошки, чтобы сохранить нейтральное выражение лица. Она хотела держаться спокойно и безразлично. Безусловно ей не хотелось втягивать Трэвиса в разговор о личной жизни его босса. Это не старшая школа в конце концов.

Всё же...

— В связи с праздниками?

Трэвис засуетился, ни с того ни с сего непривычно нервный для парня, который обладал способностью сливаться с фоном, впитывая все, что происходит вокруг.

— Частично.

— Что с остальным? — Когда Трэвис пожал плечами, она опустила голову, пока он снова не посмотрел ей в глаза. — Расскажи мне.

— Тебе нужно спросить его. — Он провел произвольную линию на крыльце носком своего ботинка.

Отвлечение. Пожимание плечами. Не отвечая. Все это совпало, ударяя ее точно в середину груди.

— Чтоб тебя, это из-за меня, не так ли?

— Я не знаю.

Кусочки падали как домино. Спенс, его работники, они появлялись каждый день, посвящая так много часов, чтобы поднять ее бизнес и обеспечить работу. Там должен быть непредусмотренный результат. Она хотела надрать себе задницу за то, что была слишком глупа, чтобы понять это.

— Не разыгрывай невинность. Спенс работает сейчас, потому что провел большую часть дня в лагере со мной. — Когда в ночи было тихо за исключением тихого шелеста ветра, выделяющегося на фоне деревьев коттеджа, она отказывалась отклониться от темы.

— Рассказывай, Трэвис.

— Хорошо, да. Что-то вроде этого. — Он почти упомянул ее, когда отвечал.

— Ты имеешь в виду именно под ЭТИМ.

Трэвис откинул голову назад и пробормотал слова слишком тихо и грубо, чтобы уловить смысл. Когда он снова посмотрел ей в лицо, то криво улыбнулся, как если бы он понял и был готов к этому.

— Включая работу в лагере, с Остином и Митчем, Спенс работает втрое больше. Он управляет бизнесом в теплицах в вечернее время, после рабочего дня на стройке.

Это прозвучало осторожно, как бы преуменьшая то, что Спенс скрывал от нее каждый день.

— О скольких часах мы говорим?

— Наверное о четырех или пяти. Может больше.

Она быстро подсчитала и не смогла представить свободного времени от работы или даже для принятия душа.

— Ты должно быть шутишь.

— Слушай, Лила, это то, кем он является. Он умный парень, который работает как каторжный. Он помогает людям и никогда не говорит об этом, но он не позволяет работе пострадать из-за этого, даже если это означает почти не спать несколько дней.

— Это безумие.

— Ну, на этот раз эта жертва ради тебя.

Так много отдавал, а она понятия не имела. На самом деле, если бы она была откровенной, она бы попрактиковалась над формой нежелания знать. Не нужно быть математическим гением или супер сыщиком, чтобы понять зацепки.

— Он никогда и слова не сказал.

Трэвис покачал головой.

— Не в его стиле, но он бы не делал этого, если бы не хотел.

— Кто захочет так работать?

Трэвис закрыл один глаз и только одним левым умудрялся смотреть на нее.

— Думаю, ты много значишь, поэтому он добивается своего, работая.

Слова оставили гулкий стук в ее ушах. Они вились вокруг нее, согревали ее. Защита, которую она возвела в передней части своего тела, блокируя возможные несчастья, немного опустилась.

— Его нелегко понять.

— Несмотря на большой ум, он далеко не такой сложный, как думает. Люди редко понимают, но ты молодец.

Она заблокировала чувства. Если она позволит своему разуму пойти в этом направлении… ну, женщине требуется немного самосохранения.

— Не в его принципах спать.

Трэвис потер рукой рот. Потратив следующую секунду, чтобы прокашляться.

— Я думаю, сон — это последнее, о чем он думает, когда речь о тебе.

И вместе с этим она поняла, что говорит не с тем мужчиной.

— Спокойной ночи, Трэвис.

— Спокойной ночи, мэм.

— Лила.

Он улыбнулся.

— Лила. — Он оттолкнулся от перил и подмигнул ей, прежде чем неуклюже спустился по лестнице, насвистывая, когда уходил.

Пять минут спустя она все еще стояла на крыльце. Пока не мигнул свет в фермерском доме на холме, она приняла решение. Своего рода переворачивающее жизнь. Она сыграет в их общую игру — изображать неприступность. Пришло время ей взять все под контроль.

Черные строчки на отчете перед Спенсом слились в одно длинное пятно. Он закрыл глаза, надеясь снова сфокусироваться, когда откроет их. Он достиг точки, когда они стали сухими и чесались, как если бы были завалены галькой. Еще больше этого дерьма, и он поставит свою подпись под чем угодно.

Не то, что у него был выбор. Видеть Лилу каждый день, упиваясь чистой радостью, с которой она принимала каждое задание, заставляло его возвращаться. Это и милое личико, классная задница и воспоминания о ней обнаженной. Те же воспоминания, которые постоянно делали его твердым. Он не был так возбужден и готов к действию с тех пор, как был подростком и трахал все, что движется.

Он откинулся в кресле и сложил руки за головой. В офисе было непривычно тихо, закрыв лавочку часами ранее. Рождественская елка в углу у входа светилась смесью белых и красных огоньков, пока тихий звук рождественского гимна, который он не узнавал, проигрывался по радио.

Обычно комната гудела от деятельности — постоянно звонящих телефонов, жужжания принтеров, людей входящих и выходящих, и устойчивого хода болтовни о том, что случилось в городе. Больше, чем раз он слышал упоминание о нем и Его Последней, и попытался притвориться, что это изречение не относится к Лиле. Городское сватовство вышло из-под контроля, а он не был днями в теплице, чтобы снова вернуть этот контроль.

Когда он не был в лагере, то работал здесь. Он хотел в один шаг уйти с этажа теплицы и постоянных слухов, кружащих там, не то, чтобы у него было достаточно уединенности в фермерском доме. Элейн и Карен сидели за стойками напротив друг друга. Дети из старшей школы, которые регистрировали, и парни, которые осуществляли доставку, заходили и выходили, задавая всевозможные вопросы.

Его рабочее место находилось у дальней стены, отделенное от всех остальных двумя стульями и проходом между женским столом перед ним и уборной, и комнатой с принтером позади него. Уже не раз он носился с идеей построить закрытый офис, где бы он мог спрятаться, но ему никогда не нравился момент, когда босс — как отдельный субъект. Его отец этого не сделал, и Спенс довольствовался в этом отцовским примером.

Когда скрипнула половица его глаза открылись. Старый дом издавал столетние стоны, но этот звук походил на вторжение человека.

Лила стояла там, вцепившись мертвой хваткой в переднюю часть своей куртки, а ее волосы были завязаны в хвост. Господи, просто мысли о ней сейчас смогли заставлять появиться ее как по волшебству. Она играла значительную роль в его мечтах, и эти мечты теперь просачивались в часы его бодрствования.

Он несколько раз моргнул, но фантазия, это прелестное безумие, не сдвинулась с места.

— Лила?

Она не отошла от двойных дверей между офисом и центральный холлом фермерского дома. Она осмотрела комнату, улыбнувшись, когда ее взгляд упал на стену Рождественских открыток, сделанной Элейн из куска пробкового щита и ящика гвоздей.

— Почему ты еще не спишь? — спросила Лила.

Не тот вопрос, который он ожидал.

— Что?

— Уже поздно. — Ее голос дрожал, когда она взглянула поверх его плеча в направлении центральной лестницы, ведущей на второй этаж. — Мы одни?

Вопрос скакал вокруг его разума. Она не могла думать, что у него появилась другая женщина здесь. Она была слишком умна для такого рода ерунды.

Он позволил передним ножкам стула удариться о пол. К треску металла по дереву добавился дополнительный ритм громкого тиканья настенных часов.

— Здесь только я.

— Второй час ночи.

Что было невыносимым, потому что он еще не прикасался к кипе рядом с его правой рукой на рабочем столе. Мысль о работе еще час или два, приготовив эту последнюю чашку кофе, превращалась в твердый кувыркающийся шар в его пустом желудке.

— Я потерял счет времени.

— Это правда? — Она скользнула в комнату. Едва вошла. Один осторожный шаг, и она оказалась спиной к стене, а ее тело рядом с мигающей елкой.

— Да. Что ты здесь делаешь? — Он больше, чем один раз фантазировал о ней здесь, но не на этом этаже. Наверху, прижав ее к дивану или голой среди смятых простыней.

— Ты не ответил на мой вопрос.

Он едва мог вспомнить. Не было ничего откровенно сексуального в ее спортивных штанах, но они продолжали захватывать его внимание. Этот вид, удобный и теплый, лицо очищено от макияжа, такое розовое и сияющее, притягивало его больше, чем это смогло бы сделать модное платье. Это было настоящим, неподдельным. Этот облик ей подходит.

Даже не подходя ближе, он знал, что от нее будет пахнуть миндалем. Она всегда так пахла.

— У меня была кое-какая бумажная работа.

— Каждую ночь, с тех пор как я приехала в город? — Она сделала еще несколько шагов, идя по направлению к центру комнаты и остановившись прямо напротив его рабочего стола.

— Тут куча скопившихся дел.

Она опустила руки от куртки, вместо этого расположив их по другую сторону его стола.

— Почему ты на самом деле здесь?

Молния едва доходила до верха ее груди и все, что он мог видеть — очень много белой кожи. Открытие заставило его мозг трещать, а кровь нестись по его телу в энергичной гонке к его эрекции.

Он пытался сосредоточиться на разговоре. Задумавшись, сможет ли написать свое имя, если кто-нибудь заставит его прямо в эту секунду.

— Я живу наверху.

— Я имела в виду офис. — Она наклонилась, и ее куртка опустилась. — Почему ты на самом деле здесь в такой час?

Он попытался переместить взгляд обратно к ее лицу, но затененная ложбинка между ее грудей и мягкие изгибы плоти, что он увидел, накрепко захватило его внимание и не отпускало.

— Я не понимаю, в чем твой вопрос.

— Давай сыграем в игру. — Она обошла его стол, пока не встала меньше, чем в шаге от его стула.

— Звучит опасно. — Черт, шанс, что он проглотит свой язык возрастал с каждой секундой.

— Я задам вопрос, а ты ответишь.

— Значит я был прав. Опасно.

— Ты работаешь допоздна в теплице, потому что проводишь все свое время в течение дня, работая со мной?

Он заставил свой мозг работать. Даже когда она пробежалась пальчиками вниз по его руке, он сдержался, выплевывая слова, надеясь, что они не были случайным бредом.

— Это не так.

— Спенс. — Он взглянул на нее, потому что он не мог смотреть никуда больше прямо сейчас.

— Да?

— Ты вроде умный парень. Если это правда, ты ответишь мне.

— Умные — книги. Люди не всегда умны. — И теперь он почувствовал себя довольно глупо. Не мог докричаться до мозга, не важно, как сильно он старался.

— Мне нужна правда о твоих поздних часах. — Она просунула руку под его локоть.

Затем он оказался на ногах, прямо рядом с ней, глядя ей в лицо, и не помнил, как вставал.

— Я немного задержался. Сегодня Рождество, так что этого следовало ожидать. Ничего страшного.

— Давай попробуем еще раз. — Она скользнула руками по его груди.

В три секунды он собирался положить ее на стол и пережить свою любимую фантазию о ней. Его руки накрыли ее.

— Что это значит?

— Спенс?

— Да, ладно. Да. Я делаю все дела, которыми бы занимался в течение дня, если бы у меня было время.

— Так я и думала.

Секунду они смотрели друг на друга, а затем она оказалась на нем. Она смяла его губы своими, пока ее руки поднялись к его волосам, его плечам, его спине. Энергия захлестнула их, живая и дикая. Она застонала в его губы, когда ее язык скользнул внутрь. Она была везде, удерживая его, отвечая на каждую потребность прежде, чем он понимал, что ему это нужно.

Словно гроза прогрохотала над ними, он захватил контроль. Повернувшись, он прижал ее к стене. Пальцами потянул молнию, с облегчением, когда разрывающийся звук, пронесся по комнате. Он откинул материю в сторону и увидел кружевной бюстгальтер и то, как грудь вырывается из него.

— Черт, Лила. — С нежностью, которую не испытывал, он коснулся кончиками пальцев ее кожи, обводя большими пальцами ее соски.

Она сбросила куртку, позволяя ей упасть на пол позади нее.

— Для тебя.

— Если бы я знал, что ты ничего не одела, кроме лифчика под эту куртку...

— Вот еще один секрет. — Ее губы порхали над его ухом, прежде чем языком она лизнула край. — У меня под брюками ничего нет.

Черт. Он погладил ее грудь, взвесил в руках, вспоминая, как она наполняла его рот. Насколько чувствительной она была. Скользнув руками за спину, он отстегнул ее лифчик, почти разрывая застежку в спешке, чтобы увидеть ее голой и готовой.

Лифчик упал вниз по ее рукам. Он не забыл ни дюйма ее. Высокая круглая грудь. Настоящая, как и все остальное у нее, и идеальный размер. Он наклонился, чтобы взять в рот одну и почти закричал, когда ее руки оказались в его волосах, чтобы удержать его там. Он сосал и целовал, облизывая вокруг и над ней.

— Спенс, да.

Он соскучился по этому голосу, мягкому, а в другую секунду задыхающемуся.

— Мне наплевать на выбор времени, или почему ты выбрала сегодняшний вечер, пока ты здесь. — Его губы снова нашли ее в потрясающем поцелуе, который вытянул из него весь воздух.

Когда несколько секунд спустя она подняла голову ее губы были припухшими и надутыми, а ее взгляд неясным.

— Можешь сделать для меня одну вещь?

Он отдал бы ей дарственную на дом, если бы она захотела.

Он положил руки по обе стороны ее лица, ожидая минуту, когда сможет ее снова поцеловать.

— Все что угодно.

— Покажи мне свою спальню.