Мы были высоки, русоволосы…

Одно художник в сердце носит:

на глаз проверенным мазком

пейзаж плашмя на землю бросить

и так оставить. А потом

Все взвесить, вычислить,

измерить.

насытиться ошибкой всласть,

почти узнав, почти поверив,

к концу опять в безверье впасть.

И так все дни.

И с риском равным

быть узнанным, взглянуть в окно.

Весь мир

принять вдруг за подрамник,

в котором люди — полотно.

И дать такую волю кисти,

так передать следы земли,

чтоб в полотне живые листья

шумели, падали, цвели.