Мы были высоки, русоволосы…

Прохожий,

у ног твоих могила неизвестного поэта,

К концу жизни он был в долгах,

как в веснушках.

Его сосед — неутомимый весельчак,

Был, почти что, единственным читателем

его прекрасных стихов.

В них было много девушек и женщин, и от них,

страдающих подагрой,

Шел винный запах.

Многие усмотрели в этом

Пример безнравственности и давно всем надоевшей

богемы.

Какой-то местный журналист, уважающий

Из поэтов лишь Клопштока,

Написал о них негодную статейку.

Отсюда все пошло:

поэта осмеяли, и нередко,

Когда он проходил у светлых окон,

Ему на голову падали помои и безобидная

Цыплячья кожа апельсинов.

Но он продолжал жить…

Он знал женщин,

Увидев которых,

мужчины в волнении роняли из рук трости.

На женщин ушла вся сила, молодость и деньги.

Умер он, подымаясь по лестнице на свой

четвертый этаж, —

Любил высоту старина и никогда не пользовался

лифтом,

Хотел, чтоб смерть его застала у высот.