Мятежный рейд

Глава 12 Неуступчивый бейлиф

Ромси показался мне городком менее уютным, чем тот же Невермут. Портовые причалы, давно не ремонтируемые, могли принять не больше трёх кораблей среднего тоннажа. Довольно странно, учитывая активную судоходность в этих местах. Сейчас у одного из них болтался какой-то обшарпанный баркас со скучающей командой на борту, что подтверждало наши выводы о блокаде Роканы в верхней её части. Кто успел проскочить — тот давно уже в Скайдре. Остальные, вероятнее всего, скопились в Осхоре в ожидании, когда это безобразие закончится.

Появление каравана вызвало ажиотаж. Первым делом к нам рванула шлюпка с полощущимся на ветру флажком с малым королевским и таможенными гербами. Двое представителей таможни — обоим на вид было лет по пятьдесят — с важным видом поднялись по штормтрапу на «Эпиналь», тщательно скрывая радостный блеск глаз. Не знаю, в чём причина: то ли скука настолько заела чиновников, что они готовы были работать до самых сумерек, то ли алкали получить несколько заветных «корон» в качестве благодарности от владельца каравана. Пенберти, страдальчески морщась (понимая, что без взятки не обойдется), спустился с ними в кают-компанию, где находился больше часа. Проверка документов на товар, пусть мы и не собирались в Ромси разгружаться; светская беседа о происходящих в Дарсии событиях; положенные несколько бокалов «Идумейского» — ритуал долгий и необходимый, если не хочешь, чтобы влиятельная служба не совала палки в колеса. А ведь нам еще до Осхора двое суток идти.

Я со шкипером Оскаром маялись на палубе, ожидая таможенников. Нужно было решить вопрос с пленниками, которых пришлось тащить с собой, чтобы сдать на руки властям. Не отпускать же преступников восвояси! Этак покажем пример голубиной кротости, бароны совсем обнаглеют от безнаказанности!

Наконец, оба чиновника с довольными и маслянистыми от выпитого вина глазами вышли наружу. Мы тут же шагнули к ним навстречу, учтиво поздоровались. Для солидности я надел тёмно-голубой парадный кафтан, на пояс нацепил шпагу, как представитель дворянского сословия, а на голове у меня красовалась чёрная треуголка с красной оторочкой.

— Господа! — Оскар как капитан корабля тоже имел вес, поэтому начал первым. — Дозволено ли будет занять у вас некоторое время для решения одной щекотливой проблемы?

Один из таможенников, тощий, с мелкими морщинами, покрывшими лицо как кракелюры, настороженно выпрямился, как будто приготовился отбиваться от непонятной напасти, и судорожно сжал рукоять шпаги. Видимо, он был здесь старшим.

— Извольте, э-ээ…

— Капитан корабля Хубальд, — представился Оскар. — А это глафорд[1] Игнат Сирота, командир нанятой господином Максэнли кондотты. Дворянин.

— Очень приятно, господа, — кивнул морщинистый и поглядел на своего товарища, куда более гладкого и даже розоватого от беспечности жизни, о чём говорила его тучность в виде выпирающего из-под мундира живота. Тот был не против услышать нечто интересное и кивнул. — Что вы хотели сказать?

— Сегодня ночью на караван было совершено нападение, — говорить решил я. — Отряд в количестве тридцати человек под покровом ночи подобрался к флагманскому кораблю и попытался взять его на абордаж. Силами кондотты атака отбита, большая часть злодеев умерла, но у нас в трюме находятся четверо раненых пленников, которые могут дать показания на барона Марисьяка, который их нанял для своих нужд.

— Барон Марисьяк? — толстяк посмотрел на морщинистого. — Не тот ли, который из поместья «Серебряный ручей»? Скотовод…

— А-аа, — протянул чиновник. — Увы, господа, мы ничем помочь не можем. Таможня такими вопросами не занимается. Обратитесь лучше к бейлифу Бедде. Он живет на Яблоневом Взгорке, у него дом с коричневой черепицей.

— Может, сдать злодеев в полицию? — Оскару очень не хотелось куда-то идти и беспокоиться о людях, которые едва не захватили его корабль. — Пусть проведут следствие…

— В любом случае бейлифа известить необходимо, — толстяк нагнал голосу холодности. — Даже если это не в его компетенции, он знает, как поступить. И да, господа… хотелось бы узнать: собираетесь ли вы отпускать на берег своих людей?

— А как нам иначе оповестить бейлифа? — я взглянул на него, явственно ощущая мысли о лишней монете. — Экипажи, скорее всего, останутся на кораблях, а вот у нас есть дела в Ромси.

— В таком случае загляните в контору, чтобы получить разрешение, — быстро заговорил морщинистый. — В городе неспокойная ситуация, гарнизон приведён в повышенную боевую готовность. Сами понимаете, каждое новое лицо, появившееся здесь, вызовет подозрение. Проявите благоразумие. Всего доброго.

Проводив таможенников, мы некоторое время стояли молча у борта, глядя на плывущую к берегу шлюпку. Оскар сплюнул в воду и недовольно проворчал:

— Никогда не любил речную таможню. Придумали правила, которым приходится подчиняться, ибо — королевские чиновники! Из любой мелочи сумеют извлечь прибыль в свой карман!

— Разве нахождение каравана на фарватере не освобождает от уплаты пошлины? — удивился я.

— Слава богам, что до Речной Хартии не добрались, крысы! — шкипер поправил треуголку. — Но разрешение на посещение города относится только к морским портам! А кто-то посчитал, что и на реках можно безнаказанно вытягивать из кармана подданных королевства звонкую монету!

— И никто не подавал в суд? Это же нарушение Хартии!

— Сразу видно, Игнат, что ты в Дарсии никогда не жил, — махнул рукой Оскар.

— Так и есть. Поэтому никогда не подвергал сомнению работу таможни.

— Хартия — не свод законов, а всего лишь кодекс договоренностей между всеми участниками. Купцы, капитаны, таможенные службы однажды сели кружком и пришли к соглашению. Лет сорок никто не нарушал ни одного пункта, потому что иначе санкции серьёзно били по карману. Да и не только санкции. Репутация тоже много значит в нашей профессии. Но таможенники исподволь стали всевозможными путями обходить запреты, пользуясь своей властью. Где-то показали фальшивый указ короля, где-то запугали некими последствиями… Вода камень точит, Игнат. И вот мы сегодня вынуждены платить за право сойти на берег!

Он снова сплюнул за борт, не заметив, что к нам подошел Пенберти. Судя по хмурому выражению на лице, ему пришлось расстаться с частью денег.

— Сколько? — не выдержав, рассмеялся я.

— Пять крон.

— Но за что? Мы же в нейтральных водах.

— За проверку товара. Вдруг контрабанда, — кисло улыбнулся управляющий. — Якобы сейчас очень шаткая ситуация в торговле из-за блокады. Впрочем, господин Максэнли этот момент учитывал и выделил на него из финансового резерва немного денег.

— Говорю же, эти крысы найдут возможность урвать свою долю! — шкипер продолжал пыхтеть от злости, не понимая, что ничем не поможет Пенберти своими эмоциями.

— Николь, не желаете со мной сойти на берег и посетить бейлифа? — я посмотрел на унылого управляющего. — Надо спихнуть с рук бандитов. Пусть местные власти ими занимаются. Хоть вешают, хоть домой отпускают.

— Стоило тогда их тащить в Ромси? — криво усмехнулся Пенберти. — Прирезали бы по дороге и в воду — на корм рыбам.

Не ожидал такой кровожадности от человека, никогда не державшего в руках оружия. Уловив моё недоумение, Пенберти пояснил:

— Я вовсе не жажду крови, но ситуация на реке очень нервозная, а мы тут еще масла в огонь подливаем. Отпустим эту четверку — они нам обязательно отомстят на обратном пути. Расскажут барону, кто был виновником их разгрома, и соберут куда больший отряд, чем в прошлый раз. Перехватят по дороге. Уверен, способы найдут, лишь бы отыграться. А так пропали, да пропали. Чёрт с ними.

— В следующий раз я обязательно поинтересуюсь вашим мнением, — без шутливых ноток в голосе ответил я, глядя на управляющего.

— Спасибо, командор.

Он, как и мои штурмовики, взял в моду называть меня именно так, а не «кондотьер», «сеньор» или «глафорд». Дурной пример заразителен, как бы я с ними не боролся.

— Господин капитан, не прикажете ли спустить лодку на воду? — Пенберти слабо улыбнулся. — Пожалуй, стоит наведаться в гости к местному бейлифу. Заодно и пронюхаем, что творится в провинции.

Пока Калифер по приказу Оскара искал нам гребцов на лодку, сигнальщик дал приказ Ричу прибыть на флагманское судно. Я не хотел брать с собой охрану, полагая, что бывший пластун справится с этой ролью куда лучше, чем пятеро штурмовиков. Да и незачем привлекать внимание горожан вооруженной толпой.

На берег нас доставили гребцы, и я отправил их обратно, потому что Оскар опасался оставлять своих людей в городе после ночной атаки на караван. Мы могли при случае заночевать в Ромси, а утром вернуться на судно.

Первым делом мы заглянули в одноэтажное деревянное здание, где находилась таможня, и заплатили за разрешение прогуляться по «славным и удивительным улочкам прекрасного города», как заявил обрадовавшийся лишним монетам в своём кармане чиновник. Разрешение представляло из себя квадратный номерной жетон из тонкого бронзового листа на просмолённом шнуре и с вычеканенным на нём гербом таможни. Нам достались номера с 28-го по 30-й.

— Я бы мог дать общий жетон, — заявил знакомый морщинистый таможенник, скучавший в ожидании окончания рабочего дня. — Но вдруг вы захотите разделиться, и кто-нибудь из вас ненароком попадёт в руки стражи. Как потом доказать, что вы с одного корабля?

Замечание было дельным, и мы, поблагодарив чиновника, вышли на улицу. Пенберти бывал в Ромси дважды, поэтому уверенно повёл нас между лабазами и складами.

— Город сам по себе небольшой, — управляющий взялся рассказывать о Ромси, пока мы шли по грязной улице между деревянными сараями, сдаваемыми в аренду местными горожанами купцам, привозящим сюда свои товары. — Не больше трёх тысяч населения. Кто-то работает в порту, но в основном, мужчины заключают договор с местным нобилем и уходят на несколько месяцев в каменоломни. От города лиг тридцать. Видите горы? Там обнаружили залежи мрамора. Вот народ и рванул туда хоть что-то заработать. Есть еще леса, но их запрещают рубить по королевскому указу. Заготавливают древесину в небольших количествах, обрабатывают в Ромси и отправляют в столицу.

Лет триста назад переселенцы с северных провинций Дарсии нашли долину Роканы весьма пригодной для жилья. Здесь росли густые леса, полные разного зверья, в реке водилось неисчислимое количество разнообразной рыбы, не было болотистых мест — постоянного источника лихорадки и дурных болезней

Чтобы оградить себя от нападений диких зверей и горских племен, которые нет-нет да и спускались в долину, новоприбывшие построили деревянный форт, рядом с которым прилепился посёлок. В случае тревоги жители уходили под защиту крепости вместе с домашними животными и скарбом. Дома не жалели. Леса вокруг много, отстроиться можно, а вот загубленную жизнь не вернуть.

Потом на месте форта вырос каменный замок, хозяином которого стал барон Клойд, появившийся откуда-то с западных земель между Осхором и Грёзами (впрочем, в то время это были такие же мелкие деревушки, как и Ромси) с небольшим вооруженным отрядом. Он объявил себя хозяином здешних мест, обещая защищать жителей посёлка, но взамен требовал подчинения и оброка. Не желая терять вольность, люди возмутились и попробовали прогнать пришлых. Всё закончилось короткой, но жестокой сечей, в которой погибло половина мужского населения Ромси. Против хорошо вооружённых наемников устоять было практически невозможно.

Барон Клойд дал присягу тогдашнему королю Дарсии, получив взамен титул наместника Ромси, с правом передачи по наследству, и с тех пор только усиливал своё влияние, ставя на всевозможные важные посты своих родственников. К его чести, город он старался строить и населять его людьми работящими. Постепенно вокруг замка Клойд вырастали каменные кварталы, в которых селились купцы, вельможи, богатые горожане. Наместник издал приказ, что ни один из строящихся домов не может превышать высоту в два этажа. Исключение составляли местный храм и пожарная каланча. Поэтому-то мне было удивительно видеть однообразные здания с аккуратными черепичными крышами в центре города. Как будто строились они по единому лекалу.

Королевской власти, занятой борьбой с сепаратистами южных провинций кровь из носу нужны были лояльные короне дворяне, поэтому барон Клойд и большинство «речных баронов» — как стали называть тех, кто селился по берегам Роканы и Эритии — получили большие полномочия по сбору налогов и личные преференции.

Со временем опасность мятежей утихла, и речные бароны распоясались, не обращая внимание на то, что фактически дискредитируют короля своими действиями и поступками. Именно тогда купеческая гильдия и начала нанимать охрану для своих караванов. Безнаказанность переросла в серьёзную проблему для торговли центральных провинций.

Ромси меня не удивил ничем. Такие же, как в других городах, узкие улочки, ныряющие то вверх, то вниз, повторяя ландшафт холмов, теперь покрытых камнем; та же грязь на окраинах и старательная работа уборщиков в центре города. Небольшая площадь, на которой читаются королевские указы, совершаются казни, наказывают провинившихся, прилегающий к ней рынок со своим непередаваемым запахом.

Яблоневый Взгорок, как пояснил Николь, это небольшой район, где живут люди с хорошим достатком, и он примыкает к замку с южной стороны. Нужно только пройти через площадь, чтобы особняк Клойдов оставался справа. Там спокойный квартал, меньше риска наткнуться на неприятности.

При этих словах Рич только хмыкнул и недвусмысленно провел рукой по перевязи, где висели его грозные метательные ножи. Впрочем, он их прикрывал матросской курткой, чтобы не привлекать внимание стражи.

Этот Взгорок мы нашли без труда. Ориентируясь на белоснежный храм Светлых Богов с узким вытянутым куполом и колоколом под крышей, нам удалось выйти сразу на широкую по сравнению с другими улочку, с высокими коваными заборами, вдоль которых росли деревья и кустарники.

Встречавшиеся на нашем пути горожане щеголяли в добротных костюмах и платьях из дорогих тканей, их надменные лица говорили о достатке и сытой жизни. На нас они глядели со смесью удивления и настороженности. Ну да, странности в нас хватало. Один в богатом кафтане с дворянской шпагой, второй в шерстяном коричневом длиннополом сюртуке явно смахивает на торгаша, а третий и вовсе головорез с волчьим взглядом в тёмных глазах. Есть от чего удивиться и испугаться.

Молодых девушек сопровождали матроны или мужчины, вооруженные шпагами, ножами или пистолетами, заткнутыми за пояс. Ладно, что никто не бросался в разные стороны с криком позвать стражу.

Я вежливо поинтересовался у одной пожилой пары, где проживает уважаемый бейлиф, на что получил обстоятельный ответ от мужчины в сером сюртуке и с круглой шляпой на голове. Он ткнул тростью в один из домов, до которого оставалось пройти чуть больше двадцати шагов.

— Поспешите, господа, — сказал горожанин, желая поскорее избавиться от нашего присутствия. — Уважаемый Беддо в своем доме принимает только до обеда, а колокол, судя по солнцу, скоро прозвонит полдень.

— Благодарю, — я прикоснулся к шляпе, и мы двинулись дальше.

— За нами топают трое солдат с офицером, — сказал Рич. — Какие здесь бдительные люди, сердце радуется.

— А вы ничего не заметили, господа? — поинтересовался Пенберти. — Порт пустой, а среди местных мелькает много южан. Их очень легко отличить по цвету кожи. Она чуть смуглее, волосы, в большинстве своем, чёрные.

— И какой вывод, Николь? — стало мне любопытно. К этому моменту мы подошли к дому, по описанию таможенников, принадлежавший бейлифу Беддо. Пожилой мужчина тоже на него указывал. Типичный двухэтажный аккуратный особняк, окруженный с трёх сторон уютным садом, с яркими цветочными клумбами вдоль каменной дорожки, ведущей к тёмно-красной лестнице из шлифованного гранита.

— Просто констатирую факт, — пожал плечами управляющий. — Если верховья Роканы блокированы, патрули не пропускают корабли… значит, остался единственный путь по левому рукаву. А им частенько пользуются контрабандисты и те, кому нельзя попадаться на глаза Патрулю.

— Почему же его тогда не перекрыли? — задал логичный вопрос Рич, не упуская из виду медленно идущих по нашему следу стражников. Они делали вид, что появились здесь по долгу службы, обходят свой район, никого не трогают, пока никому не приходит в голову нарушать порядок в городе.

— А, может, и перекрыли, — возразил Пенберти. — Мы еще не дошли до устья Малой Роканы, как здесь называют рукав.

— Сколько до неё?

— Два дня пути.

— От Ромси до Треччила есть сухопутная дорога? — задумался я.

— Есть, но по ней мало кто ходит. Там каменистые холмы, непроходимые густые леса, а дорога настолько узкая и изрытая постоянными оползнями, что легче сесть на корабль и спокойно доплыть до нужного места, пусть и потратить на это лишние пару-тройку дней.

— Понятно, — я взялся за молоточек и несколько раз стукнул по бронзовому помятому кругу, используемому здесь для вызова прислуги.

Стражники поравнялись с нами, замедлили шаг — и прошли дальше, как будто потеряв интерес. Видать, ничего злодейского в нашем облике не нашли, вот и успокоились. Кто в здравом уме будет вредить бейлифу, да еще среди бела дня? Мы ведь выглядели солидно, вели себя примерно, не сквернословили, не плевались на мостовую, горожан не задирали.

К изящной ажурной калитке по дорожке спешила женщина средних лет в строгом коричневом платье с белоснежным воротничком и манжетами на рукавах. Не торопясь впускать нас во двор, осторожно и с опаской спросила:

— Что угодно господам?

— Прошу прощения, добрая женщина, — приподнял свою шляпу Пенберти и улыбнулся, чтобы показать учтивость и успокоить горничную. — Нам бы срочно повидать бейлифа Беддо. Наш торговый караван подвергся ночью нападению, но благодаря господу нашему единому, удалось отбиться и взять в плен несколько злодеев. Хотелось бы решить вопрос побыстрее…

— Как вас представить?

— Глафорд Сирота, — Николь показал на меня, — его телохранитель и, собственно, я — торговый представитель Пенберти.

Женщина слегка нахмурила лоб, старательно запоминая имена, и развернувшись, направилась к дому.

— Не очень-то она и торопится, — хмыкнул Рич.

— Статус хозяина позволяет ей самой решать, когда бежать сломя голову, а когда показывать пренебрежение к гостям, — рассудил Николь. — Видимо, глафорд Сирота её нисколько не впечатлил.

Как ни странно, открыли нам калитку очень быстро. Худощавый паренёк в застиранной курточке и потертых на коленях штанах чуть ли не вприпрыжку подбежал к нам и запустил во двор, переломившись пополам. Я кинул ему монету в один ранд, чему мальчишка был невероятно счастлив.

— Позвольте, я вас провожу! — затараторил он и затопал по дорожке босыми ногами. — Господин с нетерпением ждёт!

Местному бейлифу, по виду, было лет пятьдесят. Уже поседевшие виски, обрюзглость коснулась щек и подбородка, на котором появилась дополнительная складка, погрузневшее тело, расплывшееся в кресле — вот что представлял из себя управляющий местным манором, то бишь представитель барона Клойда.

— Рад видеть вас, господа, — он пошевелил пальцами правой руки, лежащей на подлокотнике, как бы невзначай показывая нам массивный перстень с красным гранатом. — Присаживайтесь и поведайте, что случилось.

Я, как дворянин, сел в деревянное кресло с высокой резной спинкой, а Пенберти довольствовался скамьей возле меня. Рич остался стоять, застыв позади, небрежно сложив руки на груди. Раз уж его назвали телохранителем, он сполна отрабатывал свою роль.

— Не угодно ли вина? — вежливо поинтересовался бейлиф.

— Сначала дело, сударь, — холодно бросил я, и стараясь не растекаться мыслью по древу, описал ситуацию с нападением на караван.

Бейлиф слушал внимательно, что уже внушало надежду на разрешение проблемы. Он лишь постукивал пальцами по подлокотнику, то и дело сжимая блеклые губы, как будто проигрывал в уме свой ответ.

— О бароне Марисьяке я слышал, — негромко произнёс он, когда я закончил рассказ. — Он два или три раза был в Ромси, встречался с нашим господином. Но мне лично никогда не довелось общаться с ним. Впрочем, я склонен верить барону Клойду, что это очень интересный собеседник, обходительный и галантный с женщинами, начитан… Признаюсь, с трудом верю услышанному. Вы же понимаете, глафорд, насколько серьёзно обвинение? Подстрекательство к нападению с целью захвата чужого имущества, желание примкнуть к мятежникам — это всего лишь косвенные обвинения, построенные на ваших умозаключениях.

— Допросите пленников, и они всё подтвердят, — мне стало понятно желание бейлифа не браться за мутное дело.

— Дело в том, что междуречье — не в юрисдикции Лимадийской провинции, — покачал головой Беддо. — В этом случае вам нужно везти бандитов в Натандем. Допустим, допрошу их… А что дальше делать? Барон Марисьяк, несомненно, будет искать своих людей, и обязательно прознает, что они находятся здесь. Нам не нужны скандалы между благородными господами, особенно сейчас, когда в воздухе витает нечто… — бейлиф покрутил в воздухе пальцами, выискивая точное слово, — непонятное. А вы, к сожалению, чужаки. Любое обвинение по косвенным признакам будет разбито. И чтобы не доводить дело до суда, лучше всего отпустить этих бедолаг, взяв с них честное слово о недопустимости в будущем подобных деяний.

Дурак или нас считает дураками? Большей глупости никогда не слышал. «Ах, они не понимали, что творят!» Чистые, благородные люди, вдруг решившие напасть на чужой корабль, перебить экипаж и завладеть всем имуществом — этот обрюзгший человек хоть сам себя слышит? Судя по скептически поджатым губам Николя — он думает о бейлифе то же самое.

— Так как мы поступим? — спросил я, стараясь не выплеснуть гнев наружу. Мало ли чем обернется моя несдержанность? Чужой город, другие нравы и нервозность от неизвестности — взрывоопасная смесь. — Отпускать злодеев, замаранных кровью, я не имею права. Вы не хотите их судить или хотя бы бросить в темницу, пока собираются свидетельские показания.

— А кто их будет давать? — поморщился хозяин дома. — Экипажи кораблей и члены наёмного отряда не считаются свидетелями как заинтересованные лица. Жители рыбачьего поселка? Они скажут, что спали и ничего не слышали.

— То есть, вы отказываетесь применить к преступникам хоть какую-то толику правосудия? — мне всё стало понятно. — Речная Хартия уже не является документом, по которому любой город, стоящий на Рокане и Эритии, может брать на себя функции суда?

— Раньше пиратов, пойманных на преступлении, вешали на реях, — пожал плечами бейлиф, сцепив пальцы рук на животе. — Если вы так ратуете за Речную Хартию, кто вам мешал вздёрнуть злодеев там же, на месте? Сейчас судопроизводство разнесено по провинциям, каждый судья сам решает, как поступить. Междуречье находится в юрисдикции Натандема, вот туда и везите своих пленников.

— Командор, а давай их здесь отпустим, — лениво проговорил Рич, — раненных и ослабленных. Если сдохнут на улицах Ромси — барон Марисьяк будет очень недоволен, что его людям не помогли.

Бейлифу его слова не понравились. Он свел брови к переносице, поиграл ими, пока обдумывал как ответить наглому слуге, как с улицы послышался глухой звон с колокольни.

— Увы, господа, я ничем не могу вам помочь, — обрадовался Беддо, решив соскользнуть с опасного разговора. — У вас два варианта: заботиться о раненых, пока их не доставите в Натандем, чтобы сдать королевскому дознавателю, или доделать то, что и должно при угрозе ваших жизней.

Проще говоря, он откровенно предложил нам удавить пленников и не мучиться угрызениями совести.

— При военном положении таких разбойников можно судить в любой деревне, — заметил Николь.

— У нас военное положение? — удивленно вздернул брови бейлиф. — Нет-нет, господа, не толкайте меня на должностное преступление. Я все сказал… А теперь прошу покинуть дом. У меня неотложные дела, — он грузно поднялся с кресла, на что нам тоже пришлось встать и раскланяться.

Мы молча шли к центральной площади, не замечая раскаленного солнца на небе, ни густых запахов, висящих плотным облаком над крышами домов, ни ставших вдруг пустыми улочек.

— Хитрый, гнида, — не выдержал Рич, на ходу умудряясь подрезать ногти своим страшным метательным клинком. — Не захотел брать на себя ответственность.

— Так-то он прав, — возразил Пенберти. — Если бы в городе знали о введённом военном положении, то бейлиф не отвертелся бы от своих обязанностей. Но мы только можем догадываться, что происходит в верховьях Роканы. Мы даже ни одного патрульного корабля здесь не видели.

— Ну, я, например, вижу, — ухмыльнулся Рич и вытянул руку вперед, а острие клинка, словно компас, указывало на северо-запад.

— Не может быть, — Николь даже снял свою шляпу.

С той стороны к Ромси приближались три точки, явственно выделяющиеся на лазурном фоне неба своими очертаниями. Опытный взгляд мог сразу определить, что две из них были корветами Патруля. Они летели довольно быстро, и в какой-то момент стали снижаться по горизонтальному лучу. А вот третья точка, пузатая как раскормленная муха, шла вяло. Судя по очертаниям, это фрегат.

— Садятся на воду, — понял я. — Вот вам и ответ.

— Я ничего не понял, — пожал плечами Николь.

— Во власти не дураки находятся. Люди, отвечающие за войсковую операцию, всё прекрасно понимают. Если патрульные корветы появились в Ромси, значит, генералы осознают, где мятежники могут ускользнуть из блокады. Или намеренно будут их туда загонять.

— Но пока всё тихо! — воскликнул управляющий. — Мы не слышали канонаду пушек, не видели крестьян, бегущих от войны. Ничего этого нет!

— Последние приготовления, — успокоил его Рич. — Обычно, когда кольцо окружения замыкается, противнику дают пару дней на осмысление своего будущего. Или они начнут атаковать сразу, что приведёт к их гибели, или сдадутся.

— Два дня? — Пенберти замедлил шаг. — Но в таком случае нужно быстрее уходить из Ромси! Я предпочту пережить мятеж в Осхоре, лишь бы товар дошёл до места назначения без потерь!

— Вряд ли капитан Хубальд сейчас же вытравит якорь и помчится дальше, — с сомнением ответил я, глядя на снижающиеся корабли. — Он хотел провести осмотр трюмов, а это займет весь световой день. Пойдём завтра. И надеюсь, ничего не произойдёт.

Мы заторопились к порту. Самые глазастые жители города — а они состояли предпочтительно из детей и подростков — уже подняли шум, что в город прибыли королевские войска. Народ, пережидавший жару в прохладных домах, стал высыпать на улицы.

— Пожалуй, надо пообедать, — предложил я, представив, что сейчас творится на берегу. Патрульные корветы не имеют больших экипажей, но вот фрегат — это почти триста человек на борту. Получается, полутысяча моряков заполонят город вечером, и головной боли для гарнизона Ромси прибавится. Погромы и драки точно будут.

— Я согласен, — потер руки Рич и кивнул на высокое крыльцо, ведущее в таверну «Козочка», как горделиво гласила надпись на фигурно вырезанной доске. — А вот как раз и местечко подходящее.

Таверна, к моему удивлению, оказалась приятной на глаз. Все чисто, столы выскоблены добела, на стенах висят горшки с цветами, между столов бегают две молоденькие подавальщицы в белых фартуках. Да и публика сплошь из посетителей благоприятного вида: мужчины в сюртуках, с гильдейскими жетонами на груди, даже женщины есть под присмотром своих сопровождающих. За порядком присматривают двое крепких парней в кожаных жилетках. И главное, не пахнет прогорклым маслом, пережаренным луком и невесть чем ещё, от чего хочется, зажав нос, выскочить на улицу.

Мы заказали жареных цыплят, жгучую приправу к ним, сыр, зелень и хлеба. Чтобы все это легко проскользнуло внутрь, кстати оказался кувшин с холодным пивом.

— О чём задумались, Николь? — дружелюбно спросил я, когда Пенберти после нескольких цыплят и двух кружек пива подпёр подбородок рукой.

— Фрегат ведь морской корабль, — откликнулся управляющий. — Разве он может сесть на реку? А как же вес, размер, водоизмещение?

— В таких случаях подготавливают специальные сухие доки, — пояснил я. — Но как-то с трудом вспоминается, чтобы морское судно садилось на воду. Судя по картам, глубина Роканы возле Ромси позволяет совершить посадку фрегату.

— А если осадка будет слишком глубокой? Корабль сядет на мель?

— Николь, поверьте, для военного судна с полным набором гравитонов не составит труда подняться в воздух, будучи зарытым в песок по самую ватерлинию, — я улыбнулся. — Так что не переживайте за королевский флот.

— За него я как раз и не беспокоюсь, — отрезав от сыра кусок, Пенберти печально сожрал его. — Я переживаю, чтобы фрегат не перегородил русло. Мы можем застрять здесь надолго.

— Давайте надеяться на лучшее, — Рич вообще не унывал, успев расправиться с большей частью цыплят, о чем говорила горка косточек перед ним. — Мне тоже здесь не хочется оставаться. Большие дела закручиваются.

— Не узнаю тебя, дружище, — я отхлебнул слегка горчащего пива. — Раньше ты просто рвался в любую заварушку.

— Теперь есть ради кого жить, — усмехнулся Рич, намекая на Озаву.

Черт, да у них и в самом деле все серьёзно. Ну вот чем эта невзрачная девчонка привлекла моего лучшего штурмовика?

— Да не переживай так, командор, — пластун, кажется, прочитал мои мысли. — Ничем она меня не опоила, магию не использовала.

— А откуда ты знаешь? Вдруг в самый неожиданный момент она даст тебе приказ, и ты мне горло перехватишь своим ножиком?

Пенберти ничего не понимал, и благоразумно молчал, хрустя нежными косточками цыплят и запивая пивом. Я постучал пальцем по виску и мягко произнес:

— Поверь, дружище, в голову человеку можно что угодно внушить, даже самые дикие команды. Это так и называется — «закладка». Поступит команда, и ты пойдёшь, и сделаешь все, что тебе прикажут.

Рич нахмурился, приложился к кружке и пил долго, пока не осушил её.

— Я понял тебя, командор. Озава служила Котрилу, и ты опасаешься, что она до сих пор верна ему. Может быть… но я уверен в девушке. Ей больше некуда идти после того, как убежала от него. Котрил убьет её.

— Ладно, я тебе доверяю, а значит, и ей буду доверять, — мне не хотелось при постороннем человеке обсуждать довольно серьёзную проблему. — Но, прошу тебя, будь внимательнее и осторожнее. Нельзя быть настолько уверенным в человеке, живущим с тобой меньше года.

Какое-то время никто не обронил ни слова, а я неожиданно вспомнил просьбу Айвора.

— Николь, вы же здесь не раз бывали? — спросил я управляющего. — Могу ли проконсультироваться?

— На предмет чего? — заинтересовался Пенберти.

— На предмет щенков, — улыбнулся я, и лицо собеседника удивлённо вытянулось. — Хочу преподнести подарок своей невесте. Один приятель уверял меня, что в Ромси выращивают очень крепких охранных собак. Нужно штук пять-шесть, только маленьких, чтобы воспитать так, как нужно.

Николь глубоко задумался, даже жевать перестал. Аккуратно вытащил изо рта косточку, бросил её в опустевшую тарелку.

— Действительно, Ромси славится своими волкодавами, — сказал он неторопливо. — Выращиванием и воспитанием занимаются несколько потомственных семей. Одна завязана на овчарах, другая пестует следопытов, а вам тогда нужно к Абгилерму. Именно он натаскивает щенков для охраны больших поместий.

— Знаете, где он живёт?

— Не знаю, но спросим местных, — пожал плечами Пенберти.

Мы заплатили за обед и вышли на улицу. Рич шел молча, то ли задетый моими словами о недоверии к Озаве, то ли всерьёз раздумывал, не попал ли он под её магические чары? Я тоже не лез к нему со своими нравоучениями. Достаточно и того, что сказано за столом. Пусть поразмышляет на досуге, присмотрится получше к чародейке. А вдруг это игра Котрила? Вдруг он просчитал такой момент, когда на Озаву выйдут и попытаются перекупить на свою сторону? Рэйдж не дурак. Авантюрист, да, но совсем не дурак.

Нам повезло. Старенькая карета, сильно осевшая на один бок, торчала на углу таверны в ожидании клиентов. Лошадка, на которую была надета торба с овсом, успевала наедаться перед работой. Сильно бородатый извозчик в пыльном сюртуке и мятой-перемятой шляпе, которой пора на свалку, дремал, привалившись к внешней стенке короба.

— Эй, служивый! — Рич постучал костяшками по сиденью. — Живой, али нет?

— Чего хочешь? — пробурчал открывший глаза извозчик и раздражённо почесал бороду.

— Знаешь, где живёт Абгилерм?

— Чего вдруг не знаю? — мужик сплюнул на землю, хорошо, что с другой стороны. Иначе бы ему прилетело от Рича. — У речной слободки обитает. Ему в городе со своими псами места мало, вот туда и переселился.

— Тогда вези, — приказал я.

Извозчик покосился на нашу троицу, заметил шпагу на моём поясе, схватился за кончик бороды, как будто она помогала ему считать будущий барыш.

— Туда и обратно?

— Да.

— Тогда два золотых. Ещё неизвестно, сколько времени у него пробудете.

— Разберёмся на месте, — Рич распахнул дверцу и шутливым жестом предложил мне первому залезть в опасно скрипнувшую карету. И сам запрыгнул после Пенберти, стукнул кулаком в стенку. — Чего зеваешь? Погнали, у нас мало времени!

Примечание:

[1] Глафорд — землевладелец. Скорее, не титул, а статус.