Н.У.Б.: палач по имени Амнезия

Глава 8. Механик: под гнётом вербовки. Часть 1-6

Около минуты в темноте низкого подполья было слышно только собственное сердцебиение. Искатель, теперь уже с конкретным расчётом, продвинулся ближе к обветшалой лесенке, по которой ещё недавно спускался сюда, и стал ждать, что будет дальше. Половицы некоторое время были недвижимы, но вскоре лёгкий скрип возобновился — будто на месте кто-то топтался.

Вскоре шаги зазвучали уже более громким скрипом, ближе к голове. Кто-то из штабных стоял прямо над искателем.

— Эй, рукастый, открой-ка подполье.

Звуки шагов ещё одного человека — скорее всего, механика глухо застучали примерно по той же траектории. Все эти звуки шли будто фоном. Всех громче искателю казалось собственное сердцебиение и дыхание. Насколько мог, он сконцентрировал зрение на тёмных участках подвала, которых было большинство, чтобы в схватке не оказаться в уязвимом положении, а, возможно, и иметь преимущество над соперником.

Диалог не продолжался. Были слышны робкие топтания на месте — наверняка это механик пытался хоть как-то тянуть время, но, сознавая, что вечно делать это невозможно, а подполье всё равно придётся открыть, он медленно возился с люком. Под конец череды своих заторможенных манипуляций, он всё же довольно быстро открыл люк, видимо смекнув, что более уверенные и расторопные действия вызовут у штабных хотя бы не так много подозрений и вопросов.

В подполье упал болезненно-жёлтый столп света, видимо, от тускло горящей в прихожей лампочки. Но сейчас он казался искателю ярким, причём настолько, что даже инстинктивно прищуривались глаза. Боец, перемещаясь как можно тише, сделал несколько шагов к лесенке. Её ветхость могла сыграть хорошую роль для него и роковую — для штабных, если вдруг кто-то из них решит спуститься в подвал.

Искатель подошёл к лестнице ещё поближе — но так, чтобы не попасть в светлое пятно, которое рыхлыми краями очертило часть пола в подвале. Схема — проще не придумаешь: сначала схватить за ногу рискнувшего спуститься штабного и дёрнуть как можно сильнее. Чтобы размозжить ему рожу, этого манёвра должно хватить: как минимум на минуту-две он, скорее всего, потеряется, в зависимости ещё от выносливости и степени своей физической подготовки. Ну а дальше — по обстоятельствам. Если у того штабного, которого удастся вырубить, в руках или карманах будет оружие — импровизировать, и импровизировать жёстко, но с умом. Пока из планов всё. Основное — не вылезать особо на свет и сейчас — не шуметь, дабы себя не обнаружить.

Боец выбрал удобное положение, чтобы, как настанет момент, вступить в бой. Правую ногу отвёл назад, левая немного впереди. Сейчас, когда ход битвы имеет совершенно непредсказуемый характер, любая мелочь может стать роковой. Светлое пятно на земляном полу немного потемнело, а над головой снова послышался скрип половиц, который спустя пару секунд затих. Искатель почувствовал, как ему за воротник противно, с характерной щекоткой посыпалась мелкая пыль.

Боец направил взгляд и весь свой хищный инстинкт на проём в полу. Он ждал, когда на верхнюю ступеньку ступит нога одного из штабных. Важно было ещё и молниеносно сориентироваться в момент нападения и не вырубить механика, если штабные по какой-то причине решат послать на разведку в подвал самого́ хозяина дома. Мышцы находились в невероятном напряжении. Пот, редкими капельками скатывавшийся по шее, смешивался с частичками пыли и ужасно раздражал кожу.

Одна капля просочилась в уголок глаза, отчего глаз дико зажгло. Чёткость взгляда начала теряться. Искатель, стараясь не шуршать одеждой, покуксился кулаком в глазу. Неприятные ощущения ушли, но видно стало мутнее, чем было до этого. В темноте подполья будто повисло светлое бесформенное пятно. Вдруг перед глазами искателя что-то промелькнуло — что-то похожее на странный оптический эффект — в светлом пятне на тёмном фоне образовалось ещё одно тёмное пятно, которое двигалось прямо на него, и двигалось стремительно.

Боец рефлекторно сжал кулаки и стоял как вкопанный, слушая всё учащающееся сердцебиение. За эти несколько суток, что он, по сути, жил, он успел немного привыкнуть к внезапным видениям, больше похожим на вспышки памяти. Но тревога всё равно оставалась в эти моменты его спутником.

Через секунду то самое мелкое тёмное пятно приблизилось, и уже в следующий миг по ступенькам промчалась какая-то тёмная субстанция.

— Мелок! Мел! — послышался голос механика. Теперь он зазвучал как-то по-другому. Он звучал радостно — даже более радостно, чем в момент разговора о машине — это искатель отметил сразу. — Паразит ты мелкий. Жив…

Половицы вновь заскрипели в сторону той части комнаты, где располагался стол.

— Это мелкий мой паршивец — Мелок. Жив, бродяга. Я его уже давно потерял, не надеялся больше и увидеть.

— Мел? Он же чёрный весь, — скептически, без всякого умиления произнёс штабной.

— Во-первых, нет. Вот смотрите — у него на лбу два ма-а-аленьких волоска будто седых. Да даже и не в этом дело. Кот этот у меня появился как раз в далеко не лучший, невесёлый период жизни, с улицы приблудился, когда я домой шёл. И тогда, вечером, мне подумалось, что этот котёнок — светлое пятнышко в моей жизни. Ну, так и назвал ласково — Мелок. Или Мел. Скучал по нему. Уж не помню, сколько он и дней-то отсутствовал — даже недель. С улицы через вентиляцию в подполье, видать, шмыгнул. Может, скрывался от кого. Я уж подумал, что его порвали на улице…

— Завязывай с лирикой. Ладно… Оставляй своего ободрыша, а мне времени больше терять особо некогда. Но у тебя есть время, чтобы понять, на что ты впредь его хочешь тратить — на какие-то интересные вещи в пределах закона, ни от кого не скрываясь — опять же в пределах правил и норм — или же всё ближе скатываться в сторону непокорных.

— Сколько у меня времени?

— А я вот не знаю, — издевательски-пискляво протянул штабной. В общем: сегодня был предпоследний наш визит. Вернее… — штабной будто задумался на минуту, а потом поправил сам себя. — Вернее, предпоследний мо́й визит. Это уж точно. О том, с кем я к тебе приду и, вообще, буду ли с кем-то — не суть. Я несу ответственность именно за свои слова. Ни он, который погиб в неясной схватке то ли с бестиаром, то ли с кем-то ещё, ни этот вот помощничек — они по разным причинам с тобой разговаривать не станут. Теперь это моё дело. Плохо одно: что-то относительно тебя у меня в голове не складывается, картина, которую сегодня увидел, кажется вырванной из контекста. И когда я пойму, что́ именно, тогда и будут конкретные действия, в зависимости от степени твоего проступка. Уж лучше бы этот проступок был максимально безобидным. Для тебя же лучше.

Снова на некоторое время наступило молчание.

— Но то, что у тебя есть время подумать — воспринимай буквально. Это не время, данное тебе для того, чтобы его протянуть — наверное, и сам понимаешь, что это тупо. Постарайся реально подумать. Всем будет проще, если будет результат. Да. И чтобы думать было немного проще…

Послышалась какая-то возня, снова напомнившая лязгание металлическим инструментом.

— Опа, а у тебя рукоятка у молотка дырявая. Это что, концепция такая? Хотя это даже лучше. Ну-ка.

Раздались звуки удара. Но это не были побои, наносимые механику или кому бы то ни было другому — больше было похоже на забивание гвоздя.

— Так. А теперь тут будет размещён небольшой памятный сувенирчик. Вот… Нормально вписался. Слышь, рукастый, когда будешь думать, поглядывай время от времени на висящий на стене молоток, теперь он с историей, и это важно. Мы уходим, а ты сразу начинай думать. И постарайся думать в верном направлении, а то случаи разные бывают. Наблюдаю тут за одним человеком — так вот он не проявляет ровно никакого рвения к тому, чтобы хоть немного оказаться нам полезным. И знаешь что? Его жизнь — абсолютное дерьмо. Немного еды, немного лекарств. Он тупо досчитает дни до дряхлости — и под дёрн. Вряд ли ты хочешь подобного. К тому же, под дёрн можно отправиться и раньше положенного — тут уж как карта ляжет. Оставляю тебя наедине со своими мыслями.

Скрип половиц, на этот раз стремительный, свидетельствовал о том, что «гости» прошли ко входной двери, которая вскоре хлопнула. Топот ботинок по ступенькам террасы, ещё один хлопок дверью — и практически наступила тишина.

Искатель осторожно подошёл к лестнице, аккуратно, ступая исключительно по краям, поднялся на пару ступенек и, не сразу привыкнув к освещению в комнате, огляделся по сторонам. Его головы коснулся мокрый, слегка прохладный нос. Повернув голову налево, боец лицом к лицу оказался с тихо мурлыкающим, чёрным, как сама ночь, котом.