Н.У.Б.: палач по имени Амнезия

Глава 9. Кроваво-пурпурное: лицом к лицу с рассветом. Часть 1-2

Искатель вернулся к столу и сел на табуретку, поудобнее пододвинувшись к столешнице, положил на стол молоток и снова повертел его в руках. Потом нашёл глазами коловорот, взял в руку и переложил поближе к себе, не царапая столешницы. Проверив, не сместилось ли сверло, встал, сместил молоток на край стола так, чтобы ближе к краю располагалась именно рукоятка, и продолжил сверлить.

— А что мне делать, если когда они придут ко мне снова, вдруг посмотрят сюда или специально попрутся в эту часть комнаты? — сдержанно, но тревожно спросил механик.

— Пока не знаю. Это мелочи. Мелочи — в смысле, детали. Когда буду уходить, определимся с этим. Сейчас тебе более важно сосредоточиться на другом: они придут за ответом, и это неизбежно. Рано или поздно — но вернутся. И скорее рано. Решение вопроса с тобой не будут оттягивать надолго. И самое хреновое то, что ты будешь у них сейчас под наблюдением, — сверло коловорота почти упёрлось в столешницу. — Под пристальным наблюдением, — закончил свою мысль искатель. — Подержи немного молоток, надави вот тут.

Механик подошёл к столу и надавил на молоток. Совершив несколько медленных оборотов, сверло вышло снизу рукоятки.

— Вот так, — искатель сделал несколько круговых движений рукояткой коловорота против часовой стрелки, чтобы достать его из древесины. На пол посыпалась мелкая витиеватая стружка.

Искатель снова стал изучать взглядом содержимое столешницы и вскоре отыскал на ней несколько небрежно скрученных наждачных шкурок. Взял одну из них, скрутил поплотнее, просунул в просверленное отверстие и прочистил его от неровностей и застрявших опилок.

— Для потерявшего память ты слишком адекватен. В чём-то… — немного смутившись и даже испугавшись последних слов сказал механик, переводя взгляд со столешницы с инструментами на стену. — С инструментам работаешь, и такое впечатление, что разбираешься что к чему. Я, например, максимум гвоздь в стену могу забить, ну, или саморез ввинтить.

— Что касается памяти, я не знаю, как это работает, да и никто на сто-то процентов не знает, наверное, но инстинкты остаются даже в случае утраты памяти. Есть же какие-то базовые инстинкты. Вот я сейчас говорю слова, и некоторые из них будто сами собой произносятся. Грубо говоря, есть в человеческом мозге какой-то файлик, который нельзя отформатировать. Заводской, — усмехнулся боец. — Имея этот файлик, надо наращивать данные дальше. Что-то восстанавливать. То, что восстановить уже не получается, заменять новые данные, что-то искать вручную. Главное, знать, что́ искать и методы выбирать верные.

— Интересное сравнение. Ты видишь человека как аналог компьютера? Не очень весело.

— Это всего лишь сравнение, — искатель посмотрел в отверстие в рукоятке молотка и положил его на место. — А вот многие из вас, в том числе и ты, рискуете стать даже не роботами, а послушной массой, от большинства из которой рано или поздно потихоньку тоже будут избавляться.

— А как же навык, который им необходим? Мой навык? Разве он не гарант моей жизни?

— Во-первых, чтобы это стало твоим гарантом, ты должен им продаться. Да. Других слов я даже подбирать не стану. Ты пока не определился с тем, как поступишь и что им ответишь. Я вижу, что тебе не хочется в их шакалью стаю. Но эта властная машина ломает более слабых. А тебя можно считать именно таким. Причём, ты далеко не самый слабый. Это факт. Но ломают и сильных. Куда более сильных. А что там крыса эта вякала про кого-то другого? На кого, он говорил, не надо быть похожим в плане взаимодействия с режимом?

— Да чёрт знает. Сейчас много кто умирает, да и истребляют, я так понимаю, многих. Но если предположить, что намёк был на кого-то из людей, которых мне доводилось знать, то… — механик задумался, перебирая в памяти возможных знакомых. Но нормального, полноценного общения не было, похоже, настолько давно, что на ум ничего не приходило.

— Забей. У этих долбаных ищеек главная цель — нагнать страху. Может есть такой человек, может и нет его. То есть абстрактные-то люди такие стопроцентно есть, но штабной никого конкретного мог и не иметь в виду. Таланта у этих ищеек ноль. Разве что только если сволочизм считать талантом.

— Талант… — тихо сказал механик. — А знаешь, вспоминаю дядечку одного. Ещё в былую давность он в газете работал. Статью про меня писал — сейчас название точно не вспомню, а имя… Имя и подавно не помню — хороший такой мужичок.

Искатель повернулся лицом к механику:

— Газетный режиссёр?

— Не помню… Да! — оживился механик. — Но это не имя, так его в профессиональной среде звали. И знакомые.

— Он мёртв, — коротко сказал искатель.

Механик смотрел в глаза собеседнику, не имея сил молвить хоть слово.