На край света

4

Зря я так тряслась. Мелани оказалась права: мои способности расхаживать среди целой толпы в весьма откровенном наряде никуда не девались, просто дремали в укромном уголке, ожидая своего часа. Более того, ловить на себе заинтересованные взгляды мужчин, как и, впрочем, женщин, мне даже приятно.

Мелани и Остина я нахожу первыми. Они стоят возле фонтана и рассматривают диковинное украшение из цветов и стеклянных спиралей, что поблескивает и источает дивный аромат у боковой стены.

— Привет! — говорю им я, осторожно всматриваясь в лица людей вокруг.

— А! Вот и наша Джой! — вскрикивает Мелани, чуть не расплескивая вино из бокала. — Видишь, какое платье? — Она легонько толкает мужа локтем. — Правда прелесть? И как сидит на Ней!

Остин, забавляясь непосредственностью жены, кивает и дружески похлопывает меня по плечу.

— Да, Джой! Молодец, что послушала ее. Выглядишь на все сто.

— Спасибо, — говорю я, только теперь замечая, что и они оба тоже неотразимы. Мелани, по-моему, надела корсет, или это у нее такое платье с какой-нибудь утягивающей пластиной-вставкой. Меня подобные вещи ужасают (это же вредно для здоровья!), а она ими с удовольствием пользуется. Так или иначе, ее полненькая фигура смотрится в узком длинном темно-зеленом платье с глубоким вырезом почти шикарно. — Вы сегодня тоже просто красавцы. Здорово смотритесь вместе.

Остин и Мелани обмениваются довольными взглядами, но тут улыбка сбегает с ее губ, а брови сдвигаются.

— Послушай-ка, Джой! Остин спрашивает меня, на что пойдут собранные средства, а я понятия не имею.

Смеюсь.

— Трехсот фунтов на билеты не пожалела, наряда купила аж два, а самого главного не запомнила!

Мелани пожимает округлыми плечами.

— Да просто мне все равно, больным детям помогать или вымирающим животным. Точнее, — спешит поправиться она, — доброе дело в любом случае похвально. Я имею в виду, помощь…

— Да ладно тебе, не оправдывайся, — беззлобно ворчу я, беря с подноса у проходящего мимо официанта бокал с шампанским. — Джоуи Хиддер — глава благотворительного фонда по защите окружающей среды и сохранению природных богатств. Беатриса, его жена, тоже работает в этой организации. Я же тебе не раз говорила.

Мелани растерянно кивает.

— Ну да, теперь я что-то припоминаю. Заботиться об окружающей среде тоже важно! — с чувством восклицает она. — Правда ведь, Остин?

Мы с Остином переглядываемся и смеемся. Мелани шлепает мужа по руке.

— Не смейте надо мной потешаться!

— Да мы это так, Мел! — оправдывается он. — Любя.

Она уже заносит над головой руку, чтобы стукнуть его посильнее, но в эту минуту из-за моей спины раздается запыхавшийся высокий голосок:

— Наконец-то я тебя нашла! Звоню-звоню, а ты не берешь трубку.

— Привет, Хэлли, — многозначительно произношу я.

— Ах да, привет! — Сестра спохватывается и с улыбкой кивает Мелани, потом Остину. — Давненько не виделись. Как поживаете?

— Отлично, — говорит Мелани. — Ты расцвела. Стала почти как Джой.

Хэлли несколько натянуто хихикает. Сравнение со мной ее, конечно, коробит, но Мелани наверняка не имела в виду ничего плохого, просто сказала первое, что пришло на ум. Не знаю, похожи ли мы с сестрой. Некоторые утверждают, что да. А мне кажется, мы разные. У меня светлее глаза, губы немного другой формы, и я пониже ростом. К тому же иначе хожу. Во мне нет этой кошачьей плавности.

Заглядываю в сумочку. На экране сотового действительно значок неотвеченного звонка.

— По-видимому, я не услышала, как ты звонила. Из-за шума и музыки.

Хэлли, не обращая на мое объяснение особого внимания, берет меня за руку чуть выше локтя и сжимает пальцы.

— Ты еще не видела его? — вполголоса спрашивает она, глядя куда-то в сторону.

Перед моими глазами возникает расплывчатый образ Даррена, и я тоже отворачиваюсь, чтобы Мелани не заметила румянца на моих щеках.

— Кого? — спрашиваю у Хэлли.

— Раффнера, конечно! — нервно хихикая, отвечает она. — Кого же еще?

— Ах да. — Киваю, обводя людей вокруг внимательным взглядом. — Нет, не видела. Ты уж, пожалуйста, найди его сама. Мне, я же тебе сказала, эта затея совсем не по душе. В общем, давай все сделаем так, что мне останется лишь… — Умолкаю на полуслове, замечая приближающихся к нам маму с папой и Бобби с Сарой.

— Вот вы где! — нараспев произносит мама. — Здравствуйте, мои хорошие. — Она по очереди расцеловывает нас всех, начиная с Хэлли и заканчивая Остином.

— Вы что, приехали вчетвером? — спрашиваю я после слов приветствия.

— Нет, — улыбаясь лучистой улыбкой, отвечает мама. — Встретились только сейчас.

С ужасом замечаю, что отец сильнее обычного поджимает губы, а Хэлли поглядывает на Сару вызывающе и отчасти презрительно. Бобби с Сарой этого будто не видят.

— Какое интересное платье, — говорит она, приветливо глядя на меня. — И очень тебе идет!

— Спасибо, — отвечаю я, стараясь вложить в это слово возможно больше доброжелательности, чтобы хоть немного скрасить враждебность сестры и сдержанность отца и вместе с тем боясь перегнуть палку, чтобы не показаться неискренней. Киваю на подругу. — Это все она. Можно сказать, силой затащила меня в магазин и заставила купить.

Сара одобрительно кивает, глядя на Мелани блестящими выразительными глазами.

— Ну и правильно сделала. — Она переводит взгляд на Хэлли, и у меня все сжимается внутри, будто на морозе. — А у тебя, Хэл, очень интересная прическа.

— Не называй меня Хэл, — цедит сквозь зубы Хэлли. — Терпеть не могу этот вариант!

Сара в некоторой растерянности пожимает плечами. Отмечаю, что на Бобби она не взглядывает и не ищет его защиты, а пытается выйти из неловкого положения самостоятельно. Бобби смотрит на Хэлли предупреждающе. Папа изучает пол. А мама, вопреки заявлению Бобби, что она трусиха, не хлопает ресницами, а уверенным жестом обнимает Сару.

Та едва заметным кивком благодарит ее за поддержку и улыбается Хэлли обезоруживающей улыбкой, без слов говоря: ни к чему нам враждовать. Но воинственность сестры ничуть не ослабевает.

— Хорошо, я запомню на будущее, — произносит Сара.

— Надо было сначала спросить, как ко мне обращаться! — выпаливает Хэлли. — Я же не зову тебя «Сар»!

— Хэлли! — рявкает Бобби.

Сара чуть приподнимает подбородок и треплет Бобби по руке, прося не волноваться.

— Во-первых, даже если бы ты так называла меня, я бы не возражала, — гораздо сдержаннее, но прекрасно владея собой, отвечает она. — Во-вторых…

Хэлли перебивает ее беспардонным смешком. Клянусь, создается впечатление, что она воспитывалась вообще не в нашей семье. Бобби, хоть и долгое время вел разгульную жизнь, никогда бы не позволил себе ничего подобного.

— Как же, не обиделась бы! — восклицает Хэлли. — Люди искусства крайне чувствительны! — Она смотрит на Сару почти с ненавистью. — Тем более те из них, которые склонны… — Она на мгновение умолкает, очевидно все же понимая, что ведет себя крайне грубо, но договаривает: — Которые склонны часто влюбляться и вечно нуждаются в острых ощущениях!

Бобби вскидывает руку, вознамерившись прямо здесь залепить потерявшей всякий стыд сестренке пощечину, но его удерживает отец, лицо которого искажено ужасом из-за поведения не то сына, не то дочери. Мама прижимает руки к щекам. Мелани, все это время наблюдавшая семейную сцену со стороны и не желавшая вмешиваться, обнимает меня, а Остин смотрит по очереди на каждого из нас, по-видимому прикидывая, может ли он чем-нибудь помочь.

В зале шумно и людно. Соседняя компания, кивая на нас, оживленно переговаривается. Остальные пока ничего не замечают. Я со стыда и от отчаяния готова провалиться сквозь землю. Лицо Сары, освещенное лимонным сиянием ближайшей лампы, торжественно-спокойно и лишь самую малость печально.

Не знаю, чем бы все закончилось. Может, папа и Бобби затеяли бы драку. Или маме по-настоящему сделалось бы плохо. Или Хэлли, одумавшись, расплакалась бы. Или же, если бы не справилась с приступом гадких чувств и возгорелась бы желанием доказать брату, что она его не боится, бросила бы Саре в лицо еще какую-нибудь гадость, а та не сдержалась бы и ответила…

Слава богу, ничего подобного не происходит. Потому что в следующую секунду внимание всех переключает на себя бодрый звучный голос:

— Добрый вечер! Вы что, репетируете какую-то сценку?

Я узнаю его еще до того, как поворачиваю голову. Потому что, хоть теперь он стал по-мужски низким, его своеобразный тембр остался почти таким же, как в детстве.

Мама медленно опускает руки, папа отходит от Бобби, дергает головой и вздыхает, Хэлли скрещивает руки на груди и становится ко всем нам вполоборота. Одна Сара стоит такая же благородно спокойная и лишь самую чуточку грустная.

— Даррен! — Мама подходит к нему и обнимает. — Нет, это не сценка, — говорит она жалобным тоном. — То есть сценка, но мы вовсе не репетируем. Спасибо тебе.

Даррен изумленно усмехается.

— За что?

С маминых губ слетает вздох.

— За то, что так вовремя подошел.

Даррен смотрит на каждого из нас и останавливает взгляд на мне. Его глаза, кажется, веселеют. Я протягиваю ему руку.

— Привет!

Он с чувством пожимает ее, будто мы родственники и безумно рады новой встрече.

— Привет! Как давно мы не виделись!

— Несколько лет, — киваю я.

Даррен смотрит мне в глаза, но видит, как мне кажется, меня всю. И мои обнаженные плечи и руки, и обтянутые тканью бедра, и даже спину, хоть это и невозможно. Я еще не вполне отошла от потрясения, которое испытала, когда Хэлли чуть не получила от Бобби оплеуху, но в состоянии заметить, что выглядит мой друг детства, несмотря на некоторую грусть во взгляде, даже лучше, чем когда мы встречались в последний раз. Тогда он был двадцатичетырехлетним молодым человеком, теперь же стал настоящим мужчиной.

— Даррен. — Бобби делает шаг вперед, и они с Дарреном обмениваются рукопожатиями. — Ты теперь что, снова поселился в Лондоне?

Бобби старается казаться спокойным, но внутри у него еще явно бушует буря. Мне настолько хочется обнять его и утешить, что чешутся руки.

— В Лондоне я, надеюсь, пробуду недолго, — отвечает Даррен улыбаясь, но определенно угадывая настроение Бобби и выражая ему взглядом сочувствие. — А ты, говорят, женился?

Бобби обнимает Сару и легонько подталкивает ее вперед.

— Да, познакомься, — с гордостью и примесью горечи говорит он. — Вот моя жена. Сара.

Я слышу в его голосе столько любви, нежности и готовности защищать честь этой женщины хоть перед целым миром, что мне хочется плакать. Сара все с той же каплей грусти, которую она даже не пытается замаскировать, на удивление естественно улыбается Даррену и пожимает его руку. По-моему, Бобби и правда с ней повезло, мелькает в моей голове неожиданная мысль.

— Приятно познакомиться, — говорит Сара. — Бобби о вас рассказывал.

— Если найдешь время, приезжай в гости, — говорит Бобби. — Можешь взять с собой подружку. — Он кивает на меня.

Я, если честно, немного смущаюсь, но, по-моему, искусно скрываю свою неловкость. Даррен же держится так, будто о нашей детской взаимной влюбленности совершенно не помнит. Или будто с высоты теперешнего возраста смотрит на нее, как на давно утратившие привлекательность и кажущиеся смешными поломанные старые игрушки.

И хорошо. В противном случае мои щеки то и дело заливались бы краской глупого стыда.

— Ладно, мы вас ждем, — говорит Бобби, похлопывая Даррена по плечу. Он кладет руку на талию Саре, и они уходят прочь.

— И мы вас оставим, ребята, — произносит мама, улыбаясь странной улыбкой. — Еще увидимся.

— Ага, — рассеянно отвечаю я.

Она берет под руку отца, которому будто впервые в жизни стал вдруг давить шею галстук или мешать смокинг, и они растворяются в толпе.

— Познакомься, Даррен, — говорю я, жестом указывая на Мелани и Остина. — Это моя лучшая подруга Мелани Гамильтон и ее муж Остин.

Даррен и Гамильтоны обмениваются обычными при знакомстве фразами и впечатлениями о празднике. Я смотрю на сестру, которая стоит на прежнем месте, не убирая от груди рук. Вид у нее независимый, но одному богу известно, что творится в ее душе. Почему она не сдержалась? Как не может понять, что должна научиться оставлять при себе личные мнения, особенно если они могут причинить боль близким?

Чувствую на себе пристальный взгляд и поворачиваю голову. На меня смотрит Даррен, причем так, будто хочет рассмотреть во мне ту девочку, которой когда-то поверял все свои мальчишеские секреты.

Мелани прикасается к моему плечу.

— В соседнем зале буфет, Джой. Я что-то проголодалась. — Она прикладывает руку к животу. — Мы пойдем туда.

Киваю. Мелани и Остин уходят. Я присаживаюсь на край фонтана.

— Лакомка, — произношу я с едва заметной улыбкой.

— Кто? — спрашивает Даррен, устраиваясь со мной рядом.

— Мелани. Если ей предложить одно из двух: бесплатный визит к стилисту в элитном салоне красоты в Белгравии или поднос с эклерами, она без раздумий выберет пирожные.

Даррен смеется. Его взгляд вдруг останавливается на Хэлли.

— Что с ней? — произносит он мне на ухо.

— Затянувшийся переходный возраст, — объясняю я. — Остается только надеяться, что у нее он закончится раньше, чем у Бобби.

Лицо Даррена серьезнеет.

— Может, нужно ей как-нибудь помочь?

Тяжело вздыхаю.

— Понятия не имею, как тут поможешь. И помощь ли ей нужна или хорошая встряска. — Объясняю в двух словах, как Хэлли относится к Саре и какое представление устроила несколько минут назад.

Даррен задумчиво пощипывает гладко выбритый подбородок.

— Да уж, невеселая история. — Он снова смотрит на Хэлли. — Внешне вы с ней как будто похожи и в то же время совершенно разные.

— Ты правда так думаешь? — радостно спрашиваю я, удивляясь, что наши мнения на этот счет настолько совпадают. — А многие утверждают, будто мы как две капли воды.

Даррен уверенно качает головой.

— Должно быть, так говорят люди ненаблюдательные. Или те, кто слишком плохо вас знает, — добавляет он.

Я немного наклоняю голову набок.

— Можно подумать, ты знаешь нас хорошо.

— Тебя — разумеется, — уверенно отвечает он.

Смеюсь.

— Ты знаешь не меня, а того ребенка, которым я была сотню лет назад. Теперь я совсем взрослая.

Даррен с товарищеским панибратством пошлепывает меня по плечу.

— Дорогая моя, характер человека формируется до пяти лет. Все, что с ним происходит потом, особенно в так называемом взрослом возрасте, большей частью кривляние и притворство. Так что я прекрасно знаю тебя, — повторяет он.

— Значит, и я тебя знаю. — Я ловлю себя на том, что мой тон несколько игривый.

Позволительно ли это? Не разобравшись с одним мужчиной, кокетничать с другим? Смотрю в изучающие меня темные глаза Даррена и понимаю, что дурно это или нет, но в своем легком флирте я нахожу спасение.

Да-да, лишь приятное волнение, с которым я представляла себе нашу с Дарреном встречу и которое позволяет мне по-настоящему отвлечься от мыслей про Себастьяна, а значит, и отдохнуть от него. Завтра можно будет с улыбкой вспомнить о сегодняшнем вечере и спокойно вернуться к своим проблемам.

— Приятно встретиться с человеком, который настолько хорошо тебя знает, — задумчиво, отчасти мечтательно, отчасти печально произносит Даррен, не переставая с увлечением рассматривать меня.

Кровь потекла по моим жилам с удвоенной скоростью. На миг я забываю и о семье, и о клиентах, и о необходимости переселяться в Америку. Какое-то время мы молчим, внимательно и с особым — дружеским и при этом самую малость романтическим — любованием глядя друг на друга. Даррен наморщивает губы, собираясь что-то сказать, но в эту минуту кто-то подлетает к нам.

— Джой! Скорее идем! Он здесь!..

До меня не сразу доходит, что передо мной, с мольбой глядя мне в глаза, сидит на корточках моя сестра. Которая несколько минут назад чуть не опозорила всю нашу семью, чуть не расстроила праздник, чуть не поссорила отца и Бобби и чуть не довела маму до слез. Она вцепляется мне в руку и исступленно бормочет, будто взывает с молитвой к Господу:

— Пошли же, а то он исчезнет! Это мой единственный шанс, понимаешь? — Она суетно оглядывается и дергает меня за руку.

Я резко вырываюсь.

— Да как у тебя хватает совести?! — Встаю. Поднимается и Хэлли. Даррен следует нашему примеру. — Ты чуть не разожгла немыслимый скандал! Я бы на твоем месте думала только о том, как исправить положение! Про остальное больше и не помышляла бы!

Хэлли отчаянно качает головой.

— Об этом я подумаю потом, обещаю! А сейчас пойдем к нему!

Меня захлестывает волна возмущения. Хэлли, несмотря на всю родительскую строгость, выросла обыкновенной эгоисткой. Если сейчас же не преподать ей урок, она вообразит, что имеет полное право напропалую оскорблять людей.

Беседу с Дарреном приходится прервать, и от этого у меня щемит в груди. Но иначе от Хэлли не отделаешься — лучше разобраться с ней сейчас же, а потом, если Даррен еще будет здесь и если захочет возобновить разговор…

Прикасаюсь к его руке.

— Пожалуйста, извини. Нам надо… уладить один вопрос. Это не займет много времени.

— Еще увидимся, — говорит Даррен таким тоном, будто не просто отдает дань вежливости, а в самом деле будет рад увидеть меня вновь.

— Да, — отвечаю я.

Хэлли тут же снова хватает меня за руку и тащит прочь.

— Он вон там! — взволнованно говорит она, содрогаясь в предвкушении желанного знакомства. — Стоит с Бетси Блейз — она, кажется, модель, хоть и кривоногая, — и с Ричардом Фрайем. Он, насколько я знаю, репортер из «Хэллоу»…

Поверить не могу! Она в самом деле совершенно не помнит ни о Бобби, ни о Саре, ни о родителях. Нет, так дело не пойдет. Резко разворачиваюсь в сторону выхода. Хэлли умолкает на полуслове.

— Эй! Куда это ты?! Раффнер там, я же веду тебя к нему!

— Мы идем не к Раффнеру, — говорю я таким голосом, каким порой вынуждена разговаривать с клиентами, когда они, зацикленные на своих проблемах, не слышат меня. — Нам нужно серьезно поговорить.

— Да ты что?! — вскрикивает Хэлли, останавливаясь. — С ума сошла?!

Я выдергиваю руку, которую она до сих пор крепко сжимала, и не оглядываясь продолжаю путь. В конце концов, если она надуется, тогда мне не придется знакомить ее с так называемой звездой, а это уже большой плюс.

Выхожу из шумного зала и останавливаюсь возле большой белой колонны. Если через минуту не выйдет, вернусь к Даррену, решаю про себя.

У меня за спиной раздается стук каблучков. Эх!

— О чем ты хочешь со мной поговорить? — нетерпеливо спрашивает Хэлли.

Поворачиваюсь к ней лицом и, прежде чем разразиться длинной воспитательной речью, продолжительно смотрю в ее незабудковые глаза. Теперь в них отражается горе, однако я ясно вижу, что печалит ее единственное — то, что я до сих пор не представила ее болвану Раффнеру.

— Послушай, ты же обещала! — восклицает она, сильнее выпячивая и без того пухлые губы.

— Хэлли! — строго произношу я. — Мне и в голову не могло прийти, что ты позволишь себе подобную дерзость! Если бы я знала об этом заранее, никаких обещаний не давала бы.

— Но ты его дала! — не унимается Хэлли.

— Верно, дала, — отвечаю я, стараясь сохранять спокойствие. — И выполню, но при одном условии.

— Каком? — Лицо Хэлли вытягивается от удивления.

— Мы сейчас же разыщем Сару и Бобби, и ты извинишься перед ними. — Хэлли округляет глаза и приоткрывает рот, но я не позволяю ей произнести ни звука. — Потом найдем маму с папой, и ты попросишь прощения у них. Но самое главное: сегодня же, теперь же ты изменишь свое отношение к Саре! И постараешься впредь сначала думать, стоит ли ни с того ни с сего плевать людям в душу, а потом уж действовать!

— По-твоему, сегодня я об этом не подумала?! — выпаливает Хэлли.

Не верю своим ушам.

— Ты что же, заранее подготовилась к этой дикой выходке?

— Представь себе! — Она мгновение-другое смотрит на меня вызывающе, потом, наверное, вспоминает о своей дурацкой любви, и ее лицо становится озабоченно-виноватым. — Джой, я ничего не могу с собой поделать. Дело в том, что буквально вчера вечером… Эмма Корлесс, одна моя приятельница — мы вместе ходим на занятия танцами, — рассказала мне о своем бывшем парне, редком идиоте. Как выяснилось, он был мужем Сары!

Ее слова, конечно, поражают меня. Но, поразмыслив над ними буквально пару секунд, я прихожу к выводу, что не узнала ничего нового, тем более такого, из-за чего могла бы возненавидеть невестку.

— Ну и что из того? — спрашиваю я совершенно спокойным голосом.

Глаза Хэлли вспыхивают.

— Как это что?! Получается, она сходилась с разными болванами, рожала от них детей, а теперь повесила этих детей на Бобби и держит его рядом с собой, прикидываясь ангелом!

Я ответила бы ей резче, но вдруг понимаю, что она по-настоящему тревожится за брата и убеждена, что ее позиция верная. Беру ее за руку.

— Но ведь и эта твоя подруга сошлась с «болваном»? Ты сама сказала, что он ее бывший.

— Сошлась и разошлась! — восклицает Хэлли.

— Сара тоже с ним разошлась.

— Но у нее он такой был далеко не один!

— У Бобби подружек было тоже видимо-невидимо, — напоминаю я. — И многие из них, ты прекрасно знаешь, не отличались ни умом, ни красотой, ни даже оригинальностью. — Вздыхаю. — Никто от этого не застрахован, Хэлли. Встречаешь человека, по уши в него влюбляешься и в упор не видишь его недостатков…

На миг вспоминаю о Себастьяне и снова чувствую тяжесть на сердце, которая с появлением Даррена будто стала невесомой. Незаметно вздыхаю.

— Я тоже все не знала, как относиться к Саре, а потом вдруг поняла, что Бобби с ней счастлив. С ней и с ее детьми, — добавляю я, мысленно переносясь в царство Синтии и Лулу.

Хэлли недоверчиво косится в мою сторону и усмехается.

— С детьми? Наверняка он их просто терпит.

— Ты глубоко заблуждаешься.

Хэлли смотрит на меня в некоторой растерянности. Обнимаю ее и снова вздыхаю.

— Ты вот тоже увлеклась бог знает кем! — восклицаю, как могу, весело. — Поверь, он еще тот прохвост!

Хэлли упрямо поджимает губы и качает головой.

— Я почти уверена, что он только хочет таким казаться. Человек с подобными глазами, — мечтательно протягивает она, — не может быть прохвостом. Надо только подобрать к нему ключик, сделать так, чтобы он раскрылся перед тобой. Знаешь… — она немного прищуривает глаза, глядя куда-то мимо меня и, наверное, видя в воображении смазливого шоумена, — мне кажется, что я прекрасно помню его таким, каким он был, когда вы учились в одном классе. По-моему, я еще тогда им увлеклась, хоть и была совсем ребенком. — Она внезапно переводит взгляд на меня и говорит очень серьезным голосом: — Детские привязанности забыть невозможно.

Я внутренне содрогаюсь. Чувствую, что лицо заливает краска, и, дабы Хэлли этого не заметила, смеюсь.

— Ты наверняка не помнишь его, просто выдумала себе красивую историю!

Замечаю, что щеки Хэлли вспыхивают, а глаза-незабудки превращаются в льдинки.

— Как ты можешь говорить, если не знаешь?! — вскрикивает она.

Не ожидая подобного всплеска, я спешу вновь обнять ее за плечи.

— Прости… Просто я подумала… Гм… В школе он был весьма неказистый.

— Ну и что? — требовательно спрашивает Хэлли.

— Успокойся, — прошу я. — Конечно, я ничего не знаю. Пошли искать Бобби и Сару. — Делаю шаг к дверям в зал, а Хэлли стоит на месте.

— Может, все-таки с Сарой и Бобби разберемся потом? — спрашивает она голосом капризной девочки, младшего в семье ребенка.

— Нет, — твердо отвечаю я.