На краю пропасти

Глава 4 Прошлое рядом

То, что случилось после взрыва, устроенного Кондратом, походило на обычную массовую зачистку. Гризли с пулемётом наперевес ворвался через внутреннюю дверь в жилые помещения и принялся палить во всё, что движется. В разные стороны полетели щепки и ржавая пыль, выбиваемые пулями калибра 7,62. За стенами слышались стоны раненых и крики испуганных жителей, но и они смолкали. Сеня же двигался дальше, за ним, из-за спины прикрывая топорами и ножами, — Варвар и Зек. Следом шли Юдины и зачищали другие направления разветвляющихся полутёмных коридоров. Помповые ружья огрызались лишь поначалу, но малая скорострельность и количество патронов сводили обороноспособность на нет. «Печенег» же, пробивая старые доски на раз, резал живую силу врага и за двумя стенами.

Люди, спускавшиеся с лестницы, ничего не понимали, когда им переламывало ноги, и они валились под градом пуль. Дверь из комнатушки отворялась, но тот, кто собирался выйти, выпадал в коридор уже мёртвым, будь то мужчина или женщина. Гризли толкал дверь, перешагивал истекающие кровью тела и шёл дальше. В комнатушку врывались остальные и добивали тех, кого не свалил «Печенег».

Если Жлоб не успевал повернуть в какой-нибудь боковой коридор, а оттуда, из полутьмы, выскакивал местный житель, то он тут же валился на пол с топором в голове или ножами в теле, а потом Варвар с довольной ухмылкой обтирал оружие об одежду и перешагивал через труп.

Жизнь поселения, где тишина узких улочек иногда разбавлялась недовольным матом в адрес женщины или стонами оргазма из той или другой деревянной комнаты, превратилась в ад. Визжали женщины, кричали раненые, трещали расколотые доски, грохотали помповики, короткими очередями огрызались АК-74У и частично заглушал все остальные звуки «Печенег», лишь иногда прерываясь из-за смены цинка с боезапасом. И пока Варвар менял короб и соединял ленту, их прикрывали Юдины и Зек.

Кондрат же сопровождал Грома. Олег, дождавшись, когда группа продвинется, перешагнул через сорванную взрывом железную дверь, подошёл к одному из контуженых бойцов, которые из-за ударной волны отлетели к противоположной стене, наклонился и, нажав на вывороченную осколком плоть, привёл мужчину в чувство. От боли тот вытаращил глаза, заорал и, изогнувшись, попытался сбросить руку Грома. Но тот с лёгкостью продолжил издеваться.

— Где пленники? — он наклонился ближе к раненому.

— Больно! От… от… отпусти!

— Ещё раз спрашиваю, — Гром надавил сильней, и боец издал новый крик боли. — ГДЕ ПЛЕННИКИ, КОТОРЫХ ВЫ ВЧЕРА ЗАДЕРЖАЛИ…

— Я не зна… Нет! А-а-а… Хватит! Отсюда их повели к Бакину!

— Куда? Я не совсем понял…

— К Бакину! К главе Кольчугино.

— Это в какую сторону?

— Наверх! На самый верх! — Бледная кожа бойца покрылась испариной, а лицо исказила гримаса боли. Олег, продолжая пальцами ковырять рану, на секунду залюбовался превращением человека в воющее от боли животное. Потом он встал, поднял пистолет и прикончил мужчину. Осмотрел второго, махнул рукой: мол, на этого не сто́ит тратить патроны, и вышел в переплетение деревянных улочек и построек.

Бойцы рассы́пались по первому этажу. Тут и там звучали выстрелы. Крики женщин теперь больше раздавались наверху, а по многоччисленным деревянным лестницам скрытно спускались мужики на защиту своих домов. С первого взгляда было понятно, что бойцы они неопытные. В панике выскакивали из-за углов, словно кузнечики, не задумываясь, что там может уже находиться враг.

Поэтому Гром без труда отстреливал местных, кому-то хватало одного патрона, кому-то — двух. «Стриж» работал исправно, а АКСУ Кондрата поддерживал сбоку.

Первый подъём оказался наиболее трудным, несколько раз пришлось прятаться за деревянными стенами, прежде чем завалили пятерых противников, далее плутали по лабиринту улочек, пока не нашли следующую лестницу. Тут уж всего два бойца преградили им дорогу, задержав на полминуты, и то Кондрат, прострелив стену, уничтожил самого «умного». Тот захрипел и вывалился в проход, где Гром и добил его выстрелом в голову.

Они поднялись на этаж, где длинный прямой коридор вёл через всё здание. В дальнем конце мелькнула тень человека в плаще. Гром бросился вперёд, переходя на бег: это явно был Потёмкин! Но что он тут делает, если пленник? Решать головоломки не было времени, поэтому Олег откинул лишние рассуждения и был уже на середине коридора, когда дверь справа распахнулась непосредственно перед его носом, и оттуда вылетел мужчина, сбив Грома с ног.

Две фигуры на глазах отставшего Кондрата, который потратил время, чтобы оглянуться, влетели в противоположную дверь, скрывшись от Кондратьева. Боец поднажал, на спине подпрыгивал рюкзак с гранатами и динамитом, а сзади, из бокового прохода, выскользнул местный. Он присел на колено и прицелился… Попал прямо в рюкзак, отчего тот сдетонировал, разорвав Кондрата и ближайшие метров двадцать деревянных конструкций в клочья.

Гром рухнул на деревянный пол, сверху навалился мужик, и враги, сцепившись, покатились. Пистолет отлетел куда-то, широкий армейский нож не достать — в голенище «берца». Гром схватил противника за руки, в одной из которых сверкнуло широкое лезвие. Мужчины ещё несколько раз перевернулись, сшибли парашу, отчего ведро загремело по полу, расплескав содержимое, и, наконец, замерли в одном положении. Гром снизу, враг верхо́м с направленным на Олега лезвием. А в глаза бросилось бельмо противника, блестящее в слабом освещении не хуже, чем у волка. Гром елозил под одноглазым, удерживая его руки с ножом на расстоянии и стараясь скинуть с себя, но не удавалось. Лезвие медленно приближалось к правому глазу, Гром зарычал от напряжения, но нож был всё ближе.

Вдруг все вокруг вздрогнуло от взрыва. Противников завалило обломками досок и окатило горячим воздухом, одноглазого сбросило с Грома и швырнуло к стене. Олег врезался головой в кровать и отключился.

— Нет! Не тронь её! — голос сопляка был высоким, словно парню не восемнадцать лет, а намного меньше… Этот утырок цеплялся за руку не хуже обезьяны, у которых, как известно, особое строение кисти.

— Отвали! — Олег бьёт наотмашь, герой падает в мокрые опавшие листья. Осень удалась в этом году, раскрасила листья множеством ярчайших красок, которые ещё не успел смыть дождь.

«Как же его зовут? — мелькает мысль. — Он с параллельного курса, с кафедры вирусологии. А и чёрт с ним!»

— Рита! Пойдём со мной! — Олег вновь хватает девушку за руку. — Я люблю тебя!

— Отвали! — она и в гневе прекрасна! Белая матовая кожа, огромные карие глаза, надутые от обиды алые губки, пышные каштановые волосы и слегка раскрасневшиеся от возбуждения аккуратные щёчки. — Ты не понимаешь? Мы гуляем!

— С ним? — Олег указывает на дохляка, поднимающегося с земли и отряхивающегося от листьев. — С этим… чмошником? Потёмкин! Ты же лох! Скажи ей об этом!

— Сам ты… — от обиды Игорь разбегается и пытается толкнуть Громова. Тот — его ровесник, только выглядит намного крепче и взрослее. Недаром несколько поколений военных докторов в семье. Олег успевает схватить хлюпика за шкирку и отступить, направив дальше по траектории. Потёмкин пролетает мимо и врезается в кучу листьев, наметённую дворником с утра.

— Да что ты делаешь? — Рита подскакивает и начинает бить маленькими кулачками в грудь. Это совсем не больно. Он хватает её за локти, сжимает, крепко встряхивает, чтобы она остановилась, пытается достучаться.

— Рита! Милая! Идём со мной, что этот… прости Господи… может дать тебе? Да он даже не способен постоять за тебя!

— Не твоё дело! Это моя жизнь! Отвали! — она вырывается и порывается отойти, но Олег бросается следом, хватает, разворачивает и целует. Рита же хочет освободиться, но не может. И тогда…

Громов ощущает удар чем-то тяжёлым по спине. Отпускает Риту, разворачивается — это он. В руках у Потёмкина сломанный сук, которым парень вновь замахивается. И Олег от злости бросается вперёд. Хватает палку, вырывает из его рук и наносит Игорю удар в челюсть, но не даёт упасть, берёт за воротник и вновь бьёт… и снова… Лицо его заливает кровь, много крови, море…

Сознание вернулось слишком быстро, пронзая голову сильной болью. Олег медленно встал, скидывая с себя обломки дерева. Через развороченные стены виден коридор, кое-где горят доски, освещая руины, оставшиеся от жилищ.

На месте коридора, где недавно пробегал Олег, ничего нет. Словно взрыв выгрыз из поселения шар объёмом в пять метров, а далее — фрагменты комнат и коридоров на два этажа вверх и вниз, ощерившиеся, словно зубами, изломанными и обожжёнными досками, выдранными металлическими листами и несколькими телами людей, не вовремя находившихся в зоне взрыва.

Одноглазого завалило обломками, из-под них выпала рука и растеклась лужа крови. Она медленно расползалась вокруг ноги Олега и капала в образовавшуюся про́пасть. На одной из стен висел изогнутый АКСУ, наглядно указывая Грому, что причина и жертва катастрофы — Кондрат, а вернее — взрывоопасное содержимое его рюкзака. Покойся с миром…

Мужчину покачивало, в ушах звенело, но не было времени отдыхать. Потёмкин вполне может скрыться, а деревянная конструкция вот-вот рухнет: треск дерева и пошатывание пола становятся все ощутимей.

Олег, прихрамывая, пошёл по коридору в ту сторону, где видел силуэт в плаще. Нужно догнать, нужно схватить. Потёмкин… сука!

Юрий Соколов некоторое время ещё наблюдал за крышей, но, знать, любопытный идиот, так удачно подставившийся под пулю, на самом деле мёртв. Кто же высматривает стреляющего, когда убивают рядом стоя́щего человека? М-да… Но внутри появилось туманное чувство, будто всё очень просто получилось. Сокол за несколько мгновений снял караульных с крыши; Гром, судя по грохоту, удачно вломился в обитель выживших и до сих пор хозяйничает там, так как стрекот «Печенега» почти не стихает. Как-то неправильно. Нечасто судьба и удача настолько благоволят людям. Особенно последние двадцать лет.

Но нужно сворачиваться и догонять вперёд ушедших. Сокол ещё раз сквозь оптику осмотрел крышу здания — никого, встал с удобного холмика и огляделся: дорога впереди, покинутая деревушка сзади, по правую руку — всё ещё покрытая туманом дамба водохранилища, а после дамбы — речка. Он поднял на лицо чёрный платок и зашагал к заводскому зданию, словно корабль, плывущему по туману.

Странно было входить в это белёсое облако, стелящееся по земле, будто и не по твёрдой почве идёшь, а где-то в небесах. Всё вокруг расплывчато и нереально, тёмные силуэты возникают по сторонам, иногда пугают похожестью на что-то. Искривлённое дерево, дорожный столб или старый автомобиль — всё искажается и превращается в причудливых чудищ, и создаётся ощущение, что они живые. Настолько сильно туман изменяет знакомые очертания предметов.

Вот вроде человек. От лёгкого перемещения воздуха он колышется. Опять, наверное, какой-нибудь пень или изогнутый и скрученный неведомыми силами фонарный столб. Но нет, теперь он принимает очертания уродливого чёрного существа, неподвижно застывшего у Сокола на пути. Аж мурашки по коже — так это реалистично. Но вот наплывает более плотный слой тумана, и существо снова превращается в зыбкий фонарный столб, скрученный и чуть-чуть завалившийся набок. Отменная игра с миражом, самое то, чтобы пощекотать себе нервы.

Снайпер прошёл мимо темнеющего в тумане силуэта, он был спокоен, хоть и чуть напуган: мало ли что привидится в столь зыбком белёсом мареве…

Внезапно краем глаза он уловил движение, лёгкое и молниеносное. Повернулся, а чёрный силуэт растворился в «белом молоке», словно его и не было. Вновь мурашки побежали по телу, но… это ведь просто туман? А холодок пробрался уже в душу. Туман туманом, но не могут предметы исчезать настолько быстро. Снайпер обернулся и увидел его: чёрное в лохмотьях существо, похожее на человека. Оно стояло перед ним и протянуло руку настолько стремительно, что Сокол не успел среагировать. Юра вдруг понял, что висит над землёй, удерживаемый всего лишь одной клешневидной лапой. И сколько он ни бился, сколько ни дёргался, не мог вырваться из сильного захвата. В глазах потемнело. Соколов, чуя неминуемую смерть, попытался направить на существо винтовку. Но не смог: монстр оказался слишком силён. Последнее, что услышал Юра, был ужасный взрыв, страшным звуком разнёсшийся по округе.

— Стой! — Семён подставил руку, чтобы придержать Яра, вынырнувшего следом из-за угла. Юноша остановился, вытянув шею, чтобы увидеть, что происходит за поворотом. Последний прямой коридор вёл к железной двери в бетонной стене, а проход напуганные нападением жители Кольчугино перегородили мешками с песком. Двое бойцов с ружьями наготове всматривались во тьму впереди, откуда, по их мнению, должен выйти приближающийся неизвестный с пулемётом наперевес, расстреливающий где-то в глубине всё подряд. Звуки стрельбы действительно приближались, и надо было что-то делать, но дробовик забрал с собой Игорь. — Чёрт! Засада!

И это действительно была засада: спереди защитники, сзади нападавшие, а Яр с Семёном оказались зажаты меж двух огней в прямом смысле. И пространство это неуклонно сжималось.

— Стой здесь! — прошептал юноша на ухо Волкову. — Я быстро.

И исчез в коридоре, ведущем вглубь здания.

Судя по звукам выстрелов, работала команда из нескольких человек, и они разбрелись сейчас по лабиринту ходов нижнего этажа, что несколько упрощало задачу. Яр на слух отделил автоматные выстрелы от пулемётных и направился по узким проходам в ту сторону, откуда доносились звуки перестрелки. Это не было безумством, а лишь желанием испытать возможности перерождающегося нового организма. Чем бы ни был вирус, он дал Яросу силу, о которой юноша и не мечтал. Кто знает, чем ещё наградила его необычная болезнь?

Далеко ходить не пришлось. Коридоры наводнили затаившиеся защитники поселения. На одного из них Яр и наткнулся, не ожидая такой встречи. Боец тихо стоял в полутёмном закутке и направлял помповое ружьё в сторону пулемётных выстрелов, дожидаясь, когда нападающие сами выйдут на него. Но на него вышел Яр, вернее — налетел. Не успев затормозить, врезался в спину. Боец от неожиданности нажал на спусковой крючок, грохнул выстрел. А юноша дёрнул руку с дробовиком вниз, второй схватил противника за лицо и, потянув, впечатал бойца затылком в деревянную стену. Раздался треск дерева, мужчина задёргался, не в силах освободить голову из зажавших её досок. Юноша подобрал дробовик и бегом вернулся к баррикаде. Семён сидел на корточках у угла, ожидая. Ярослав протянул ему ружьё.

— Что? — Семён в недоумении уставился на ствол. Он не ожидал, что оружие отдадут именно ему и придётся геройствовать. Поэтому попытался протестовать: — Мы так не договаривались…

— Бери! Ты лучше знаком с этими ружьями. Или хочешь обратно в камеру?

— Ну, спасибо тебе, мил-человек! — Волкову ничего не оставалось, как принять ружьё. Сделал он это с кислой миной и без всякого желания.

— Всегда пожалуйста! — радостно прошептал Яр.

— Ладно, — вздохнул Семён и повернулся, прикладывая ружьё к плечу. — Смотри, как действуют профессионалы…

Волков выпрыгнул из-за угла, выстрелил, передёрнул цевьё и снова выстрелил, сразу же нырнув в другой коридор. Из-за баррикады раздался только один выстрел, в стене образовалась дыра, затем послышался звук перезарядки и резкий шёпот.

— Денис! Денис! Твою ж мать!

Семён не стал дожидаться, когда боец уверится в смерти своего напарника, и прыгнул обратно к Яру, ещё раз выстрелив в направлении мешков с песком. Послышался приглушённый крик боли и матюги.

— Давай, Яр! Они могут выйти! Беги!

И юноша бросился по узкому трёхметровому коридору, преодолев его в два прыжка, перемахнул с наскока через мешки и вре́зал раненому ногой в лицо. В этот момент дверь скрипнула, приоткрываясь. Видимо, защитники решили выяснить, что происходит снаружи, и послали вперёд молодого, который, открыв дверь, первым делом просунул в проем ствол ружья. Яр, не останавливаясь, толкнул дверь, прищемив руки бойцу. Человек за ней закричал и выронил оружие. Яр ещё несколько раз приложил его дверью, протянул руку и поднял дробовик. Внутри раздались выстрелы. Пули выбивали холмики в толстой стали двери, но пробить её не могли. Отставшая от резкого удара старая краска хлопьями летела на пол. Покалеченный боец стонал, зажатый дверью. Он скорчился внизу, плакал, понимая, что свои же стреляют, пока он находится на линии обстрела, и кричал:

— Хватит! Хватит!

Подошёл Семён. Он просунул ствол сквозь дверной проём и приставил его к голове парня так, чтобы все внутри видели это.

— Он под прицелом! Бросайте на пол оружие!

Последовало недолгое молчание, затем неуверенный голос спросил:

— Семён, ты, что ли?

— А то! Колян, открывай! Я никого не трону, смоюсь тихо под шумок…

— Смоюсь? Да ты в своём уме? Нас за тебя на куски порежут! Стой, где стоишь, и, может, тогда…

— Что, Колян? Тогда замочат меня эти пришлые? Так?

— Не-е-е… Их скоро схватят, и ты вернёшься. В камеру обратно, — за дверью в два голоса заржали. — Наивный ты, Волк, слинять захотел! Никуда ты отсюда не уйдёшь.

— Слышь, Колян? — Волков ещё раз попробовал уговорить обороняющихся. — Слышь, друг, эти же сейчас подойдут и разнесут всю богадельню на фиг! Пойдём со мной, пойдём отсюда… да хоть куда!

— Да какой я тебе друг, Волк позорный! Что ты там мне несёшь? Хватит ссать в уши, а не то сам тобою зай…

Прогремел оглушительный взрыв, заставив заткнуться раскричавшегося дозорного. Семён, воспользовавшись замешательством, резко распахнул дверь и выстрелил, но во время перезарядки сам был ранен вторым дозорным. Его бросило к стене, а Яр немедля прыгнул в дверной проём. Нырнул под выстрел, перекувырнулся и в упор пальнул в противника. Того отбросило на стеллаж у стены, после чего тело, оставляя кровавый след, мешком рухнуло на пол.

Яр осмотрелся с ружьём наперевес в поисках второго. Но тут же опустил оружие. Противник с развороченным лицом лежал справа на полу.

Юноша вернулся в коридор, подбежал к Волкову, нагнулся, осматривая раны. Разорвав фуфайку, в груди его обнаружил огромную дыру, пробившую правое лёгкое. Кровь пропитала одежду и местами пузырилась. Семён часто и с хрипом дышал, в уголках рта тоже надувались кровавые пузырьки.

— Сейчас! Сейчас что-нибудь сделаю, — заметался Яр в поисках тряпки, но Семён слабой рукой остановил его.

— Уходи! — задыхаясь, заговорил он. — Бери что хотел, и уходи!

— Нет! Сейчас чем-нибудь заткнём твою дыру, и…

— Чем ты её заткнёшь, придурок? Может, двадцать лет назад и помогли бы мне, но не сейчас… Беги, говорю! Трос на крыше здания, если Игорь твой не тормоз, то он по нему спустится. А там трёхэтажный дом заводоуправления обогнёте… банк будет… а справа обойдёте — пожарная часть, там на авто пересядете. Домчит, покуда колёса держат. Привет передавай… Может, свидимся… — Семён закашлялся, в ране забулькала кровь. — Уходи… Слышишь? — он на время замолк, указывая в сторону возобновившегося пулемётного треска. — Смерть стрекочет… в лучший мир унести меня хочет…

Он снова замолчал, глаза остановились в одной точке, а Яр словно только что услышал приближающиеся выстрелы. Юноша бросился обратно в комнату, отыскал рюкзаки Игоря и девушек, схватил свой лук, винтовку и пару автоматов, что у них отобрали — странно, но их веса он почти не чувствовал. После этого Яр отворил дальнюю дверь и вышел на улицу. Линия низеньких построек уходила вдаль. С литейного цеха на четырёхэтажное здание вдалеке перекинулся еле заметный на фоне серых облаков трос. Наметив путь, юноша зашагал в ту сторону, быстро скрывшись за ближайшим строением.

— Чёрт! Что это было? — спросил Алексей, младший из братьев Юдиных, когда взрыв зашатал деревянные постройки. Дерево заскрипело, стены заходили ходуном, но выдержали.

— Хреновина какая-то, — ответил Андрей, поднимаясь с пола. — Надо двигать к выходу, а то мало ли, сложится тут всё, как карточный домик!

— Назад воротаться-то долго очень, — заметил Пётр, выстрелив в выбежавшего из-за угла бойца. — Не успеем.

— Так не надо назад, — Андрей указал в противоположную сторону. — У таких зданий несколько выходов. А цех — не бесконечный. Уже почти до другой стены дошли. Чуть-чуть — и найдём выход.

— Тогда вперёд! — скомандовал старший брат.

— Стойте! — Алексей смотрел назад. — Надо наших предупредить! Идите, а я им навстречу.

Андрей посмотрел на Петра, тот, секунду помедлив, кивнул, и братья разделились. Алексей бросился обратно, туда, где Жлоб всё ещё палил из пулемёта. Он быстро достиг дыры от взрыва, тянущейся вверх на три этажа. Кое-где горели доски и занимались огнём другие, плавился пластик. Надо было спешить.

С треском обвалилась часть комнаты с третьего этажа, подняв кучу пепла. Алексей, подождав, пока развеется пыль, попытался обойти завал из досок, но вдруг за что-то зацепился. Обернувшись, увидел, что его держит за ногу мужчина. Его придавило свалившейся конструкцией, а в спине торчали крупные острые щепки. Голова была задрана, белёсый глаз уставился на Алексея, а запёкшиеся кровью губы двигались и шептали.

— Ангелы чёрные рядом… Руку протяни — дотронешься до снов. И они будут править миром… без людей… без жизни… б-б-без… мира.

Рука разжалась, и мужчина уткнулся лицом в пол, словно ставя жирную точку в своей жизни, так её заканчивая. Алексей почувствовал, как холодок пробежал по спине: ничего кошмарнее он ещё в жизни не видел. Конструкция вокруг затрещала громче, отчего мужчина вышел из оцепенения. Теперь не надо было пересекать завал — пулемёт замолк, а матюги Зека, Варвара и Сени слышались с этой стороны, совсем близко.

— Быстрее! Уходим! — крикнул Юдин, когда отыскал их в лабиринте.

— Э-э-э, что орёшь? — выругался Василий Аркадьевич, замахнувшись ножом. — Мы могли и тебя замочить!

— К чёрту! — отмахнулся Андрей. — Не до этого сейчас! Конструкция может рухнуть!

— Конструкция? — не понял Варвар, оглядываясь.

— Да доски эти, что понастроили тут! Надо валить из здания! — Как бы в подтверждение его слов, строение застонало, затрещали и начали ломаться деревянные опоры, стены заходили ходуном, раскачиваясь. — Быстрее! Туда!

Бойцы бросились за Алексеем, который интуитивно чувствовал, в какую сторону надо бежать. Они лавировали в лабиринте стен и коридоров настолько узких, что Жлоб иногда еле протискивался. «Печенег» он сбросил давно за отсутствием боеприпасов, иначе бы уже застрял.

Нарастающий гул, в котором слились звуки рушащейся конструкции, усиливался, подгоняя беглецов. Дышащие на ладан деревянные стены не выдержали. Изрешеченные пулями и расшатанные взрывом, они полопались, обвалились, нижние этажи потянули за собой верхние, и деревянное сооружение начало складываться, как карточный домик, из основания которого вытянули одну карту.

До выхода оставалось чуть-чуть, но их преследовала смерть. Жизнь людей вновь оказалась во власти того, что они создавали. Ирония судьбы на протяжении веков — игра со смертью…

Алексей остановился на финишном перекрёстке и, подгоняя остальных, махал рукой:

— Давай! Давай! Давай! — первым проскочил мимо Зек, за ним Варвар, а следом Гризли, грубо толкнув Юдина. Тот не удержался на ногах и упал. Поднявшись, метнулся было к спасительной двери и комнате за бетонной стеной, но «карточный домик» сложился раньше, похоронив Алексея под тоннами деревянных обломков.

Игорь оставил Яра и Волкова внизу — заниматься возвратом имущества, благо Семён знал, что и где хранили в этом муравейнике, а сам что есть духу бросился наверх. На нижних этажах пришлось три раза воспользоваться оружием: защитники стекались сверху вниз, чтобы остановить неизвестного врага, который своим пулемётом разрушал их мир. Естественно, что угрозой был и Игорь, и он не питал надежд на понимание жителей Кольчугино, поэтому без зазрения совести стрелял на поражение. Потому что нет друзей в этом мире, и любой человек с оружием опасен. Сейчас задачей было выбраться и прихватить с собой Ольгу с Лидой, а как это сделать, Игорь пока не представлял. Хорошо ещё, что отсюда есть запасной выход через крышу, а то шаткая конструкция поселения вызывала очень серьёзные опасения. Ведь дерево не бетон, пули крошили нижние опорные стены, и долго это нагромождение связанных друг с другом хижин не могло простоять.

Третий этаж встретил Игоря длинным полутёмным коридором, в конце которого маячили фигурки людей. Они бежали по направлению к Потёмкину, но связываться сейчас с ними — лишь терять время. Лекарь быстро скользнул на лестницу и скрылся в лабиринте четвёртого этажа. Здесь пришлось помучиться, отыскивая путь наверх, и Игорь тысячу раз проклял ухищрения самобытных инженеров, умудрившихся запихать лестницу на пятый этаж в гущу жилых комнат. Зато оттуда ход вёл прямиком на шестой, где Потёмкин нос к носу столкнулся с Лидой и следовавшей за ней Ольгой. Не успели они обрадоваться друг другу, как прогремел мощный взрыв.

— Да грёбаные идиоты! — выругался он, поднимаясь с пола: деревянную постройку мотнуло с такой силой, что люди не смогли устоять на ногах. — Разве ж кто взрывает в таких хлипких помещениях?

— Что поделать-тоть, — согласилась Лидия, поднимаясь. — Круго́м одни обделённые! Одни мы…

— Как выбрались? — спросил Игорь.

— Да как… доски у них тут хрупкие, — ответила Лида, зарумянившись. — Чуть прыгни — и ты уже этажом пониже.

— Отлично! Пошли, — Потёмкин махнул рукой и кинулся в сторону лестницы, ведущей наверх.

— Стой! Мы только оттуда! Там же этот… Бакин!

— А там, — Игорь остановился и указал вниз, — Гром! Иногда, чтобы выжить, нужно искать опасность, а не бежать от неё.

— Понял, не дурак… не дура, — козырнула женщина, и они с Ольгой последовали за Потёмкиным обратно под крышу цеха.

Наверху творилось невообразимое. Испуганные женщины окружили домик Бакина и стенали о жестокой судьбинушке. Кто-то плакал, кто-то стучал кулаками о деревянные стены жилища главы с требованием прекратить безобразие, кто-то свернулся калачиком и, обхватив коленки, тихо поскуливал… Странно, но от власти люди всегда ждут покровительства. И даже после свинского обращения с ними женщины искали защиты именно у Бакина. А то, пользоваться — пользовался, а как опасность — и знать не знает, прячется в своей деревянной халупе под «куполом»?

Выбежав наверх, лекарь осмотрелся. До крыши цеха оставалось каких-то четыре — пять метров, но их ещё нужно было преодолеть. Должен быть какой-то способ, ведь основное здание строили намного раньше внутренних нагромождений из досок. И точно: по периметру с торца здания, там, где начиналась металлическая силовая ферма, поддерживающая крышу, чуть левее домика Бакина, по стене ползла железная лестница с опоясывающими дугами безопасности. Вот оно!

— Туда, дамы! Скорее! — Игорь подтолкнул женщин в сторону лестницы, а сам с оружием наготове осматривался.

Окружившие жилище Бакина женщины притихли, пока мимо пробегали незнакомцы, одни отшатнулись, другие — наоборот, вышли вперёд, с интересом наблюдая за их действиями. Что-что, а не каждый день настолько богат событиями.

Когда Игорь с женщинами забрались на узкую площадку под крышей, из-за спин столпившихся баб выскочил Гром. Немного шатаясь, он осмотрел огромное помещение и успел заметить закрывающийся люк. Не думая, бросился туда, тоже взбираясь наверх.

Как только дверь за ним затворилась, из-за спин любопытных женщин выбежали Бакин с дочкой, навьюченные тюками. Бабы дружно возмущённо охнули: они поняли, что глава сбега́ет без них.

— Девоньки, гляди-ка! Что это творится?

— А что, не видно? Бакин лыжи навострил!

— Никак, кидает нас, гнида!

— Да что же это? Да как так?

— Он выход знает! — встрепенулась одна. За ней удивлённо зароптали остальные, наконец осознав, что происходит.

— Точно! Айда за ним!

— Ну, где ж это видано, чтобы своих баб бросать? Не, ну, а?

— Девоньки, давай за ним! Там крыша получше будет! А здесь, того и гляди всё из-под ног провалится!

И толпа женщин, сначала медленно, подалась вперёд, к узенькой металлической лесенке. Потом бабы заспешили, понимая, что лестница-то одна, а их много. Они лавиной обрушились бы на стену, если бы Бакин, протаскивающий тюк с вещами через заграждающие планки, не увидел это. Он дёрнул сильнее, тюк, порвавшись в паре мест, проскочил, а глава Кольчугино, столь жалкий в своём страхе, поднял ружьё и выстрелил вверх.

— Стоять! — закричал он не своим голосом. — Следующий выстрел — по вам!

Шедшие впереди резко затормозили, как будто споткнулись, а задние продолжали давить. Толпа забуксовала, смешалась. Исковерканные за много лет своим «царём и богом» существа, потерявшие души, застыли в ужасе, когда их хозяин направил на них оружие. Стихийное собрание загудело, заголосило, словно рассерженный улей, и стало медленно надвигаться.

— Стоять, кому говорю! — испуганный Бакин понял, что на грани смерти людьми не покомандуешь. Они скидывают оковы, а желание жить — превыше всего.

Он бросил помповое ружьё: сейчас главное — руки и возможность быстро забраться наверх. Страх при виде сотни разъярённых женщин обуял его. Такие могут и порвать.

Но и тут на помощь пришла удача: вот неизвестно, почему она так любит всяких мразей и подлецов?

Дерево под ногами женщин издало протяжный стон, конвульсия волной прокатилась от края до края сооружения. Многие из баб попадали на пол. И вдруг всё, начиная от середины построек, обрушилось. Треск дерева, скрежет металла, крики женщин смешались в ужасающем грохоте. Бакин побледнел и, не в силах вынести зрелища, творившегося внутри здания ада, полез наверх. Через несколько секунд пыль взметнулась, скрывая ужас, творящийся внизу. Глава, задыхаясь, бросил тюк вниз, закрыл рукавом нос и поспешил из здания.

Выбежав, Игорь в первую очередь отыскал взглядом ту балку, о которой говорил Семён. Она крепилась на краю крыши со стороны города. Металлические щиты по центру крыши, которые когда-то разъезжались и через которые выносилось оборудование, заржавели. И жители приспособили балку в качестве удерживающей металлический трос опоры. На тросе, заклиненной, висела люлька — так, видимо, на крышу поднимались когда-то доски для строительства. Игорь осмотрел механизм люльки и удовлетворённо хмыкнул: заставить её спуститься по тросу ничего не стоило — механизм простой, хоть и полностью проржавевший, а крючкообразный стопор от пары хороших ударов сдвинется с места.

— Отлично! Заходите! — пригласил лекарь девушек.

— Туда-ть? — изумлённо и испуганно спросила Лида, оценивая взглядом расстояние до земли.

— Другого варианта нет, — подтвердил Игорь. Пригорок с домами манил, но одновременно был так далеко. — Всё будет здорово, я уверен! Да и когда ещё возможность представится на американских горках покататься?

— Горках? Американских? — обречённо переспросила Ольга, но слова её оборвали выстрелы. От двери по крыше шёл Гром. Он целился из пистолета и стрелял, но ни одна из пуль так и не попала в цель.

— Скорее, — поторопил Игорь женщин, а сам повернулся к врагу и, направив на Олега винтовку, крикнул: — А по-мужски не пробовал?

— По-мужски? — зло заорал Гром, продолжая наступать и стрелять из пистолета, но, сильно оглушённый, не мог нормально прицелиться. — По-мужски, Потёмкин? Ну, хорошо, спрошу по-мужски! — Патроны закончились, и Олег отшвырнул пистолет на битумную поверхность крыши. — Где Рита⁈

— Рита? — не сразу понял Игорь, опуская ствол.

— Ты же хотел по-мужски, Потемыч? — зло спросил Гром, доставая из ножен, прикреплённых к голени, нож. Обожжённая кожа на лице натянулась, образовав жуткую маску. — Отбрось свою пукалку и поговорим. Как мужик с мужиком! По-настоящему, по-взрослому!

— Спокойно, Олег, — Игорь откинул помповое ружьё в люльку, подняв руки. — Мы лишь пытаемся добраться до Москвы с Ярославом…

— С Яром? О! За него у меня будет отдельный разговор, — Гром медленно пошёл на Потёмкина, перехватив нож обратным хватом. — А теперь скажи: где Рита? Жена твоя где? Ответь мне!

— С какого хрена ты беспокоишься о моей жене? — нахмурился лекарь, медленно отступая. — Она тебя совершенно не касается! И никогда не касалась!

— О! Я бы не сказал «никогда»! — Олег сделал выпад, второй, третий. Потёмкин успешно избежал ударов, уйдя с линии атаки. — Я говорил ей, что ты её недостоин! Я говорил, что не сможешь постоять за неё! Две тысячи второй, питерская военно-медицинская академия имени Кирова. Второй курс! Всё ещё не помнишь, сопляк? Как я дрался за неё! Как тебя, чмо никчёмное, за неё отметелил! Как я любил её! До сих пор…

— Ты всё-таки вспомнил… Но как?

— Как? — Гром продолжил надвигаться, часто делая выпады. — Это ты мне скажи, сопляк! Это же ты меня нашёл после стольких лет! А её сохранить не сумел… где она, урод ты чёртов⁈

— Не твоё дело! — Игорь отбил удар, вновь откинул лезвие и сразу оказался вне досягаемости. — Как и раньше не твоё было. Ничего не изменилось, как видишь.

— Ах, ты! Убью! — взревел Олег и ринулся на Игоря, делая ножом частые и резкие выпады. Потёмкин ускользал от них и неожиданно, быстрым движением в броске, схватился за запястье врага и вывернул его, нож покатился по крыше. Затем Игорь сильно ударил Грома ногой по голени, отчего тот рухнул вниз, и, потянув на себя его руку, стукнул Олега коленкой в лицо.

— Я тебе не тот самый салага, что был тридцать лет назад, Гром, — Игорь склонился над поверженным врагом. Олег завалился навзничь и пытался сфокусировать взгляд на Потёмкине, но это у него получалось плохо. Из носа обильно текла кровь. — Я же говорил, что военный доктор? Не? Служба в Свердловске-19 бесследно не прошла, Гром. Я тоже кое-чему научился. И чтобы ты знал… Смерть Риты — это наше с ней личное дело. Тебя оно никоим образом не касается!

— Убью! — прошептал Олег, но Потёмкин его уже не слышал. Он быстро запрыгнул в люльку к женщинам, парой точных ударов сшиб стопор, и люлька под визг Ольги с Лидой унеслась на другое здание.

— Убью, — повторил Гром, поднимаясь. Он немного пришёл в себя от удара Игоря. Шаткой походкой доплёлся до пистолета, сменил магазин и подошёл к краю крыши, наблюдая, как люлька стукнулась о похожую балку на краю четырёхэтажного здания.

Огромный цех с грохотом зашатался. Олегу пришлось схватиться за металлический кронштейн, чтобы удержаться на ногах. И, обернувшись, он встретился взглядом с прилизанным мужиком с мешком на плече. За ним пряталась довольно миловидная девушка. В глазах обоих отражался неприкрытый испуг. Они явно не ожидали кого-нибудь здесь встретить. Олег поднял пистолет и навёл оружие на главу Кольчугино.

— У меня всего два вопроса. Первый: куда они поехали? И второй… где мне взять транспорт?