На краю сознания

Глава 9. Эскапада.

Теперь нас было четверо. Я был рад этому факту, особенно после того, как готовился к самому худшему перед входом в портал Энн. Эдик оказался очень смышленым, но особенно важным было то, что он разбирался в правилах Эскапады даже лучше ее создателя. Мы с Энн убедили Джонатана, что исправлять найденные мальчишкой недостатки игры до того, как мы выберемся, не стоит. Любой из этих «багов» мог оказаться полезен для нас. Джонатан не одобрял их использование, но вынужден был согласиться с тем, что нам некогда наслаждаться замечательным сюжетом его игры, а надо как можно скорее покинуть Эскападу и направиться на поиски выхода.

Первым делом мне нужно было закончить свое обучение у старого знахаря. Под звуки труб герольдов и торжественные объявления о возвращении истинного короля Джонатана Справедливого на трон, я покинул замок и отправился в деревушку, где проживал мой учитель. К вечеру я добрался до его дома. Путеводный огонек лучины в его окне сегодня казался совсем тусклым. Я осторожно открыл дверь и вошел внутрь.

Старик выглядел совсем неважно. Он лежал на лавке на боку, лицом к двери, и даже в тусклом свете лучины я сразу заметил, насколько бледным было его покрытое морщинами лицо. Мой учитель открыл глаза, что стоило ему больших усилий.

— А, пришел-таки попрощаться со стариком, — прошептал он и улыбнулся. — Все, пора мне уже… Задержался…

Я не хотел верить своим глазам. Пусть он был противным старым ворчуном, раздражительным и неприятным, но за все время, что мы провели вместе, я успел к нему привязаться. Неужели он умирает? Вот так просто, лежа на лавке? Но разве в нейронете можно умереть?

— Да, сынок, игра окончена, — сказал старик, словно слышал мои мысли. — Пора мне уже домой.

— Вы ведь настоящий… Из объективной реальности! Как вы можете умереть здесь?

— Поумничай еще мне! Реальности какие-то тут… — дед пробормотал что-то совсем неразборчивое и замолчал.

Несколько минут я смотрел на него, как парализованный. Я боялся окликнуть его, боялся сказать хоть слово, на которое он уже не ответит, боялся дотронуться до него. Я вглядывался в сумрак, пытаясь разобрать, дышит он или нет, но не мог ничего разглядеть. Лучина почти погасла, и комната наполнялась темнотой.

— Реальность у каждого своя, — вдруг сказал дед. — Так всегда было. Там ты или тут — нет разницы. Ты — это то, что у тебя в голове. А тут всё на поверхности.

— Дедушка?

— Ты же сюда за обучением пришел? Хотел знахарем стать?

Я кивнул. Старик вряд ли это увидел, в комнате было уже невозможно что-то увидеть. Кончик лучины красной точкой светил в темноте, не в силах уже ей противостоять.

— Тогда считай, что стал. Такой у меня для тебя прощальный подарок. Прости, если чем обидел.

— Да нет, дедушка, что вы! Ничем не…

Огонек погас.

Дрожащей рукой я попытался дотронуться до плеча своего учителя, но ничего не нащупал, кроме пустой лавки. Его больше не было. Он вернулся домой. А я ведь так и не узнал его имени!

Я медленно вышел из дома и побрел к замку. Когда я все же оглянулся, чтобы посмотреть на дом знахаря в последний раз, я увидел лишь заросший сорной травой участок земли. Дома не было. Если этот дом не был создан Джонатаном Пардом, а был маленькой субреальностью моего учителя, то выходит, субреальность исчезает, если умирает сознание, которое ее создало? Нейронет просто освобождает занятую ей память? К сожалению, я не мог размышлять об этом. Мысли снова и снова возвращались к старику, которого я никогда не увижу. Я утешал себя мыслью, что, по крайней мере, он нашел выход.

— О, квест на знахаря закончил? — поприветствовал меня вопросом Эдик, когда я вернулся в замок. — Вижу, новые абилки у тебя! А чего такой кислый?

Я не ответил ему, да и сленг его я не очень понимал. Было уже поздно, и я просто отправился спать. Завтра мы начинали наш поход. Ночью мне снова снились тревожные сны, но я ни разу не проснулся от этого.

— Мы направляемся к Оракулу, — заявил Джонатан за нашим последним перед походом завтраком в замке.

— Оракулу? — переспросил я.

— Вчера вечером мы посовещались и приняли это решение. Идея исходила от Эдика. В каждом сказочном мире существует в той или иной форме свой Оракул, и Эскапада — не исключение. Я создал Оракула, чтобы он отвечал на вопросы игроков о мире, если, конечно, игроки смогут до него добраться, — объяснил Джонатан.

— Да, именно так: на все вопросы о мире, — добавил Эдик. — Но здесь наверняка будет баг. Ведь Оракул управляется искусственным интеллектом, для которого мир — это не Эскапада, а весь нейронет!

— Господин Эдик очень быстро разобрался в ситуации, — прокомментировала Энн. — Мы подробно рассказали ему про нейронет, субреальности, реалов и придумков…

— Не называй уже меня господином, прошу? Меня это смущает!

— Простите, господин Эдик! Я не хотела вас смущать.

— Если этот баг, о котором говорит Эдик, существует, то Оракул действительно будет отвечать на все вопросы о нейронете, а не только об Эскападе! — подвел итог Джонатан.

— И мы просто спросим у него, где находится выход! — подытожил Эдик.

— Мне кажется, это отличный план, господин Ник.

— Мне тоже, — я кивнул. — Выступаем сразу после завтрака?

— Да, мой друг, — ответил Джонатан. — Кони запряжены, повозки заполнены продовольствием, небольшой отряд из замка отправится нас сопровождать. Путь будет долгим и непростым.

Я и не сомневался в этом.

После начала похода я принял решение вести дневник. Энн записывала мои слова в свою память. Шел уже второй месяц с тех пор, как мы покинули замок. Для того чтобы поговорить с Оракулом, нам осталось только подняться по заснеженному склону где-то в неприступных горах Северного Берега. Это была наша последняя стоянка, а завтра мы получим все ответы на наши вопросы. Я решил прослушать все свои записи перед сном:

— День первый. Мы идем через Лес Тайн. Ничего таинственного в этом лесу я так и не обнаружил, кроме того, что он надежно скрывал замок Джонатана

— День второй. На выходе из леса на нас напали вооруженные разбойники. Мы потеряли шестерых воинов убитыми, а я до поздней ночи провозился с двумя десятками раненых, впервые применив свои приобретенные навыки целителя. Да, я действительно теперь умею изменять субреальность, закрывая раны и исцеляя болезни. Я бы мог сделать здесь неплохую карьеру!

— День третий. Мне снова снятся кошмары. Мы похоронили павших и направились на север.

— День пятый. Вчера я забыл сделать запись, но все равно ничего не произошло. Сегодня мы обнаружили маленькую недостачу припасов. Не думаю, что это важно, но все же решил зафиксировать этот факт.

— День шестой. Мы остановились в небольшом городке. Местные жители удивляются прибытию короля из Леса Тайн. У них очень вкусная еда. Жалко, что всё это нереально. Эдик расследовал какое-то преступление в этом городе и заслужил уважение местных властей. Он назвал это «халявным квестом».

— День седьмой. Мы покинули город и двинулись дальше на север. Деревни здесь все меньше, растительность всё реже. Впереди какие-то Мертвые Земли. Это название мне не нравится.

— День восьмой. Энн поймала воришку припасов. Оказывается, всю дорогу мы везли зайца! Хитрая Лиза тайком спряталась в одной из повозок, чтобы посмотреть мир. Отправлять ее назад уже поздно. Джонатан рассердился, но все же позволил ей путешествовать с нами дальше.

— День десятый. Мы идем по Мертвым Землям. Здесь холодно и пусто, а по ночам слышны странные звуки. Эдик предложил сделать крюк и, как он выразился, «завалить босса», но наш командир Джонатан сказал, что не желает тратить на это время.

— День одиннадцатый. Ночью на нас напали ожившие мертвецы. Выкопались из земли прямо посреди нашей стоянки. Мы потеряли почти половину отряда, и с большим трудом отбили атаку. Джонатан был ранен в руку, но его рана несерьезна. Испуганные лошади унесли одну из повозок куда-то в темноту, и больше мы их не видели.

— День двенадцатый. Первое живое дерево в этих землях. Ночью на нас опять пытались напасть ходячие скелеты, но в этот раз мы были готовы. Надо сказать, что во время битвы быть целителем гораздо сложнее, чем после нее!

— День тринадцатый. Наконец-то мы выбрались из этих проклятых земель! Ночью меня снова убили. К счастью, мои товарищи выиграли бой и без моего участия. Больше нападений мертвецов не будет, и это очень радует!

— День четырнадцатый. Я бегал по живой траве, как ребенок. Настолько я был рад ее видеть. Джонатан посмеялся над этим и сказал, что мне, похоже, и в Эскападе отлично живется. Нет уж, я хочу домой!

— День двадцатый. Я не делал записей последнее время. Просто нечего было сказать — обычное скучное путешествие.

— День двадцать восьмой. Мы движемся в сторону какого-то рынка. Там мы приобретем нужное снаряжение, прежде чем идти к Оракулу.

— День тридцатый. Холодает. Мы пришли на Рынок Девяти Дорог. Шумное место, где можно достать что угодно. Эдик раздобыл себе какой-то магический меч, а у меня кто-то украл кошелек. Покидаю это место с неприятными воспоминаниями.

— День тридцать третий. На горизонте горы. Где-то там должен быть Оракул. Несмотря на то, что здесь с каждым шагом все холоднее, мысль об этом согревает меня.

— День тридцать шестой. Позавчера на нас напал огромный отряд гоблинов. Большинство наших воинов было убито. Остальных гоблины взяли в плен и притащили в свой город. Или деревню. Не знаю, как это назвать. Это было отвратительное место. Они съели Эдика на ужин. Да, зажарили на вертеле и съели, прямо у нас на глазах! Я понимал, что он должен каким-то образом возродиться, если только весь наш отряд не съедят, и нас не отбросит к какой-то «точке сохранения». Я не хотел быть съеденным. На следующий день мне пришел в голову план, основой которого были мои скудные знания о варварских племенах и их обычаях. К счастью, это сработало. Я вызвал гоблина-шамана на «профессиональный» поединок и показал, что я лучший знахарь, чем он. Гоблины тут же назначили меня новым шаманом, а старого съели. Как бы это ни было отвратительно, мне пришлось участвовать в трапезе: по их законам новый шаман должен был съесть жареное сердце старого. Я долго внушал себе, что это все нереально, но всё равно меня стошнило. Правда, это произошло уже после того, как племя завопило «Ник-Ник!» и попадало на колени. Теперь они меня так называют — шаман Ник-Ник.

— День тридцать седьмой. Сопровождаемые отрядом моих гоблинов, мы отправились к горам. Вечером возродился Эдик. Пришлось убеждать моих испуганных последователей, что я просто вызвал дух съеденного врага. Вроде бы сработало.

— День сороковой. Повсюду снег и очень холодно. Лиза заболела, но мое лечение ей помогает. Мы начинаем подниматься в горы.

— День сорок второй. Из-под моста вылез огромный каменный тролль и напал на нас. Мои гоблины в ужасе разбежались. Джонатан сражался, как настоящий герой! Мы победили чудовище, и Энн испепелила его тело, чтобы его раны не затянулись, и он не вернулся к жизни.

Закончив прослушивание, я сделал последнюю запись:

— День сорок третий. Наша последняя стоянка. Завтра мы встретимся с Оракулом, и надеюсь, он укажет нам выход.

Я остановил запись.

— Зачем вы это делаете, господин Ник? — спросила Энн.

— Профессия такая. Считай, что я веду репортаж. Возможно, кому-то пригодятся потом эти данные. Возможно даже мне самому.

Джонатан подкинул веток в костер.

— Уже темнеет. Надо выставить дозорных и ложиться спать, — сказал он.

— Я подежурю, — отозвался я.

— Как скажете, шаман Ник-Ник! — усмехнулся Джонатан.

— Идите спать, Ваше Говорящее С Драконами Созидающее Моря И Горы Справедливое Величество!

И они отправились спать, оставив меня сидеть возле костра и смотреть на звезды. Я пытался найти хоть какое-то известное мне созвездие, но всё было бесполезно. Может, Джонатан был родом из Южного полушария? Несмотря на то, что путешествовать мне приходилось, я никогда не был на экваторе или южнее, и понятия не имел, как выглядит на юге звездное небо. Кажется, там есть такое созвездие — Южный Крест? Я всматривался в небо, но не увидел ничего похожего на крест. Зато заметил кое-что другое.

На почти черном клочке ночного неба я увидел слабое голубое свечение. Это была какая-то туманность, едва различимая невооруженным взглядом. Несколько ярких разноцветных звезд сияли сквозь нее из далеких глубин космоса. Само собой, местный космос был лишь плодом воображения Джонатана, за исключением этой детали. Где я мог видеть раньше эту голубую туманность? Я никогда не увлекался астрономией, но этот космический объект казался мне знакомым. Точно! Это же та самая картина Энн! Граффити на стене, с которого началось наше знакомство!

Энн спала. Да, по законам этой игры каждый игрок нуждался во сне, даже если он был роботом. Каким образом на небе Эскапады могла появиться картина Энн? А может, ее здесь и не было до того, как я поместил ее туда своей фантазией, немного дополнившей субреальность Джонатана Парда? Я еще раз посмотрел на небо, но так и не смог найти эту туманность. Похоже, она исчезла без следа также неожиданно, как и появилась! До самого утра я размышлял об этом, но так и не смог придумать удовлетворительного объяснения тому, что увидел.

— Только учтите, Оракул отвечает только на один личный вопрос для одного человека! — сказал Джонатан, и, глянув в сторону Энн, добавил. — Точнее, для одного игрока!

Мы делали последние шаги по склону. Он был не таким крутым, как казался снизу, и даже Лизу не пришлось нести на руках.

— Значит, в счет идут только игроки? И у нас только четыре вопроса? — спросил я.

— Три. Свой я задал, когда проверял, как работает Оракул, после его создания. И по правилам, которые здесь работают для всех, на второй вопрос я уже не имею права.

Значит, Лиза не в счет. Ну что ж, думаю, нам должно хватить и трех вопросов. Мы поднялись на ровную площадку, посреди которой стоял… обычный гранитный валун, метра два в поперечнике.

— Это и есть Оракул, отвечающий на любой вопрос? — скептическим тоном спросила Энн. Она все лучше усваивала человеческие эмоции.

— Да! — загремел громкий голос из ниоткуда. Его тут же подхватило эхо, и я сразу же вспомнил страшные истории про сход лавин.

— Черт побери! — закричал Эдик. — Энн только что лишила нас одного вопроса! Что же она наделала?!

— Она задала свой единственный вопрос Оракулу и получила правдивый ответ! — снова загремел голос.

Эдик побледнел, поняв, что только что натворил он сам. Да, Оракул действительно правдиво отвечал на любой вопрос игрока. Вот только его система распознавания вопросов оставляла желать лучшего. Мои спутники потратили свои вопросы впустую, и теперь у нас был только один вопрос. Мой.

Я боялся произнести вслух хотя бы одно слово. Не должно быть никаких неоднозначностей. Никаких ошибок. Вопрос должен быть достаточно подробным и точным. Что нас интересует? Выход. Выход из нейронета! А то Оракул покажет нам выход из Эскапады и всё, больше у нас никого нет. Нет! Не просто выход из нейронета! Выход из нейронета в объективную реальность. Или правильнее сказать, выход из субреальности в объективную реальность? Да, так и спросить: «каким образом нам выйти из субреальности в объективную реальность?» Я почти уже открыл рот, но… Нет! Кому «нам»? Нам всем отсюда не выйти, Лиза не может покинуть нейронет, она всего лишь плод воображения, который отдельно от субреальности автора существовать не может. И вообще, нельзя спрашивать про нас. Вдруг у каждого из нас существует свой личный выход, и то, что подойдет мне, не сработает для Джонатана или Энн… Простите, друзья, но я буду спрашивать за себя. Я выберусь и сделаю всё, чтобы вас вытащить! И не только вас, всех пленников Эдварда Дарио! Итак, мой вопрос: «Каким образом мне выйти из субреальности в объективную реальность?».

Все смотрели на меня с надеждой, но никто не говорил ни слова. Даже нетерпеливый Эдик молчал, понимая, что от моего вопроса зависит судьба каждого из нас. Я не имел права на ошибку. Как же будет правильно? «Выйти из нейронета» или «выйти из субреальности»? Может, «выйти из нейронета» вообще некорректная фраза? Я же в него не входил, меня к нему подключили. Сказать «отключиться от нейронета»? Нет! Нейронет может и не знать, что он называется «нейронетом», но, так как мои мысли для него открыты, то он воспользуется моим пониманием этого слова. А я не уверен, что я сам до конца понимаю, что я называю этим словом! Нужно сформулировать вопрос иначе, какими-то простыми словами, не имеющими неоднозначных толкований. Идея!

— Оракул, как мне самостоятельно выбраться отсюда обратно в небоскреб «Biotronics» в объективной реальности?

Кажется, удачно, да? Почему-то Оракул не отвечает. Ты ведь видишь всё, что есть в моей голове, чертова машина! У меня в мыслях есть только один небоскреб «Biotronics!» Давай же, отвечай! Почему ты молчишь?

— После того, как вы завершите сценарий «Прощание с Оракулом», существует несколько способов добраться туда для вас! — вдруг заговорил голос. — Самый быстрый и простой — это смерть.

Оракул замолчал. Смерть? В каком смысле — смерть? Мне придется умереть?! Отсюда можно выйти только вперед ногами? Что значит «самый быстрый и простой»? А другие способы есть? Он что, издевается? Эдик и Джонатан смотрели друг на друга, недоумевая.

Стоп! Кажется, я понял! Самый простой способ — это умереть, но не в том смысле, в котором я подумал. Достаточно просто погибнуть где-нибудь в субреальности, и меня выкинет наружу. Правда это не получится в Эскападе, где смерть — явление обычное, и с ней игра не заканчивается. Так что для начала надо покинуть Эскападу. А что потом? Окружающая среда не может убить тебя в нейронете, но…

Даниэль Аллен! Я бился с ним на его подводном корабле и отрубил ему голову! И корабль тут же начал разрушаться, внутрь хлынула вода, мы спаслись бегством. Выходит, в самом начале моего путешествия по нейронету я выпустил этого садиста на свободу, убив его? А если бы он убил меня, я бы сразу же вышел из нейронета? Всё было настолько просто?

— Я не знаю сценария «Прощание с Оракулом», — прервал мои размышления голос Джонатана Парда. — Я такой сценарий не придумывал, его просто нет.

— Как это не придумывал? — засмеялся Эдик. — А кто же продумал весь наш маршрут от Леса Тайн до этого места? Это был отличный сюжет, Ваше Величество! Полный приключений, опасностей, и побочные квесты были неплохими! Вы ведь все еще творец Эскапады, Джонатан, и этот сценарий вы создали последним! Надо сказать, отличный сценарий! Кроме случая с гоблинами. Было очень неприятно, когда они меня ели!

— Спасибо тебе, Оракул. Прощай.

У меня ненадолго потемнело в глазах. Когда зрение вернулось, я обнаружил себя сидящим на уже знакомом мне песке Южного Берега. Энн, Джонатан, Эдик и Лиза были рядом.

— Статус игры: сценарий «Прощание с Оракулом» пройден, — радостно объявил Эдик.

Вот здесь, передо мной у берега, моторный катер. Сейчас. Получилось!

— Пора покинуть Эскападу, друзья! — сказал Джонатан. — Но с вашего позволения, я сохраню этот образ. Я к нему уже слишком привык.

Катер уходил в море, а я все думал о словах Оракула. Единственный способ здесь умереть, который мне был очевиден, это умереть от руки другого пользователя. А вдруг это не сработает? Вдруг я умру по-настоящему? Нет, этот мир — не настоящий. Мне пора домой. Нам всем пора домой.

— Джонатан, я хочу попросить об услуге. Думаю, все понимают, о какой. Меня нужно убить, и это должен сделать другой пользователь. Ваш Оракул, насколько я понимаю, не может ошибаться, следовательно, убив меня, вы отправите меня в объективную реальность. Не торопитесь делать это с остальными. Я найду способ вытащить вас всех, оказавшись снаружи. Я журналист, и подниму такой шум, что у Дарио не будет выбора, кроме как выпустить всех вас!

— Я верю, Николас. Мне не приходилось никогда поднимать меч на друга, которым вы успели мне стать. Но я понимаю.

— Только давайте сначала вон до того острова доплывем! — сказал Эдик. — А то вдруг катер прямо под нами исчезнет, и мы все окажемся в воде!

Очередной райский остров маячил на горизонте. Скорее всего, его хозяин не будет рад нас всех видеть. У Энн уже не было волшебного плаща и посоха, Эскапада осталась далеко позади. Мы высадились на остров, но не обнаружили ни одной живой души, хотя остров был достаточно большим, и если его владелец захотел бы от нас спрятаться, скорее всего, ему бы это удалось. Высоко в небе снова кружилась одинокая птица, которую я замечал уже не раз. Может, стоит взлететь в небо и рассмотреть ее поближе? Разузнать, чья фантазия направила следить за нами этого пернатого шпиона? Может, это сам Эдвард Дарио наблюдает за нашими похождениями ее зоркими глазами?

Нет, не будем отвлекаться. Все это уже не имеет значения. Мне пора домой. Джонатан обнажил меч.

— Ты точно уверен, Николас?

Признаться, мне было не по себе. Конечно, этот мир — всего лишь фантазия, и все это происходит только у меня в голове. Но что я почувствую, когда Джонатан убьет меня? Наверное, это будет больно, хоть и недолго? Я зажмурился.

— Да, уверен.

Удар! Тишина. Что произошло? Очевидно, я еще жив.

— Из чего сделаны твои часы?

Это голос Джонатана. Значит, я все еще в нейронете. Я осторожно открыл глаза. Не знаю, как это произошло, но в момент удара я каким-то образом поднял вверх руку и остановил меч… циферблатом моих часов. Теперь защитное стекло циферблата, в который пришелся удар, украшала трещина. Часы показывали «21:13». Солнце было высоко над горизонтом, так что это время точно не соответствовало действительности, но меня обрадовал сам факт, что часы снова работают. Даже после того, как выдержали такой мощный удар.

— Прошу прощения, — проговорил я и спрятал руки за спину. — Еще раз!

Я снова зажмурился. Удар! Резкая боль, которая тут же исчезла, сменившись ощущением головокружения и невесомости. Было темно, но где-то вдали мое зрение различало маленькую искорку света, которая росла в размерах, словно я с большой скоростью приближался к ней. Вскоре свет заполнил всё пространство, в котором я находился, и мои глаза не могли уже это выдержать…

— Он открыл глаза!

— Николас, вы меня слышите? Николас?

Белый потолок, яркий свет лампы бьет меня в глаза, два человека в белых халатах склонились надо мной. Я снова ощущаю свое тело. Кажется, я лежу.

— Где я? — я сам еле различил собственный шепот.

— Снова в реальном мире, господин Вильфрид.

Я узнал этот голос. Он принадлежал Эдварду Дарио.