На краю сознания

Глава 19. Сквозь Улей.

Робот был выключен. Огоньки в его «глазах» не горели, руки-манипуляторы безжизненно повисли, он не двигался и не издавал ни звука. Первой мыслью, которая появилась после радостных эмоций, был вопрос. Где у нее кнопка? Наверное, я задал этот вопрос вслух. Голос немедленно отреагировал, подсветив малозаметную панель на задней части корпуса. Да, на самом деле я знал, как его включить! Просто от радости всё вылетело из головы.

На минуту я попытался сдержать эмоции и включить холодный разум. Кто сказал, что передо мной — та самая Энн? Может, это другой робот? А может это вообще плод моего воображения, который оказался в этой палате просто потому, что я видел в ней Энн последний раз? Пока она включается, стоит подумать над тем, как выяснить, насколько она реальна!

Однако мои попытки вернуть Энн к жизни успехом не увенчались. Последний раз, когда я видел ее в другой, пограничной субреальности, Энн выглядела намного хуже, в разобранном-то виде! Но сейчас всё вроде бы было на месте. И, тем не менее, она не включалась. Что же с ней не так? Может быть, это действительно всего лишь шутка моего разгулявшегося воображения, которое очень хотело снова ее увидеть? Что же с ней не так? Питание есть, некоторые индикаторы загораются, загрузка начинается, что-то жужжит внутри, а потом всё.

Жесткий диск! Обнаружив ее в предыдущей версии больницы, я снял с нее жесткий диск! Я так и не успел заглянуть, что за информация была на нем записана, но это уже и не важно. Энн сама всё скоро расскажет! Я открыл крышку, вставил носитель на место, снова включил робота. На панели замигали разноцветные лампочки. Сработало! Робот медленно возвращался к жизни.

Я снова задумался об устройстве нейронета. Где находилось сознание Энн, пока ее жесткий диск, а точнее, его иллюзорный образ из чьей-то субреальности, отсутствовал в ее столь же иллюзорном корпусе? Где сейчас настоящая Энн в реальном мире? Лежит в разобранном виде где-то на верхних этажах небоскреба «Biotronics»? Что она пережила после того, как Джонатан отправил ее вслед за мной? Надеюсь, скоро я это узнаю от нее самой.

— Приветствую, господин Ник!

Как же я был рад снова услышать этот голос!

Но все же, как я могу быть уверен в том, что эта Энн — настоящая? Можно ли это как-то проверить? Если я задам ей любой вопрос о нашем с ней прошлом, она даст верный ответ, даже если она — всего лишь порожденный моим сознанием придумок. Ответ появится из моей же памяти. А я ведь так и не разобрался, каким образом некоторые опытные пользователи отличают реалов от придумков. Может быть, Голос умеет это делать?

— Она настоящая? — спросил я.

— А какие у тебя критерии проверки реальности чего-либо здесь? — Голос ответил вопросом на вопрос. — Даже если ты видишь ее и слышишь, даже если прикасаешься к ней, это не гарантирует здесь ее реальности. Здесь, в строгом смысле слова, вообще нет ничего реального.

— Что вы имеете в виду, господин Ник? Вы сомневаетесь в моей реальности? — спросила Энн. — Думаю, это естественная реакция вашего сознания на мое долгое отсутствие. Хочу добавить, что если бы я могла испытывать эмоции, я была бы рада вас видеть!

— Я тоже рад тебя видеть, Энн! Я очень по тебе соскучился.

Она настоящая! Я не мог в это не верить. Я что, обнимаю робота? Да какая, собственно, разница!

— Мне кажется, мы теряем время, Ник, — сказал Голос. — Мы собирались искать Хитрого Фила, нужно продолжить поиски.

— Кто такой Хитрый Фил, господин Ник?

— Я все расскажу тебе позже, Энн. Идти можешь?

— Все системы в порядке, господин Ник.

Мне очень хотелось расспросить ее обо всем, что произошло с ней за время нашей разлуки, но Голос был прав: мы находились на враждебной территории, и нам нельзя было терять время. Я попытался открыть другие палаты, но ничего не вышло: все двери были заперты, а мои способности творить не позволяли изменить хоть что-то в структуре этой субреальности. Даже при помощи четвертого измерения я не смог здесь пройти сквозь стену и проникнуть в палату. Фил установил жесткие ограничения в своей психушке. Похоже, он двигался по Улью при помощи расширения своих коридоров и захватывал в плен его творцов одного за другим. Так или иначе, в этом коридоре Фила не было.

Проход на лестницу оканчивался черной бездной.

— Нам точно туда? — спросил я.

— Это граница коридора, — ответил Голос. — Здесь мы можем покинуть его и оказаться в одной из субреальностей Улья.

— Я думал, мы спустимся по лестнице на нижние этажи больницы. По крайней мере, в той больнице, где нас держали с Филом, это бы получилось. А тут всё иначе. Можешь доставить нас в следующий коридор?

— Если не боишься полетов в открытом космосе.

— Что?

— Там снаружи субреальность одного немного свихнувшегося астрофизика. Мы попытаемся пересечь ее достаточно быстро, чтобы ты не потерял голову.

— Думаю, человек не может потерять голову от медленного перемещения по субреальности, — сказала Энн. — Да и как можно ее потерять? Потеря головы для человека означает смерть.

— Это образное выражение, Энн!

— О! Тогда надо пополнить мой словарь образных выражений!

Нет, никаких сомнений быть не может! Это точно настоящая Энн! Та самая. Я улыбнулся роботу и шагнул в пропасть за дверью.

Спустя минуту мы уже парили среди звезд. Я восторгался фантастическими картинами, проплывавшими перед моими глазами, но все же не мог понять, почему эта субреальность оказалась в Улье Разнообразия. После закрученных в четырехмерном пространстве петель и сотканных из разноцветного света пространств обычные космические пейзажи, какими бы прекрасными они ни были, не казались чем-то действительно выдающимся, впечатляющим и оригинальным.

— Почему этот мир здесь, в Улье? — спросил я. — Он не похож на гениальное произведение, не укладывающееся в привычные рамки восприятия.

— Потому что автор этой субреальности создал модель вселенной в натуральную величину, — ответил Голос. — Ее нереально увидеть целиком, даже если двигаться со скоростью света в субъективном времени.

Если нейронет хранит субреальности в памяти своих же пользователей, то как в ней умещается целая вселенная? Не может же человеческое сознание охватить все потрясающее многообразие Вселенной, в которой вся наша планета со всем человечеством — всего лишь мельчайшая, ничего не значащая песчинка? Да, большинство людей привязаны к своей планете не только физически, но и привычкой сознания, даже все религиозные верования отводят нашей планете особое место во Вселенной. Человек проживает на этой планете всю свою жизнь, как и все его предки, всё человечество. И ему трудно осознать, что его родной дом — всего лишь пылинка в необъятном пространстве, не имеющая на самом деле никакой значимости. Сколько еще таких планет во Вселенной? На скольких из них зародилась жизнь? На скольких появились разумные цивилизации? И сколько таких цивилизаций уже прекратило существовать? Мы даже предполагать это не можем… И вот, один безумный астрофизик, как его назвал Голос, создает целую Вселенную в собственном разуме, а я размышляю о том, что в этом особенного и выдающегося?

Да что может быть более особенным и выдающимся, чем сама Вселенная?!

— А если двигаться быстрее скорости света? — спросил я. — Разве в мире фантазии это невозможно?

— Возможно. Сейчас мы этим как раз займемся.

— О, сверхсветовые путешествия! — я бы подумал, что голос Энн был радостным, если бы не знал, что этот робот не испытывает эмоций. — Увлекательная и интересная тема, которая наиболее развита в человеческой научной фантастике. Тем не менее, существует несколько научных теорий, которые…

— Энн, ты готова? — перебил я. Несмотря на ее энтузиазм, научные теории о межзвездных путешествиях меня сейчас мало интересовали.

— Да, готова.

Не знаю, как Голос ориентировался здесь. Я объяснил это для себя долгим опытом путешественника, вдаваться в подробности хотелось всё меньше. Вселенная словно развернулась вокруг нас, и вдали я увидел уже знакомую мне голубую туманность, словно сошедшую с картины Энн. Еще один навязчивый образ, который преследовал меня. По крайней мере, это лучше, чем призрак Даниэля Аллена! Картина была прекрасной, я подмигнул парившей в невесомости Энн, но она словно не замечала собственного творения. Потом у меня резко закружилась голова. Звезды вдруг засветились ярко-синим светом, мое тело словно вывернуло наизнанку, часы остановились на отметке «21:13». В глазах потемнело.

— Здесь!

Все кончилось? Энн несколько секунд летела в пространстве впереди меня, и вдруг исчезла. Я направился за ней. На груди снова проступило кровавое пятно, напоминая, что времени у меня совсем немного. Шаг в пустоту…

…И я снова в коридоре больницы. На этот раз это второй этаж. Знакомое место. Охраны снова нет, многие палаты здесь были свободны, но в некоторых уже содержались пленники безумца.

— Снова впустую! — сказал Голос. — Его здесь нет.

— Значит, отправимся в следующий коридор! — я не желал сдаваться.

— Кто-нибудь может мне объяснить, что происходит? — осторожно вмешалась Энн.

Хотя я и обнаружил Энн в палате этой больницы, похоже, она мало представляла, где она находится, и что мы делаем. Я кратко объяснил Энн, что мы ищем психа, который сажает пользователей нейронета в психиатрическую клинику из его субреальности, опустив наши истинные цели и подробности.

— Тогда я не понимаю, зачем нам двигаться от коридора к коридору? — сказала Энн после того, как выслушала мой рассказ. — В предыдущем коридоре пустых палат почти не было. Здесь их полно. Рано или поздно он приведет сюда свою следующую жертву, и мы его схватим.

— Умный робот! — сказал Голос. — Устроить засаду и правда разумнее, чем носиться от коридора к коридору через субреальности!

— Она еще и рисовать умеет!

Ожидание было долгим. Я успел выяснить, что Энн ничего не помнит о том, что происходило с ней после того, как она отправилась за мной следом. Она помнила, как Джонатан разрубил мечом ее корпус, после чего сразу же оказалась здесь, вместе с нами. Она не осознавала огромный провал в собственной памяти, и даже была поначалу уверена в том, что больничная палата, в которой мы встретились, находится в объективной реальности. Только когда мы отправились из больничного коридора прямиком в открытый космос, Энн поняла, что мы всё еще в нейронете.

— А на твоем жестком диске нет никаких незнакомых тебе записей? — спросил я. — Может быть, видео, записанное, пока ты была выключена? Или какая-нибудь звукозапись?

— Нет, господин Ник, — ответила Энн. — На моих носителях нет никакой незнакомой информации.

Оставалось только догадываться о том, каким образом Энн оказалась в пограничной субреальности на Ложной Земле, да еще и в разобранном виде. Возможно, что только людям смерть в субреальности дает билет на выход, а с роботами все происходит как-то иначе? Да и применимо ли само понятие «смерть» к роботам? По крайней мере, сейчас стало ясно, что если робота просто выключить в субреальности, то в реальном мире он не активируется.

Шло время, а Фил всё не появлялся. Мы расположились за столом охранника. Темы для разговоров уже закончились, и ожидание теперь тянулось совсем медленно. Я попытался поэкспериментировать с четырехмерным пространством, но субреальность коридоров ограничивала мои перемещения привычными тремя измерениями. Странно, что сумасшедший творец установил здесь совсем банальные правила, совпадающие с законами физики реального мира.

— Может, нам стоило бы спрятаться в какой-нибудь палате? — сказал я. — Что это за засада посреди коридора?

— Он узнает о нашем присутствии в его субреальности, даже если мы спрячемся в ее самом темном углу, — ответил Голос. — Особенно с правами администратора. Честно говоря, я не очень представляю, что именно возвышает администратора над другими творцами, и мне немного не по себе от этого!

— Администратор может вмешиваться в сознание пользователей, изменять их субреальности, и, насколько я понимаю, даже блокировать пользователям доступ в нейронет, — ответил я. — А еще он может стирать личности пользователей.

— Что произойдет со стертой личностью? Если он сотрет твою личность, это что значит? Что ты умрешь?

— Этого я точно не знаю, может, умрешь, может, просто отключишься от нейронета навсегда. Но убить он тоже может. Реал не может здесь убить реала, а вот администратор может.

— Как это не может? Тебя ведь убивал Джонатан, чтобы ты смог выйти в объективную реальность!

— Это другое. Если реал убьет тебя в нейронете, ты выйдешь в объективную реальность. Правда, не сразу, еще через пограничную зону придется пройти. А вот если администратор убьет тебя в нейронете, то ты умрешь и в реальности.

— Жуть какая!

— Да, кейс администратора — страшное оружие в руках сумасшедшего. И мы здесь для того, чтобы его остановить!

— Пациент сто семьдесят девять, с кем вы там разговариваете?

Знакомый картавый голос прозвучал, как удар грома. Мои ноги онемели, а руки задрожали. Я пришел сюда ради этой встречи, но оказался совсем не готов к ней. Я медленно повернул голову на голос. Хитрый Фил был одет в белый халат, держал в правой руке какую-то папку с бумагами, а в левой был уже знакомый мне кейс. Он смотрел на меня негодующим взглядом, каким строгий школьный учитель смотрит на хулигана, которого он застал за написанием неприличных слов на стене.

— И почему вы не в палате? — добавил он.

Картина быстро прояснялась. Устав от роли пациента в психиатрической больнице Ложной Земли, Фил решил построить такую же больницу в Улье Разнообразия и поиграть в доктора. А в качестве своих пациентов выбрал тех, кто обладал наиболее нестандартной фантазией. Он нападал на творцов в их субреальностях и помещал их в палаты, распространяя коридоры больницы по всему Улью. Какая же у него цель? Превратить весь Улей в одну большую психушку?

— Я… вышел, чтобы попасть к вам на приём, доктор! — подыграл я сумасшедшему. — Мне кажется, что я уже иду на поправку. Могу я узнать, когда меня выпишут? Или хотя бы разрешат увидеться с родными?

— Всему свое время, — Фил замолчал, открыл папку, перелистнул несколько страниц, после чего продолжил. — Всему свое время, Николас! Я тщательно слежу за вашим состоянием, и как только вы снова станете здоровым членом общества, мы тут же вас выпишем! А сейчас вернитесь в палату и примите ваши лекарства. Вы же не хотите снова оказаться в подвале, верно?

Он что, посмотрел мое имя в своей папке? Он совсем меня не помнит? После того, как застрелил меня в подворотне, назвав воображаемым другом? Выражается он внятно, без постоянного хихиканья и идиотских гримас, если он и заигрался в доктора, то играть эту роль у него определенно хорошо получается. Не знаю, поверил бы ему Станиславский, но я почти поверил. А тот ли это Хитрый Фил, которого я ищу? Может быть, это вообще не он? Может, искусственный интеллект нейронета добрался до моего «соучастника», стер его личность и занял ее место, заполучив заодно и кейс администратора. Тогда надежды больше нет.

— Но вы же сами сказали, что ждете меня в своем кабинете! — сказал я первое, что пришло мне в голову. Интересно, он на это купится? Машинально оглядевшись по сторонам, я вдруг понял, что Энн нет рядом со мной. Куда она пропала? Надеюсь, ей удалось каким-то образом спрятаться от этого «доктора», а не попасть обратно в одиннадцатую палату в разобранном виде.

— Я такое говорил? — Фил сморщил лоб. — Я не помню этого, но сами понимаете, у меня очень много пациентов сейчас, когда весь мир сходит с ума. Хорошо, идите в мой кабинет, я скоро вас догоню. Но не делайте глупостей!

Я хотел было спросить у него, как я доберусь до кабинета, если вместо лестничного пролёта чернеет портал в пустоту, но вместо этого кивнул и отправился к выходу на лестницу. Этим шансом лучше воспользоваться, чтобы всё обдумать. Интересно, Голос здесь? Или тоже спрятался подальше с глаз «доктора»?

Как ни странно, лестница была на месте, никакого обрыва субреальности больше не было. Я спокойно спустился по ступенькам на первый этаж. Кабинет главврача, вход в подвал, пульт охраны с мониторами, вешалка с белыми халатами — всё было таким же, как и на Ложной Земле! Снаружи я увидел знакомый дворик, по которому прогуливались пациенты. Разве что немого Стива не было на месте, да и вообще я до сих пор не встретил здесь ни одного санитара.

— Голос, ты здесь? — прошептал я, направившись к кабинету, который в прошлой версии этой субреальности принадлежал доктору Дарио.

— Да.

— Хочу честно признаться, что не знаю, что делать дальше.

— Я тоже.

— Придется импровизировать. Ты не видел, куда подевалась Энн? Она словно пропала, когда появился Фил.

— Она исчезла.

Голос отвечал тихо, коротко и односложно, словно боялся, что безумный доктор услышит наш разговор.

— Изменила свое тело… То есть корпус? Стала невидимой?

— Не знаю. Это произошло быстро. Думаю, она знала, что делает, и сейчас она в безопасности.

Если это так, то остается только верить, что Энн придет ко мне на помощь в критический момент. Вот только какую помощь она может оказать против сумасшедшего администратора, способного мгновенно убить нас всех одним только своим желанием? Разве что погибнуть вместе с нами.

Я вошел в знакомый кабинет. Роскошная отделка из красного дерева, огромные часы с маятником, парчовые шторы, футуристическая картина — все это я уже видел. Видел и массивный дубовый стол, за которым сейчас сидел… Эдвард Дарио.

И Энн была рядом с ним. Стояла на том же месте, где она записывала всё моё интервью. В памяти пронеслись многочисленные мелкие детали, которые я сверял с картиной, представшей перед моими глазами. Идеально! Фил тоже побывал здесь? Нет, теперь все становится на свои места! Это не Фил, сумасшедший просто не справился с собственными возможностями после того, как получил кейс администратора. Он столкнулся с искусственным интеллектом нейронета в битве, и проиграл ее. Теперь его личность стерта, как была стерта и личность Эдварда Дарио после того, как он написал мне своё последнее письмо.

— С возвращением, господин Вильфрид! — сказал персонаж из представления для одного зрителя, сидящий напротив меня. Голос у него хорошо получился, интонация та же, но нет, нейронет, я тебе не верю! Что будет, если я подыграю тебе? Наверное, стоит потянуть время, ведь есть еще призрачная надежда на Джонатана, который спасает мою жизнь в реальном мире!

Я сделал вид, что принял правила игры, и сел в кресло напротив иллюзии Эдварда Дарио.

— Как вам ваша экскурсия? — спросил «изобретатель». — Впечатляет? Вы выглядите немного ошарашенным, но я понимаю, что вы сейчас чувствуете! Мое первое путешествие в мире оживающих фантазий тоже превзошло все мои ожидания. Я хорошо помню первый успешный эксперимент!

Слишком эмоционален. Настоящий Эдвард Дарио был спокойным, уравновешенным. Жизненный опыт и всё такое, да и десять лет работы над проектом никуда не денутся. Хорошая картинка, нейронет, хорошая! Но всё же фальшивая.

— Да, впечатляет! — сказал я. — Я, признаться, уже думал, что останусь там навсегда. Я ведь правильно предположил, что время в нейронете воспринимается мозгом иначе? Сколько на самом деле меня не было в реальности?

— Вас не было двадцать пять минут, — ответил мой собеседник. — А вы, надо сказать, удивительно спокойно держитесь для человека, который пережил самое незабываемое путешествие в жизни! Вашей выдержке можно позавидовать! Я в ваши годы был намного более эмоциональным.

Ты никогда не был в моих годах. Ты — всего лишь набор электронных сигналов, все еще поступающих в мой мозг. Жалкое отражение великого человека, который совершил ошибку, создав настоящего монстра. Тебя.

— Двадцать пять минут? — Округлить глаза, приоткрыть рот, может, прикрыть его ладонью? Нет, последнее лишнее. — Ничего себе, я думал, что пробыл там месяц или два. Я потерял счет времени.

Это получилось правдоподобно, ведь я действительно давно потерял счет времени. Сколько еще его понадобится, чтобы Джонатан вытащил меня отсюда?

— Понимаю, понимаю! Ну что же, хотите задать еще какие-то вопросы напоследок? Наше с вами время подходит к концу, вы же понимаете.

Еще как понимаю!

— Ух… — глубокий вдох. Я волнуюсь. Я все еще под впечатлением. Мне надо собраться с мыслями. — Дайте мне подумать!

— Хорошо, я вас не тороплю. В пределах наших ранних договоренностей, конечно! — Дарио улыбнулся мне, но от этой улыбки веяло холодом. Ты не можешь испытывать человеческих эмоций. Ты — машина, которая способна только подражать им. Жалкое зрелище! Спокойно, спокойно, не надо демонстрировать ему мою злость. Я удивлен, а не зол.

— Энн, ты всё записала?

— Да, господин Ник.

Неужели тебя они тоже подменили? Если Эдвард Дарио так долго сопротивлялся, что даже успел написать целое прощальное письмо и разослать его всем пользователям, которые попадали в пограничную субреальность, то почему с Энн нейронет справился так быстро? Робота перепрограммировать проще? Или это снова фокусы с субъективностью времени?

А может, Энн просто притворяется, подыгрывает этому «Дарио» так, как это делаю я? Как бы дать ей знак, как бы понять, моя ли это Энн или фальшивка? Я посмотрел на часы: времени оставалось совсем мало. Копия Дарио всем своим видом намекает, что мне пора. А что будет дальше? Выйду на улицы города на Ложной Земле? Снова окажусь в психушке в руках Хитрого Фила? Чего добивается мой враг? Наверное, он хочет, чтобы я поверил в то, что реальность, в которой я сейчас нахожусь, является настоящей, и жил в ней до конца моих дней. Если бы я проявил себя как-то иначе, например, начал паниковать и рассказывать о злодейском плане нейронета, то снова бы оказался в психушке. А сейчас, похоже, у меня есть шанс обмануть нейронет и оказаться на Ложной Земле? Разве это хоть что-то меняет, кроме формы плена, в котором я нахожусь?

Я снова вспомнил рассуждения, которые уже приходили в мою голову раньше. Какую бы реальность я не увидел, я никогда уже не смогу доверять ни глазам, ни ушам, ни чьим-либо словам. Побывав в нейронете один раз, человек уже не сможет вернуться к прошлой жизни.

Я никогда не смогу выбраться!