На краю сознания

Глава 16. Улей Разнообразия.

Утром я покинул свой дом. План устроить массовое убийство пользователей нейронета с целью вернуть их в объективную реальность казался мне, на первый взгляд, хорошим. Способ был проверен на себе, он действует, осталось только применить его ко всем пленникам. Но совершить массовое убийство людей для меня было непросто, даже несмотря на то, что разумом я понимал, что по-настоящему никто не умрёт. Что, если после этого кошмары будут мучить меня до конца жизни? А ведь конец жизни мог наступить в любой момент. Мое тело все еще умирает где-то в луже крови на асфальте.

А так ли хорош этот план? Что, если в нем есть какой-то подвох? Что, если мои сны в нейронете — не результат работы моего подсознания, а внушаются мне самим нейронетом, чтобы сбить меня с правильного пути? В письме Дарио говорилось о другом плане спасения человечества, неужели создатель нейронета не предусмотрел более простой способ? Он же не мог не знать, что выйти в объективную реальность можно при помощи смерти, но, тем не менее, предлагал другое решение.

Погруженный в свои мысли, я не сразу заметил, что Птица, Эдик и Лиза вопросительно смотрят на меня. Они уже собрались на крыльце моего дома на одну ночь и ждали, пока я высплюсь и выйду наружу. Интересно, а где и как они провели эту ночь? Тоже сотворили себе временные пристанища? Но Лиза ведь не умеет творить, разве не так?

— Все в порядке, Николас? Ночью я слышал какие-то странные звуки… — осторожно спросил Эдик.

Я кивнул. Что-то объяснять не хотелось.

— Какой у нас теперь план, командир? — спросила Птица.

— Я тут подумал, что есть один способ вытащить людей из нейронета. Всех и сразу. Мы ведь уже проверили этот способ! — я выдержал осторожную паузу. — Выход при помощи смерти.

— Это что же, ты предлагаешь нам убить всех пользователей нейронета?! — спросила Птица.

— Да, именно так.

Молчание. Лиза спряталась за Эдика, на ее лице был нескрываемый страх. Эдик открыл рот от изумления, и так и не смог произнести ни слова в ответ. Птица заговорила не сразу:

— А тебе не кажется, что этот план… Как бы это так поточнее выразиться? Не совсем этичен.

— А уместна ли этика, когда речь идет о судьбе человечества! Восьми миллиардов людей, которых обманом заманили в мир, где ты можешь создать свою мечту одним лишь усилием мысли, и заперли их в этих фальшивых мечтах! Человечество могло бы покорить звезды, а вместо этого оказалось запертым в воображаемом мире! И ты смеешь говорить об этике?!

— Господин Вильфрид, зачем так кричать? — прошептал Эдик. — Мы вас хорошо слышим.

Разве я действительно кричал? Что на меня нашло?

— У человека должен быть выбор, — сказала Птица. — Держать его запертым в нейронете — неправильно. Но и насильно вытаскивать в объективную реальность тоже неверно. У каждого должна быть возможность решить для себя, что для него подходит больше — реальность или мир его мечты. Кто мы такие, чтобы делать этот выбор за все человечество?

Я вспомнил Луизу и ее сына Мартина, для которого она создала идеальный в ее представлении мир, оградив его от всех бед и лишений. Мальчик с детства мечтал исследовать космос, и что же сделала его мать? «Я создам для него такие звезды, о которых в вашем „реальном мире“ никто и не мечтал! Это будет самый красивый космос для моего маленького космонавта!» Если мы не вправе делать выбор за все человечество, то вправе ли она сделать выбор даже за одного человека?

— Мы не должны вытаскивать людей из нейронета против их воли! — продолжила Птица. — Если в наших силах вернуть им возможность выхода, то мы сделаем это, и приложим к этому все свои усилия. Но принимать решение о том, выходить или остаться, каждый должен для себя сам.

— И какое же решение примешь ты сама? — спросил я.

Птица не ответила. Что происходило в ее птичьей голове? Что за личность скрывалась за этим нечеловеческим образом? Была ли на самом деле эта личность человеком?

— Мне тоже не нравится идея кого-то убивать, — сказал Эдик. — Можно же как-то иначе все сделать, мирным путём. В ближайших планах Джонатана было поискать союзников в Улье Разнообразия, может, не стоит отходить от этого плана?

В моем ночном кошмаре Даниэль Аллен намекал на то, что Фил находится в Улье! Да, он говорил о том, что искать Фила по всему Улью — не самое лучшее решение, по сравнению с простым убийством всех пользователей нейронета. Значит, по его мнению Фил находился в Улье? Но ведь этот разговор происходил не в реальности, и даже не в субреальности, а в моем страшном сне! Откуда эта мысль могла взяться в моем сне? Может, это просто ложная подсказка от нейронета?

И тут меня осенило! В своем письме Дарио, упоминая о коде к кейсу администратора, говорил о подсказках, которые будут понятны живому человеку, но не искусственному сознанию! Что, если речь идет о снах!? Я вспомнил мою первую ночь здесь, это было на борту корабля Даниэля Аллена. Мы остались в каюте вместе с Энн, и когда я проснулся посреди ночи, Энн не спала. Она сказала, что не нуждается во сне. Само собой, роботы не нуждаются во сне, ни в реальном мире, ни в вымышленном! Если Дарио каким-то образом мог передать информацию в сон другого человека, то именно во сне и нужно искать подсказки! Способность видеть сны отличает человеческое сознание от искусственного! Возможно, весь мой ночной кошмар не имел никакого смысла, если не считать одной единственной подсказки: Фила надо искать в Улье!

— Ты прав, Эдик! — сказал я. — Мы будем действовать по плану Джонатана. И немедленно отправляемся в Улей!

Путешествие к границе Улья Разнообразия было недолгим. В отличие от передвижения по Эскападе, ограниченного правилами игры, мы не были ограничены в выборе транспортных средств, которые могли создать при помощи воображения. Созданный Эдиком сверхзвуковой самолёт домчал нас до Улья за несколько часов. Птица предпочла двигаться своим ходом, и в очередной раз чрезмерная привязанность моего сознания к рамкам реального мира заставила меня удивиться тому, что эта пернатая путешественница прибыла на место раньше нас.

— Вот здесь начинается Улей Разнообразия. — Эдик махнул рукой в сторону самого удивительного пейзажа, подобного которому я никогда не видел ни в одной субреальности.

Океан, над поверхностью которого мы долгое время летели, минуя разнообразные мелкие и более крупные острова, заканчивался… отвесной стеной воды. До самого горизонта, настолько, насколько хватало зрения, тянулся колоссальный водопад, в котором поток, вопреки гравитации, устремлялся в небеса и пропадал в облаках. Шум стоял такой, что заглушал рев реактивных двигателей нашего самолета. Солнечный свет играл в бесчисленных каплях, создавая причудливые узоры всех цветов радуги. Я пытался понять, куда пропадает столь невообразимо большая масса воды, но ничего не приходило в голову. Поток словно разбивался об облака с оглушительным грохотом и исчезал. Это зрелище нарушало все возможные представления о законах физики, но во вселенной, управляемой только воображением, этих законов не существовало. Один только взгляд на это столь же удивительное, сколь и пугающее зрелище, мог разрушить все рамки мышления! Водопад, шириной в целый океан, падающий в небо!

— Приготовьтесь, Николас! — прокричал Эдик. — Мы влетаем в Улей! Держитесь крепче!

Эдик направил самолет прямо в стену воды. Я увидел, как Птица, которая летела впереди нас, влетела в поток и мгновенно исчезла из поля зрения. Мне показалось, что восходящий поток воды просто разорвал ее на части. Или это просто разгулялось мое кровожадное воображение?

Не надо бояться, это всё не реально!

Сильная тряска. Самолет на полной скорости врезался в поток. Скрежет ломающегося металла. Рев двигателей растворился в шуме воды. Взрыв где-то за моей спиной, где созданная воображением Эдика могучая машина рассыпалась на кусочки за доли секунды. Поток не причинил нам с ним никакого вреда, ведь какой бы странной ни казалась окружающая среда в субреальности, она не может убить реала.

Реала, а не придумка!

Лиза!!!

Девочки нигде не было, как не было ни единого шанса понять, что с ней произошло в этом водном хаосе, как бы я ни озирался по сторонам. Поток крошил обломки обшивки самолета, стачивая металл на глазах, мы неслись куда-то вверх, Эдик был неподалеку, хоть я и с трудом различал его в толще воды. Но Лизы не было.

Неужели мы только что убили ее!?

Рев стал настолько громким, что заглушал даже мои мысли. Я не слышал собственный крик отчаяния, который вырвался из моей груди.

Где я?

Я парил в пустом пространстве, заполненном переливающимся разными цветами светом. У этого света не было какого-то видимого источника, здесь словно сам воздух светился, если это, конечно, был воздух. По крайней мере, дышать я мог, но ведь и под водой я не задыхался.

Неясные фигуры причудливой формы скользили в этом свете, плавно двигаясь по странным, непредсказуемым траекториям. Отсутствие силы тяжести было непривычным, мой мозг требовал четкого обозначения верха и низа, но ничто не указывало на то, где они здесь расположены, и корректны ли вообще эти термины в этой субреальности. Весь этот мир напоминал картину безумного художника, который сделал на холсте множество разноцветных мазков, не передающих никаких привычных образов. А потом этот художник одним взмахом волшебной палочки заставил эту странную картину ожить и засиять своими красками. Преодолев стену воды, падающей в небеса, я словно оказался внутри этой картины, и вряд ли я в состоянии понять замысел ее автора.

Я вспомнил страшную аварию, которую мы пережили, когда Эдик направил самолет прямо в границу Улья Разнообразия. Самолет развалился на части за какие-то доли секунды, я даже понять ничего не успел. И вряд ли Лиза что-то поняла. Она же была еще совсем ребенком! Нет, не может быть, чтобы она погибла! Может быть, ей удалось выжить, как и мне?

Я оглянулся по сторонам. Когда я решил для себя, что низ у меня будет находиться там, куда сейчас смотрят мои ноги, ориентироваться стало проще. Одного моего желания оказалось достаточно, чтобы я поплыл сквозь свет в задуманном направлении. В воздухе парили обломки самолета, медленно растворяясь в нем, превращаясь в разноцветные сполохи и мелкие искры. Лиза, где же ты? Нет, я не мог тебя потерять, ты ведь наверняка плаваешь в этом светящемся воздухе где-то среди обломков? Ты же не можешь погибнуть! Но чем дольше я продолжал поиски, тем неотвратимее была истина: в этой катастрофе девочка, не защищенная от окружающей среды субреальностей, не могла выжить. Мы потеряли Лизу из-за непростительной оплошности пилота, который направил самолет к верной гибели, забыв, что на борту есть пассажир, смертный в этом мире!

Среди разноцветных пятен, которые то исчезали, то появлялись без какой-либо понятной мне закономерности, я заметил человека, которого я совсем не рад был видеть. Эдик! Я направился к нему, сжав кулаки.

— Ты убил ее! — закричал я. Я схватил его за шею обоими руками, мне хотелось задушить его, уничтожить, расправиться на месте с убийцей моей… дочери? Что на меня нашло? Нет, он виновен! Это ведь он намеренно разбил самолет! Он думал только о себе, понимал, что окружающая среда ему не навредит, но совсем не думал о Лизе!

— Я… — Эдик попытался что-то сказать, но я сдавил его горло еще сильнее.

— Это ты виноват! Ты убил Лизу!

Я был сильнее него, хотя вряд ли грубая физическая сила что-то решала в мире, построенном одним чистым разумом. Видимо, мой разум тоже был сильнее. Или дело в силе воли? Не важно, он ответит мне за всё! Эдик пытался вырваться, разомкнуть мои пальцы своими слабеющими с каждой секундой руками, но все его попытки были тщетны. Окружающая среда не может убить реала, но я могу! Еще как могу!

— Ты мне за это ответишь! — прошипел я. Удивительно, как ярость меняет мой собственный голос. Ярость? Это праведный гнев. Возмездие за его преступление!

Сильный и болезненный удар в спину. Я вскрикнул и разомкнул руки, и мальчишка улетел от меня куда-то вдаль, через пару секунд разноцветные всполохи скрыли его от моих глаз. Нет! Ты от меня не сбежишь?

— Ты что творишь, Ник?! — это был голос Птицы. — Совсем с ума сошел?

Это она меня толкнула! Как подло, в спину! Я развернулся и приготовился к бою с более опасным противником. Вы заодно, да? Убили Лизу, а теперь и меня убить хотите! Я знал, что никому здесь нельзя доверять! Особенно этой пернатой твари! Она мне сразу не понравилась.

— Ты! — прорычал я. — Я тебя убью!

Я бросился в ее сторону, но она легко ускользнула от удара. За годы, проведенные в полете, она научилась гораздо лучше двигаться в воздухе, чем я.

— Ник, приди в себя! — закричала она. — Ты сам-то себя слышишь вообще? Что с тобой?!

Я остановился. Продолжать бой было бесполезно, ее крылья давали ей слишком серьезное преимущество. Второй враг возвращался к месту боя, я уже хорошо различал его. Один против двоих я не справлюсь, да еще и эти крылья… Крылья! А что мешает мне отрастить свои? Стоило подумать об этом, как два трехметровых крыла возникло за моей спиной. Один взмах — и я уже высоко над ними. Не так уж и сложно, я быстро к ним привыкну!

— Николас! Я не хотел, честно! Это ошибка, это… Это несчастный случай… Авария! Я не виноват!

Птица возле него, готовится к удару. Мне нужно оружие! Меч? Пистолет? Что-нибудь помощнее? Разноцветные огни играли в моей ладони, не желая материализовываться во что-то эффективное и смертоносное. Какое оружие лучше всего подходит для охоты на птиц?

— Николас, мы тебе не враги! Что с тобой?

— Что со мной? Я-то в полном порядке, это вы убили Лизу, а теперь ты еще и ударила меня в спину! Со мной вам так просто не справиться!

— Ник, ты с ума сошел! Никто не пытается с тобой справиться! Ты опасен, понимаешь? Не я, не Эдик, а ты!

— Конечно! Я опасен! Для твоих планов по порабощению человечества! Но тебе меня не одолеть, ясно!

— Ник, о чем ты говоришь?

— Не притворяйся, мы оба знаем, о чем я говорю!

Ружье! Охотничье ружье, с ним же охотятся на птиц! Оно послушно появилось в моих руках. Я не был хорошим стрелком, но разве здесь, в этом мире, обязательно иметь хорошее зрение и стрелковые навыки, чтобы попасть в мишень? Нет, достаточно верить в себя и свой разум! Я поднял ружье и прицелился в Птицу. Воздух между нами вдруг стал светиться в сотни раз ярче, этот свет ослепил меня, я выстрелил, не видя цели, и ружье тут же исчезло из моих рук, а мои крылья отпали и рассыпались в пыль.

— Здесь запрещено причинять вред друг другу! — произнес громкий и властный голос. — За нарушение этого правила ты изгоняешься из моего мира. Не смей возвращаться!

Я вдруг ощутил силу тяжести, которая увлекла меня вниз. Рассекая светящийся воздух, я уносился вдаль от своих противников, не в силах что-либо предпринять. Как бы я ни пытался остановить падение, как бы ни желал вернуться, все было тщетно. Свет вокруг меня вдруг погас, меня словно выбросило в абсолютную темноту, где я не мог видеть ничего, хотя мое падение по-прежнему продолжалось. Вокруг стало холодно.

Что произошло со мной? Я был абсолютно уверен в своей правоте, а сейчас ко мне словно возвращался рассудок, временно утраченный после смерти Лизы. Это и называют состоянием аффекта? Нет, я ведь прекрасно осознавал свои действия, я был зол, но последователен. Как мне могло прийти в голову напасть на Эдика и Птицу? Попытаться убить двух моих последних союзников в этом враждебном иллюзорном мире? Авария, которая унесла жизнь Лизы, была ошибкой, страшной ошибкой, но ведь Эдик действительно не хотел ее убивать! Он, скорее всего, просто забыл, что Лиза подчиняется законам субреальностей, которые мы можем игнорировать. А Птица напала на меня в попытке спасти мальчишку от моего гнева! Разве я не поступил бы так же на ее месте?

Что же я наделал?

— Дал выход своему гневу. Эмоции, мой враг, эмоции. Они определяют нас целиком. Не надо их стесняться.

— Даниэль Аллен?

Этот призрак снова преследует меня? Где он? Вокруг темно, я слышу только этот голос, который словно шепчет мне на ухо, пока я продолжаю падать и падать в бесконечность.

— Нет, всего лишь плод твоего воображения! Я же говорил тебе. Будем говорить об этике? Или о том, как лучше осуществить наш план? Может, хочешь о девчонке этой поговорить, как ее там звали?

— Ее звали Лиза!

Исчезни! Исчезни из моей головы!

— Лиза? Ну, пусть будет Лиза. В любом случае, зачем так переживать из-за придумка? Что, не мог еще одну создать, точно такую же? А ты ради нее был готов убить двух реалов! История повторяется, Ник. Сначала защищаешь бесполезного робота, выступая против людей. Теперь защищаешь плод фантазии, и снова против людей! И ты еще будешь мне говорить о спасении человечества? Сам-то себе веришь?

Он был словно болезнь, которая поразила мой разум. Неужели вот так и сходят с ума? Что же ждет меня дальше? Стану таким же безумцем, как Хитрый Фил?

— Уходи! Я не знаю, что на меня нашло. Я ошибался!

— Да не могу я никуда уйти. А вот рассказать, что на тебя нашло, могу! Хочешь послушать?

Я не желал слышать этот голос больше никогда в жизни! Но моего ответа он не ждал.

— Представь, твое простреленное тело лежит и умирает, твой мозг бьет тревогу, надпочечники выделяют адреналин, который мобилизует все силы твоего организма на борьбу с неизбежным концом. Благодаря адреналину ты даже получишь небольшую отсрочку, твое сердце будет биться еще немного дольше, но все остальные эффекты — возбуждение, ускорение реакции, повышение болевого порога, сужение сознания — пойдут в комплекте. Само собой, твоя ярость тоже усиливается многократно! Жить тебе осталось совсем недолго, но здесь время тянется гораздо медленнее. Так что можешь просто получать удовольствие от своих последних адреналиновых дней! Это будут самые острые ощущения в твоей скучной жизни!

— Откуда он знает…

Я замолчал, когда понял, что произношу свои мысли вслух. Я не видел лица Даниэля, но его довольная кривая улыбка сразу же всплыла в памяти.

— Я всё про тебя знаю, мой враг! Может потому, что я — плод твоего воображения? А может дело в том, что я обладал кейсом, который ты так надеешься заполучить у сумасшедшего? Права администратора, знаешь ли, дают возможность узнать всё об обычных пользователях! Знаешь, как выглядит Птица в реальности? Рассказать, почему она выбрала себе такой нечеловеческий облик?

— Почему? — машинально переспросил я.

— Потому что в любимой тобой объективной реальности, где ты сейчас превращаешься в остывающий труп, Птица — искалеченная в аварии бывшая фотомодель, прикованная к инвалидной коляске, обезображенная ожогами, забытая и брошенная всеми. Она не может самостоятельно покинуть свой обнищавший дом на отшибе, а ведь в ее мечтах было увидеть весь мир! Вот и воплощает свои мечты здесь, что ей еще остается? А ты, конечно же, из самых добрых побуждений, хотел бы вернуть ее к реальной жизни! И что она получит в ней? Комнату три на четыре с пустыми стенами и грязный дворик с ржавыми качелями за окном? Ты просто настоящий спаситель, Ник!

Я махнул кулаком в пустоту, куда-то туда, откуда доносился этот ненавистный голос, но мой удар не достиг цели. Голос затих совсем ненадолго, чтобы тут же появиться с другой стороны.

— О да, ярость, адреналин! Конечно, ударом кулака так легко заглушить правду!

— Я тебя не понимаю! — я попытался успокоиться, хотя это и получалось с большим трудом. — То ты убеждаешь меня, что лучшее решение — это убить всех людей в нейронете, то сам же критикуешь этот план! А ты сам-то точно понимаешь, чего ты хочешь?

— Я понимаю, прекрасно понимаю! У меня есть все причины тебя ненавидеть, Ник, но с другой стороны, ты — самый близкий мой союзник, можно сказать, родственная душа, похожая на меня и разделяющая мои ценности!

— Ты — извращенец, садист и псих! Я ничем на тебя не похож!

— О нет, как бы ты ни пытался отвернуться от меня, ты очень на меня похож! Ты такой же, как и я! Ах, как легко ты внутренне согласился с разумностью решения о массовом убийстве пользователей! Конечно, твои так называемые друзья возражали, почти разубедили тебя в правильности этого решения, но где они сейчас? Их нет, и ты скоро вернешься к правильным мыслям!

Я снова ударил пустоту.

— Ты говоришь, что я псих? — продолжил Даниэль. — Пусть так, но разве не ты только что чуть не задушил подростка и пытался застрелить девушку-инвалида? Кругом враги, никому нельзя доверять, да, Ник? Паранойя! Говоришь с воображаемым врагом? Шизофрения! Ты свою историю болезни у доктора Дарио читал? Или не успел? Знаешь, какой там букет? На двух Хитрых Филов хватит!

Внизу подо мной появилось какое-то красноватое свечение. Я продолжал падать сквозь темноту с огромной скоростью, но приближалось оно очень медленно. Что это было? Конец моего падения? Поскорее бы, может быть, он избавит меня от этого наваждения!

— Хочешь знать, кто ты на самом деле, Ник? Хочешь знать, почему ты ничего не помнишь о своем прошлом? Не помнишь? А может, просто не хочешь помнить, а, Ник? Как и не хочешь слышать меня?

Багровый свет снизу становился ярче, и я различил, наконец, Даниэля. Он был похож на высохший скелет: впалые щеки, бледная кожа, на месте его орлиного носа зияла дыра, только взгляд оставался тем же — холодным и презрительным. Он летел вниз вместе со мной, но встречный ветер не развевал его одежду, его волосы ниспадали вниз, словно он спокойно сидел за столом на борту его корабля, как в тот вечер, когда мы ужинали вместе и еще не были врагами. Он казался ненастоящим даже по меркам ненастоящей реальности! Неужели это действительно плод моего воображения, предсмертная галлюцинация, которая будет преследовать меня до самого конца? Сколько дней мне еще терпеть это? Уж не лучше ли конец, какой угодно конец, но только чтобы это больше не продолжалось? Так ли уж важно для меня спасать человечество? И нуждается ли оно в моем спасении? Нужно ли возвращение к реальности обезображенной и парализованной фотомодели, или наркоманке и проститутке, в которой умер талантливый архитектор?

— Исчезни! — приказал я. — Я не хочу больше слышать тебя.

Хохот Даниэля прервал сильнейший удар. Похоже, я потерял сознание.

— Вот здесь начинается Улей Разнообразия! — Эдик махнул рукой куда-то вправо. — Николас, вы там задремали что ли?

Самолет приближался к исполинскому потоку, падающему в облака. Я сидел на своем месте, как и за секунды до катастрофы. Лиза прилипла к иллюминатору, удивленно рассматривая сюрреалистическую границу субреальностей. Катастрофа еще не произошла! Но я же…

— Приготовьтесь, Николас! — прокричал Эдик. — Мы влетаем в Улей! Держитесь крепче!

Все это уже было!

— Разверни самолет! — прокричал я.

— Не надо бояться, нам это не навредит!

Впереди нас Птица исчезла, соприкоснувшись с потоком. Следующими будем мы! Самолет разорвет на части! Я бросился к креслу пилота, оттолкнул Эдика и вывернул штурвал вбок. Заложив крутой вираж, от которого меня отбросило в стену кабины и вжало в нее так, что потемнело в глазах, а Лиза завизжала от страха, самолет отклонился от курса.

— Лиза! У нас… Лиза… На борту! — выдохнул я.

Эдик побледнел, осознав, какую ошибку чуть было не совершил. Самолет летел вдоль водной стены, мы были в безопасности. Я закрыл глаза.