На перекрестке цивилизаций

Дорога в тысячи лет

По делам службы мне нс раз приходилось ездить по старой, существующей не одно тысячелетие дороге, ведущей через Халеб, Хаму, Хомс, Дамаск… Халеб — крупнейший промышленный, административный и культурный центр Сирии, уступающий Дамаску лишь в одном — славе. В отношении Халеба не стоит вопрос о сохранении лица города. У него сегодня четко выраженные европейские черты: прямоугольная планировка улиц, многоэтажные, современной архитектуры, тесно прижатые друг к другу дома, организованный транспорт.

В Халебе, по крайней мере в его центральной части, не встретишь уличных торговцев, громко погоняющих своих четвероногих помощников и еще громче рекламирующих свой товар. Густой поток автомобилей не оставляет для них места. Деловая трусца пешеходов, их сосредоточенные лица не располагают к дружеским, фамильярным отношениям продавца — покупателя восточного базара:

— Эй, хозяин! Почем этот сушеный салат?

— По совести, сестрица, по совести! Бери скорее, пока еще роса на нем не высохла. Пять минут как с грядки…

В магазинах не принято торговаться. Да и некогда. Надо делать дела. Халеб город деловой. Разумеется, это далеко не «каменный спрут». Не те масштабы. Да и идея не та. Просто за последние десятилетия развитие этого города было необычайно бурным. Город в строительных лесах. Созданы и создаются целые районы. Но если в Дамаске строят в основном жилые дома, то в Халебе прежде всего бросаются в глаза административные, производственные, учебные корпуса. Стройка идет по плану. Это, возможно, и определяет внешний вид города. Новый Халеб не имеет окраин. Он встречает вас густым, искусственно насаженным парком и таким же парком провожает. Многие внутренние районы города еще не застроены. Тем лучше просматриваются новые здания — многоэтажные, застекленные. Высоко в небо уходят радио- и телевышки.

По объему производства Халеб опережает все другие города Сирии, включая Дамаск. Железная дорога связывает его с Турцией, а через нее с Европой. Халеб — центр торговли зерном, шерстью, скотом, молочными продуктами. Он издавна знаменит производством шелков, ковров. Сегодня к этому следует добавить производство хлопчатобумажных тканей, растительных масел, меховых и кожаных изделий, красителей.

Здесь основное производство всех товаров широкого потребления и продовольственных. Гордость города — первоклассный пивоваренный завод, выпускающий ежегодно свыше пяти миллионов бутылок отличного пива.

На вопрос: «Где бы ты хотел жить в Сирии?», который и задавал многим своим сослуживцам, подавляющее большинство решительно высказалось в пользу Халеба. Я, не менее решительно, называю Дамаск.

Мало что сохранилось в нынешнем бурно развивающемся промышленном и торговом Халебе от его прошлого. А история города необычна. На земле осталось немного городов с подобной судьбой.

Из хеттских документов, относящихся к XX веку до поной эры, следует, что уже в те туманные времена здесь находилась столица процветающего государства Яахмхад, возможно состоявшего в вассальной зависимости от хеттов. Позже город был присоединен фараоном Тутмосом I к египетским владениям. Однако через столетие он вновь возвращается к хеттам. К XIII веку до новой эры их империя распадается, и судьба города в это время неизвестна. Известно лишь, что край этот находился под господством Ассирии, затем Нового Вавилона, Персии. Последующие со времени похода Александра Македонского 270 лет Халеб входит в состав эллинистического государства Селевкидов. В 63 году до новой эры здесь появляются римские легионы.

Арабы овладели городом в 637 году. К этому времени не раз разрушаемый, восстанавливаемый и вновь разрушаемый, он утратил свое былое значение и, по свидетельству летописцев, влачил довольно жалкое провинциальное существование. Однако в конце X века новой эры, с распадом Багдадского халифата, он превращается в столицу эмирата Хамданидов. Наибольшего расцвета в тот период Халеб достигает при основателе этой династии эмире Сапф эд-Даула (944–967 годы). Хамданидов сменили византийцы, крестоносцы и, наконец, наследники Салах ад-дина.

В январе 1260 года город был взят и разграблен отрядами монголов, руководимых племянником Чингис-хана ханом Хулагу, действовавшим в союзе с франкийским принцем Антиохийским.

В дальнейшем Халеб попадает под власть мамлюков и постепенно обретает важное значение пограничного города. С 1516 по 1918 годы он находится в составе Османской империи.

Сейчас в современном Халебе о его прошлом напоминают лишь белокаменные сводчатые галереи базара, несколько кварталов старинных типично восточных домов, медресе, основанная в 1235 году, и, самое главное, цитадель. Крепость занимает вершину крутого холма, расположенного в центре города и господствующего над ним. Стены, башни, казематы, коридоры и прочие атрибуты крепости восстановлены в эпоху мамлюков, о чем свидетельствует без ложной скромности сам восстановитель — султан Халиль в надписи на фасаде, выбитой по его приказу: «…Повелитель королей и султанов, восстанавливающий справедливость в мире, Александр своей эпохи, завоеватель городов, тот, кто обратил в бегство франков, армян и монголов, восстановитель благородной династии Аббасидов».

Раскопки обнаружили здесь остатки хеттского акрополя, на месте которого в эллинистическую эпоху был воздвигнут храм богу Хададу.

Трудно говорить о перипетиях времен царствования хеттов, ассирийцев, персов. Достаточно сказать, что крепость была до основания разрушена монголами, а после восстановления вновь уничтожена уже Тамерланом… Ярости завоевателей не уступала ярость стихии. Особенно сильным было землетрясение 1822 года. Но даже то, что осталось от крепости, впечатляет и продолжает поражать воображение.

Крутые скаты холма, на котором находится цитадель, выложены каменными плитами. Выдвинутая за ров башня защищает единственный мост, ведущий к крепостным воротам. Они расположены сбоку большой ниши, что лишает штурмующих возможности тарана. За дверью начинается каменный коридор с пятью изгибами и тремя ворогами. По сторонам сводчатого прохода располагались помещения для гарнизона. Далее — подземный зал. Водоем. Тюрьма со специальным отделением — «каменным мешком». Во дворе крепости — мечеть, основанная в 1167 году миром Нур эд-Дином, и другая «большая» мечеть, построенная в 1214 году. Здесь же руины древнего хеттского храма и других строений. Минарет «большой» мечети, высотой в двадцать один метр дает возможность обозревать не только город, но и далекие окрестности. Интересен колодец, вырытый в XIII веке. Его глубина — шестьдесят метров. Специально выбитая каменная лестница позволяет спуститься до самого дна.

Многое об истории города можно узнать в Археологическом музее — филиале Национального музея Сирии, расположенного в Дамаске. Он размещен в новом, современном, специально для этой цели построенном здании. Многое в узнал о прошлом Халеба, рассматривая многочисленные старинные статуи, барельефы, плиты, изображения богов, царей, чудовищ и просто людей. Но особенное впечатление на меня произвели датированные концом второго тысячелетия до нашей эры статуя царя государства Мари — Шакканака и статуя женщины с вазой в руках, якобы богини плодородия, а также отлитая из бронзы скульптура льва.!) гот лев долго не выходил у меня из головы. Судя по сохранившейся части, вся скульптура была длиной около полутора метров. Сохранились голова, грива, передние лапы. Лев припал к земле. Его огромные, необыкновенно умные и добрые глаза внимательно смотрят на вас…

Из Халеба на юг к Дамаску ведет широкая автомагистраль, кстати говоря, весьма оживленная. Она проходит вдоль так называемого Зеленого полумесяца, района, тяготеющего к реке Эль-Аси, району с относительно влажным климатом и поэтому развитым зерновым сельским хозяйством. По этой зеленой зоне можно с севера на юг пересечь всю страну, даже не предполагая, что в десятке километров за зеленым горизонтом лежит выжженная, мертвая земля. Сеют здесь в конце года. Начало посевной зависит от начала периода дождей. Сеют пшеницу и ячмень. Причем делается это самым примитивным способом: по взрыхленной мотыгою земле шагает сеятель и разбрасывает из лукошка зерна… Солнце, земля и влага сделают свое дело. В урочное время из-под коричневой корки брызнет яркая зелень побегов.

Бесконечная, слегка всхолмленная равнина. Довольно редкие деревни. Интересно: деревенские строения в разных районах Сирии совершенно различны. В долине Евфрата, например, это однообразные подслеповатые мазанки из необожженной глины. Деревни приморского района, наоборот, не похожи одна на другую. Здесь разная архитектура домов. Сами строения из камня. Добротные, прочные. Дома же деревень, расположенных вдоль дороги Халеб — Дамаск тщательно побелены и отличаются от всех ранее виденных своеобразием форм. Основная. их идея: куб, на котором водружен большой купол. Строения жмутся друг к другу, отгораживаются от мира стенами, прорастают башнями минаретов и образуют в конце концов тот самый стиль архитектуры, который обыкновенно называется восточным.

Дорога приводит нас в Хаму, один из крупнейших и древнейших городов Сирии; крупнейших, потому что в Хаме проживает сегодня более сотни тысяч человек; древнейших, потому что район, где расположен город, был обитаем уже во времена неолита.

Когда говорят о Хаме, обычно вспоминают ее знаменитые водозаборные колеса, так называемые нории или науры[3], расположенные по берегам протекающего через город Эль-Аси. Каждое из этих огромных деревянных, сделанных неизвестно когда и кем без единого гвоздя сооружений, диаметр которых достигает двадцати двух метров, способно оросить до семидесяти гектаров почвы. Почему именно здесь, в районе Хамы, получили они свое распространение? Когда появились они?

Идея нории предельно проста. Сила течения реки толкает лопасти колеса, заставляя его вращаться. Специальные отсеки зачерпывают воду, поднимают ее на высоту диаметра колеса и выливают в лотки или желоба, по которым вода уже своим ходом спешит в поля. Производительностью норий, их величественным видом, как бы символизирующим вечное движение, поражались еще римские легионеры.

Нории всегда окружены облаком водяной пыли и брызг. В летние же месяцы к звону капель и скрипу осей добавляются детские голоса. Смельчаки цепляются за лопасти колеса, и оно медленно, но неумолимо возносит их все выше и выше, насколько хватает смелости. И когда от усталости или страха пальцы разжимаются, маленький ныряльщик камнем летит в мутное лоно зеленоватого теплого Эль-Аси. Кстати, Эль-Аси в переводе означает «река мятежник». Это не очень лестное название река получила за направление течения. Почти на всем своем протяжении, по крайней мере по территории Сирии, Эль-Аси течет с юга на север, как бы убегая от святая святых всех мусульман города Мекки и Медины. Однако этому мятежнику или смутьяну уже на протяжении десятков веков кланяется золотом колосьев большая часть крестьянской Сирии.

Река, удачное месторасположение на невысоких холмах, обилие зелени, интересные архитектурные памятники старины, в частности дворец турецкого наместника и мечети, — все это придает Хаме живописный, даже нарядный вид. Это впечатление усиливается многочисленными новостройками, удачно вписавшимися в облик города. И вместе с тем жители Хамы известны во всей Сирии своим консерватизмом, своей особой приверженностью традициям ислама. Это отражается даже на их внешнем облике. Здесь, в Хаме, реже, чем в других крупных городах страны, увидишь европейское платье. Зато чаще, чем где бы то ни было, встречаются чалмы и паранджи. Именно здесь оказалось большинство противников новой конституции и во время референдума, решавшего ее принятие, дело доходило до столкновений.

В Хаме расположено несколько небольших предприятий кожевенной и текстильной промышленности, немало мастерских кустарей и ремесленников и, разумеется, большой и оживленный базар, без которого не обходится ни один сирийский город.

И опять широкая, прямая дорога. На юг, на юг… Вдоль нее начиная от Хамы, тянется широкий бетонный желоб, но которому навстречу нам бежит стремительный поток поды Арык этот протянулся сюда из Хомского озера. Его уровень выше нашей дороги, и если бы не брызги, поднятые забравшимися в воду ребятишками из соседних деревень, да не выстиранное белье, разложенное на траву для просушки женщинами, то можно было бы и не заметить артерии, несущей жизнь этой земле.

Сорок пять минут хорошей езды, и мы в Хомсе, центре одного из наиболее экономически развитых мухафаз страны.

Пожалуй, нигде еще в Сирии завтрашний день так решительно не оттесняет день вчерашний, как здесь, в Хомсе. Город встречает нас длинными складами, расположенными вдоль железнодорожных путей. Районом мастерских, голиками грузовых машин, автобусов. Но гордостью города, и я бы даже сказал, его символом был первенец сирийской индустрии — нефтеперегонный завод, крупнейшее предприятие страны. Он был построен с помощью чехословацких специалистов в 1954 году, а затем реконструирован, поскольку развитие нефтедобывающей промышленности оказалось непредполагаемо быстрым. Однако вскоре выяснилось, что потребность в продукции завода намного опережает его производственные возможности. И вновь со всей остротой встал вопрос о новой реконструкции, а именно о доведении выработки нефтепродуктов до четырех с половиной миллионов тонн в год, что более чем в четыре раза превысило бы первоначальную мощность завода. Но случилось другое. Осенью 1973 года завод был превращен в руины израильской авиацией. Так же, как были разрушены гидростанция на Эль-Аси, неподалеку от Хомса, причалы латакийского порта и многие другие предприятия Сирийской Арабской Республики.

Хомс, пожалуй, единственный пока что сирийский город, и котором число фабричных труб превышает число минаретов.

Как и у всех крупных городов Сирии, окраины Хомса более современны, чем центр. Дорога идет мимо большого спортивного зала, недавно выстроенных жилых домов, бензоколонок, парков. Шоссе, идущее на Дамаск, — это всего лишь отрезок, составная часть древней, как человеческая цивилизация, дороги, соединявшей когда-то Египет с севером, с царством скифов и, кто знает, какими еще землями и народами.

Когда говорят о городе Хама, вспоминают его знаменитые водозаборные колеса — нории, расположенные по берегам протекающего здесь Эль-Аси.

К югу от Хомса — просторы полей. Они захлестывают горизонт, встречаясь с взбаламученной равниной Хомского озера. Огромное, почему-то всегда серое, окаймленное зелеными берегами, оно создает особый, неповторимый пейзаж. Строго рассуждая, это никакое не озеро, а водохранилище на реке Эль-Аси. Это единственное, насколько я знаю, искусственное водохранилище, ведущее свое существование со времен фараонов. Оно поражает своими размерами — двести миллионов кубических метров! Древнегреческий историк Страбон, живший в первом веке до нашей эры, строителями плотины называет египтян, а время строительства относит к третьему тысячелетию. Разумеется, плотина неоднократно подвергалась реконструкциям.

Я как-то ездил на это озеро в составе экскурсии в один из летних дней. Запомнилась необозримая, серая, кипящая водяная равнина. Штормовой ветер срывал густую пену С наваливающихся волн и перекатывал ее через насыпь. Такого урагана я не видывал и на берегу моря. Мы пытались подняться на гребень плотины, но не могли удержаться гам, лишь насквозь промокли и вынуждены были отступить в парк, разбитый у основания этого гидросооружения.

По мере удаления от Хомса на юг сворачивается простор пашен. Они все плотнее прижимаются к обочинам дороги, словно отступая под натиском невидимого врага, и скоро исчезают совсем. Здесь шоссе идет по гористой местности.

Темно-серая, лоснящаяся спина шоссе, а вокруг простирается бурая, в темных точках камней пустыня, вернее, полупустыня. Настоящая пустыня расположена на юго-востоке Сирии, на границе с Ираком и Иорданией.

Правда, на мой взгляд, разница между ними невелика. И там, и здесь большую часть года, кроме пыли, ничего не увидишь. Лишь в конце года выпадают ливни. Прокаленная земля покрывается тусклой растительностью: полынью, астрагалами, эфемерами.

И над пустынями, и над полупустынями Сирии ежегодно проносятся ураганы — хамсины. Тысячами тонн мельчайших каменных частиц они, подобно острейшему напильнику, стачивают породы встречающихся на пути гор, в первую очередь наиболее мягкие их слои. Скалы принимают самые фантастические формы и очертания.

Из городов, лежащих на пути между Хомсом и Дамаском, наиболее значителен Эн-Нэбк. Он расположен на перевале и славится своими садами. Гербом этого городка должно бы быть ветровое колесо. Вышка с таким колесом — принадлежность чуть ли не каждого двора. Ветер крутит лопасти, дает энергию, качает из-под земли воду. И цветут сады, и шумят высокие пирамидальные тополя, и лепятся по пологим склонам лоскуты полей и виноградников.

От Эн-Нэбка до Дамаска восемьдесят километров. Дорога идет неуклонно вниз, выписывая плавные петли между невысокими хребтами Маалула и Шаркият-эн-Нэбк.

Примерно в сорока минутах езды от шоссе, в узкой долине, окруженной с трех сторон отвесными склонами гор, расположилось небольшое селение Маалула. Это одно из самых живописных и интересных мест Сирии. Когда-то все это ущелье, склоны окрестных гор и равнин были покрыты непроходимыми дубовыми лесами. Труднодоступная местность стала прибежищем первых христианских общин, преследуемых римлянами и иудеями. В склонах гор выдалбливались пещеры под жилье, сооружались молельни. С годами множились ряды христиан и редели леса. Многие из выдолбленных келий сохранились. Не пустуют они и по сей день. Разумеется, помимо пещер сейчас тут немало домов, электричество, водопровод. Настоящий поселок. Поселок растет, но не вширь, а ввысь, так сказать, по вертикали.

Вспоминаю интереснейшую поездку в Маалулу и по ее окрестностям. Маалула охотно посещается не только туристами, но и верующими паломниками. Последних привлекает, конечно, не чудесный вид ущелья, а монастырь, носящий имя святой Феклы, одной из первых христианок. Ей пришлось спасаться бегством от разъяренной толпы. Согласно преданию, затравленная преследователями девушка добежала до глухой скалы и, поскольку дальше пути не было, в отчаянии воззвала к богу. И свершилось чудо. Гора треснула, открыв юной христианке путь к спасению. Спустя какое-то время здесь вырос монастырь — теперь один из самых древних. Очевидно, он много раз перестраивался, реставрировался, расширялся и в настоящее время не поражает своей архитектурой. Говорят, что в одной из келий замурованы останки основательницы монастыря. Это обстоятельство и привлекает сюда верующих.

Проход в скале, «спасший» святую Феклу от толпы, очень интересен. Он действительно весьма напоминает трещину, узкую и изломанную. Его ширина в некоторых местах не более двух метров, а длина превышает километр. Помню, мы долго шли по его дну вдоль крошечного ручья, неуклонно поднимаясь вверх, пока не выбрались на широкое плоскогорье, залитое солнцем и заросшее травой и деревьями Одна из тропинок привела нас на его край. Внизу под нами была Маалула. Здесь, на высоте 1622 метров, расположен другой монастырь — святого Сергея, относящийся к византийским временам. А внизу между скалами отчетливо различались развалины языческого храма, носящего странное название: «Ванна королевы».

Помимо красоты ландшафта и монастырей здесь еще одни достопримечательность. Жители Маалулы разговаривают между собой на древнейшем, давно умершем арамейском языке. До арабского это был самый распространенный язык Ближнего Востока; на нем написаны многие книги Библии.

В пятнадцати километрах от Маалулы находится городок Сайдная, всемирно известный своим монастырем. Его основание связано со следующей легендой.

В 547 году войско византийского императора Юстиниана, преодолевая сирийскую пустыню, разбило лагерь у подножия невысокой горы. В числе воинов, отправившихся на поиски источника, находился и сам император. Вскоре отряд заметил красивую газель, которая как будто поджидала людей. В Юстиниане взыграла страсть охотника; схватив лук, он начал подкрадываться к добыче, но, когда приблизился на расстояние выстрела, газель к его изумлению превратилась в красивую женщину, которая обратилась к нему со словами: «Ты меня не убьешь, Юстиниан, а построишь мне на месте этой скалы церковь и монастырь…» Император отдал распоряжение о строительстве. Однако постройка не удавалась. Архитекторы никак не могли прийти к единому решению. И дева якобы вторично явилась Юстиниану и подсказала план постройки.

Монастырь существует и по сей день. Его первой настоятельницей стала сестра Юстиниана. По числу паломников сайднайский монастырь уступает лишь Иерусалиму. Следует иметь в виду, что богоматерь — деву Марию, «Батул Марйам» чтут не только христиане, но и мусульмане, особенно мусульманки. В особой молельне хранится главное сокровище монастыря — икона богородицы, написанная якобы евангелистом Лукою.

С террасы монастыря открывается прекрасный вид на окрестную каменистую, слегка всхолмленную пустыню.

Странное дело. Казалось бы, что привлекательного в этих бурых, однообразных, почти лишенных растительности холмах? Почему так притягивают они к себе глаза? Смотришь и смотришь. Словно ждешь, что вот-вот в золотой дали появится нечто необыкновенное.

Большое впечатление произвела на меня тогда же и поездка к верховьям реки Барады, расположенным в двух часах езды от Сайдная. На склонах цветущей долины реки расположены курортные города Блудан и Зебдани, необычайно красивые, чистенькие, со множеством гостиниц, пансионатов, ресторанов. Здесь излюбленное место летнего отдыха богачей из Ливана и Саудовской Аравии. Помимо живописной панорамы, горного прохладного воздуха и цветов, в Зебдани находится источник минеральной воды, говорят, весьма полезной. Зимой здесь иногда неделями лежит снег.

По библейской легенде, здесь же на склоне скалистого холма находится самая древняя на земле могила Авеля, второго сына Адама и Евы, убитого своим старшим братом. Сама могила представляет собой каменную плиту метров семь длиной и полтора высотой, неизвестно кем и когда сюда доставленную. К сожалению, над ней возведено новое цементное здание, никак не вписывающееся в окружающий библейский пейзаж.

Ну, а теперь вернемся на нашу дорогу, в тысячи лет.

Вскоре она вливается в широкую, сверхсовременную, если можно так сказать, автостраду, которая в будущем снижет Дамаск с Хомсом, Халебом, Латакией. У места соединения новой и старой дорог стоит полуразрушенное здание древнего караван-сарая. Когда-то в нем бурлила жизнь. Здесь останавливались на ночлег караваны и паломники перед последним переходом к Дамаску. Теперь здесь голые камни и пыль. Но дорога живет. Меняются караван-сараи, меняются верстовые столбы, указатели, покрытие. Меняются средства передвижения, товары, меняются купцы. Но дорога живет. Дорога — древняя, как сама цивилизация. Так было. Так будет. Потому что люди не могут обойтись без дорог. Потому что дорога — это символ движения.

Промелькнул и остался далеко позади старый, полуразвалившийся караван-сарай. Перед нами гладкое широченное асфальтовое полотно. Как здесь не отдаться скорости? Воет мотор. Шелестит за боковым окном упругий ветер. Поворот. Еще поворот. И взорам распахивается огромная, окруженная вдали плавным полукольцом гор долина. Это Гута Дамасская.

Пологие голые склоны сменяются зеленью огородов, садов. Замелькали оливковые рощи. Появились строения, заборы, вывески.

Начинался Дамаск.