На пороге прошлого

Глава 21

– Чего случилось-то?

Я оторвала взгляд от места, где только что закрылся портал, после перевела его на Сурхэм, которая стояла рядом со мной, поджала губы и поспешила обратно в дом. Я должна была видеть, что будет происходить. Слишком велико было мое волнение, чтобы я могла спокойно заняться своими обычными делами.

– Да что случилось-то?! – крикнула мне вслед Сурхэм. – Илгизиты, что ли, пошли?

Обернувшись, я бросила на ходу:

– Хуже.

– Что может быть хуже? – вопросила обескураженная прислужница, и я ответила одним словом:

– Предательство.

Ворвавшись в дом, я поспешила в кабинет. У меня потряхивало руки от тревоги и негодования. Негодяи! Мерзавцы! Как можно устраивать всю эту мышиную возню, когда на кону само существование Белого мира?! Возможно, даже не только нашего осколка, но и всего того, что существовало за его пределами! Как можно соперничать и соревноваться, если платой за это станет жизнь всех, кого ты знаешь? К чему лелеять собственное самолюбие, если вскоре его попросту не останется? Ничего не останется!

Во мне всё клокотало, и хотелось хоть как-то выплеснуть негодование, чтобы наконец-то выдохнуть и взять себя в руки. Однако вбитые некогда матушкой догмы мешали сделать это каким-нибудь варварским способом, например разбить тарелки или же швырнуть через весь кабинет писчие принадлежности. Да и относилась я к своему рабочему инструменту с почтением, чтобы так обойтись с ним. А бить тарелки мало того, что непозволительно для дамы высокого рождения и прекрасного воспитания, так это еще и обидело бы Сурхэм.

Потому я просто вошла в кабинет и на несколько минут застыла перед портретом своего мужа. Остановив на нем взгляд, я медленно выдохнула, пытаясь успокоиться. Однако не преуспела и, выругавшись на родном языке, поспешила к своему креслу. Уже усевшись, я вновь поглядела на портрет Танияра и пробудила подарок Белого Духа…

Дайн сидел на стуле с высокой спинкой, и лицо его было… безмятежно. Даже сложно было поверить, что всего несколько минут назад он воплощал собой саму ярость. Я знала, насколько Танияр был взвинчен известиями, полученными от шыкема, но сейчас могла лишь рукоплескать выдержке супруга, потому что даже я сейчас готова была поверить в его обманчивое спокойствие и даже дружелюбие, легко читавшееся по легкой улыбке и в глазах.

За спиной Танияра стоял Элькос. Лицо его казалось отрешенным, будто магистр сейчас витал в далеких далях и всё, что творилось вокруг него, хамче ни в коей мере не касалось. Я бы даже сказала, что он откровенно скучал, но вряд ли это было так, потому что тому не было ни причины, ни повода. Я успела заметить, как по его виску, словно капелька пота, скользнула белая искра и скрылась за распущенными светлыми прядями. Маг был вовсе не отрешен.

Кроме хамче и дайна, в незнакомой мне комнате присутствовал еще один человек, и его я легко узнала. Это был Уриншэ – старший каанчи тагана Холодный ключ. Он сидел напротив гостя и был единственным здесь, кто явно ощущал неловкость. Это было хорошо приметно, особенно наметанному взгляду придворного и даже где-то интригану, то есть мне. Каанчи улыбался, но взгляд всё время скользил мимо дайна. Иногда он поглядывал на Элькоса и тогда начинал ерзать. Да, ему было что скрывать… или чувствовать свою вину.

– Что привело тебя, дайн Танияр, в Холодный ключ? – спросил Уриншэ.

– Друг может прийти без приглашения, – улыбнулся Танияр. – Я бы раскрыл тебе объятия, если бы ты вошел в Иртэген. А ты мне, выходит, не рад?

Каанчи улыбнулся в ответ, но улыбка вышла натянутой. Он снова поерзал и ответил:

– Конечно же, я рад тебя видеть, Танияр. Но ты говорил, что сегодня не покинешь своего дайната, потому я удивился.

– Хочется еще раз удостовериться, что всё идет, как задумано, – сказал мой супруг и подался вперед. Взгляд его остановился на собеседнике, и Танияр спросил: – Ведь всё идет так, как задумано, да, Уриншэ? Ничего не изменилось?

– А что может измениться? – чуть помедлив, произнес каанчи и поднялся со своего места.

Дайн последовал за ним взглядом и едва приметно усмехнулся. Он снова откинулся на спинку стула, вернув себе расслабленную позу. Танияр в отличие от каанчи не нервничал, он был по-настоящему зол, но продолжал скрывать свое состояние.

– Порой хватает короткого мгновения, чтобы всё поменялось, – произнес дайн, продолжая рассматривать спину собеседника.

Тот не обернулся, но голову едва заметно повернул. Впрочем, было это движение быстрым, и больше Уриншэ никак не отреагировал на слова гостя. Он дошел до двери и, приоткрыв ее, громко произнес:

– Кто там есть? Принести угощение, у нас в доме дорогой гость.

В это мгновение я испытала новый прилив тревоги, потому что Танияр был и вправду голоден, все-таки позавтракать он не успел. Что если примет угощение в доме, где уже нет друзей? Что если каанчи решит отравить дайна?

– Я ненадолго пришел, – произнес дайн, – ничего не надо. Где каан? Я хочу с ним поговорить.

Уриншэ обернулся и, кажется, расслабился. Он даже улыбнулся и развел руками:

– Отца нет, он охотится.

– Давно уехал?

– Ушел, – поправил дайна каанчи. – Каан пошел размяться, будет охотиться на кайбахов. Их много расплодилось в этом году…

– Кайбахи? – прервал его Танияр. – Что за охота на кайбаха? С этим справляются даже дети. То ли дело гнать таба или стаю рырхов. Выследить и поймать йартана живым – вот добыча, достойная каана.

Уриншэ вернулся на свой стул и внимательно посмотрел на дайна. Взгляд его был пытлив и насторожен. Зато Танияр вновь дружелюбно улыбнулся. Он как-то даже умиротворенно вздохнул и продолжил:

– На кайбаха обычно хватает поставить ловушку, чтобы он в нее зашел, а после затянуть петлю. Знаешь, каанчи, так бывает, что кайбахом оказывается не тот, на кого расставлена ловушка, а тот, кто держит в руках конец веревки. И что же будет, если глупый кайбах, поверив, что сумел поймать йартана, дернет за свой конец?

Каанчи теперь и вовсе не отводил взгляда от гостя, а тот, не изменив ни вальяжной позы, ни даже дружелюбного тона, произнес:

– Йартан раздавит лапой кайбаха, порвет его, даже не заметив, на кого наступил. Но если кайбахов будет много, то тогда они, возможно, и одолеют йартана, особенно если под шкурой одного из кайбахов скрывается маленький злобный тэш. Такое тоже бывает. Однако тут кроется иная опасность для глупых кайбахов – они не замечают, что со спины на них уже наступает стая рырхов. Тэш не спасет свою стаю, он приведет ее на край гибели. – И Танияр порывисто подался к собеседнику. В его глазах полыхнула холодная ярость, и дайн отчеканил: – Беда кайбахов в том, Уриншэ, что йартан будет биться за свою землю до последнего вздоха и не позволит глупцам уничтожить ее по воле маленького злобного тэша. Где твой отец, каанчи?

Уриншэ гулко сглотнул, после облизал губы и ответил:

– В Курменае.

Дайн снова откинулся на спинку стула и уже иным взглядом посмотрел на хозяина дома. Это больше напоминало брезгливый интерес, каким ученый смотрит на нечто неприятное, но крайне занимательное, потому что видит предмет изучения впервые. Он не спешил пока нарушать молчания, не открывал больше рта и Уриншэ. Он отвел взгляд и покачивался на стуле, то ли тяготясь незваным гостем, то ли испытывая неловкость за происходящее.

– Ты был первым, Уриншэ, кто откликнулся на мой призыв, – негромко произнес Танияр, – первым назвал себя братом. Был почти всегда рядом, всё видел, всё знал. Почему предал? – Каанчи стремительно развернулся к нему. – Ты не меня предал, Уриншэ, ты весь мир предал, духов предал…

– Я не предавал! – воскликнул каанчи и порывисто поднялся со стула, однако сразу же снова сел и подался к дайну. – Клянусь верой в Белого Духа, Танияр, мы не предавали.

– Но твой отец поехал к Кашуру, и ты скрывал это, потому что знаешь, зачем он поехал, – заметил мой супруг и усмехнулся: – Выходит, пока не предали?

Каанчи открыл рот, чтобы ответить, но закрыл его и просто отрицательно покачал головой. Он поднялся на ноги и прошелся по комнате, назначение которой я пока так и не смогла определить. Разве что можно было назвать ее гостиной, потому что это точно был не дайвар и не жилая комната. В любом случае это был дом каана, и помещений тут хватало.

Я увидела, как Танияр полуобернулся, посмотрел на Элькоса, но тот никак не отреагировал, только очередная искорка скользнула по виску и исчезла за прядями волос. Похоже, магистр был занят защитой дайна от возможного нападения, а может, творил иное волшебство, но пока я не понимала, что именно. Да это было и не столь важно, главное, чтобы они и тот десяток ягиров, вошедших в портал вместе с правителем и хамче, были в безопасности.

– Мы не предавали, Танияр, – обернувшись к гостю, произнес Уриншэ, прекративший свое хождение. – И не собирались, но… – Дайн склонил голову к плечу, рассматривая каанчи с неприкрытой иронией. Он это заметил и разгорячился: – Я поклялся тебе нашим Отцом!

– Я слышал твою клятву, – ответил Танияр. – А еще услышал «но». Так что же это за «но»? Какое «но» может быть у верности Отцу?

– Мы верны Отцу! – еще более повысил голос Уриншэ. – Мой каан поехал только послушать и разобраться. Он хочет узнать, чего хочет Кашур. К нам несколько раз приезжал младший каанчи из Долгих дорог. Он говорил со мной и отцом. Потом приезжал алдар из Курменая и звал к Кашуру. Он много говорил и хорошо говорил. Да, я был у тебя на сангаре, я всё услышал и увидел, а потом передал отцу. Ты знаешь, мы откликнулись и пошли за тобой. А сейчас мой каан хочет выслушать и Кашура…

– Сколько каанов увлек Кашур? – прервал его Танияр, более не желая слушать.

– Тех, кто рядом…

– Лесная тень?

Уриншэ заметно опешил, но быстро понял, о чем спрашивает дайн, и пожал плечами.

– Я не знаю. Мы об этом не разговаривали. Если кто-то из этого тагана появится у Кашура, то мы с этим точно не связаны. Но и мой каан всего лишь хотел послушать…

Каанчи оборвал сам себя, потому что гость поднялся на ноги. Танияр одернул одежду и посмотрел на собеседника.

– Если есть желание слушать Кашура, значит, нет доверия мне, – произнес дайн, не глядя на Уриншэ. – Ты был на сангаре, ты видел Ашит, ты знаешь, что ее устами говорит Создатель. Ты видел книгу, видел силу хамче, слышал слова Ашити. Ты всё это принял душой и поверил, раз первым откликнулся на мой зов. Ты признал всё услышанное правдой, потому назвал меня братом. Мы видимся часто, почти каждый день, но ты ни разу не сказал о том, с чем к вам приезжают гости. Хорошо, что я узнал об этом сейчас. Когда нож будет торчать между лопаток, станет уже поздно.

– Мы не предавали…

– Теперь я вам не доверяю, – ледяным тоном ответил Танияр и направился к двери.

Уриншэ посмотрел ему вслед, вдруг мотнул головой и бросился за гостем.

– Танияр! – крикнул он. – Танияр! Что ты хочешь сказать? Ты отказываешься от нас и наших ягиров? Мы хотим защищать наш мир, мы верны Отцу!

Дайн стремительно развернулся и окинул каанчи непроницаемым взглядом.

– Я верил вам, как самому себе, – наконец произнес мой супруг. – Больше этой веры нет. Я не могу позволить себе быть слепцом, слишком большая цена будет уплачена за слепоту. А глупцом я не был и прежде. Хотите сражаться со мной, тогда принесете клятву Белому Духу, и вещая скрепит ее священным огнем. Только так я могу быть уверен, что рядом со мной друг, а не посланец Кашура.

– Клятву? – переспросил каанчи. – Ты хочешь, чтобы мы клялись, как воины Белого камня и Песчаной косы? Как твои айдыгерцы?

В одно мгновение в глазах его разгорелся гнев. Уриншэ гордо задрал подбородок и ответил дайну вызовом во взгляде.

– Так, может, и прав был Кашур, когда говорил, что ты хочешь больше власти? Что ты хочешь подмять под себя остальные таганы и сделать всех нас Айдыгером?

Мне захотелось выругаться, но Танияр не только бы услышал меня, но и понял брань, потому что делала я это исключительно на родном языке, а супруг его знал теперь в совершенстве. Ну как?! Скажите мне на милость, как можно нести подобную чушь?!

Дайн был явно со мной согласен. Он медленно выдохнул и направился к каанчи, застывшему изваянием, которое могли бы поставить воплощению надменности и заносчивости, да попросту спеси! Танияр остановился напротив Уриншэ, вновь склонил голову к плечу и вопросил:

– Я когда-нибудь прежде просил вас о клятве? До этого дня я почитал вас за братьев, но снова ошибся. Когда-то я считал братьями Налыка и Елгана, но они пришли, чтобы уничтожить Зеленые земли. Еще вчера я был рад назвать братьями тебя и твоего отца, а сегодня он отправился к «великому» каану, чтобы услышать его правду. Так вот я тебе и так скажу, в чем его правда: он голос Белого Духа, а все остальные кааны должны его слушать. Слушайте, а я займусь делом.

– Но ты ждешь от нас клятвы!

– И тому виной вы сами, – ответил Танияр. – Обдумай, что говорил с самого начала, а после упрекай меня. Я всё сказал, ты всё услышал. Больше говорить не о чем.

Развернувшись, Танияр первым вышел из дома, Элькос последовал за ним. А спустя мгновение отмер и Уриншэ. Он бросился следом за гостями и, едва выбежав во двор, крикнул:

– Куда ты идешь? Что хочешь делать?

– Другу я бы ответил, тебе, каанчи, нет, – не оборачиваясь, ответил Танияр.

Ягиры Холодного ключа, находившиеся во дворе, услышав слова дайна, изумленно обернулись в его сторону.

– Стой, Танияр! – гаркнул Уриншэ. – Остановись! Мы не договорили! – Ничего не изменилось. Мой супруг приближался к воротам, даже не обернувшись на призыв, и каанчи выкрикнул: – Закройте ворота! Не выпускать!

Заметно ошеломленные воины все-таки поспешили выполнить приказание. Они бросились к воротам. Кто-то даже вытянул ленген, потому что с той стороны стоял десяток наших ягиров. Они пришли с дайном, но из-за оружия, которое принесли с собой, остались стоять на улице.

– О Хэлл… – выдохнула я, уже предвидя возможное развитие событий, но…

Элькос, не замедляя шага, махнул рукой. Створы сорвало с петель, и они отлетели в сторону, кажется ранив кого-то из чужих ягиров. И тогда зазвенели ленгены, вытаскиваемые из ножен хозяевами и гостями. Но вот посреди жаркого лета взвыла метель, взметнув волосы людей и плащ моего супруга. А потом раскрылся портал.

Пять ягиров вошли в него первыми, затем прошествовали дайн и хамче, а после оставшиеся пять воинов. О-о, это было красиво! Весь этот переход в кружении метели! И далее тоже. Потому что вышли они в дайваре в доме каана Курменая, где в этот момент проходило сборище спесивцев.

Ягиры теперь и не думали покидать своего повелителя. Впрочем, если бы Танияр желал соблюдать правила хорошего тона, то вышли бы они из портала у ворот. И двое воинов, не дожидаясь приказа, сразу же направились к дверям в дайвар, где застыли с обнаженными ленгенами. Остальные рассредоточились вокруг дайна, также вытащив клинки из ножен. Так что визитом вежливости происходящее назвать было невозможно.

Взгляд Танияра скользнул по присутствующим, пребывавшим в высшей степени ошеломления, на миг задержался на каане Холодного ключа, и губы дайна скривила усмешка. И наградой ему… нет, не ему, а мне стал опущенный взгляд и заалевшее лицо. Я знаю, что моему супругу это проявление стыда было безразлично, но не мне. Хотя бы так, но я испытала толику удовлетворения.

– Что ты вытворяешь?! – рявкнул Кашур, первым взявший себя в руки. Впрочем, в спинку кресла он вжался, уже по опыту зная, что ничего не сможет противопоставить.

От его возгласа очнулись остальные, правда, на ноги вскочили всего несколько человек. Похоже, приближенные Кашура, памятуя о своем бессилии перед хамче, решили пока не лезть тому под руку. Остались сидеть каан Холодного ключа и его алдар – младший брат каана.

– А что я вытворяю? – полюбопытствовал Танияр, не обращая внимания на негодование гостей Кашура. – Зашел в гости, как и все мои… братья, – последнее вышло едко и насмешливо. – Неужто в доме великого каана не найдется места для дайна Айдыгера?

– Так в гости не ходят! – все-таки рявкнул один из приближенных. Его принадлежность Курменаю была ясна по цветам в одежде.

Мой супруг устремил на него взгляд, после потер подбородок и вдруг, приложив ладонь к груди, склонился перед Кашуром.

– Милости духов тебе, великий каан, – произнес Танияр. – Дозволишь остаться с вами?

Неожиданная перемена в поведении вызвала лишь настороженность, и ответить Кашур не спешил, лишь пристально следил взглядом за наглецом. Зато подал голос один из гостей каана, кто успел вскочить на ноги.

– Гость входит через дверь и не угрожает оружием хозяевам, – произнес мужчина лет сорока с блеклыми голубыми глазами.

Дайн обернулся к нему.

– Ты прав, каан Галзы, – ответил он. – Гость приходит с открытым сердцем, как я приходил к каждому из вас. Но теперь вы точите ленгены, чтобы вонзить их мне в спину, а потому и я прихожу к вам с обнаженным клинком. Каков хозяин, таков и гость, – закончил Танияр и вновь обернулся к Кашуру.

– Если твои ягиры стоят здесь, пусть войдут и мои, – подал голос последний.

– Они будут только мешать, – отмахнулся Танияр. – Мои ягиры как тени. Если не будешь на них смотреть, ты их даже не заметишь. – На ропот, прокатившийся по дайвару, он внимания не обратил, как и «тени», не ставшие прятать ухмылок.

– Я здесь хозяин, и я велю…

– Нет.

Проход в дайвар вновь оказался закрыт Элькосом. Воины Курменая застыли перед дверным проходом, затянутым морозным льдистым покровом. Они не пытались пробить его, тоже имея опыт тщетности всякого воздействия.

– Государь, – с почтением позвал Элькос.

Танияр полуобернулся, и губы его вновь скривила усмешка, но теперь она досталась позеру-хамче, потому что в эту самую минуту за спиной дайна кружила небольшая метель, всё более вырисовывая контуры кресла с высокой спинкой. И когда работа была закончена, дайн опустился в подобие ледяного трона, на поверхности которого вспыхивали искры инея.

– Ох, – вздохнула я. – Не простыл бы только…

Голова супруга тут же чуть повернулась – он услышал мой голос. Едва приметная улыбка скользнула по губам, и он тихо ответил:

– Это не лед.

И я поняла, что трон – это энергия магистра, которой он придал видимые очертания и плотность. Тоже иллюзия в некотором роде, но имевшая физическое воплощение. После этого переживать за здоровье супруга я перестала и вновь сосредоточилась на происходящем.

– Поговорим? – учтиво спросил дайн.

– Не о чем, – надменно отозвался Кашур. – Уходи, ты не гость в моем доме.

– Уйду, – кивнул Танияр, – Но позже. Сначала хочу узнать, зачем вы собрались? Ты же говорил, что илгизиты не отважатся сойти к нам. Никак уверился в угрозе?

– Они не осмелятся! – рявкнул «великий» каан. – Они трусливы, а мы отважны и сильны. Если покажут свой поганый нос, мы оторвем его вместе с лицом. Мы не боимся илгизитов.

Танияр хмыкнул и развел руками:

– Тогда зачем вы собрались? Если не сговариваетесь, как победить илгизитов, то против кого сговариваетесь? Против меня? Я ведь не ошибся? Что скажешь, Кулчек? – И вот теперь он посмотрел на каана Холодного ключа.

Однако ответа не дождался ни от каана, ни от алдара. Последний мазнул взглядом по старшему брату и отвернулся. Не одобрял ли он их явку на это сборище или же молчание, мне было неизвестно, и потому этот жест я оценить не могла. Впрочем, и моего супруга вся эта пантомима интересовала мало.

– Много ты о себе думаешь, дайн, – буркнул один из приближенных Кашура. – Кто ты, чтобы о тебе говорили кааны?

– Тот, кого вы все опасаетесь? – предложил ему ответ Танияр. – Иначе зачем это сборище? Праздничного стола здесь нет, единого хозяйства вы не ведете, против илгизитов не сговариваетесь. Но тех, кто откликнулся мне, посещаете исправно. И что же мне думать? Выходит, готовите пакость.

– Мы не отдадим тебе наших земель! – рявкнул каан Галзы.

Из какого он тагана, я не знала, но неприязнь испытала острую. Дурак! Слепой, глухой, упрямый дурак! Они все тут были такими. Искали врага там, где царила лишь дружба, тем самым подвергая опасности само существование своих земель.

Тем временем Танияр обернулся к Галзы и полюбопытствовал:

– Зачем? Зачем мне ваши земли?

– Ты хочешь прибрать их к рукам и встать над нами, – сердито отчеканил незнакомый мне тагайни.

И собравшихся будто бы прорвало. Они вскакивали с мест и, тыкая пальцем в Танияра, выкрикивали:

– Ты уже забрал Белый камень и Песчаную косу!

– Ты хочешь быть над всеми нами!

– Никакой угрозы нет! Ты ее выдумал!

– Или выдумала твоя пришлая, а ты повторяешь!

– Ты не должен был отбирать власть у брата, он законный каан!

– И сказки вы рассказываете, чтобы задурить нам головы!

– С племенами водишься, братьев своих продал!

– Нет у нас врага иного, кроме тебя, Танияр!

– Вот как? – прищурился дайн. – Стало быть, нет у вас врага, кроме меня?

– Кроме тебя нет! – в запале воскликнул последний говоривший, даже, кажется, не осознав, что именно сказал.

– Тогда всё верно, – усмехнулся Танияр, – я вам враг. Там, где предали Белого Духа, нет моих братьев, только Илгизовы прислужники.

– Что?! – взревели кааны и их приближенные.

– Ты что говоришь такое, грязный урх?!

– Мы верные дети Белого Духа!

– Мы почитаем Его! А ты водишься с племенами и пришлыми!

– Это ты предатель! Ты хочешь много земли и много власти! Об остальном врешь!

– Нет угрозы! Никто не пойдет на таганы! Это ловушка!

Танияр вновь обернулся к каану Холодного ключа и задержал на нем взгляд. Кулчек наконец посмотрел на дайна. И пока свора заходилась в остервенелом лае, два правителя и недавние союзники продолжали поединок взглядов.

– Что скажешь, Кулчек? – спокойно, даже устало спросил мой супруг.

Но каан отчего-то всё еще молчал, и тогда не выдержал алдар из Холодного ключа. Он поднялся на ноги и, приложив ладонь к груди, произнес:

– Ты умен, дайн. И ты коварен. Мы все это увидели и почувствовали…

– И потому испугались? – прервав его, полюбопытствовал Танияр.

– Но ведь никто до сих пор не появился! – неожиданно воскликнул Кулчек. – Ты говоришь – время пришло. Мы бродим по горам, что-то смотрим, запоминаем, слушаем тебя, но никто не идет. Никого нет, Танияр! А если никто не придет? Зачем тогда всё это?

– Я тебе скажу зачем, – ожил Кашур. – Сейчас он пугает тебя илгизитами, потом поклянешься ему, а потом пойдешь добывать наши земли. Он уже прибрал к рукам чужие таганы, и ему мало. Он хочет всё!

– А всё его пришлая! – гаркнул тот, кого Танияр назвал Галзы. – Пока ее не было, он был послушен брату, с пагчи воевал, кийрамов гонял, а теперь их братьями называет! Пусть будет проклят тот, кто водит дружбу с дикарями!

Слова говорившего вдруг пробудили определенные подозрения. Я повнимательнее пригляделась к нему. Уж больно знакомо прозвучали обвинения.

– Долгие дороги? – спросила я мужа. – Это отец Шакина?

Дайн кивнул, не став нарушать своего молчания. Сейчас он продолжал слушать вздорные обвинения, щедро сыпавшиеся на него.

– Я так и подумала, – ответила я супругу.

Элькос изо всех сил сохранял на лице отстраненное выражение, должно быть пытаясь соответствовать свите своего государя, потому что ягиры, казалось, вообще не обращали внимания на происходящее. Они и вправду были тенями, которые находились рядом, но оставались равнодушными и безмолвными свидетелями творившегося абсурда.

Вот и наш хамче держал лицо, хотя я заметила, как уже пару раз дернулся уголок его рта, как сжался кулак, но вскоре расслабился, и как в глазах мелькнула злость. Однако сейчас дайн желал говорить и слушать, а потому его верный маг не мешал своре продолжать лаять.

– Ты возомнил себя выше всех!

– Танияр, я знал тебя раньше, ты всегда был верным сыном Белого Духа, а потом появилась твоя пришлая, и ты переменился. Она всему виной. Ты предал наши законы, отказался от наших женщин, убил братьев и забрал себе их таганы…

– Довольно, – ровно произнес дайн, и магистр, выдохнув, заметно расслабился, потому что получил позволение своего государя, переданное одним коротким словом.

В дайваре повисла тишина. Люди замерли там, где находились в момент, когда пространство заполнилось силой хамче. Только Кашур подался вперед и вновь откинулся на спинку, его Элькос не тронул. Как не обездвижил и Кулчека с его алдаром. Они некоторое время озирались по сторонам, после посмотрели на магистра и вернулись на свои места. В криках и спорах толку не было.

– В тебе нет чести, – произнес Кашур. – Иначе ты не сделал бы этого, – и он кивнул на живые изваяния.

– Так же говорили Елган и Налык, когда шли двумя воинствами на мой таган, – ответил Танияр. – Обоими ими двигали глупость, жадность и обида. Налык обозлился за то, что я не хотел навлекать на Зеленые земли гнев Дурпака, замарав руки кровью пагчи вместо самого Налыка. Он не пожалел своих детей. Шел жечь Иртэген, где жили его дочь и внучки. Не пожалел и сына. Обманул и повел на смерть. На том род каанов Белого камня и прервался. Осталась Эчиль, и она, как новая каанша, выбрала судьбу для Белого камня. Не я просил, она того пожелала, зная, что ее слабостью воспользуются другие… братья, – это слово дайн произнес, не скрывая презрения. – Эчиль спасла и жителей тагана, и саму землю от новых войн и разорения. Она же отказалась и от Песчаной косы, на которую одна имела право после смерти брата.

– У Елгана есть дочь! – воскликнул Кашур.

Танияр вдруг откинул голову и расхохотался, и в смехе его слышалась издевка. Впрочем, приступ веселья оборвался так же неожиданно, как и начался, и мой супруг повысил голос:

– Как смеете вы все обвинять меня в предательстве законов, если сами предаете их каждым словом?! Или же попросту не знаете и толкуете их, как вам хочется?! Саулык вышла замуж за каанчи Белого камня, и наследником Елгана стал Каман. И когда Елган пал, именно Каман получил право на оба тагана, пока Саулык не родит сына, если духи и люди не пожелают оставить обе земли одному властителю. Но она даже не была беременна, когда пал и ее муж, а значит, наследницей брату стала Эчиль. Саулык лишилась прав на таган отца с последним вздохом Камана, она стала всего лишь младшей женщиной в роду Налыка. И потому только Эчиль могла решать судьбу обоих таганов, и это был ее выбор. Я не просил, она мне доверила себя и людей, которыми должна была править. Но не я принял ее дар, его передал мне сам Отец, чему были свидетели. И они перед вами.

– Так и было, дайн, – откликнулся ягир из бывшей Песчаной косы, находившийся в сопровождении.

– Да, всё так и было, – кивнул другой ягир из бывшего Белого камня. – Я тогда разозлился, когда Эчиль сказала о своем решении, а теперь почитаю ее мудрой. Она сделала верно.

– Они повязаны клятвой, – негромко произнес Кулчек, и Танияр стремительно развернулся к нему.

Он приблизился к каану Холодного ключа и с минуту смотрел в глаза. Кулчек отвернулся первым.

– Елган презрел клятву, которую я дал Отцу, – произнес дайн. – Он почитал себя превыше Белого Духа. И они думают так же, – Танияр кивнул на «изваяния», – раз обвиняют в том, что я выбрал мою Ашити из всех женщин нашего мира. Елган был наказан за гордыню, он пал. Но обвиняют меня, что я устоял против двух таганов, а не Налыка с Елганом, которые шли вдвоем против одного.

– Потому что ты призвал на помощь племена, – ответил алдар Холодного ключа.

Танияр перевел взор на него и усмехнулся.

– И рука их оказалась тверда. Пока тагайни метили мне в спину, пагчи, кийрамы и унгары закрыли ее своей грудью. Так кто же мне брат? Тот, кто идет убивать ради мести и жадности, или же тот, кто открыл свою душу, ничего не прося взамен? В чем моя вина, Кулчек? – И он вновь посмотрел на каана. – В том, что отказался умирать в угоду двум кровожадным усэндэ? – Плотоядные черви, тут же вспомнила я. – Быть может, в том, что сберег жизни моих людей? Или же в том, что не позволил надругаться над своей женщиной? В чем предательство? Скажешь про Ашити, и я уверюсь, что здесь и вправду не просто глупцы, но и отступники, потому что Белый Дух принял ее. И кто же тогда те, кто вновь оспаривают Его волю? Я верный сын Создателя и сделаю так, как Он желает. А Он пожелал, чтобы мы вспомнили, как жили наши предки. А еще Создатель желает, чтобы мы защитили Его мир, и я буду его защищать, пока в моей груди бьется сердце.

И вновь в дайваре раздался хохот, только смеялся в этот раз Кашур. На него посмотрели все, кто сейчас мог смотреть, даже наши ягиры. Каан утер слезы, хмыкнул и вновь зашелся в оглушительном хохоте. Танияр остался к этому смеху равнодушен. Он вновь сел на свой «трон», устроился на нем в расслабленной позе и ждал, пока хозяин Курменая успокоится.

Кулчек хранил молчание. Его алдар переводил взгляд с «великого» каана на дайна, после на своего правителя и вновь на Кашура. Элькос склонился к Танияру, явно спрашивая взглядом, не угомонить ли истерику? Мой супруг отмахнулся, и хамче снова замер рядом.

– Ну и наговорил же ты, – все-таки произнес Кашур, вновь вытерев глаза. Он хмыкнул еще несколько раз, а после откинулся на спинку кресла. – Хорошо говоришь, впору поверить. Только я точно знаю, что ты хочешь власти. Забрал чужие таганы и еще хочешь. Не выйдет. Я тебе не позволю.

Удрученно покачав головой, Танияр ответил:

– Твой род слишком долго держался за величие, которого никогда не было. Пора очнуться, Кашур, иначе не останется ничего. Илгизиты придут, и придут скоро…

– Если отважатся, я их остановлю! – рявкнул глупец. – Я и мои воины! Это не твои язгуйчи и племена, это кааны и их ягиры!

– Твои воины? – в ироничном изумлении приподнял брови дайн и обвел рукой дайвар, остановив этот жест на Кулчеке и его алдаре. – Так они твои воины? – Я заметила, как каан Холодного ключа нахмурился, осознавая только что произнесенные слова. А Танияр продолжал: – Разумеется, ты почитаешь себя превыше всех них, вместе взятых. Ты был рожден великим, но всё твое величие лишь пустой звук. Ты не можешь смириться с тем, что у меня больше земли, что я дайн, а ты по-прежнему каан, хоть и великий. Думаешь, я не понимаю, что ты задумал? Зачем смущаешь тех, кто согласился идти со мной? Я не соперничаю с тобой, но ты соперничаешь со мной, Кашур. Твоя зависть погубит тебя, но ты этого не поймешь, даже охваченный погребальным костром. Ты не возвысишься, уничтожив Айдыгер, и не остановишь илгизитов. Погубишь себя и всех остальных, и потому я не позволю тебе этого сделать. И все-таки я готов благодарить тебя, Кашур. Теперь я знаю, кто лгал, глядя мне в глаза. Теперь Холодный ключ и вправду твой, мне их помощь больше не нужна. Я принимаю только руку дружбы. Уходим.

Он встал с «трона», и тот, обернувшись небольшим снежным вихрем, вновь собрался воедино, но уже окном перехода, куда направились первые пять ягиров.

– Ты гонишь нас?! – воскликнул вслед дайну алдар Холодного ключа.

Танияр обернулся и ответил:

– Как мне верить тому, кто уже предал? – Он сделал шаг, но вновь обернулся и произнес, глядя на Кашура: – Айдыгер рожден по воле Белого Духа. Кто пойдет на дайнат, тот пойдет против Отца. Бить в ответ будем нещадно, я и мои братья. Их у меня много больше, чем беловолосых. Хотите познать ярость всех детей Создателя, мы вам ее покажем.

После отвернулся и первым направился к порталу. Магистр и вторая пятерка последовали за ним. Дайн уже перешагнул грань перехода, когда в спину ему понесся крик:

– Танияр, берегись!

И в то же мгновение вскрикнул Элькос, из его плеча торчало древко стрелы. Выругался Кашур, недовольный неточностью стрелка. Охнув, я перевела взгляд на каана. Рядом с ним стоял ягир с луком, и появился он из неприметной дверцы, располагавшейся неподалеку от кресла хозяина Курменая. И пока она не открылась, увидеть ее прежде было невозможно, потому хамче и не закрыл этого выхода. Должно быть, в прошлый раз воины растерялись, а теперь использовали, чтобы прийти на выручку своему правителю. Но почему столько медлили…

– Проклятие, – выругалась я на саму себя.

На моего мужа покушались, а я анализирую! Что за человек?! А в следующее мгновение я увидела собственное подворье.

– Вернулись, – охнула я и вскочила со своего кресла в кабинете.

Значит, не стали задерживаться и выяснять отношения, что, разумеется, было верно. Портал уже ждал, и они ушли через него. Выбежав из дома, я сразу же кинулась к мужу и ягирам, сейчас окружившим Элькоса.

– Чепуха, это всё чепуха! – донесся до меня его голос. – Сейчас даже дырочки не останется. Пр-роклятие! – в завершение прорычал он, когда Танияр вытащил стрелу. – Теперь не мешайте, дальше исцелюсь сам. Душа моя, повода для беспокойства нет, – последнее уже относилось ко мне, потому что я как раз намеревалась накинуться на мага с причитаниями. – Всё, пара минут, и я буду готов дальше служить Айдыгеру.

Танияр тут же оттеснил меня в сторону, мягко, но непреклонно, и я мгновенно переключилась на супруга. Обхватив его голову ладонями, я задохнулась:

– Боги… Этот мерзавец хотел убить тебя…

– Нет, – прервал меня дайн. – Не меня. Он хотел убить Морта. Кулчек не знал, потому крикнул мне, но обернулся и Элькос, чем и спас себя. Иначе стрела попала бы не в плечо. Дурак Кашур сделал самый разумный вывод: если убрать хамче, то расправиться со мной будет легко. Я попросту не смог бы покинуть его подворья.

– Ох…

– Успокойся, свет моей души, – улыбнулся Танияр. – Мы получили еще один урок. Отец учит хорошо и быстро, более мы не будем столь же беспечны. Магистр – наше достояние, мы станем беречь его еще больше.

Я посмотрела на мага. Он сидел на земле с закрытыми глазами, и в свете солнца искры его силы сияли ослепительным белым светом. Все-таки магия Белого мира была восхитительна… Мотнув головой, чтобы отогнать очередные ненужные досужие размышления, я опять посмотрела на супруга.

– Что ты намереваешься делать?

– Навещу всех наших союзников, – ответил он. – Теперь я хочу знать в точности, кому могу доверять, а кому нет. В племенах не сомневаюсь, а вот в беловолосых братьях… – дайн криво ухмыльнулся. – Сейчас Морт приведет себя в порядок, и мы отправимся в Лесную тень.

Кивнув в ответ на его слова, я на миг задержала взгляд на ягирах, а после сказала:

– Мне тоже есть чем заняться. Наш гость всё еще в Иртэгене, и мне очень хочется узнать его настоящие помыслы.

– Одна с ним не оставайся, – строго велел Танияр. – Пусть ягиры будут рядом.

– Разумеется, – улыбнулась я.

– Ну всё, я опять как новенький, – объявил Элькос, незаметно подошедший к нам. – Сейчас переоденусь и буду готов продолжить свое служение Айдыгеру.

Проводив его взглядом, я посмотрела на супруга и тихо произнесла:

– Будьте осторожны, милый. Ты же помнишь, уйдешь ты – я последую за тобой.

– Этого я допустить не могу, – улыбнулся Танияр. – Нам еще нужно вырастить великого дайна, избранного самим Белым Духом.

– Второго в роду, – со значением добавила я.

– Истинно, – важно покивал супруг, после коротко рассмеялся и завладел моими губами.