На пути к звездам

В Москву за орденом

В 1932 году Константину Эдуардовичу исполнилось 75 лет. За его плечами лежали десятилетия напряженной научной работы.

Многое было пережито за эти годы — труд, бедность, семейные несчастья, одиночество и насмешки обывателей. И лишь после революции к нему пришло счастье. Его труды признало и оценило советское общество. Жизнь озарилась радостью.

«Только наша Советская власть отнеслась ко мне человечно. Новая и настоящая Родина создала мне условия для жизни и работы, — писал Константин Эдуардович в «Комсомольскую правду». — Мы должны работать во имя нашей славной Родины».

Партия и правительство высоко оценили труд Циолковского: семидесятипятилетие ученого было торжественно отмечено в Москве и в Калуге. Циолковского наградили орденом Трудового Красного Знамени.

За получением ордена нужно было ехать в Москву. Но поездка не радовала Константина Эдуардовича. Он был тяжело болен и боялся, что это путешествие ухудшит его здоровье и надолго оторвет от работы. Он с грустью сознавал, что жить ему уже недолго, и страстно хотел успеть как можно больше сделать.

Между тем из Москвы пришел вызов. Нужно было собираться в дорогу. Но даже и теперь, когда поездка была решена, Константин Эдуардович все еще колебался.

Его старшая дочь Любовь Константиновна, бывшая многие годы личным секретарем своего отца, в волнении ходила по комнатам и боялась, что в последнюю минуту отец передумает. Ей же очень хотелось, чтобы он поехал. Она надеялась, что награда и торжественная обстановка, с которой она связана, отвлечет отца от болезни, успокоит и даст новые силы для работы.

Ведь надо же, чтобы болезнь подкралась именно тогда, когда есть все условия для работы, когда только бы работать! Любовь Константиновна понимала настроение отца, и ей самой было очень грустно.

Она осторожно приоткрыла дверь в столовую. Константин Эдуардович все еще сидел за столом. И так необычно было видеть его в этот час здесь. На его лице было написано напряженное раздумье.

Любовь Константиновна вошла в столовую.

— Папа! — решительно сказала она. — Иди ложись спать, завтра тебе рано вставать.

— Зачем? Я никуда не еду.

— Папа! Это невозможно! Ты едешь!

— Некогда.

— Что значит «некогда»?! Пойми, орден тебе будет вручать Михаил Иванович Калинин. Уважая награду, ты должен за ней приехать. К тому же, как глава правительства Калинин может спросить тебя о твоих трудах, поинтересоваться, не нужно ли тебе что для работы. Неужели это для тебя неважно?!

Циолковский молчал. Потом попробовал робко возразить:

— Да ведь это отнимет много времени.

Но Любовь Константиновна унаследовала от отца его настойчивость, и спорить с нею было трудно. Пришлось Константину Эдуардовичу отбросить свои колебания.

В Москву он ехал взволнованный предстоящим торжеством, забыв на время о своей болезни.

Поезд тащился медленно, и Циолковский невольно думал, что придет же наконец время, когда такие ничтожные скорости будут казаться смешными. Люди будут иметь скоростные реактивные самолеты, управляемые многоместные дирижабли, научатся использовать различные виды энергии и выйдут далеко за пределы атмосферы. А сейчас жизнь на земле еще не достигла своего полного развития. Много еще бедности, горя, страданий. Только одна шестая часть земли, наша страна, строит социализм, а вокруг нее дикие нечеловеческие отношения, порожденные капитализмом. Но пройдут века, и человечество забудет былые страдания. Хорошо будет тогда на земле!

«Ради этого будущего счастья я жил и работал, — думал Циолковский. — Мотивом моей жизни всегда было сделать что-нибудь полезное для людей, не прожить даром жизнь. И страшно думать, что сделал я еще не все, что мог бы. Надо торопиться!..

С точки зрения обывателей, я был глупцом, потому что всю жизнь интересовался тем, что не давало мне ни хлеба, ни силы. Но я всегда надеялся, что эти мои работы в будущем дадут обществу горы хлеба и бездну могущества…»

Постукивали колеса, приближалась Москва…

В те годы наша столица еще не была такой красивой и величественной, как сейчас. Движение на улицах было гораздо тише. В центре города позванивали трамваи. Метро только строилось, троллейбусы тоже еще не ходили. Автомашин на улицах было гораздо меньше, да и то больше заграничных, устаревших теперь марок.

Но после тихой Калуги и такая Москва показалась Циолковскому шумной и утомительной. Он привык к уединению провинции и с любовью вспоминал тихие зеленые улицы Калуги.

Предстоящее торжество волновало его. Ведь его ожидала не та казенная награда, которую время от времени как подачку давало своим чиновникам царское правительство. Какие-то награды за выслугу лет или еще за что-то имел и он, имел, но ничуть не ценил. Валяются где-то в комоде. А эта совсем другая. В ней признание и любовь народа. И такая награда не может не волновать и не радовать…

Награжденных принял сам Михаил Иванович Калинин, всероссийский староста, как его звали в народе.

Вручая орден, он тепло пожимал каждому руку, и хотя ни о чем не спрашивал, но в его рукопожатии ощущались любовь и забота. Потом каждого награжденного сфотографировали с приколотым орденом…

Домой Циолковский возвращался утомленным, но счастливым. Вот и подведен итог огромному периоду его жизни! Оставшиеся годы не дадут столько. Ведь ему уже семьдесят пять, и какая-то скрытая болезнь точит его тело. Недаром он стал так уставать. Этого не было раньше.

Но когда придет смерть, ему не будет страшно. Страшно умирать, когда ты ничего не сделал для жизни и уходишь из нее должником-тунеядцем. Да, страшно прожить на земле бесполезно и превратиться просто в удобрение.

И еще страшно тому, кто начал большой труд, и его перед смертью некому передать. Обидно и горько сознавать, что после твоей смерти все будет забыто и кому-то придется начинать все сначала.

Но у него так не будет. Его труд продолжат многочисленные последователи, воспитанники советских школ и академий, а партия и правительство дадут им для этого средства и будут направлять их труд. Вот, например, Фридрих Цандер. Какой это талантливый инженер и ученый! Он далеко пойдет и продолжит труды своего учителя. Ведь так он называет Циолковского, хотя лично они незнакомы. В стране уже немало энтузиастов реактивного движения. Они объединились при Центральном совете Осоавиахима и работают над созданием первого ракетоплана. Со своим учителем они держат тесную связь, слушаются его советов. О! Они многого добьются, эти энтузиасты! Один из них писал ему в прошлом году: «Ракета стучится в дверь нашей действительности и заявляет о своих правах».

И она скоро их осуществит, в этом нет сомнений![6]

И спустя три года, почувствовав приближение смерти, Циолковский написал в письме в Центральный Комитет Коммунистической партии:

«Лишь Октябрь принес признание трудам самоучки, лишь Советская власть и партия Ленина оказала мне действенную помощь. Я почувствовал любовь народных масс, и это давало мне силы продолжать работу…

Все мои труды по авиации, ракетоплаванию и межпланетным сообщениям передаю партии большевиков и Советской власти — подлинным руководителям прогресса человечества. Уверен, что они успешно закончат эти труды».

19 сентября 1935 года великого ученого не стало.